Приоритеты

            Если вы когда-нибудь встретите Акааши Кейджи, то бегите, не оглядываясь. Скорее всего, вы будете очарованы его внешностью и спокойным характером, а ещё, со стопроцентной вероятностью, воспримите его хорошие манеры за попытку флирта. Потому что Акааши Кейджи действительно хорош в общении с людьми.             О, люди его обожают, правда.                          Причина, по которой Акааши всё время прячется за фейковыми аккаунтами в социальных сетях и прикидывается отменным дурачком, когда дело касается каких-то признаков внимания в его сторону, заключается именно в людях. Людям только дай повод — и они побегут за тобой, как миленькие, будут радостно вилять хвостом и просить лакомство.             Что же вы такого сделали?             Всего лишь придержали кому-то дверь; вежливо улыбнулись в неловкой ситуации, тем самым не усугубили её; уступили место в общественном транспорте, потому что вам выходить через две остановки; пропустили вперёд, несмотря на очередь, потому что никуда не торопились; и другие мелочи, которые не подразумевают ничего личного.             Это никакой не флирт.             Это, чёрт возьми, воспитание.             Акааши не считает себя таким интересным и не понимает, почему окружающие от него в восторге. А знаете, чего ещё Акааши не понимает? Например, того, что прямо сейчас они с Бокуто Котаро вместе вызывают такси и смеются со всяких глупостей. Акааши думает, что дело в том коктейле, который он решает попробовать напоследок перед тем, как попросить у официанта счёт.             По телу разливается приятное тепло, а голова становится такой лёгкой, что ещё чуть-чуть — и закружится из-за свежего воздуха, бьющего в ноздри. Ноги его тоже не слушаются, а земля под ними становится мягкой, тягучей, податливой, словно пластилин, и Акааши уверен лишь о том, что он в дерьмище.             Бокуто Котаро держится лучше него, спокойно договаривается с барменами, что вернётся за своим мотоциклом завтра утром, и выбирается наружу с таким видом, будто ему совсем нипочём весь тот алкоголь, который он заказывает в течение вечера и пьёт так спокойно, будто от них не пахнет спиртом за версту.             Когда за ними приезжает такси, Акааши едва выговаривает адрес, поэтому Бокуто всё делает за него и предлагает ему положить голову себе на плечо либо колени, чтобы подремать хотя бы пять-десять минут, чтобы стало легче. Акааши выбирает крепкое плечо вместо не менее соблазнительных коленей, осторожно опускает на него голову и закрывает глаза. Вокруг всё плывёт, будто кто-то выкручивает на полную размытый фильтр, и Акааши в самый последний момент вспоминает про существование очков.             И следом за очками, осознаёт, что они ему не помогут.             Они едут молча, и таксист делает вид, будто ему очень интересен прогноз погоды по встроенному в панель управления радио, а не то, почему два парня ведут себя, как чёртовы голубки. Через опущенное стекло в салон просачивается прохладный ночной воздух, и Акааши лениво думает о завтрашнем дне. Скорее всего, утром он будет умирать от жажды и искать в своих запасах лекарств что-то против похмелья.             В принципе, сгодятся таблетки против головной боли.             На крайний случай, он отпросится по состоянию здоровья и останется дома.             Бокуто ведёт себя непринуждённо, но его выдают румяные щёки. Дело ли в выпитом алкоголе или в том, что Акааши оккупирует его плечо, ему неясно. Ясно лишь, что тот к нему неравнодушен, и опять же, Акааши не понимает, почему и за что.             За всё то время, что они разговаривали, прошла целая вечность; время пролетело со скоростью света, что они даже не заметили, как закончилось выступление и как в баре стало гораздо тише и свежее. Акааши отметил про себя, что ему понравилось. Понравилось обсуждать с кем-то работу, школьные годы, мечты и планы на будущее (либо их отсутствие), и он даже ловил себя на мысли, что ему действительно смешно с чужих шуток: ужасно тупых, глупых, но смешных.             Акааши смеётся в двух случаях: когда того требует вежливость и когда это на нервной почве. Сегодня не было ни первого, ни второго.             Рядом с Бокуто Котаро он чувствует лишь запах алкоголя, тепло чужого тела и иногда морщится из-за того, как неприятно скрипит кожаная куртка.             Когда они подъезжают к жилому комплексу, таксист делает тише радио и сообщает о стоимости, и Бокуто тянется к карману кожаной куртки, чтобы достать кошелёк и отсчитать нужную сумму. Акааши медленно моргает, чуть морщится, когда в салоне включается свет, и скомканно прощается, благодаря за поездку.             В конце концов, Бокуто, преодолевая смущение, приобнимает Акааши за талию и закидывает одну руку себе на шею, чтобы не потерять его по дороге до нужного подъезда. С учётом того, что Бокуто пришлось забрать оба мотоциклетных шлема, его дыхание ощущается тяжёлым и рваным, но он излучает завидное спокойствие и всё ещё не вписывается в рамки нормального человека.             Акааши думает: «Да, всё просто. Он не человек. И вообще это всё иллюзия».             В лифте они стоят в молчании, и Бокуто только бросает на него осторожные взгляды, скорее всего, тоже пытается собраться с мыслями, удостовериться в том, что всё, что происходит, ему не снится. Акааши невольно вспоминает их недавний диалог, вспоминает «ущипни меня» и неконтролируемо улыбается. Это какое-то сумасшествие.             Он очень долго ищет ключи, очень долго пытается открыть дверь, и Бокуто подпирает стену плечом, наблюдая за его действиями с лёгкой полуулыбкой на губах. Акааши очень хочется надеяться на то, что тот не считает его ничтожные попытки попасть в квартиру милыми. Потому что это не мило. Это, чёрт возьми, жалкое зрелище, и Акааши больше никогда не согласится пойти с кем-то в бар. Больше никогда не согласится пить коктейли, в которых, скорее всего, высокий градус алкоголя.             Квартира встречает их тёмным коридором и гудящим кондиционером. Бокуто пропускает Акааши вперёд, после чего закрывает за собой дверь и с тихим стуком опускает мотоциклетные шлемы на пол. Мир перед глазами плывёт, а пол под ногами превращается в самые настоящие зыбучие пески и затягивает его в бездну. Акааши наклоняется, чтобы снять обувь, и чувствует, как колени начинают дрожать.             Бокуто соображает в самый последний момент, прежде чем Акааши неразборчиво ругается себе под нос и падает на пол.             Спустя пару секунд тишины, Бокуто осторожно спрашивает:             — Блин, ты в порядке?             — Лучше всех, — вяло отмахивается Акааши, переворачиваясь на спину и раскидывая руки в стороны. — Не включайте пока свет, хочу так полежать.             — Эм, — Бокуто одёргивает руку от выключателя, снимает обувь и делает пару шагов в сторону Акааши, присаживаясь на корточки. — Хорошо. Тебе принести что-нибудь? Думаю, тот коктейль был лишним, и сейчас тебе не очень…             — Всё классно, — заверяет его Акааши и приподнимается на локтях. — Может, хотя бы так вы перестанете смотреть на меня, как на восьмое чудо света, и убедитесь в том, что я обычный человек, недостойный вашего внимания.             Бокуто склоняет голову к плечу и удивлённо приподнимает брови, после чего наклоняется к Акааши чуть ближе и почти шепчет:             — С чего ты взял вообще?             Акааши молчит, не меняясь в лице, и продолжает сверлить чужое лицо взглядом, но, в конечном итоге, сдаётся самым первым и вздыхает.             — Скажите честно, почему вы меня пригласили? И почему тогда пришли ко мне с кофе?             — Ну, эм, — Бокуто немного смущается из-за наводящих вопросов, понимая, что ему придётся дать максимально честный ответ, и начинает оглядываться по сторонам, будто пытаясь найти ответ в стоптанных мысках кроссовок, потерянном выключателе, мотоциклетных шлемах и гудении кондиционера. — Ты мне понравился. Но я очень плох в ухаживаниях, поэтому не знал, как к тебе подступиться.             — Я догадывался, — улыбается Акааши и снова опускается на пол. — Почему?             — Ты хорошенький, — не задумываясь, отвечает Бокуто. — А ещё мне понравилось с тобой разговаривать. И ты пахнешь приятно. И я, пожалуй, впервые встречаю кого-то, кто так сильно чем-то горит и так ответственно подходит к тому, что делает. А ещё мне кажется, ты бы стал отличным связующим, если бы всё-таки попробовал сыграть в волейбол. Я бы такого связующего ни за что не упустил.             — Вы даже ни разу не видели меня на площадке, — Акааши прикрывает глаза. — А вот я вас видел. Вы были прекрасны.             — Звучит как предложение руки и сердца.             — Нет, — мотает головой Акааши. — Но, почему-то, мне хочется вас поцеловать.             Бокуто тянется к нему первым.             Ему приходится поменять положение и нависнуть над Акааши, но к чужим губам он не прикасается: всматривается в лицо напротив, будто до сих пор не верит в происходящее, сомневается, хотя Акааши прямо перед ним, безоружен и совсем не против спонтанных пьяных поцелуев на полу. Бокуто снимает с себя кожаную куртку и остаётся в тёмно-серой футболке, и Акааши позволяет себе небольшую вольность: запускает под неё пальцы и чувствует, как на тёплой коже собираются мурашки.             — Так мне нужно вас ущипнуть? — пытается пошутить Акааши и проводит кончиками пальцев по его спине, вдоль выступающих позвонков.             — Да твои руки такие холодные, что даже мертвец проснётся, — ворчит Бокуто и почти укладывается на Акааши сверху, но успевает расставить согнутые локти по обе стороны от его головы. — Это ну очень реалистичный сон.             — Как скажете.             Акааши чуть приподнимается и касается губами губ Бокуто, осторожно, будто на пробу, после чего обнимает его за горячие лопатки и притягивает к себе ближе. Тепло чужого тела согревает пальцы, почти обжигает, и Акааши хочет пропитаться этим теплом, этим запахом, этими неловкими движениями и повисшим в воздухе молчанием. От поцелуя немного кружится голова, и искать оправдание в алкоголе становится бессмысленно: потому что Бокуто Котаро целуется ужасно неумело, но жадно и мокро.             В какой-то момент Акааши отстраняется, чтобы посмотреть на него.             Глаза привыкают к темноте, и Акааши сполна оценивает чужое красное лицо. По десятибальной шкале — это двенадцать. Бокуто пытается дышать ровно, но Акааши чувствует, как сильно бьётся его сердце: к нему даже не нужно прикасаться, чтобы понять, как Бокуто взволнован и как ему хочется повторять это снова и снова. Акааши вытаскивает руки из-под чужой футболки и приподнимается на локтях, из-за чего Бокуто тоже подаётся назад, усаживаясь задницей ему на бёдра.             Тонкие пальцы цепляют край тёмно-серой ткани, и Бокуто улавливает сразу: стаскивает с себя футболку через голову и откидывает её в сторону, позволяя Акааши рассмотреть каждый сантиметр его тела.             — Вы так забавно покрылись мурашками, — шепчет Акааши и принимает сидячее положение, проводя кончиками пальцев по оголённому торсу. — Мне стоило выключить кондиционер перед тем, как уходить.             — Да мне не холодно, — отмахивается Бокуто. — Это из-за твоих прикосновений.             Акааши прищуривается и медленно проводит ладонью по его животу, оглаживает рёбра, грудь и останавливается на шее. Бокуто наблюдает за каждым его действием и смотрит с таким восхищением, что Акааши становится, самую малость, неловко. Он накрывает ладонью его затылок и несильно впивается ногтями в нежную кожу, и Бокуто слабо ойкает, но больше ничего не говорит.             Второй поцелуй получается более открытым и менее скованным. Акааши берёт инициативу в свои руки и опрокидывает Бокуто на спину, разводя его ноги коленом и нависая сверху. Ещё он находит забавным, что штаны Бокуто едва держатся на бёдрах, и полоска чёрных трусов соблазнительно выглядывает из-под грубой ткани. Акааши считает это очаровательным, и ему ужасно хочется укусить его за выпирающую тазобедренную кость.             Они целуются смазанно, постоянно стукаются зубами и сталкиваются языками, и Акааши отмечает, что Бокуто действительно не достаёт практики и что, в будущем, это нужно исправить.             Мысль про будущее разбивается на осколки, рассыпается песчинками в момент, когда Акааши чувствует, как к горлу подкатывает неприятный ком, и он замедляется в поцелуе, неохотно отрываясь от чужих губ, влажных от слюны и опухших из-за укусов. Бокуто смотрит на него долгие секунды, пока до него не доходит очевидное: Акааши сейчас вырвет.             И каким бы сильным не было чувство разочарования, остудившее возбуждение, Бокуто мгновенно подрывается на ноги и помогает Акааши опереться на себя, чтобы довести его до ванной комнаты. Он нащупывает выключатель, щурится из-за яркого, непривычного ему света и оставляет Акааши наедине с унитазом, закрывая за собой дверь и припадая к ней спиной.             Его глаза медленно опускаются вниз, на характерный бугорок в штанах, и Бокуто закрывает лицо ладонями, всё ещё чувствуя прохладные пальцы на своей спине и чужой язык, щекочущий ему нёбо.             Он сползает вниз, расставляя ноги в стороны, и в его голове вертится лишь одна мысль: «Я, чёрт возьми, попал».