Маленький принц

      Утро получилось очень приятным для Яньцина. Свет так же, как и вчера, лениво струился бледным потоком через занавески, но диван казался мягче, а одеяло теплее и уютнее. Мальчик даже не сразу открыл глаза: он проснулся, потом снова чуть провалился в дрему, снова перевернулся на другой бок.       Но вот вскоре бодрость разлилась по телу, призывая к новым подвигам и свершениям, так что Янь, потянувшись, сполз с подушек на ковер, откуда потом уже встал на ноги.       Маршрут на первый этаж казался уже выученным и привычным, однако никого ни на кухне, ни в ванной не оказалось, хотя сброшенная вчера комком одежда генерала в прихожей все еще сиротливо валялась на полу.       «Значит, они все еще спят».       Мальчик поднялся обратно на второй этаж, заглянул, приоткрыв совсем немного дверь, в спальню. Шоколадного цвета портьеры сохраняли в комнате темноту и покой, пока владельцы, обнявшись, спали. Циню показалось, что он увидел что-то очень дорогое и сокровенное, по крайней мере, по тому, как свободно переплетались белоснежные пряди обычно заколотых и собранных в высокий хвост длинных волос, как умиротворенно разгладилась всегда присутствующая меж бровей Инсина хмурая складка, как тесно прижимался к нему лепечущий что-то во сне Цзин Юань.       Яньцин тут же закрыл дверь, не собираясь мешать.       Оставалось только придумать, чем заняться, пока кто-нибудь не проснется.       Янь решил для начала закончить исследование дома: первый и второй этаж вчера он успел полностью изучить. Теперь настала очередь чердака.       Найти его очень легко: достаточно пройти до конца коридора мимо спальни, гостиной, и туалета, чтобы увидеть на потолке прорезь проема. Проблема, по которой до этого на эту землю не ступала маленькая нога человечка, заключалась в том, что средства подъема до этого видно не было. Сейчас, утром, отлично была заметна свисающая с дверцы нить с малюсеньким шариком на конце – Циню достаточно было потянуть за нее, пристав на носочки, чтобы с шелестом загадочный прямоугольник люка преобразовался в незамысловатую лестницу с перекладинами.       Наконец, мальчик смог взобраться на еще вчера недостижимую высоту. Чердак оказался необычной для Яньцина формы: ему никогда не доводилось видеть, что под скошенными углами крыши тоже бывают помещения, так что сейчас треугольный потолок стал открытием для него.       Здесь оказалось не так много вещей: какой-то старый сервант, с явно дорогой, но покрывшейся многолетней пылью хрустальной посудой, горстка мечей и глеф, сваленных в углу, статуэтки, привезенные, вероятно, генералом как сувениры, тихо тикающие напольные часы, что массивным циферблатом, пошатнись, они могли бы раздавить незваного гостя, и гуцинь, прислоненный к стене.       Именно музыкальный инструмент привлек Яня. Он подошел к нему, разглядывая со всех сторон и силясь припомнить, чей именно образ из детства, напевающий под ноты колыбельную, возникал в голове при виде знакомой формы. Ребенок робко дернул за струну - мелодичный звон разлился по воздуху.       «Интересно, кто на нем играет? Наверное, Цзин Юань. Вряд ли Инсин имел бы достаточно терпения, чтобы научиться играть на нем».       Однако вскоре развлечения на чердаке закончились – все было ощупано, осмотрено и пару раз обчихано от невероятного количества пыли.       Тогда Яньцин, прокрутив воспоминания о вчерашнем завтраке, загорелся новой идеей: подражая генералу, он решил приготовить яичницу.       Крохотные ножки вновь затопали по лестнице, неся хозяина к плите. Действовать приходилось по наитию, что Яня не сильно это расстраивало, ведь было что-то занятное в том, чтобы без чужой помощи сообразить, как именно готовится то или иное блюдо.       И, как казалось мальчику, все получалось просто идеально: края яичницы подрумянились до золотистой корочки, а желток плавал солнечным пузырем ровно посередине. Но вот в дверном проеме кухни показался новый для этого утра силуэт, на удивление оказавшийся не Юанем, а его мужем.       - Доброго утра, Цинь.       - Доброго!       Инсин, придирчиво оглядев гарнитур и заметив на нем пятна от недавно разбитого мимо посуды яйца, открыл шкаф под раковиной, достал оттуда тряпку, смочил ее и стер грязные разводы. Во время всего этого незамысловатого действа Яньцин то и дело слышал отрывки фраз типа «хорошо, что ты хоть не Юань» и «этот большой и добрый обычно умудряется испачкать все и сразу». Но вот сущность критика, прокляв по неизвестно какому кругу все припомнившиеся случаи кулинарной неловкости Цзина, добралась и до самого мальчика: выудив словно из воздуха вилку, ремесленник прямо со сковородки подцепил себе большой кусок завтрака и под ошеломленный от такой наглости взгляд водрузил его себе в рот.       - Злой дядя, это вообще-то сюрприз должен был быть!       - М-м, слишком несолено для сюрприза. Ты соль добавлял? – даже процесс жевания не избавил Циня от скептического излома бровей и хитрого прищура.       Заметив, как стушевался Янь, Инсин победно улыбнулся, но тут же добавил:       - Получилось просто отлично для первого раза. В сравнении с Юанем, который вчера спалил целых две яичницы подряд – ты просто гениальный повар, пусть и забывчивый.       - А он скоро встанет?       - Кто? Генерал? Он пвоснувся раньфе меня, пвосто очень леница вставать, - пояснил Син крайне невнятно из-за набитого рта – почти половина еще даже не снятого с плиты блюда уже исчезла на глазах Яньцина.       - Он на работу не опоздает?       - Он всегда на нее опаздывает, можно не спешить. Одно меня волнует – мы еще никуда тебя на сегодня не определили, а стоило бы.       - Я уже договорился с Байхэн: она на свою радость позвонила мне первая, чтобы пригласить на гонки, - зевая и морщась от включенного света, вышел на сцену действий последний персонаж этого дома, - хотя я совершенно не понимаю, зачем было делать это так рано.       - Она же встает в шесть утра – мы только с тобой проснулись, а она уже успела заскучать от безделья на работе, - Инсин, так и съев все у плиты, достал из холодильника тройку яиц и протянул их Яньцину. – Два Предвидению, одно себе. Если устал, я могу все сделать.       - Я сам! – в этот момент Юань гордо выпятил грудь, словно хвалясь «вот он каков, мой найденыш!», но оглянувшийся на него Син только показал язык.       - И ты, генералище, не стой без дела: подай нашему шеф-повару соль и накрывай на стол.       - На все у вас найдутся указания, - вздохнул наигранно-обреченно Цзин, прежде чем подчиниться и стать-таки правой рукой главенствующего сегодня на кухне Яня.       ***       Дальнейший завтрак прошел без горелых происшествий и даже без опозданий. Инсин сам по себе вовремя собрался и, поцеловав мужа в щеку на прощание, ушел, а вот Юаню просто не выпала возможность вновь проделать долгий путь вместе со своим подопечным до его нового наставника: Байхэн, рев двигателя ялика которой было слышно еще издалека, сама приехала за учеником.       Вылезать из скифа ей не пришлось – Цинь, заслышав шум, выскочил из дома, сверкая глазами и подпрыгивая на месте от восхищения гоночной машиной.       - Здравствуйте! – прокричал он, когда стекло у водительского места плавно двинулось вниз, показывая такое же радостное лицо лисицы.       - Прыгай ко мне вперед, малыш! Привет, кстати, Юань!       И пока мальчишка, спотыкаясь, бежал, а Байхэн мысленно молилась, чтобы Божественное предвидение не вспомнил вдруг о том, что в яликах такого типа нельзя возить детей на переднем сиденье, Цзин Юань с теплотой думал о том, как же все-таки хорошо, что Янь больше не запинается и не боится общаться.       - Хорошего тебя дня, Цинь! – крикнул на прощанье Юань, опомнившийся только когда двигатель вновь взвыл.       - Вам… Тебе тоже, генерал! – прочирикали ему в ответ, уже устраиваясь поудобнее в кресле протягивая свои любопытные ручки к магнитоле и кнопкам управления.       - Пока-пока! – помахала Байхэн, подытоживая столь короткий разговор.       Вот ручка газа на руле вжалась до упора, и корабль, под импульсом заработавших шестеренок, рванул с места в воздух, вырывая удивленное «ого» из притихнувшего во время набора скорости Яня.       - Ну что, давай знакомиться? Значит, ты и есть Яньцин?       - Значит, вы и есть Байхэн? – фоксианка была готова поклясться, что видела в самодовольстве от передразнивания этого мальчишки ехидство Инсина. Видимо, это очень заразно.       - Совершенно верно! Ты как, знаком с покорением неба? – спросила она, оттягивая штурвал на себя и переключая какие-то рычажки. Несколько лампочек на приборной панели загорелось приятным голубоватым светом.       «И как только это все работает?» - поражался про себя Цинь.       - Летал один раз на скифе до Лофу. Ничего не видел, кроме звезд в иллюминаторе.       - Ха-ха, да, это главный недостаток межпланетных перелетов. Зато летать над Лофу – отдельное удовольствие! Смотри за борт.       Яньцин, для которого пассажирское сиденье было слишком глубоким, привстал на коленки, чтобы выглянуть в окно.       За стеклом со скоростью, никогда до этого не испытываемой им, проносились другие корабли и редкие робоптахи, внизу алели и зеленели крыши домов, мелькали точки спешащих на работу сяньчжоуцев, качались кроны деревьев. С высоты все казалось куда живее и энергичнее в спокойном на вид Лофу, и это не могло не нравится Циню.       - Как красиво!       - А теперь добавляй музыку. Да-да, это вот та «крутилочка» рядом с экраном – поверни ее вправо и сможешь включить звук радио. Как раз будут играть самые популярные песни: многие сейчас по дороге на работу окажутся в пробке.       - Так точно, капитан! – Янь, изучая новый прибор, тыкал на все попавшиеся кнопки, в том числе и кроме разрешенного регулятора громкости, а Байхэн, смотревшая на него краем глаза, поражалась, как это беспокойное чудо могло весь вчерашний день уживаться с Дань Фэном.       - Ладно, а теперь говори, куда с тобой полетим. Я, конечно, взять тебя – взяла, но придумать учебную программу не успела, так что выбор за тобой, - лисичка, дернув ушками в такт включенной мелодии, достала из маленького углубления рядом с блоком предохранителя солнцезащитные очки и надела их.       - Хм, я не так много где был на Лофу, - этот вопрос совершенно озадачил пассажира, из-за чего тот даже отвлекся от разбирания залежей бумаг в бардачке. – О, точно, я бы хотел посмотреть, где работает Инсин!       - Где работает злой дядя? А что, неплохой запрос! Сможем посмотреть и на ауруматонов, и на светящихся рыбок-драконов.       - А вам уже рассказал дядя Фэн об этом прозвище?       - Ха-ха, дядя Фэн, - летчице пришлось собрать всю свою волю, чтобы сдержать смех и не обидеть им ребенка: так нежно звучало это обращение, - пусть и кажется иногда немым, как рыба, очень любит посплетничать, вот он мне все вчера и рассказал.       - Да, он такой – сначала я думал, что он еще больший ворчун, чем Инсин, а потом он как начал рассказывать истории про детство генерала и злого дяди! Я от смеха чуть не плакал.       - Да? У меня тоже достаточно историй про них двоих. Например, как они угнали мой скиф, после чего модифицировали его какими-то чисто Инсиновскими разработками, создав неуправляемое скоростное нечто, и, полетав над Лофу от силы минут пятнадцать, приземлились на какой-то случайной крыше, с которой я едва ли смогла снять их.       - А разве они умеют водить корабли?       «Маленький, а такой законопослушный», - подумала фоксианка на это легкое занудство.       - Нет, у Инсина, если я не ошибаюсь, нет даже базовой лицензии на вождение, но когда бы их это остановило, если ялики достаточно просты в управлении? – Байхэн ненадолго погрузилась в легкую ностальгию по тем временам, когда ремесленник был еще ровесником Яня.       - А мне можно попробовать? – с надеждой водя пальчиком у рычага коробки передач, спросил Цинь.       - Попробовать управлять кораблем? – встряхнула головой лиса, изумленно разглядывая мальчика, как в первый раз. Она подумала, что то замечание было упреком в адрес молодых Цзина и Сина, но, как оказалось, это была зацепка, которая могла бы навести малыша на собственные приключения.       - Нельзя?       Повисла короткая пауза, за время которой Яньцин уже успел подумать, что он попросил что-то очень плохое, но вскоре уже с новым энтузиазмом подобравшая метафору, подходящую для детского ума, Байхэн начала засыпать его вопросами.       - Ты когда-нибудь на велосипеде катался?       - Да.       - У него были ободные тормоза?       - Какие?       - Те, у которых на руле велосипеда есть ручки, которые при сжатии замедляют тебя?       - Были, - поняв, какую аналогию хочет провести его учитель, Янь с предвкушением на все отвечал согласием.       - Ну тогда… в целом… ах, была не была. Сейчас остановимся вот у той станции, поменяемся местами, и ты поведешь. Только если не справишься с управлением, жми на кнопку на ручном тормозе – это включит автопилот.       Минуты снижения отняли у Циня все терпение, так что он чуть не открыл дверь салона еще до полной остановки, за что был почти лишен права пилотирования. «Быстрее, быстрее!» - торопил ученик своего учителя, когда она искала в багажнике подушку, которая хоть как-то компенсировала бы низкий рост ребенка (все же детского кресла у нее не было).       На самой станции было людно, ни один проезжающий на автопилоте скиф не оставался без пассажира – все спешили на работу. Один только человек сидел в отдалении от толпы за кофейным столиком, ожидая своей чашечки кофе и проверяя постоянно часы, чтобы убедиться, что опоздание его на должность будет не слишком значимым.       Первым Цзин Юаня заметил Янь, тут же потянувший Байхэн за руку и сжестикулировавший ей быть тише.       - Если генерал узнает, что мы задумали, он же не разрешит! – прошептал ей Яньцин, когда они спрятались за корпусом корабля от ленивого взгляда Предвидения.       - Да, но если мы объясним ему, почему ему будет полезна эта поездка, он тут же согласится! – такого стремления к проделкам мальчик не замечал даже в любящем припугнуть резким движением Инсине.       - Вы хотите взять его с собой?!       - Мы же летим к Сину! Чем больше народу вторгнется в его кабинет, тем недовольнее будет его мордашка. Тем более если аннексия его территории будет санкционирована даже с его мужем - что он противопоставит сразу против трех людей? Ни-че-го! А значит, мы добьемся своего, заберем у него пропуск на склады комиссии и исследуем там каждого робота!       - Вы уверены, что вы старше и серьезнее Инсина? Даже я, шестилетка, не придумал бы такого злодеяния.       - Уверена на все сто! – Цинь уже понял, что связался совершенно не с тем наставником, втянув в это еще и Цзин Юаня, но отступать было поздно.       ***       Никто не мог предугадать, что вечер после веселой поездки получится хуже, чем тот, в который Цинь первый раз появился в доме.       Во всех окнах, кроме гостиной второго этажа, не горел свет. На кухне остался стоять нетронутым утренний беспорядок из тарелок и сковородки – никто не был в настроении убираться или тем более готовить ужин.       И еще с лестницы наверх было слышно, в каком напряженном и раздраженном ключе проходит разговор между хозяевами дома.       - Нет, ну как, как вам пришло это в голову! Ладно Байхэн – с ней Облачные рыцари боятся работать – у нее нет головы на плечах, даже ладно найденыш – никто ему правила морали Лофу не вбивал в голову, но ты, Цзин Юань, какое же ты к черту Предвидение если ты не предвидел, что ребенок разобьет в ноль этот долбанный ялик, мой офис и мое хорошее отношение к вам!       Сказать, что Инсин был зол, было сложно. Он был в ярости. Но, к его чести стоит сказать, что он еще ни разу не допустил ни одного бранного слова в своей речи в присутствии Циня.       - Это просто кнопка автопилота не сработала, - пробормотал Яньцин, сидевший на диване с поджатыми к подбородку коленями.       - А Байхэн, мать твою, проверить ее не догадалась перед тем, как усадить тебя за руль? – все-таки похвала для Сина была несправедливой.       - Дорогой, пожалуйста, успокойся, мы все разрешим. Обитель Божественного предвидения выплатит комиссии все штрафы за незаконное пересечение территории, снос несущей стены, уничтожение чертежей передовых разработок, - тут Цзина начало пробивать на нервный смех от нелепости того, как много неприятных последствий принесла с собой одна маленькая шалость, - полное уничтожение всей мебели в офисе и, конечно, предоставит моральную компенсацию.       Янь, которого на удивление еще никто за целый день дачи показаний по поводу аварии не успел отчитать, старался жаться к генералу, сидящему рядом с ним на диване и поглаживающего мальчика по спине, чтобы успокоить и дать понять, что во всем произошедшем виноваты непредусмотрительные взрослые.       - Да какие к черту деньги, Юань! Ты понимаешь, что я живу с человеком, который одобрил план посадить пятилетку за руль! Как мы теперь будем исправлять и твою, и мою репутацию, если «генерал Лофу Сяньчжоу на полной скорости врезался легковым яликом в офис своего мужа, чтобы прогулять скучное совещание на работе и заодно повидаться со своим любовником»?       - Скажем, что это был несчастный случай, и мы летели мимо, пока модифицированный гоночный корабль, не гарантирующий безопасной езды, не заклинило, и мы не врубились в комиссию.       - Поражаюсь тому, как легко ты относишься к жизни, Цзин Юань! Ах, точно, у тебя ведь еще несколько сотен лет впереди, не то, что у меня – тебе все ни по чем, никакие беды тебя не касаются!       - Син, не перевирай ситуацию. Мы все сейчас в равных условиях, - в спокойном до этого голосе послышались стальные нотки.       - Да ну? Знаешь, не ты месяцами из своей короткой жизни работал над проектом, только чтобы потерять его при воспламенении чертового скифа!       - Инсин. Исправить уже ничего нельзя, лучше просто радоваться, что никто не пострадал – все могло закончиться куда хуже.       - Черт, да если бы ты не притащил его к нам домой, ничего бы этого не было!       - Син, остановись, пока не сказал лишнего, - Цзин схватил стоящего перед ним мужа за руку, приводя в чувство. Ремесленник хотел сбросить с себя чужую кисть, но, заметив, на что, вернее на кого указывает взгляд генерала, резко выдохнул и присел на корточки перед диваном.       Яньцин, обняв Юаня за грудь и уткнувшись ему в плечо, старался сдерживать слезы, но все равно дрожал и судорожно дышал.       - Прости, - выдавил он, пока между мужчинами повисла немая пауза. Предвидение, на скулах которого от подавляемого гнева выступили так несвойственные ему желваки, осуждающе смотрел из-под сдвинутых бровей на Инсина, пока тот, растерявшись от резкой смены настроений, старался придумать, как успокоить ребенка. – Прости меня, Инсин, я плохой, бесполезный…       - Нет-нет, ты прости, Цинь, я не… мне не стоило ругаться, прости, пожалуйста. Ты и сам, наверное, очень сильно испугался, когда случилась авария…       Но зарождающийся плач простыми словами было трудно остановить – Янь не мог даже оторваться от теплого плеча, чтобы свободно вдохнуть.       - О, Эоны, что делать? Я не знаю, как успокаивать детей!       - Я тоже не знаю, - пожал, словно ему было безразлично, плечами Юань, но было отчетливо видно, что его охватывала та же паника, что и Сина. – Эй, малыш Цинь, все в порядке! Ты с нами, ты в тепле, никто от поездки не пострадал, злой дядя на тебя не злится – все в порядке, Цинь!       Но даже попытка вывести на смех столь привычной уже всем шуткой про «злого дядю» не удалась.       - Прости… - вновь лепечет пропадающим голосом Янь.       - Цинь, я на тебя не злюсь. Твоей вины ни в чем нет, хорошо? Понимаешь меня? Юань прав, это был несчастный случай – ты хотел проведать меня, ты хотел как лучше?       - Цинь, никто тебя не собирается прогонять, если ты этого боишься, - Юань обнимает ребенка обеими руками, устраивая у себя на коленях и покачивая.       - Цинь, пожалуйста, не плачь, не плачь, - взяв крохотные ладошки в свои, большие, теплые, мозолистые от постоянного ручного труда, Инсин старается аккуратно гладить пальчики, чтобы отвлечь Яньцина от истерики.       На пару минут устанавливается очень беспокойная тишина, в которой оба стараются уловить каждый всхлип в надежде, что вот-вот слезы, не стоящие их, так беспечно и слепо относящихся к маленькому как к несущему ответственность взрослому, перестанут капать.       - Цинь, ты нас слышишь? – на этот вопрос, заданный спустя долгое для никогда не проживавших такого Юаня и Сина время, мальчик слабо кивнул.       – Цинь, я готов сейчас сделать все, только не плачь, не расстраивайся, - Инсин почти молит Яньцина загадать какое-нибудь глупое желание, лишь бы напряжение и укоренившийся еще с момента аварии в сегодняшнем дне испуг прошли. – Хочешь, я на гуцине сыграю? Ты не убрал утром лестницу на чердак, значит, видел инструмент на нем. Я знаю несколько колыбельных на нем. Хочешь?       Наконец, шепотом раздается спасительное:       - Хочу.       Син, выпустив медленно маленькие ручки из своих, рывком бежит к чердаку, словно может куда-то не успеть, проклинает так долго разворачивающуюся лестницу, спешно забирает, даже не задумываясь, сколько лет уже не брал его в руки, гуцинь и мчит обратно.       Почти падает на колени перед диваном, устанавливая инструмент перед собой, и с облегчением замечает, что Янь уже не вздрагивает, пусть и все еще жмется к Юаню.       Когда нас клонит в сон от усталости,       Значит, Дядюшка Сон уже нежно укутал нас.       Пришло время ничего не делать       И дать телу отдохнуть.       Голос Инсина хриплый и тихий, но пальцы так умело перебирают струны, а тембр так ритмично попадает в ноты, что Цинь просто не может не вслушиваться в колыбельную, спетую именно для него.       «Хорошо, что на гуцине играет все-таки Инсин».       Милое дитя, не плачь,       От этого лишь намокнет земля.       Завтра вновь засияет солнце,       Слижет слезы с твоих бледных щек.       Когда день подходит к концу,       Перед лицом тьмы ты — последний луч света.       Не нужно печалиться –       Завтра вновь засияет солнце.       Засыпай.       Когда холодная ночь подходит к концу,       Сон вновь освобождает вас,       Нежно поднимает тяжелые веки,       И, когда рассветет, мы увидимся снова.       Инсина полностью поглотила песня, которую он исполнял, прикрыв веки и стараясь не думать о том, что своим гневом именно он довел Циня до такого состояния. Так что когда текст закончился, а голубые глаза вновь смотрели на мир, для Сина стало потрясением то, что и Янь, и Юань, заснули.       Предвидение откинулся на спинку дивана, уложив мальчика себе на грудь – теперь они вдвоем сопели в унисон, наконец отдыхая после долгого и тяжелого дня.       Может быть, Цзин даже и не спал, но у ремесленника тоже уже не было сил, чтобы что-то выяснять: сев рядом и положив голову на плечо мужа, он снова закрыл глаза и удивительно быстро даже для самого себя провалился в сон.