Жмурки

      Башка в кепке нещадно мерзла, не май месяц, но Марат мужественно сносил неудобство. Приятно было ходить в своей добыче. И хоть бы одна сука спросила, откуда, тогда бы Маратка рассказал как один ограбил комиссионку. Но пацанам было похуй. Вначале было немного, «че за куртец, дай погонять» но наученный Вовкой Марат на такое не велся. Одолжишь и больше не увидишь. В школе только математичка головной убор попросила снять. А Андрей кепку носил только когда они были вдвоем, в голубятне. Ну холодно, понятно, его кроликовая пенсионерская шапка грела лучше, небось. Но зачем-то приносил с собой кепку в портфеле и напяливал. Как долбоеб выглядел со своим пальто и в кепке. Курил тоже смешно. Марат тоже кашлял вначале, пацаны угорали. Но Андрей быстро научился, слишком даже. Аккуратно прикрывал от ветра поднесенную спичку в руках Марата, слегка касаясь ладонями, уверенно и легко держал сигарету длинными пальцами, вкусно выдыхал струйку дыма из уголка пухлых губ. Курили они только перед школой, внутри не палились. Флюра была довольна, к уроку они, как ни странно, подготовились неплохо. Марат вообще легко запоминал, с первого раза, потому и клал болт на учебу. Пока дойдет до буквы С, можно и быстренько подготовить ответ, а то и скатать у кого. С инглишем такое не прокатывало, там работали в парах, да и все время лезли татарские слова вместо английских. В столовке опять сидел один. Его боялись, Марат это видел. Одноклассники отводили взгляд, а девчонки глупо хихикали в стайках. Понятно, почему Андрей полез. К девчонкам поди подступись, вечно с подругами, вечно смеются чето, шушукаются. Глазками то стреляют, но чуть что хихикать начинают. И хочешь, не хочешь, чувствуешь себя как дурак. В детстве Марат дружил с девочками, любил быть в их обществе, совсем не чувствовал различий. Какая разница, когда играешь в чай-чай или цепи кованые? Даже в классики и резиночки Маратка умел скакать, если девчонкам не хватало пары. Но в какой-то момент начались у них какие-то непонятные взгляды, секретики.       Интереснее всего было с Вовкой конечно. Марат таскался за ним и потихоньку вникал в то, как быть пацаном. И там все было логично и понятно. Марат туда очень хотел, но Вова пришиваться запрещал. Отказ объяснил непонятно: «не просто так это пришиваться зовется. Как иголкой по живому». Марат тогда на брата обиделся. Что ж, не хочет он что ли, чтобы Маратка с ним был? Но поначалу слушался. А потом, когда получил пизды пару раз после отъезда Вовы, все равно пришиваться пошел. К своим, Универсамовским, куда ж еще, хоть там и был Турбо, который его на рубли выставить хотел. Тогда в их возраст набор был, поспрашивали только, морду не били, повезло. Кащей его отличал, через год смотрящим за возрастом назначил. Вначале Маратка гордился, а потом понял: если че, отвечаешь больше всех. Вот и носился после школы — то Фантик заболел, на сборы не явился, то Лампа опять нарвался на кого-то, надо выяснить. Но сегодня на концерт пойдет, хуй с ними со всеми. Так же у взрослых, делу время, потехе час? Андрей в столовую даже не зашел, нервничает поди, не до еды ему. Хватанул бэлешик, пока повариха не видела, сунул в карман. Но, когда вспомнил о нем, уже на улице, отчего-то постеснялся Андрею дать. Видел, какой он бледный и сосредоточенный, и сам перенимал его беспокойство.       — Да нормально все будет, че ты! — хлопнул Марат по плечу пальто. — Ты ж готовился, репетировал.       Андрей неуверенно улыбнулся наконец.       — Ну и все! Руки-то помнят. Ты голову только не включай сильно.       Андрей кивнул.       Выступил и правда отлично. Марат до сих пор не сильно мог отличить хорошее исполнение от плохого, но сегодня услышал, как лажали другие, спотыкаясь или делая неловкие паузы. Его Андрейка на их фоне и вовсе был великолепен. Держался уверенно и без единой ошибки исполнил свою прелюдию. Марат аж встал, аплодируя. Потом и другие присоединились. Болеть за своих Маратка умел. Хотел дождаться его, но Андрея прямо в дверях задержала училка, чето выговаривала ему на ухо. Ругала или хвалила, было непонятно, потом расскажет.       Вышел из кабинета и увидел девчонку со скрипкой. Она не похожа была на остальных, смотрела серьезно, и Марат попробовал подкатить. Не одному же Андрею за девками волочиться? Но девочка ушла, не задержавшись. Все-таки непонятные они, девушки. Красивые, но что у них в голове — не разберешь.       Он его поцеловал, как девчонку, что ли?! Противная мысль поразила Марата. Андрей был его выше, но всегда буквально в рот заглядывал Марату, особенно когда он предлагал делать что нибудь опасное. И Марат старался, приятно было, что Андрей так бегает за ним, слушает все, что он говорит. Может, он сам чувствовал себя ведомым, как девочка? Фу, тоже какое-то извращение. Девочки Марату нравились, и он чувствовал, что это взаимно. Та же скрипачка, например, долго посмотрела, значительно. Хоть и лоханулся слегка с гитарой, но все равно красивая, Марат с такой бы ходил, будь у него еще один шанс. Он уже хотел спуститься, но его ждал Андрей, уже поговоривший с преподшей.       — Кто это был?       — Да так, — не стал рассказывать Марат. Он слышал что ли? — Ты круто сыграл!       — Спасибо, — зарделся Андрей. — Виктория Александровна тоже хвалила. Сказала, лучше стало получаться, видно, что практики больше.       — Ну класс! Тогда и будешь приходить заниматься у нас, — Марат смотрел на тихую улыбку Андрея и был действительно рад за него. Хотелось еще поторчать вместе, обсудить смешного чушпанчика с дудкой с отростком сбоку, но пора было бежать на сбор.       На следующий день в столовке кивнул Андрею и едва дождался окончания уроков. Докурили и побежали домой наперегонки. Марат выиграл и нажал на кнопку звонка. Все звонил, пока Андрей тащился по лестнице, задыхаясь. Пришлось открыть своим ключом. Прошел в куртке, только сняв ботинки. Думал зайдут, попьют и дальше на улицу, но Андрей снял шапку и оперся о стену, тяжело дыша. Пил однако аккуратно, выглядывая из-за края чашки.       — Котлеты с макаронами будешь? Там мама оставила.       — Давай, — принялся расстегивать пальто Андрей.       Пока ели подостывший обед, поболтали и о вчерашнем фаготисте, и о той девчонке, и о выступлении. Андрей о своей ментовке не говорил, Марату тоже не хотелось.       — А ты умеешь на гитаре?       — Не-а, пробовал учиться, но забыл уже все.       — Ну значит что-то помнишь же? — зачем-то настаивал Андрей.       — Да там че, пару аккордов только выучил.       — Ну уже неплохо! Покажешь?       Марат отложил вилку и пошел в комнату. Андрей дисциплинированно запихал остатки макарон в рот, положил тарелку с вилкой в раковину и только тогда пошел за ним. Марат уже лежал на полу, роясь в бардаке под кроватью Вовы. В комнате он пылесосил сам и, конечно, под кроватями Марат не залазил, не видно же, зачем? Сейчас там накопилась куча пыли и он весь вымазался. Расчихался, но гитару вытащил. Что-то еще в глаз попало и Марат начал тереть его.       — Стой, куда грязными руками! — пытался остановить его Андрей. Но в глазу щипало нестерпимо, и Марат оттолкнул руку.       — Да стой! — внезапно сильно схватил его Андрей, не давая касаться лица. Быстро схватил и вторую. Марат от неожиданности аж присел. Андрей повалился следом, но руки не выпустил. Они часто валялись, борясь в шутку, или почти всерьез, но сейчас Андрей цепко держался за запястья, удерживая их на расстоянии. Марат попытался свалить его, но он как-то умудрялся удерживаться. Расставил колени по бокам от Марата и приблизился.       — Дай посмотрю.       — Отпусти! — еще щурился одним глазом Марат. Нечестно же так! И руки заблокировал, и глаз не видит толком.       — Да я гляну только, — Андрей уселся на колени Марата, прижимая его своим весом.       — Отпусти, говорю! — злился Марат, но как ни дергался, из цепкой хватки выбраться не удавалось. Андрей прижал его руки к кровати и уже даже попытался заложить левую под свое колено. Марат еще раз дернулся, но Андрей только сильнее прижал его, полулежащего к кровати. Соринка из глаза как будто уже вылетела во время борьбы, но это было уже неважно. Марат не любил ощущать себя беспомощным как сейчас. Дергался, чувствуя как сильнее прижимается к нему Андрей. Хотел уже резко взять на калган, но открыл оба глаза. Лицо Андрея было совсем близко. Марат чувствовал его тяжелое дыхание у себя на лице. Запах его пота окружил, но почему-то противно не было. Здоровый запах не казался вонью, как в качалке, наоборот от него кружилась голова и хотелось… драться? Да, наверное хотелось прямого контакта, бить на адреналине, не разбирая куда, забыв о технике, раздавая слепые удары. И Марат, уже почти весь заблокированный Андреем, дернулся еще раз. Получилось только бедрами. Андрей как будто переместился чуть-чуть вперед и сжимал его талию коленями. Андрей пятой точкой касался того самого и прижимался довольно сильно.       — Дай глянуть, — упорствовал он, наседая.       — Да все уже! — Марат только сейчас догадался отвернуть лицо, до этого держа его прямо перед Андреем, — вышло уже, отпусти, говорю!       В пылу борьбы Марат тоже весь вспотел, но сдаваться не хотел. Только он отпустит, пропишу ему в фанеру, решил он. И расслабил руки. Андрей не повелся, а наоборот, решительнее уселся верхом на нем. Вдруг сама собой перед глазами всплыла картинка из того фильма. Кровь прилила к щекам и шее. Что-то во всем это было неправильное, вот так полулежать под парнем и чувствовать его руки на своих. Ощущать его тяжесть на своих бедрах. Чувствовать, как он смотрит. Кровь прилила не только к щекам. Андрей как-то неуловимо двинул бедрами, усаживаясь удобнее. Марат отчетливо ощущал ложбинку между крепких ягодиц.       — Я только посмотрю, — сказал Андрей тихо. Но рук не отпускал. Приблизил лицо. Марат назло зажмурился.       — Слезь, — сказал он серьезно, отвернув лицо. Руки не напрягал. Андрей наконец отпустил левую. Марат поднял глаза. Андрей аккуратно, даже нежно коснулся прохладными пальцами щеки. Даже после жара борьбы, прикосновение ударило током.       — Вверх посмотри.       Слегка касаясь щеки ладонью, большим пальцем он оттянул нижнее веко вниз. Марат автоматически закатил глаза к потолку.       — Ничего не вижу, — щекотнуло дыханием губы. Вторую руку Андрей все еще держал. Запястье вспотело под его пальцами. Внизу тоже все было плохо. То есть хорошо. Но плохо. Андрей слегка елозил, плотно касаясь ягодицами бедер Марата и того, что между ними, — вниз теперь.       Марат послушно глянул вниз, совсем забыв, что хотел врезать, как только отпустит. Большой палец теперь оттягивал верхнее веко, коснувшись ресниц. Дышать становилось невозможно. Кровь пульсировала везде, и Марат ощутил, как глаз наполняется слезами. Второй тоже. Жар накрыл его по целиком, как на пляже, когда солнце нагревало тело, пока ветер не стряхнет застоявшийся горячий воздух. Слов не было. Был стыд. Но Андрей не слезал. Он убрал руку от лица Марата, отпустил вторую руку и слегка отодвинулся. И теперь почувствовал. Неловко оперся о кровать и слез наконец с бедер Марата.       — Не трогай только, проморгайся, — сказал он. Марат так и остался обессиленно полулежать, чувствуя, как предало его собственное тело. В широких штанах было незаметно, но Марат определенно ощущал свой стоящий член. Моменты накрывающего возбуждения навязчиво преследовали его уже пару лет, и он смирился уже с привстающим членом на физре, когда замерял время пробежки девчонок в тонких маечках. Колышущиеся полушария подпрыгивали при каждом шаге у некоторых, и Марат сжимал в кармане штанов спички и незаметно поправлял некстати вставший член. В кино, заскучав от безнадежного сюжета, с удивлением понимал, что у него привстал просто от фантазий, как бы он повернул сюжет и показал бы, как большая мужская рука трогает гладкую ткань на попе героини. Всегда не к месту. Только наедине с собой, ночами, шурша салфеткой под подушкой, он предавался этим фантазиям и представлял все эти пухлые губы, длинные пальцы и гладкую кожу. Сейчас это было не просто не к месту, это было вообще ни в какие ворота. Вспомнил, что хотел врезать. Сейчас уже поздно. Стыд никуда не делся и все жарче нагревал веки. Марат зажмурился и почувствовал, как из уголков глаз вытекают слезы. Тыльной стороной руки стер. Но, когда открыл глаза снова, слезы течь не перестали.       — Ну вот, — обеспокоенно заглянул в лицо Андрей, — занес все-таки грязь, да?       Марат казалось уже хорошо изучил оттенки голоса Андрея, и тон показался ему искусственным. Марат продолжал растирать пыль по лицу. Горькое ощущение унижения от проигрыша комом стояло в горле. Еще разрыдаться здесь не хватало. Неловко встал и молча пошел в ванную.       Встал перед зеркалом и тщательно с мылом вымыл руки, оттирая пальцы и запястья, словно пытался стереть с себя что-то кроме пыли. Из зеркала на него смотрел пацан с хмурым лицом и потеками от уголков глаз. Смывал все, еще раз и еще брызгая ледяной водой, с облегчением ощущая, как, задерживая дыхание, организм перестраивается на новый стресс. Тер лицо, смывал с себя эти не новые ощущения и стыд. Запрещал себе думать. Вышел и услышал пустую квартиру. Все еще с бьющимся в горле сердцем заглянул в комнату и увидел только гитару на сбитом покрывале вовкиной кровати. В прихожей одиноко висела голубая куртка.