Жмурки

      — Маратик, я дома! — мама шебуршала в прихожей, — отнеси на кухню.       — Ага, — отозвался Марат.       — Курицу отхватила, — радостно сообщила она, показывая на бледно-голубые ноги, торчащие из хозяйственной сумки, — смотрю — очередь, значит что-то стоящее выбросили.       Марат потащил сумку на кухню. Ему был знаком этот азарт — добыть что-то ценное, да еще и в битве, бодро переругиваясь с соседями по очереди, зорко следя, чтобы не влазили впереди «я тут стоял», присоседиваясь к знакомым. Морозилка была полна деревенским мясом и заготовками, и Марат, недолго думая, сунул курицу в миску, прямо в серой бумажке, и запихал в холодильник. Колбаса, молоко, кефир, консервы, хлеб… сразу выковырял циферку 4 из крошащегося сыра, она уже третья, да и зачем это нужно было, непонятно, но надо.       — О, да ты под кроватью прибрался? — мама зашла на кухню и сняла фартук с крючка.       — Ага, Андрей хотел послушать, как я на гитаре играю, — быстро ответил Марат. Знает, не знает? Да не, сразу выкинула бы наверное те журналы.       — Хороший какой у тебя новый друг. Мне он больше нравится чем те, Алик с Сережей.       Еще бы, Белуха тогда всю ванную засрал утром, каплями и зубной пастой. Как дикий, честное слово! И, главное, позвал-то их тогда Марат к себе с ночевой из-за Лампы, тот тогда опять сбежал из дома и вел себя прилично. Кое-как уговорил маму, раньше-то она их не видела. Но добалтываться Марат давно научился, пришлось научиться. Пришлось пообещать еще одну четверку в четверти. Наверное, маме не настолько даже нужна была эта четверка, видно было, что она и так не откажет. Тревожно оглядела пацанов и ушла на кухню, но Марат сам чувствовал вину перед матерью и честно отмывал пасту с раковины и к Флюре пошел. Слово пацана — оно только для пацанов, но мама — это святое. Мама, тем временем, продолжать тему не стала, заглянула в холодильник и покачала головой.       — Так не пойдет. Курицу в морозилку надо.       — Так там места нет.       — И правда, — открыла она маленький отсек. Подошла к окну, открыла нижнюю форточку и заглянула в ящик, — но пока пусть здесь полежит, до выходных не растает, суп сварю.       О, точно, можно же заоконный ящик Андрейке показать, Марат вспомнил один на первом этаже, пусть хоть так пожрет. Андрей заебал. Марат видел, какими голодными глазами смотрел он на обычные макароны. Вроде вместе пообедали в тот раз, от добавки вежливо отказался. Но ему ведь явно не хватало, он буквально пожирал глазами вилку с насаженными макаронинами, которые Марат засовывал в рот. Тогда нафига от добавки отказываться? Марат тогда подумал, что от сгущенки-то он не откажется и принес в комнату. Но он и от сладкого отказался. Марат тогда и выпил показушно полбанки, дурачился. Ну и вкусно же. Андрей опять пялился, как будто незаметно, но не брал, гордый. Только когда Марат специально вышел в тубзик, заметил, что банка стоит чуть дальше от края стола, чем когда он ее оставил. Значит хочет, стесняется просто дома. А еще в том же Вовкином подвале есть кладовка, там, наверное, тоже можно чето пожрать найти, решил про себя на завтра Марат.

***

      И все-таки здорово было, когда домашка уже сделана. Ну или списана. Примеры по алгебре Андрей накатал без вопросов на второй день, Марат его просто на понт взял, будет — не будет делать чужое задание, но он даже не понял, кажется. Молча протянул тетрадь и взялся за русский. Это не было как хитровыебанные задания от старших «сгоняй сиги принеси», а спросишь денег — тебе тут же: «с деньгами-то любой дурак сможет, ты давай так» и думаешь, то ли шакалить, то ли спиздить. Это была простая человеческая помощь. Не услуга, за которую потом позже можно спросить, не исполнение прямых обязанностей чушпана перед пацаном, а так, как соль передать за столом, он, кажется, даже не заметил. На третий день домашку не давал, не до того было, на четвертый делали вместе, он свою, Марат свою. Марат сделал раньше. Если не париться над почерком, то быстро можно и дальше гулять. Толкались локтями, и Марат видел, что Андрей не закончил дописывать русский.       — Тут деепричастие, — тыкнул Марат пальцем. И, наткнувшись на голубоглазое непонимание, уточнил, — здесь «не понимавший», и после «суетни» тогда запятая, — а че ты думал, я совсем дурачок, раз мотаюсь, с вызовом смотрел Марат в ответ. Андрей запятую поставил. Оставалось сочинение, «После бала» Вэшки уже прошли, и Марат сам вытащил тетрадь из стопки, но Андрей положил ладонь сверху. Марат посмотрел на него, тот руку убрал, но и тетрадь забрал.       — Сам пиши.       — Чего? — возмутился Марат и тут же потянулся за тетрадью. Тот хотел спрятать за спину, но Марат был быстрее. Они немного поборолись, в который раз смяв покрывало на Вовкиной кровати, и Марат открыл тетрадь, быстро ища нужное. Андрей уже не пытался отобрать, но Марат все равно удерживал его на расстоянии вытянутой ноги, упираясь ступней ему в живот. Сидеть полулежа так было не очень удобно, но можно, лень было менять позу, да и, если что, можно оттолкнуть. Андрей мог бы отодвинуться, но отчего-то сидел, видимо, надеялся еще отобрать тетрадь назад. Марат подошвой чувствовал, как тот дышит, и, если он дернется, Марат успеет его заблокировать. «Толстой словно срывает маску с нарядной жизни…»       — Да ну, русичка сразу поймет, что это не я.       — Я же говорю, — напряг пресс Андрей. Марат убрал ногу.       — Блин, ну а о чем там хотя бы?       — Там Иван, вроде как, влюбился в Вареньку, весь очаровался ей, балом, а потом увидел, как ее отец наказывает беглого татарина.       — Че?       — Ну солдата одного, наказание такое, палками специальными, шпицрутенами по спине, а тот следит, чтобы все били честно, никто не халтурил.       — И все?       — И все.       — И че к чему? — Марат вспомнил, как Сено Короля отказался бить со всеми, и ему тоже вломили. Вполне справедливо, ну и что, что друг, да хоть брат, пацаны все равны. Представил, стал бы он палкой по спине Вовку бить, если бы тот заслужил. Выходило, что стал бы. А Андрея? И Андрея стал бы, хорошо, что палок у них не водится для таких дел, пацаны всё кулаками решают. Да и не пацан Андрей — Варя-то при чем?       — Да при том, — Андрей пересел на стул, — что это… контраст вроде. Иван этот из-за того случая в армию не пошел.       — А че, как там долг родине?       — Ну, он же дворянин, — там, наверное, можно было выбрать, — смутился Андрей, — я точно не помню, да там и не в этом суть.       — А в чем?       — Да я и не знаю теперь, — улыбнулся он.       Марат все равно дочитал сочинение. «Любящий отец», «бездушный исполнитель приказов»… при чем тут Варя, было непонятно.       — При чем тут Варя?       — Ну, она, ее же такой отец воспитывает… — Андрей вдруг замолчал, заглядывая Марату в глаза. — Я не знаю на самом деле, просто знаю, что нужно написать, чтобы получить пять.       Это было честно. Марат повыжимал из себя мысли на эту тему, накатал кой-чего, и можно было считать себя свободным.       А сейчас, один с уроками, Марат возился скучно и долго, чуть на сборы не опоздал.

***

      В школе на завтра снова делали вид, что не знакомы, и в этом было что-то шпионское такое. Круто. Даже на большой Марат постарался свалить пораньше из столовки, потому что видел, как туда заходит Коневич. Вот ведь восторженный идиот. Марат был уверен, что он не выдержит и одного удара, сразу ломанется.       Пока подтягивался, смотрел на Андрея и думал, если тот хоть как-то упомянет вчера, вьебет ему и закончит эти дебильные занятия. Даже ни на секунду не пожалеет, подумаешь, чушпан какой-то. Хоть Марата и похвалили за то сочинение. Но лучше бы конечно не вспоминал. Андрей прилежно считал и не упоминал никак. Вообще какой-то отстраненный что ли. Хотелось заглянуть ему в лицо, может спросить, что случилось. Но не стал конечно, еще чего.       Дома мама сказала, что суп еще не готов и они пошли в комнату. Марат начал переодеваться, а Андрей, как обычно в этот момент, уселся на Вовкину кровать и взял журнал с полки. Так ему этот журнал нравится, каждый раз его берет, подарить что ли? Вроде и прочитать его уже весь должен был. Майка уже вся потом провоняла, пришлось снять и прям так, в трусах, идти за свежей к шкафу в коридоре. Андрей ничего не говорил про вчерашнее, и хорошо. Марат вернулся с майкой, подсел к нему и сказал:       — Погнали сегодня, кой-че покажу?       Андрей оживился, кивнул. Только смотрел не в глаза, а куда-то вниз. Марат встал, надел майку, потянулся.       — Только лом надо забрать, я знаю где.       Бабка орала вслед что-то про уродов, но куда ей, смотались, да еще и успели отхватить кой-чего. В кармане у Андрея оказалась жопка от сырокопченой колбасы, Марат успел схватить что-то, что тоже потом оказалось колбасой. Мдэ, дома покормить Андрейку можно было бы получше, но если он так хочет… не то, чтобы он ради Андрея это делал, еще чего, просто мысль пришла, а он, кажется, был в восторге. Тем более, когда Марат показал ему подвал с диваном. Там, внутри, все равно прохладно было, потому раздеваться не стали, начали пикничок прям так. Капуста оказалась говняная, слишком кислая, а огурчики ниче такие, хрустящие. Андрей откусывал от палки колбасы и медленно облизывал жирные пальцы. Тьфу, тоже мне, поборник гигиены. И надо было ему хватать Марата за руку, когда он всего лишь пылью запачкался. А сам то… Влажным розовым языком вначале провел по большому пальцу, а потом просунул в рот кончик указательного, и, обняв его губами, медленно вытащил. Губы, блестящие от жирной колбасы, как будто помадой намазаны, а он продолжает облизываться. Ну что за чушпан! Марат попил рассола из банки. Вроде согрелся. Конечно, ворованное всегда вкуснее. На завтра договорились все-таки сделать домашку и наведаться на чердак с этим же ломиком, вдруг и там че съестное найдется.       Сытый Андрей проводил Марата до коробки и слился. И все-таки классный он, Андрей. Отчего-то своих пацанов не хотелось с собой таскать по своим местам. А этот видно, если че — не сдаст.