***
Они сбегают с дополнительных занятий брата Перосперо, который учит их стрелять из лука и морщится от малейших неточностей. — У братца Пероса вкусные леденцы, но он слишком помешан на том, чтобы всё было идеально, — замечает Маскарпоне, болтая босой ногой в ручейке. — Он же пре-фек-са-нист, — старательно выговаривает Джоскарпоне, кусая бродячую пироженку-душку. — Смешное слово, подходит братцу Перосу. А уроки у него не смешные, а ску-у-учные. Все эти поправки на ветер, правильный угол… Мы же стреляем, а не играем в шахматы! Они понимают, что жестоко сглупили, только когда обнаруживают себя беспомощно болтающимися в прочной карамельной сети. — Я перфекционист, мои сладкие детки, и это означает, что я всё довожу до конца, — замечает Перосперо, недобро ухмыляясь. — А вам, я вижу, нужен не только урок стрельбы, но и урок хороших манер, перорин ~ Он вытаскивает их на тренировочную полянку и намертво прикарамеливает к мишени, хотя они плачут и просят его остановиться. А затем выпускает целый град стрел. Маскарпоне даже не может повернуть голову, чтобы посмотреть на сестру, не может дотронуться до неё, чтобы успокоить — он слышит по её рыданиям, что она в истерике. Он с ненавистью смотрит на беззаботно напевающего брата, непрестанно натягивающего тетиву. Они пожалуются Маме! Она вырвет его глупый толстый язык и выкинет в грязь! Родственников нельзя ранить, если только они не предатели, это правило семьи Шарлотта! Когда последняя стрела вонзается так близко к его шее, что Маскарпоне чувствует дуновение ветерка, Джоскарпоне рядом уже не рыдает, а только тихонько скулит. Перосперо подходит к ним и интересуется: — Это был достаточно весёлый урок для вас, дорогуши? — Мама всё узнает! — Маскарпоне чувствует себя очень смелым, глядя прямо в ехидные глаза старшего брата. — Так нельзя поступать со своими братьями и сестрами! Она тебя убьёт! — Ах, Мама… — Перосперо скучающе облизывает леденец. — Мама никогда не убивает тех, кто ей действительно полезен — если только не во время голодных буйств. И напомните-ка мне, что завтра за день? — Наш… Наш день рождения! И это несправедливо! Ты не должен был! — голос Джоскарпоне всё ещё немного дрожит. — Хм, не должен был? Это урок накануне вашего «малого совершеннолетия», которое состоится завтра. — Со… Совершеннолетия? — от удивления Маскарпоне забывает злиться. Он смотрит на брата с непониманием. — Но нам всего десять! — «Всего десять» для всего мира. «Уже десять» для нашей обожаемой Мамми. — Перосперо взмахом руки убирает карамельные оковы с их тел. — Это жестокий урок, но с завтрашнего дня вы можете рассчитывать лишь на себя, как и все мы когда-то. В семье Шарлотта не место слабакам и трусам. Вы должны нести пользу, учиться и быть послушными детками. Маскарпоне и Джоскарпоне сидят, притихнув и обнявшись, глядя в худую спину старшего брата, удаляющегося от них к замку. Словно почувствовав их взгляд, Перосперо оборачивается и с улыбкой кричит: — Ну-ну, не надо так печалиться! Ведь завтра ваш день рождения, и я уже заготовил для вас славный подарок! А пока что можете съесть все мои стрелы — я специально сделал их из карамели с вашими любимыми вкусами! — Спасибо, братец Перос! — послушно отвечают они, склоняя тонкие шеи — как одуванчики, лишившиеся солнечного тепла.***
Много лет спустя Маскарпоне с ностальгией вспоминает этот день. Братец Перос преподал им ценный урок. Конечно, они плакали, тайком вытирая друг другу слёзы, когда Мамочка раздражённо оттолкнула их, кидаясь к праздничному торту. Она не принесла подарка и так посмотрела на них, когда наконец насытилась, что им сразу стало ясно: старший брат был прав. Он был прав и тогда, когда муштровал их, заставляя выверять точность стрельбы до миллиметра. Эту правоту Маскарпоне приходится испытать, когда он дрожащей рукой натягивает тетиву, целясь в ухмыляющуюся рожу флотского офицера, прикрывающегося от атак Маскарпоне его близняшкой. Стрела вонзается точно ему в правый глаз, но всего чуть-чуть правее — и она пробила бы дрожащую шейку малютки Джоскарпоне насквозь. На следующий день длинношеие двойняшки приносят Перосперо большую корзину его любимых конфет. Тот сладко улыбается и приглашает их выпить чаю.***
Их шеи больше не напоминают тонкие стебельки одуванчиков, с которых так легко сорвать головки, развеяв беззащитный пушок по ветру. Теперь они скорее похожи на змей — гипнотических, опасных, они движутся в унисон, жалят исподтишка. Берегитесь, враги Большой Мамочки! Они — Гордость Семьи, и Мама довольна их успехами в пиратском деле. Они бинтуют друг другу раны и синяки после очередной победы, а затем весело смеются на семейном чаепитии. Они — Змеи в Траве, и любому, кто посмеет их тронуть, придется дорого заплатить! Однажды, во время своего очередного припадка, Мама берёт их за шеи как гусят и стукает лбами так, что они ещё неделю болтаются в больнице. Они — Звон Браслетов и Стали, чей-то погребальный звон. Они болтают и едят конфеты, но нагинаты не покидают их спин, а под туниками прячутся свежие шрамы. Братец Перос благосклонно улыбается, глядя на них. Всего лишь очередные детишки семьи Шарлотта — не больше, но и не меньше.