***
Кабинет Виктор покинул в мыслях мрачнее чем тени в северном крыле Нове-Корвин, куда он вышел из кабинета. Длинный коридор пробирает холодом и сыростью, снег частой дробью бьется в застекленные бойницы, будто хочет штурмом взять замок. План принятия гостя, конечно, пришлось менять. «Других немертвых… Какая прелесть, Больдо. Спасибо, что обратил внимание. Что ж, тогда ему и греться не нужно, да и местной кухни не оценит. Направь в синий зал, я буду там». Виктор раздраженно загреб от лица отросшие пряди и едва не пропустил, как над ухом оглушительно лопнуло стекло. Под ноги из осколков ударилась тень. Крупная птица, похожая на дымящегося ястреба, обернулась крупным волком. — Неплохо, талантливые приколичи – это редкость, — усмехнулся Виктор. — Вот только гостей привечаю еще только через неделю… Тварь ринулась вперед. Виктор спасся, прильнув к тени стены. — Гр-р-ре тем-р-р-нейш-шая?! — рычание вибрациями разнеслось по коридору, сметая пыль. — Кто ты? — нахмурился Виктор, в последний момент избегая замаха мощных черных когтей. Такой лапищей можно снести голову в один удар. Он сражался всю жизнь и немало в посмертии, но здесь даже ему пришлось превратиться в инстинкт. Каждый раз от смерти отделяет не больше секунды, и воздух болезненно режет уши от бесконечных уворотов. Один из выпадов достиг цели – Виктор рассеянно отметил жжение там, где прошлись когти. Но вместо того, чтобы добить, тварь зарычала, одаряя смрадом из глотки. — Дьявол, у тебя слюна ядовитая или что это за вонища… — Виктор закрылся здоровой рукой. — Гр-р-ре Валер-рия, с-сучий выр-родок?! Хрипло дыша, он прижался затылком к камню стены и вяло ухмыльнулся. — О… Думаешь, ты задаешь вопросы? Тварь бросилась на него, но Виктор за эту передышку успел оправиться. Увернувшись из-под лапы, пнул кулаком в живот. Черную тушу швырнуло по коридору, хребет с треском врезался в угол. Клыки запачкались алым. Виктор задумчиво осмотрел костяшки пальцев. — Слабовато для Силадьи… Платовы? Зверь забился в конвульсиях, когда Виктор придавил сапогом шею. Когтистые лапы беспомощно заскрежетали по камням пола. — Т-ты… Не обращая внимание на сверкающие желтые глаза хищника, Виктор надавил. — Литвицкие? Тварь застонала, шкура начала неестественно дрожать, а конечности задергались. Под сапогом теперь лежит упырица в черных одеждах. Пальцы ловко выцепили из-за пояса кинжал, в ту же секунду боль резанула Виктора под коленом. «Дерьмо, по сухожилию!» Он попытался затянуть рану, но она только запульсировала. Упырица сладко улыбнулась и в одну секунду оказалась за его спиной. Дернув за волосы, приставила к горлу кинжал. В ноздри ударил резкий запах. «Полынь?» — Говори, где она, Виктор-р, — ее голос выровнялся, — Ты ублюдок, слуга, ошибка. Ты не достоин стать нашим князем… — Теперь хочешь представить все как мятеж простого люда? — Виктор болезненно посмеялся. — Зря перекинулась, все равно только лаешь. Упырица издала низкий звук, будто снова готовится стать зверем. В ту же секунду Виктор дернул запястье, перекидывая хрупкое тело через плечо. На этот раз он вдавил коленом ее поясницу и заломал руки. Все, что она смогла, повернуть голову, царапая о камни бледную щеку. Ее сдавленный стон садняще отозвался внутри, по телу прошла волна нетерпеливой дрожи. «Юная, внешне изящная и притом дерзкая… Очень жаль». — В тебе ведь… Ни капли крови Валерии… — процедила сквозь зубы. — И как ожидалось, ты – озабоченное животное. Она скосила взгляд на его брюки, забрызганные кровью и выпуклые от напряжения в паху. — Если, по-твоему, я ее выпил, то кровь во мне как раз есть… — оскалился Виктор. — И, кажется, я догадался, чья ты. Трофейный кинжал нашел место за поясом. Виктор склонился, с интересом наматывая на кулак длинные волосы, и принюхался к шее. — Ха!.. Бешено стучащую артерию проткнул острый ноготь, вниз рванул тоненький красный ручеек. Запах, ударивший в ноздри, заставил отшатнуться. — Отравлена!.. — удивление во взгляде сменилось горькой иронией. — Ей совсем было тебя не жаль. Упырица хрипло засмеялась, в глазах заиграли искорки. — Отбросим церемонии, — хрипло зашептала и затрепыхалась в его хватке, будто нарочно напрашиваясь на боль. — Хватило опыта не пить меня, так допроси… — Зачем же, прелесть моя? Лишние хлопоты. За секунду доля любования во взгляде сменилась на холод, и Виктор резким движением свернул тонкую шею. Надавив сапогом, с силой вырвал из тела хорошенькую голову. Плечи упырицы опустились на камни, щедро омываемые кровью. Он рассеянно поправил ей волосы, взгляд скользнул по искаженным ужасом чертам. — Значит, подарок от дражайшей сестрицы. «Было глупо не ожидать такого развития событий». Нога не выдержала и подкосилась, Виктор болезненно рухнул на колено, ощущая как с двух сторон на плечи наваливаются боль и слабость, а клыки саднит от жажды. Упырицына голова неспешно откатилась под бойницу, запинаясь о стекло, в алый рот вцепились колючие снежинки. — …Больдо. Слуга вырос рядом, словно и сам обладает частью упыриной силы, способной сделать тело неотличимым от тени. Постное лицо выразило неудовольствие от вида испорченного окна, хотя и состояние господина цепкий взгляд оценил. — Я приготовлю сменную одежду и выберу в синий зал несколько человек.***
И вот Виктор нависает над новым нежданным гостем, поставленным на колени, уже прокручивая в голове, как надломит до хруста и эту белую шею. «Что мешает мне прямо сейчас выдернуть его голову из туловища?! Хватит разгадывать шарады!» Лишь отстраненно оценил — Рагман красив. Тело, угадываемое под белоснежной рубашкой и легкими брюками, будто украдено у античной статуи, строго подстриженные вьющиеся локоны черны как смоль. Красив, но на удивление не привлекателен. Вероятно, потому что у его черных глаз будто нет радужки — два бездушных, безразличных угля. Именно это их выражение остудило жажду пролить кровь. — Замечу, что «проклятый упырь» здесь не только я, — отметил Рагман. Виктор криво улыбнулся в ответ. — Наблюдательное замечание, мой дорогой друг. И все же, почему мне не осушить тебя? — Потому что вы хотите от меня портрет, господин Корвин. — Ха! Пальцы на затылке разжались. Виктор не без мрачного удовольствия проследил, как его «драгоценный друг» откашливается. И упырям бывает больно — не стоит забывать об этом. Поднявшись, Рагман принялся отряхивать колени. Затем влез в поваленный этюдник и аккуратно разложил карандаши и угли, поправил положение каких-то тряпок. «Какой педант!» Лицо Рагмана снова стало гладким и спокойным, насколько спокойной может быть статуя. — Вы разочарованы. — И снова достаточно метко, — фыркнул Виктор, возвращаясь к софе. Краткий взгляд оценил состояние девушки. Яд сильно давил на голову, и в порыве жажды он чуть не переступил черту. Теперь приходится следить за ее самочувствием. — Но может быть, так даже лучше… — задумчиво протянул, почти касаясь пальцами невинно приоткрытых губ и ощущая на них слабое дыхание. — Но теперь я задумываюсь… Устроившись в подушках, Виктор рассеянно потер подбородок костяшкой пальца. — Едва ли ты согласился из-за денег или перспективы открыть в России собственную галерею. Так что за плату берет за свои услуги безродный немертвый? Гость неприятно переменился в лице, и Виктор узнал эту хищническую полуулыбку — даже трогательная ямочка на щеке ее не спасает. Взгляд скользнул по шее, вызывая острое желание выпустить клыки и обороняться, но в последний момент Рагман тактично отвернулся. — Так вот какие мистические оказии приключались с заказчиками… — протянул Виктор. — И как я сам не понял. Из груди вырвался смешок. Конечно же, кто еще мог бы так точно проникать в человеческие сердца, чтобы переложить их на холст. «Кто бы еще… увидел рассвет таким жутким?..» — он раздраженно выбил из головы эту мысль. — И ты думаешь, что я соглашусь на эту цену? Ты не знаешь, что я наследник треклятого рода? Любой, кто осмелится пить меня, и минуты после этого не проживет. Рагман пожал плечами. Со щелчком раскрылся этюдник, из рюкзака вывалилась папка с бумагой. — Идет. — Что? В губах Рагман придержал одну из кнопок, другой уже закрепил на этюднике уголок листа. — Мне будет сложнее отразить вашу природу без крови. К тому же, работая, я питаюсь только от заказчика. Не успел Виктор удивленно вздернуть брови, Рагман снова явил ему уверенный до жуткого взгляд. — Я рискую не меньше вашего. Удовлетворившись подготовительной работой, он убрал со лба курчавую прядь. — Примите решение после того, как оцените набросок. Хорошо? Художник принялся за работу. Какое-то время Виктор развлекался, цепляя длинные локоны рабыни или поглаживая тонкое плечо. Но скука овладевала стремительно и бесповоротно, подгоняемая шорохом угля по бумаге. «Может ли художник быть связан с кем-то из фамилий? Кто вообще показал мне выставку? С кем я был там в первый раз?.. Почему именно… он». — Вы каждого гостя пытаетесь убить? — уронил Рагман. Виктор только хмыкнул. Крепко смежив веки, откинул голову на спинку и погрузился в уютный мрак. Но и тишина давит, напоминая о запахе полыни. «Кто же ты, Арон Рагман, если не еще одна змея в моем гадюшнике?..» — Как тебе здешний климат? Отличается от Йемена? Если Рагман и удивился его осведомленности, никак не показал этого. — Здесь… темно. — Надо же, а тебе что ли солнечный свет нравится? И сам же скривился, прозвучало даже слишком грубо. Рагман ожидаемо промолчал. Тишина осела между ними, вплетаясь в шуршание угля и осторожное дыхание живых. Виктор начал засматриваться на ключицу, выглядывающую из расстегнутой рубашки, когда Рагман штрихует что-то в нижнем углу. Не правильнее ли будет прогрызть это белоснежное плечо и дать тайнам стекать на язык? Какое ему дело, если упырь обидится. Может, он вовсе этого не переживет — а тогда и обид нет. — И каким таким образом, долгожданный мой друг… — протянул Виктор. — Упырь может заниматься искусством? Рагман покрутил в пальцах уголь. Наконец, определившись, видимо, с удачной стороной, снова зашуршал по бумаге. — А каким образом упырь может оценить искусство? — Отвечать вопросом на вопрос здесь могу только я. На губах гостя мелькнула снисходительная улыбка. — Как скажете. Виктор мягко переложил спящую головку со своих коленей на перило. В мыслях он уже начал исполнять свою фантазию и приготовился по достоинству оценить упырью кровь. — Можете посмотреть, — уверенный голос выбил из раздумий. — Неужели? Рагман поднялся с табуретки, плотный листок с шорохом покинул этюдник. Накопившееся раздражение с выдохом покинуло Виктора. С наброска на него посмотрел наследник Корвинов, без пары месяцев темнейший князь. Ломаные линии очерчивают непринужденную и вместе с тем готовую сорваться с места фигуру, длинные пальцы, путающиеся в волосах рабыни, притягивающий взгляд оскал. Виктор застрял взглядом в глазах двойника, что будто горят черно-белыми огоньками. Жар разъедает бумагу, пожирая небрежные пряди волос и расползаясь от софы к задрожавшим пальцам. В страхе выпустив лист, Виктор с замиранием осознал — бумага не горит. Не в самом деле. Стоит отдать должное Рагману, он смолчал. Виктор устало потер лоб, давая себе время собраться с мыслями. — Так… И ты… Вы… Ты говоришь… «Не веди себя как мальчишка!» — одернул себя. Вернув себе ровное дыхание, он поднялся. Высокий рост Рагмана неожиданно задел, обычно это Виктор смотрит на других сверху вниз. — Говоришь, — понизил тон. — Я смогу выпить тебя, после того, как закончишь? Опять улыбка с ямочкой — то ли покорная, то ли с издевкой. — Если захотите. Виктор ухмыльнулся своим мыслям. Да «драгоценный друг» и «долгожданный гений» каждым жестом кричит о том, что ему нельзя доверять! Впрочем, как он верно заметил… Он не единственный проклятый упырь здесь. — Хорошо! — Виктор торжественно хлопнул в ладони, отступая. — Так мы и поступим. Слышал, ты рисуешь достаточно долго, но здесь нужно успеть за три месяца. Хочу, чтобы портрет был готов к торжеству по случаю моего признания местными ублюдками. — Как скажете. — Вот и славно, мой драгоценный. — Передам через Больдо, когда начнем. А пока я прикажу приготовить тебе другие покои. Раз уж мой художник постели предпочитает гроб… Пусть будет гроб. Виктор бросил последний взгляд на сонных живых и вышел из зала. Больдо только и ждал отмашки, чтобы начать раздавать указания и наводить порядок.