Маленький принц

      - Так, Яньцин, что скажешь насчет алхимии, травничества и прочих естествоведческих дисциплин? - Син очень споро покинул их после разговора, вспомнив, что он не доделал вчерашний чертеж, крайним сроком которого значился сегодняшний полдень, так что задача по поиску занятия для найденыша легла на плечи генерала, который вроде и встал пораньше, чтобы успеть на работу, но который вроде как не особенно-то и спешил, раз решил проводить мальчика до места назначения самостоятельно.       Сейчас они неспешно шли по проулку: Цзин Юань, улыбающийся искоркам любопытства в каждом движении подопечного, и сам Янь, то и дело запинающийся на месте из-за того, как долго он смотрит на тот или иной переливающийся в утреннем солнце прилавок.       - А что я скажу? Видел траву у дома, знаю, что ее можно прикладывать к ссадинам и ушибам - вот и все мои познания, - неловко улыбнулся ребенок, слыша тихий смешок генерала.       - Знаешь, даже такой невежда как я знает больше, - треплет Юань блондинистую макушку по волосам. - Думаю, тебе стоит попробовать. Если не понравится, то это будет повод остаться с нами на еще одну ночевку.       - Не думаю, что злой дядя будет очень этому рад.       - Да брось. Просто он не любит сюрпризов. Увяжись ты за мной раньше и предупреди я его о том, что буду не один, он бы даже смастерил для тебя какую безделушку.       - Простите, - пробубнил уже пожалевший о том, что подал голос, Яньцин.       - Эй, перестань, - генерал хотел бы присесть вновь, как в их момент знакомства, на корточки и втолковать мальчишке получше, что его вины в этом нет, но статус и множество взглядов со всех сторон - как он только не подумал, что его внезапное родительство вызовет вопросы - ограничивали его добродушие, - ни в чем твоей вины нет. Знаешь, даже если уйдешь от нас, мы станем твоими хорошими друзьями. Инсин только делает вид неприступного черствого сухаря - он также рад помочь тебе.       «И все же я не особенный. Не заслуживаю такого внимания».       - Вот мы и пришли!       - Лазарет комиссии по алхимии, - прочитал вслух по слогам Янь. Письменности его планеты и Сяньчжоу были очень схожи, так что потребовалось не много времени на то, чтобы угадать в новых очертаниях старые знакомые буквы.       - Совершенно верно. Мой друг, который, кстати, значительно старше и меня, и Инсина - нет, не смотри так на меня, он не является еще большим ворчуном - руководит этим местом. Он Верховный старейшина видьядхар, если тебе о чем скажет.       - Видья… кто? - мальчик то ли был заинтригован новым незнакомым словом, то ли притаился в ожидании опасности - словно одно только слово способно обернуться зубастым кровожадным монстром, что любит есть оборванцев.       - Тем интереснее тебе будет сегодня, раз у тебя нет даже представления о том, кто это. Посмотришь на всех, поспрашиваешь, потрогаешь, если разрешат…       - Цзин Юань, я не музейный экспонат для детей, - вырисовавшийся за спиной упомянутого худощавый высокий силуэт, закутанный в множество слоев ханьфу, внушал своей статью трепет. Яньциню это чувство не очень нравилось. От генерала так же чувствовалась сила и мудрость, но это не внушало страха перед неизвестностью характера человека. Впрочем, заметив, что подопечный, которого Юань еще полчаса назад по телефону слезно умолял взять к себе на стажировку, старательно прятался от взгляда изумрудных глаз, он изобразил легкую улыбку. Тогда Янь подумал, что этот «видья-что-то» улыбается так же нечасто, как и он сам. - Приветствую тебя, юноша.       - Привет, Пожиратель Луны! Рад, что ты все же с пониманием отнесся к моей просьбе, хотя как ты мог бы отказать сразу двум парам просящих золотых глаз? - Яньциня смешило то, с какой гордостью генерал констатировал их сходство.       - Действительно, как бы я посмел. Ну что, стажер, пойдем в лазарет? Не волнуйся, трудную работу я тебе не доверю, - мальчик неловко кивнул, отпустил руку Юаня, за которую периодически цеплялся - сам Цзин этого не замечал, увлеченный сначала их прогулкой, а теперь разговором с «видья-кем-то» - и сделал несколько шагов к новому наставнику.       - Хорошего тебя дня, Яньцин! - Предвидение кивнул на прощание и, пару раз оглянувшись через плечо, неспешно удалился прочь. Яню хотелось надеяться, что сегодня, даже если ему здесь понравится, его заберут отсюда домой, как обычного ребенка из детского сада.       Но замереть и наблюдать вслед уходящему мальчишке не дали: легким похлопыванием руки по плечу старейшина привлек его внимание и указал взглядом на массивную дверь лазарета.       - Готов?       - Как никогда.       Под тонкой кистью тяжелые створки удивительно легко, без скрипа и хруста, распахнулись, приглашая внутрь освещенного приятным голубоватым светом помещения.       Длинный широкий коридор, по бокам которого располагались разделенные перегородками и занавесками палаты, имел очень высокий сводчатый потолок, с которого свисали множественные кашпо с различными фосфорицирующими лианами, которые и придавали синеватый отблеск воздуху, хотя в создании этого эффекта также приняли участие и витражи на узких, но частых, как бойницы, окон от пола.       - Совершенно не похоже на лечебницу, - выдохнул Яньцин, стараясь успеть, словно уже через минуту его отсюда выгонят, разглядеть каждый рисунок мозаики стекла в витражах.       - А кто говорил, что это больница? Долгоживущим редко требуется полноценное лечение, чаще организм справляется сам. Так что скорее это уединенное место для восстановления сил. Никто здесь не тревожит раненных солдат или сильно переработавших сотрудников комиссии по балансу. Пойдем, - не оборачиваясь, «видья-кто» пошел вперед: отстук каблуков туфель был едва слышен, как будто мужчина чуть парил над землей.       Янь, стараясь повторять движения, чтобы не потревожить своим топаньем пациентов, двинулся следом на цыпочках.       - Пожиратель Луны, - начал робко мальчик, вспоминая, как Юань обращался к лекарю, - а чем вы обычно занимаетесь? С чем мне нужно будет вам помочь?       - Зови меня просто Дань Фэн, - идя все также строго по прямой вперед, дружелюбно, как показалось Яньциню, отозвался Фэн, - скорее всего тебе даже мой титул ни о чем не говорит, так что нет смысла произносить его. Что я делаю? Хм, а как много ты знаешь о видьядхарах?       - Я только сейчас узнал, как правильно произносить это слово, - признался, краснея, Цинь.       - Ох. Тогда я кратко поясню. Видьядхары могут контролировать воду. Отсюда и возникает предрасположенность к врачеванию (все же вода - неотъемлемая часть любой углеродной формы жизни), к контролю погоды и к, как сказал бы Инсин, садоводству, то есть к ускорению роста растений. - Как только сзади донеслось тщательно сдерживаемое хихиканье, старейшина с улыбкой в голосе добавил, - и использовать эти способности можно не только в выращивании огурцов и помидоров, но и в бою, сколько бы ремесленник не смеялся.       - Значит, у вас хорошие отношения со злым дядей? Раз он так шутит? – Янь был готов просто сиять изнутри от радости, что этот утонченный холодный мужчина решил поддерживать с ним такую непринужденную атмосферу, так что он даже не заметил, как ляпнул это вслух.       - С кем? – обернулся все же, не дойдя каких-то пару гордых шагов до неприметной двери в конце холла, Дань.       - С господином Инсином, я хотел сказать, - подавить желание спрятаться в какой-нибудь из соседних палат за ширмой было очень трудно.       Но, спустя пару секунд тихого недоумения, послышался такой же шелестящий, крайне приятный на звук смешок.       - Хорошее ты для него подобрал прозвище. Мне нравится.       - Это не я, это генерал – он так его обозвал, когда пытался в двух словах мне объяснить, с кем он живет, - как только одобрение со стороны наставника было получено, язык моментально развязался, выдавая все последние новости.       - Да уж, Цзин Юань, если его посетит вдохновение, и не на такое способен, - кивнул видьядхара, наконец дошедший до подсобного помещения, открывший дверь и теперь копающийся в ящиках. – Подойди-ка сюда. Мне нужно, чтобы ты подержал вот эти мази.       В крохотные ладошки Яньцина упали несколько увесистых стеклянных флакончиков. В одном бултыхались кристаллы в вязкой солнечной жидкости, во втором скреблись, перекатываясь, мелкие черные гранулы, в третьем шуршали крохотные белоснежные цветы.       - Ты пришел учиться, а значит, пока я ищу ступку с пестиком – кто-то из студентов академии явно здесь порылся, раз все лежит не на своих местах, - стоит тебе рассказать о том, что именно ты держишь. Мед, собранный в чешуйчатом ущелье еще до присоединения земель видьядхар к кораблю Лофу, немного даже кристаллизовавшийся от времени. Оказывает сильное противовоспалительное действие. Дальше – мак. Успокоительный эффект. И, наконец, вот те соцветия – останавливают кровотечения.       - И вы все это всегда помните? – этот вопрос интересовал сейчас ребенка даже больше, чем эффекты всех перечисленных сборов.       - Конечно. В отличие от некоторых, у меня очень хорошая память, - пробубнил, выуживая из темноты шкафчика чашу из розового кварца Фэн. Он насыпал в нее несколько трав, сушившихся до этого на натянутой от стены до стены (насколько это было возможно в маленьком закутке кладовой), и стал перетирать их, добавляя по капле воды, наколдованной на кончике пальца свободной левой руки. – Кстати о некоторых… - подай-ка мне вот с той полки синий сосуд…       Янь спешно, зажав под мышкой уже выданные ему склянки, подобрал тяжелый литровый фиал и, переступая косолапо, поднес его учителю.       - Спасибо. Можешь поставить на пол, я потом сам уберу. Так вот, о некоторых, а именно о Цзин Юане, - старейшина кинул короткий взгляд на Яньцина, - он мне кратко пересказал вашу ситуацию, но из всех мотивов и поступков вопросы вызываешь лишь ты, малыш: почему ты последовал за ним?       - Я… - внезапный вопрос застал мальчика врасплох, отчего он едва не выронил те самые три флакона, едва успев их перехватить поудобнее.       - Ты такой же, как и все дети с твоей планеты. Но при этом ты от них отличаешься. Никто из них, даже потеряй они родителей, не стал бы так слепо следовать за генералом – как минимум добрые лица работниц комиссии по балансу куда лучше приносят успокоение после всего пережитого кошмара.       - Мне… показалось, что он точно знает, что нужно делать в этой жизни. Он никогда не сомневается и не колеблется, поэтому я решил, что уж он-то сможет мне сказать, куда идти.       Короткая улыбка мелькнула на лице сосредоточенного на работе Дань Фэна.       - Если бы ты только знал, как он выбирал свой путь в жизни, то сразу бы отказался от этой затеи.       - Почему же? Расскажите, пожалуйста! – Пожиратель Луны никак не мог избавиться от мысли, что за последний военный поход Цзин обзавелся самым верным почитателем – такого интереса не выказывали даже множественные фанатки генерала: они бы побоялись так открыто просить самого Верховного старейшину рассказать о таком. Впрочем, Янь вряд ли понимает, с кем именно говорит.       - Он решил, что в комиссиях ему будет скучно, так что, разругавшись с родителями, твердо решил, что станет Облачным рыцарем. Просто чтобы было интересно. Не было никаких соображений о морали, чести, славе, развитии – малышу Юаню хотелось веселиться, - сдув перекрывшую обзор на ступку челку со лба, видьядхара насмешливо посмотрел на ученика.       - Тогда… тогда… тогда он точно мой герой! – кажется, Яньциня такая простая правда притягивала только еще больше.       - Как скажешь, - философски пожал плечами Дань Фэн, перекладывая получившуюся смесь с тюбик. – Все готово, маленький Цзин фактически наш рогатый только что назвал Яня сыном династии Цзин. Можем идти лечить наших больных.       - Так точно! - Цинь действительно был заряжен помогать наставнику, поэтому двинулся вслед за его ровной спиной почти вприпрыжку.       Первый прием лечащего врача Яньциня прошел с трепетом и страхом навредить: молодая девушка из Облачных рыцарей нуждалась в перевязке больших ожогов на правой стороне тела. Так что, когда старейшина вложил в холодные от волнения ладошки кисточку и тюбик с пастой, рассказывая, как правильно ее наносить, и когда пациентка приободряюще улыбнулась, пальцы ученика задрожали еще больше. Но вот неуверенные руки оставляют на обожженной коже мазок холодящей мази, потом еще и еще. Затем, под чутким надзором нефритовых глаз, накладывают бинты, и вот уже Янь, выдохнув с облегчением, завязывает бантик, пойдя наперекор простому указанию «отрезать марлю и заправить конец под повязку».       Но вскоре это превращается в рутину – следующие две перевязки мальчик выполнил со скорее спортивным интересом сделать это как можно аккуратнее и быстрее, а дальше и вовсе потерял к этому делу интерес.       - Как маленький Цзин я готов признать, что мне скучно целительство, - сдался на шестой по счету палате Янь, потирая словно от сонливости глаза и спотыкаясь на каждом шагу.       - Скучно?       - Да.       - Не твое это дело? – с легким прищуром, но без всякого неодобрения спрашивает Дань Фэн.       - Не мое, - пораженно качает головой на деле украдкой улыбающийся Цинь. Все же, ему суждено сегодня вернуться на свое место в гостиной на втором этаже.       - Знаешь, когда мне тебя в спешке поручил Цзин Юань, я хотел ему сказать, что, вероятно, потребуется время, чтобы определиться, нравится тебе здесь, в лазарете, или нет. Но не прошло и двух часов, ха-ха.       - Зато у меня появился вопрос, ответ на который мне нужно найти, раз я здесь не остаюсь. Что может понравиться злому дяде?       - Хочешь к нему подлизаться?       - Можно и так сказать, - вспыхнул тусклым румянцем Яньцинь. – Я, кажется, не очень ему нравлюсь.       - Хм… подарок? Но какой..? – «вопрос со звездочкой» озадачил даже такого давнего знакомого Синя как Пожирателя Луны. – Пусть это будет что-то, связанное с твоей сегодняшней областью обучения, а также будет тем, что ты сможешь сам заполучить. Найти? Да, найти… Точно! Как обстоят у тебя дела с ловкостью?       - Неплохо? Могу, как и все мальчишки, бегать-прыгать, по деревьям карабкаться тоже умею.       - Отлично! Именно про карабкаться я и хотел услышать. Есть только небольшая загвоздка: то, что я хочу тебе предложить, растет на скалах ущелий, в которых живут видьядхары, то есть одного тебя туда не пустят, да и найти то, «не зная что» (плохой ты еще травник), тоже вряд ли получится. Так что тебе потребуется моя помощь. Однако пока я не закончу здесь все свои дела, я не смогу, даже при всем сердечном желании угодить злому ремесленнику, отлучиться. Поэтому…       - Поэтому мне нужно вам помочь все сделать по-быстрому, и тогда мы отправимся куда-то там? – и вот золотистые глаза вновь распахнуты в неподдельном озорстве и любопытстве, а колени чуть присогнуты, словно мальчик готов в любую секунду сорваться с места и побежать сам не зная куда.       - Схватываешь на лету.       - Тогда почему мази и бинты все еще не у меня в руках, мастер? – юношеский максимализм пробуждал даже в Дань Фэне, образце стоического спокойствия, желание спешить, чтобы жить.       ***       Когда Инсин возвращался домой, он подспудно ожидал, что «маленький котенок на передержке» все еще будет на месте. Но вот входная дверь распахнулась, открываясь в пустой вечерний сумрак комнат и не показывая ни капли света от ламп, которые, будь хоть кто-то дома, были бы зажжены, не выпуская ни звука или шороха.       Син снимает пиджак, вешает его в большой раздвижной шкаф в прихожей, ставит обувь на полку, прислушивается – по-прежнему молчание.       Подозрительно включая все выключатели на первом этаже, ремесленник проверяет каждый закоулок, но находит только паука над зеркалом в ванной.       Прихлопнув членистоногого и отряхнув с легким омерзением на лице руки, поднимается по лестнице на второй этаж и, наконец, замечает, что еще с утра прикрытая дверь в их с Юанем спальню теперь распахнута. Но крикнуть «попался, мелкий гад» некому – только полупрозрачные, почти хрустальные бутоны слегка светящихся красным цветов добавляют помещению ощущение человеческого присутствия.       Почесав подбородок и оглядев подношение со всех сторон, Инсин вспомнил, что такой же букет ему подарил Дань Фэн в тот момент, когда его волосы стали так рано даже для короткоживущего седеть: лавовая кислица – название крайне редкого растения, запрещенного для употребления на Лофу. Запрещенного потому, что в определенных дозировках способно значительно восстанавливать внутренние ресурсы организма и продлевать жизнь где-то на целый год. Впрочем, рассчитывать на нее не приходилось, ведь есть ее можно примерно раз в десяток лет, иначе возможны негативные побочные эффекты.       - Неужели уже прошло десять лет… Ха-ха, вот мне уже и тридцать пять, - немного грустного шепота расползлось в густом от тишины воздухе.       Но, как только рука тянется, чтобы сорвать один лепесток карамельного на вкус, вопреки названию кислицы, бутона, Син замечает под букетом записку, где корявым, косящим под курсивный почерком написано:       «Доброва вечера, Инсин. Янцин очень смышленный и талантливый, но ему не подходит работа в лазарете. Ему понадобится больше времени, штобы определится в выборе проффессии. Искренне твой, Пожиратель луны.»       Уставший после работы ремесленник сначала читает текст вдумчиво и серьезно, обращая внимание только на смысл послания. Но вот глаз зацепляется за одну ошибку, за тем за вторую – и до Сина доходит, кто является настоящим безграмотным отправителем и записки, и подарка.       На цыпочках он идет от спальни до гостиной, уже видя издалека завернувшийся в объемное одеяло комочек и слыша, как тот вдруг притаивает дыхание, притворяясь спящим. Инсин озорно ухмыляется, но старается быть бесшумным: едва ступая, он подходит все ближе и ближе к дивану, и ковер в этом ужасном деянии становится его сообщником – он поглощает любой возможный шорох шагов.       В следующую же секунду Син резко наклоняется к уху ничего не подозревающей жертвы и шепчет, пугая до мурашек своей внезапностью и заставляя подрагивающие в притворной дреме веки распахнуться:       - Ты думал, я не замечу подделки?       Яньцин едва не ударил ремесленника на чистых рефлексах, но тот, поняв, что переиграл, успел положить на макушку мальчику в успокаивающем жесте ладонь.       - Прости-прости, не думал, что ты так напугаешься, - жесткие черты действительно были проникнуты легким беспокойством и виной, так что Янь, подувшись пару мгновений для вида, все же простил дурацкое чувство юмора своего опекуна.       - Генералу вы тоже так говорите «спасибо» и «спокойной ночи»? – спросил, добавляя язвительности в голос (все же он ожидал, что его хотя бы поблагодарят за подарок), ребенок.       - Цзин Юань уже давно привык к моим внезапным появлениям, так что ответ скорее да, чем нет, - коротко улыбнулся Инсин, прежде чем, отведя взгляд и замявшись, произнести короткое искреннее, - и спасибо тебе за подарок. Ты очень хорошо постарался, и скорее даже переусердствовал. Вероятно, тебе пришлось очень долго уговаривать Дань Фэна рассказать тебе про них.       Яньцин не очень понимал, почему Син так смущается, но не стал об этом спрашивать.       - Нет, не очень. Я ему помог со всеми делами, после чего мы вместе отправились в ущелье – там мы неплохо сдружились, пока лазали по скалам. Дядя Фэн даже коленку мне по возвращении в лазарет обработал, - мальчишка с проворным энтузиазмом спихнул с себя одеяло и указал пальцем на смешной разноцветный пластырь, вокруг которого расползалось небольшое пятно синяка.       - Сильно ушибся? – Инсину, как бы он не позиционировал себя холодным и равнодушным человеком, стало жаль, что в порыве своей добродетели Янь пострадал, пусть и чуть-чуть.       - Нет, все в порядке. Скорее я расстроился, что Цзин Юань задержался на работе и не пришел меня забрать.       «Юань наверняка подобрал бы слова, в отличие от меня, чтобы похвалить его».       - Ну я думаю, он достаточно скоро вернется, так что мы могли бы пойти вместе на кухню и дождаться его там. Ты бы мне рассказал про все свои приключения, а я пока приготовил бы ужин: все же голод чаще перебарывает сонливость нашего генерала, так что еда не помешала бы.       - А тебе… вам…       - Тебе.       - Тебе будет интересно меня слушать? – вопрос скорее был риторическим, ведь ответить «нет» такой довольной возможности обращаться на «ты» мордашке невозможно.       - Конечно. Я с радостью еще послушал бы ту часть, где ты пишешь записку от лица Пожирателя Луны, - хохотнул Инсин, все же не удерживаясь и трепя по-отечески мальчика по волосам (Юань постоянно так делает, значит, есть в этом что-то особенное), на что тот снова притворно надул щеки.       - Не думай, что я это специально. Просто когда дяде Фэну написал генерал и сообщил, что не придет, он сам проводил меня до дома, а потом махнул рукой со словами «как-нибудь сам объяснишься со своими опекунами, почему ты не хочешь работать в комиссии по алхимии». Я решил, что это лучшее из всего доступного мне.       - Кто только научил тебя говорить так заумно, - закатывая глаза к потолку, вздохнул Син, - и притом не научил орфографии.       - Орфо… чему? Это правописание?       - Оно самое.       - А мне дядя Фэн рассказал, что вы не раз завалили экзамен по сяньчжоускому, - такая же ехидная улыбка, как у крадущегося несколько минут назад Инсина, возникла на лице Циня, знающего теперь то, что для многих знакомых именитого ремесленника оставалось тайной, - просто из-за того, что ты был лентя…       - Нельзя такое говорить вслух! – смеясь и немного краснея от воспоминаний о том, как ночи напролет его лупил по темечку сложенной в трубочку тетрадью с иероглифами Цзин Юань, Син схватил края одеяла и накрыл им с головой болтливого мальчишку.       Однако Янь не собирался сдаваться – из-под одеяла доносилось неразборчивое бормотание, а руки и ноги бились в попытке вырваться наружу.       - Сейчас отменю наш уговор по совместному дожиданию… дожидательству… генерала! Ну-ка, Яньцин, смирно!       - Яньцин не сдастся живым! – и маленького, и большого бойцов за истину о причинах безграмотности ремесленника немного занесло, так что игра развернулась полным ходом и закончилась тем, что Цинь, завернутый в одеяло как в сверток, вися на плече Инсина безвольным хихикающим коконом, был насильно спущен на кухню и усажен на стул.       Что уж говорить про то, что за щебетанием развеселившегося Яня Син совершенно забыл про свой план «приготовить ужин», и по итогу пришедший достаточно скоро Юань застал не остывающие на столе блюда, а семейную, если так можно было это назвать, идиллию.       Тишина в доме наступила только к часу ночи, когда у Циня просто не осталось сил ни рассказывать, ни слушать истории, и он задремал прямо на плече генерала.