***
Следующая ночь встретила её сильным ливнем. Она нашла небольшую пещеру, чтобы спрятаться в ней до того, как дождь успеет основательно промочить её. В конце концов Вайсс сдалась и использовала красный прах на куче веток, собранных ранее. Она прижалась к потрескивающему костру, стараясь впитать в себя все тепло угасающего пламени. Со временем огонь становился всё меньше и меньше. Она боялась, что ей придется использовать больше праха, чтобы он не погас совсем. — Ты должна его поддерживать, чтобы он не погас, идиотка. Она едва не опрокинулась навзничь, когда тишину разорвал голос Адама. — Не помню, чтобы я спрашивала твоего мнения, — огрызнулась она, отшатываясь, когда он ворвался в её пещеру. Он опустился на колени возле небольшой кучки веток и сучьев. Адам даже не отреагировал на то, что она напряглась. Она была словно невидима для него. — Брось в него немного красного праха, — приказал он. — Я не собираюсь тратить свои запасы! — Никогда не поздно замерзнуть до конца ночи, принцесса. Вайсс проклинала дождь за то, что он держал её в ловушке. Она нехотя взяла щепотку праха и высыпала в костер. Огонь сразу же разросся. Она не сводила глаз с Адама, пока он подбрасывал в пламя веточки, позволяя ему разрастаться ещё больше. — Спасибо, — проворчала она, когда он развел достаточно большой костер, чтобы отгородиться от холода. — Не льсти себе. Я здесь только из-за дождя. — Он отодвинулся подальше, пока огонь не стал едва освещать его. — Ты останешься здесь?! — Я развел костер не для тебя! Мне нравится проводить ночи в тепле, в отличие от некоторых! — Только если ты не будешь приближаться к моей части пещеры, — проворчала она, отступая в тень, желая скрыть смущение. — Успокойся. Я бы к тебе и на десять футов не подошел. Мне не нравится пачкать свою одежду отбросами. Значит, они игнорируют тот факт, что предыдущей ночью он прижимал её к своей груди? Она снова отвернулась к костру и уставилась на пламя. Вайсс не нравилась эта идея. Хотя она была уверена, что он ничего не сделает, ей было неприятно оставаться с ним в темной пещере. Он всё ещё был тем, кто напал на Бикон и отрубил Янг руку. Он всё ещё был тем, кто спас ей жизнь. Он был ебучим придурком. — Ты не можешь найти другую дыру, чтобы заползти в нее? Я первая пришла сюда, — пожаловалась она. — Будь у меня выбор, я бы и близко к тебе не подошел. Проклятый дождь не прекращается. — Если бы ты не преследовал меня, мы бы не оказались в такой ситуации! — Как будто я буду тратить время на преследование такого ничтожества, как ты. Вайсс бросила на него взгляд, прежде чем принялась рыться в своей сумке в поисках последней порции еды. Она не знала, что будет делать дальше с пропитанием. Она пыталась искать ягоды и фрукты в течение дня, но ничего не нашла. А охотиться на диких зверей и готовить их к употреблению ей не хотелось. Она достала из сумки два последних яблока, и её желудок жадно заурчал. Поел ли он уже? Если бы не горечь в сердце, Вайсс рассмеялась бы над ситуацией. — Вот. — Она протянула ему яблоко. Он недовольно посмотрел на фрукт. — Мне не нужна твоя благотворительность. — Я делаю это не из жалости. Можешь помереть с голоду, мне все равно! Она повернулась к нему спиной и молча доела. После еды усталость навалилась на неё с новой силой, но угроза в нескольких дюймах не давала ей сомкнуть глаз. Вайсс прислонилась спиной к стене пещеры, положив меч на колени. Напряжение между ними было удушающим. Даже ритмичное падение капель дождя снаружи не могло успокоить дискомфорт, царивший в пещере. Она изучала его краем глаза. Впервые она могла рассматривать его, не беспокоясь о необходимости уклоняться от его меча. Он был высоким, плечи и руки покрывали мускулы, а лицо постоянно хмурилось. Его новый характер также оставлял желать лучшего. Вайсс никогда бы не признала этого вслух, но чувство моды у Адама было хорошим — даже элегантным. Цветочные узоры на его пиджаке были популярны в Атласе, но сам пиджак был стилизован под традиционные мистралийские тренды. Она никогда не видела, чтобы кто-то так совмещал две модные тенденции, и ему это удивительно шло. Если бы не уродливая маска гримм, на него было бы почти приятно смотреть. По мере того как ночь становилась темнее, ей всё труднее было держать глаза открытыми. Вайсс постоянно напоминала себе, что он убьет её во сне, но даже этого было недостаточно, чтобы отогнать сладкую дремоту. В какой-то момент она, видимо, поддалась изнеможению. Проснувшись на следующее утро, она потянулась за мечом и поднялась на ноги. Девушка ошарашенно осмотрела пещеру. Из устья лились лучи раннего утра, снаружи пели птицы. Адама нигде не было видно, как и яблока, которое она предложила ему накануне вечером.***
Следующей ночью костер избавил её от голодного озноба. Вайсс была рада, что так внимательно следила за Адамом, когда он ввалился в её пещеру. Сегодня ей удалось развести и поддерживать довольно большой костер, подражая его действиям. С едой дело обстояло не так удачно. Днем она нашла ягодный куст, но этого оказалось недостаточно, чтобы продержаться всю ночь. Не помогало и то, что она понятия не имела, куда теперь идти. Цивилизация могла быть совсем рядом, или она уже прошла мимо. Она застонала, когда очередная волна боли прокатилась по животу. Было бы чудом, если бы ей удалось поспать хотя бы час без перерыва. — Я продолжаю теряться в догадках, как тебе удалось продержаться столь долго, — проговорил он у неё за спиной. Её раздражало, что его присутствие больше не пугает её так, как должно. — Не в настроении, Адам, — резко бросила она. Его шаги приближались к ней. Вайсс держала руку на мече, но не вздрогнула, когда он остановился у неё за спиной. Зато она подскочила, когда он бросил ей на колени сверток. — Объедки. — Он обогнул дальний конец костра и прислонился к дереву. — Откуда мне знать, что ты ничего с ними не сделал? — Если тебе это не нужно, то отдай! Я не позволю какой-то испорченной принцессе переводить мою еду! Вайсс бросила на него взгляд и отбросила сумку. Её желудок застонал, когда он открыл мешочек и съел горсть ягод. Лицо начало теплеть, когда он посмотрел на неё со знающей ухмылкой. — Голодная? — поддразнил он. — Н-нет. — Она упрямо обняла свой ноющий живот и уставилась на землю. Ещё один жалобный стон вырвался из живота. Сверток снова подлетел к ней и приземлился прямо у её ног. Она осторожно взяла мешочек и развязала его. Внутри оказалась большая охапка разноцветных ягод всех форм и размеров. — Ты уверен, что я могу взять всё это? — Я же сказал, что это остатки. — Он скрестил руки. — И мне не нравится быть в долгу перед человеком. Это был достаточно веский повод для того, чтобы разорвать все ягоды. За несколько минут она прикончила свой небольшой ужин. — Спасибо. Я у тебя в долгу. — Она сложила коричневый мешочек и протянула ему. — Оставь себе. Мне он не нужен после того, как ты к нему прикоснулась. — Ты сам предложил его мне! — Я хотел поквитаться. Я отказываюсь быть в долгу перед Шни. — Хмф! — Она свернула дурацкий мешок в клубок и бросила его на землю. — Ты мог бы быть немного добрее, если собираешься продолжать доставать меня подобным образом. — В тот день, когда я проявлю доброту к человеку, наступит конец света. — Тогда он должен был наступить давным-давно. Её ремарка была рискованной, учитывая, как бурно он отреагировал в прошлый раз, но она не думала, что он сделает ей что-то плохое. В прошлый раз он даже не прикоснулся к ней, когда вышел из себя. Прожитые рядом с ним часы без сознания ещё больше заглушили страх оказаться в смертельной опасности. — Если ты знаешь, что для тебя хорошо, то закроешь рот, — предупредил он. — Глупо игнорировать наше прошлое. — У нас нет ничего общего! — Он вскочил на ноги. — Я достаточно подыграл твоим иллюзиям. — Я не закончила! — Она вскочила на ноги, когда он повернулся к ней спиной. — Послушай, мне жаль, что тебе и твоей семье пришлось жить в таких ужасных условиях...! — Не смей больше ни слова произносить о моей семье! — В его волосах вспыхнул багровый свет. Лед схватил её сердце, но она подняла голову и продолжала давить. — Ты был прав. Мне следовало раньше понять, что происходит. Я никогда не смогу передать тебе, как мне жаль. Но это не я навредила тебе. Я не отвечала за условия труда. Нечестно вымещать свой гнев на мне. — Ты не можешь указывать мне, как я могу или не могу с тобой обращаться! Адам подошел ближе к свету. Зловещее сияние его проявления было таким же ярким, как огонь между ними. Вайсс положила руку на меч, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы достать свой. — Ты можешь стоять здесь и притворяться, что заботишься о фавнах, но я знаю, кто ты, Шни. Я никогда не прощу того, что твоя семья сделала с нами! — Я не жду, что ты простишь мою семью. То, что мы сделали с тобой, было ужасно, но это не оправдание для того, чтобы причинять боль невинным людям, как ты сделал в Вейле. — У тебя хватает наглости читать мне нотации о причинении вреда невинным! Люди веками причиняли нам боль! Если бы не Сиенна, мы бы до сих пор были вашими рабами и грушами для битья! — Но массовые убийства людей не отменят тех преступлений! Никто не будет сочувствовать безумному убийце! Ты только наживешь еще больше врагов! — А почему меня это должно волновать?! Людям на это наплевать, так почему, блядь, я должен беспокоиться?! Вайсс досадливо сжала зубы, ненавидя то, что она могла понять логику его безумия. Винтер была бы так разочарована в ней, если бы знала, что она чувствует. — Студенты в Вейле были невиновны. — Вайсс постаралась выровнять голос. Напряжение нарастало до опасного уровня. — Белый Клык не имел права разрушать жизни стольких студентов. — Не помню, чтобы люди проявляли к нам такие же чувства. — Значит, убивать случайных человеческих детей — это нормально? — Я даже сказать тебе не могу, сколько детей фавнов погибло из-за людей! — Те студенты не совершили ничего плохого! Не каждый человек виновен в причинении вреда фавнам! Несправедливо наказывать их за то, что они просто люди! — Ты думаешь, меня будут волновать какие-то никчемные человеческие жизни?! Ты смешна, Шни. — Тогда ты ничем не отличаешься от тех людей, которые намеренно причиняют боль фавнам без всякой причины! — Что ты можешь знать?! Ты просто маленькая избалованная девчонка! Худшее, с чем ты сталкивалась, — это папины истерики — иди ко мне и поплачь, принцесса! Вайсс почувствовала себя так, словно он только что отвесил ей пощечину. Она выхватила меч и направила его в грудь. На этот раз он повторил её реакцию. — Приятно знать, что ты все еще помнишь эту часть нашего прошлого! — Она вытерла глаза тыльной стороной свободной руки. — Я ненавижу тебя! Лучше бы ты потерял руку, а не Янг! Пусть бы ты умер в Биконе вместо Пирры! — Наконец-то ты показала свое истинное лицо. — Он высокомерно ухмыльнулся. — Я знал, что твое идеальное отношение к фавнам наконец-то сломается. — Это не имеет ничего общего с тем, что ты фавн! НИЧЕГО! Ты навсегда изувечил мою подругу, ты помог разрушить школу, которую я люблю, и ты ранил невинных учеников! Это гораздо больше, чем глупые предрассудки! — Ты думаешь, что вы все из себя герои? Да ты такой же, как и те, кто тебе навредил! Посмотри в зеркало, Адам! Ты не более чем чудовище! Я ненавижу тебя! У неё перехватило дыхание. Её возмущение полностью стерло ухмылку с лица Адама. Долгое время они не разговаривали. — Ты самая большая лицемерка, которую я имею несчастье знать. От спокойствия в его голосе по её позвоночнику пробежали мурашки. — Ты заблуждаешься, если думаешь, что я такая же, как ты. — О, это не так. — Он холодно усмехнулся. — Ты утверждаешь, что ненавидишь таких монстров, как я, но при этом обнимаешь такого же чудовище в школе. — Блейк в десять раз лучше тебя! — Правда? Видимо, моя бывшая коллега не рассказала тебе о преступлениях, которые она совершила во время службы в Белом Клыке, — садистски усмехнулся Адам. — Я мог бы столько всего рассказать. — Может, ты хочешь услышать о том, как она убила группу человеческих торговцев? В её защиту могу сказать, что они ужасно обращались с фавнами, но по твоим меркам она не должна была наказывать их убийством. — Заткнись! — Она крепче сжала меч, надеясь унять дрожь в руке. — Или, может, ты хочешь услышать о том, как мы сорвали поставку дорогостоящего праха. Если я правильно помню, этот трюк обошелся вашей компании в миллионы. Держу пари, это подняло настроение твоему милому старику. — Сей...ейчас она не такая! — Или я могу рассказать тебе о том, как мы вместе с Сиенной убивали этих твоих драгоценных родственников. На мгновение Вайсс забыла, как дышать. — Нет... — Её голос прозвучал так тихо, что она едва расслышала его. — Это была фантастическая серия ударов, спланированная Сиенной. Нас с Блейк лично пригласили на начало самой первой операции, — продолжал он с ликованием. — Оста...остановись. — Я никогда этого не забуду, принцесса. Мне выпала честь убить твоего жадного дядюшку, Сиенна позаботилась о его непутевой дочке, а твоя невинная Блейк избавилась от его меркантильной суки. Её меч звякнул о траву. Колени Вайсс подкосились, но она ничего не сделала, дабы не упасть. Костер уже давно утратил свое тепло. Она снова оказалась на похоронах Лаванды в закрытом гробу — на похоронах всей семьи её дяди, и лишь пламя ярости согревало её в тот холодный день. — Ты лжешь. — Это было единственное, что она сумела сказать. — Как тогда, когда я лгал о плохом обращении с нами вашей компании? — бросил он ей вызов. — Она не стала бы врать об этом. Не стала бы. Блейк действительно скрывала от них свое криминальное прошлое. Она рассказала им о нем только потому, что это случайно всплыло. Она никому не рассказывала о том, куда отправилась после того, как Янг потеряла ради неё руку. Он никогда не пытался ничего от неё скрыть. Всё, что он когда-либо говорил, было правдой. Даже сейчас. Вайсс не была уверена, хочет ли она заплакать, ударить его или бежать обратно в дом Вайолет и Эша, чтобы забыть о своей нынешней жизни. Адам убрал меч в ножны и отступил в тень, не говоря ей ни слова. Как только он скрылся из виду, она потеряла последние остатки самообладания и рухнула комком на землю, рыдая от боли. Его слова ранили её сильнее, чем гримм, разорвавший ей туловище, больнее, чем череда похорон, на которых она побывала вскоре после убийства семьи Лаванды, и сокрушили ещё сильнее, чем падение Бикона. Несмотря на раздирающую сердце агонию, ни один гримм не осмелился войти в её лагерь той ночью. Она почти жалела, что не нашлось гримм, который избавил бы её от страданий.