***
Будильник на столе Хенджина непрерывно пищал каждые пять минут, звук становился все громче и громче по мере приближения времени его урока. В 9:05 раздался громкий звуковой сигнал, который проник прямо в уши Хенджина и в его мозг, давая ему понять, что это был его последний шанс встать, прежде чем он будет необратимо отмечен отсутствующим на сегодняшнем занятии. Хван застонал, плотнее натягивая одеяло на свое тело. Он ни за что не собирался вставать сегодня, или в любой другой день, если уж на то пошло, после того, что произошло вчера в «Amigo’s». Мысль о его телефоне, его секрете , в руках Сынмина заставила его закричать от отчаяния. Как он мог быть таким глупым? Хван никогда публично не открывал сайт фанфиков. Никогда. Он никогда не совершал такой ошибки, даже когда напивался до бесчувствия. Интернет-персонажа @Sam143 не существовало, когда Хван Хенджин появлялся на публике, и он не мог вспомнить ни единой вещи, которая могла бы придать ему смелости наложить друг на друга два мира и привести себя к катастрофическим последствиям. Хенджин в отчаянии откинул одеяло и сел в кровати. Почему это он так разволновался? Чтение фанфиков не было преступлением. Люди в колледжах совершали гораздо более ужасные и постыдные вещи — читали фанфики и визжали из-за двух влюбленных персонажей, которые даже не попали бы в список 100 лучших. Хван твердо поставил ноги на землю и выпрямился. Было всего 9:09 утра. Если бы он побежал сейчас на максимальной скорости, то добрался бы до класса за пять минут. Конечно, ему пришлось бы выслушать тираду мистера Бэнга о пунктуальности и выдержать разочарованный взгляд, но через два месяца Хенджин привык к этому. По крайней мере, он смог бы сдать экзамен на двойку, если бы ему удалось добиться идеальной посещаемости, которая составляла 20% от их оценки. Он собирался надевать туфли, когда широко раскрытые глаза и насмешка Сынмина — абсолютное изобретение его мозга, не имеющее никакого отношения к реальности — промелькнули в его мозгу, и он упал на колени в знак покорности. Хван ни за что не смог бы пойти на занятия, не тогда, когда Сынмин знал о нем. Кот Минхо с коричневым носом важно подошел и быстро лизнул руки Хенджина, прежде чем вернуться и свернуться калачиком у динамика Минхо. Хван был полностью уверен, что к этому моменту Сынмин, должно быть, взял телефон и разнесся по всему кампусу о маленьком извращенном хобби Хенджина. — Моя репутация, — застонал парень и потянул себя за волосы. В этом году уже было трудно наладить стабильные отношения, и если бы Ёджин узнала об этом, она бы определенно порвала с ним. Они так хорошо ладили, и хотя больше целовались, чем разговаривали, он хотел, чтобы его финалом стала Ёджин. Она была милой и очаровательной, и он ей достаточно нравился. Хенджин больше ничего не хотел. Он в миллионный раз проклял себя за то, что публично открыл роман. Хван не виноват, что работа над двадцатью пятью главами, которую он просмотрел прошлой ночью, была такой увлекательной, и когда Хенджин получил уведомление о неожиданном обновлении, он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на нее мельком. Парень как раз просматривал новую главу, когда Сынмин врезался в него и уронил его телефон. Все еще думая о вчерашнем вечере, Хенджин поднял правую руку и потер пальцы друг о друга. Он рефлекторно положил руку под голову Сынмина, когда они упали вместе, но теперь, когда он подумал об этом, волосы Кима оказались неожиданно мягкими. Темно-каштановые пряди, которые всегда обрамляли бурю, назревающую в глазах Сынмина, были шелковистыми и струились по его пальцам, как вода. От Сынмина также приятно пахло, с приглушенным цветочным ароматом, который напоминал ему о ночах, проведенных рядом с матерью, с ароматической свечой, догорающей сквозь воск на прикроватном столике. Хенджин покачал головой, вырываясь из бесполезных мыслей, роящихся в его голове. Мягкость волос Кима и его цветочный аромат — которые могли быть галлюцинацией удара по лбу — были бессмысленными деталями, которые не имели практического значения для разрушающегося замка чести Хенджина. То, что чувствовал Сынмин под его началом, не имело значения. Важнее всего было то, что Сынмин знал. Пальцы Хенджина сжались на ткани его хлопчатобумажной пижамы, сминая мордочку милого плюшевого мишки у него на коленях. «Я должен заткнуть», подумал он, и костяшки пальцев побелели от решимости. «Я должен заткнуть рот Сынмину».***
Сынмин громко чихнул, его голова сильно дернулась от силы, и его лицо покраснело от смущения, когда мистер Бан, его профессор литературы, остановился на секунду, чтобы посмотреть на него, прежде чем снова взять трубку. — Итак, как я уже говорил. Сегодня последний и единственный день для сдачи вашего семестрового задания, на которое, как вы все знаете, приходится 40% вашей итоговой оценки, — мистер Бан выпрямился, облокотившись на парту, и начал прохаживаться по проходу между сиденьями. — Я позволил вам поработать над своим любимым — или нелюбимым — художественным произведением для этого проекта, но опоздания — это не то, что я потерплю. Я ожидаю, что ваши задания будут у меня на столе до окончания урока, и те, кто не справится с ними, — он остановился прямо у стола Сынмина, — не получат второго шанса. Сынмин сглотнул от слов мистера Бана, и его пальцы сжали толстую папку с заданиями на столе. Ладони вспотели, хотя он знал, что гнев и разочарование мистера Бана были направлены не на него, а на пустое место позади него. Через два месяца семестра на литературном факультете всем было известно, что новый первокурсник Хван Хенджин больше беспокоился о грязи на шнурках, чем о том, как сдать экзамены. Все преподаватели были готовы пытаться — и, вероятно, потерпеть неудачу — учить Хенджина красоте письменного слова еще один год подряд, но в их сердцах было небольшое облегчение от того, что Хван, несмотря на все свои недостатки, в обязательном порядке посещал все занятия. Даже если, в основном это было для того, чтобы переспать или пофлиртовать со своими одноклассниками, Хенджин, тем не менее, был в классе. Сынмин взглянул на место позади себя, когда мистер Бан развернулся, чтобы вернуться к столику в центре. Хенджин действительно не собирался приходить? Это был день сдачи заданий, ради Бога! Он мог бы, по крайней мере, присутствовать, чтобы придумать какое-нибудь нереальное оправдание. Сынмин покачал головой и расправил плечи. Если уж на то пошло, он был рад, что Хенджин решил сегодня отсутствовать. Это означало, что Хвану было суждено провалить этот урок, если только ему не удастся наверстать упущенные оценки в течение оставшихся двух месяцев, что было бы невозможно, и Сынмин перешел бы к следующему семестру с оценкой «А» и без Хенджина за спиной, который донимал бы его до крика. Даже при том, что удивительное отсутствие постоянной боли в голове стало еще одним доказательством омолаживающего эффекта отсутствия Хенджина, Сынмин все же бросил короткий взгляд в сторону закрытой двери класса. Как представитель того же вида, что и Хван, он не мог не испытывать некоторого беспокойства за него. Слова мистера Бана переключили его внимание с двери обратно на центр класса. — Теперь пришло время попрощаться с нашей Шекспироманией, поскольку мы переходим к современной американской поэзии, начиная с загадочной Эмили Дикинсон, — профессор взял стопку бумаг со своего стола и жестом указал ученику, сидящему впереди, передать ее по классу. — Это примерная программа, которой мы будем следовать в течение следующих двух недель. Но я бы хотел, чтобы вы все нашли время посмотреть на ее творчество не как на часть структуры вашего курса, а скорее как на зеркало вашей собственной жизни. Не торопитесь с ее словами, потому что я уверен, они вас чему-нибудь научат, если вы им позволите. Сынмин взял протянутый ему листок и просмотрел программу. Слова мистера Бана наполнили Кима решимостью, и он планировал прочитать все произведения Дикинсон к сегодняшнему вечеру, хотя бы для того, чтобы опустить ноги в воду, прежде чем нырять с головой. Все опасения по поводу Хенджина улетучились из его головы, когда мистер Бан начал лекцию, содержание которой полилось в голову Сынмина с легкостью, которая удивила даже его самого. Ким прошел все свои утренние занятия с тем же чувством легкости и решимости и, наконец, сбежал по круглым ступеням здания факультета, направляясь в столовую на обед. Он решил пропустить свой обычный кофе из ближайшего киоска и почувствовал, как в голову ему закралось самодовольство, когда увидел уставших студентов, выстроившихся в очередь у киоска. Насколько Сынмин знал, Хенджин исчез с лица Земли, и он не мог не чувствовать, что так и должно было быть. Ким схватил ремень своей сумки, перекидывая ее на плечо, прежде чем повернуться и побрести по обсаженной деревьями дорожке, которая вела в столовую, где он обычно встречался с Джисоном за ланчем. Он взглянул на часы и закусил губу, увидев, что было только 13:10. Джисон обычно заканчивал занятия к 13:30 с извинениями наготове, даже когда ему не за что было извиняться. Лекции и мастер-классы по искусству были печально известны тем, что заставляли студентов выбиваться из графика, и Сынмин беспокоился только о здоровье Джисона, поскольку его друг взял несколько кусочков с его тарелки, прежде чем снова умчаться в студию. Ноги Сынмина остановились недалеко от того места, где дорога расходилась на две — мощеная дорожка вела к его обычному месту назначения, в то время как другая, поросшая травой, петляла в сторону самых отдаленных районов Университета. Это была тропа, которой в основном пользовались студенты архитектуры и психологии, чтобы срезать путь от своих факультетов к столовой, поскольку оба этих здания находились в противоположном направлении. Джисон и Сынмин иногда прогуливались по ней поздними вечерами, поедая палочки мороженого и разговаривая обо всем на свете. Было всего 13:10, а это означало, что Минхо, вероятно, будет занят на своей архитектурной мастерской, которая будет проходить с 11 до 1. Сынмин знал об этом, потому что чувствовал, что сейчас подходящее время для проведения семинаров, а не потому, что он запомнил расписание занятий для студентов-первокурсников архитектуры. В любом случае, это означало, что у него не было никаких шансов встретить Минхо во время своего короткого обхода, и он повернул к наклонной тропинке. Не встречаться с Минхо, вероятно, было бы лучше, особенно после фиаско в закусочной прошлым вечером. Тропинка вела к небольшому пруду, который в это время года обычно был покрыт лилиями, а территория вокруг него была редко усеяна скамейками, подлокотники которых были увиты плющом и мхом. Может быть, Сынмин мог бы посидеть и почитать там какое-то время, переживая свой собственный момент с участием главного героя, или он мог бы помечтать о возможных сюжетных линиях для Сыны и Мина, его настоящих главных героев. Ким смахнул с лица ветку с листьями, чувствуя себя диснеевским персонажем, но его шаги замерли на песке, когда он увидел фигуру, сидящую со скрещенными ногами на скамейке прямо у пруда. «Боже, я знал, что хочу быть диснеевским персонажем, но обязательно было оказываться возле моего принца сейчас? Когда я не готов?» Сынмин внутренне застонал, кусая губы, в то время как Минхо покачивал головой в такт музыке, льющейся из наушников, его рука гладила кошку, свернувшуюся калачиком у него на коленях. Сынмину хотелось кричать, визжать и биться головой о ближайшее дерево одновременно. «Почему Минхо сейчас сидит здесь? Почему он гладит кошку? Почему он так хорошо выглядел, делая это?» Сынмин оперся рукой о дерево для опоры, прежде чем покачать головой и развернуться на каблуках. Отсутствие Хенджина на всех занятиях было большим, чем он мог желать; он не должен рисковать этой редкой полосой везения, которая ему выпала. Ким возвращался в столовую и ждал Джисона, как обычно, и только тогда начинал визжать из-за Минхо. Он шагнул вперед и замер, в его голове крутились слова Хана. «Я чувствую, что ты должен дать реальности шанс. Возможно, все не так плохо, как ты думаешь.» Должен ли он? Должен ли действительно дать реальности шанс? Ким оглянулся на Минхо, который откинулся на спинку скамейки с закрытыми глазами, и решимость Сынмина снова поколебалась. Мог ли он действительно подойти к кому-то вот так и завязать разговор? Это было похоже на то, что сделал бы кто-то другой, кто-то более уверенный, кто-то более красивый. Кто-то другой. Но не кто-то вроде Сынмина. Минхо выглядел как ангел со светло-каштановыми волосами, ниспадающими с головы, когда солнечный свет, проникающий сквозь навес, заставлял теплый оттенок его кожи светиться изнутри. Сынмин стоял у дерева, гримасничая при виде собственных некрасивых черт лица, и в нерешительности переминался с ноги на ногу. «Черт возьми, Сына определенно сделала бы это, если бы увидела Мина, сидящего там в таком состоянии», подумал Сынмин, двигаясь вперед резкими движениями, поскольку его сердцебиение ускорялось с каждым шагом. Сына был персонажем его собственного воображения. Даже если бы у него не было и десяти процентов уверенности, которой он наделил Сыну, то бы работал с тем, чем Ким был наполнен. Он уже вспотел к тому времени, как добрался до скамейки запасных, остановившись в приличных трех шагах от нее. Глаза Минхо все еще были закрыты, но кот у него на коленях, Дуни, смотрел на него снизу вверх, карие глаза двигались вверх и вниз по телу Сынмина, как детектор бомб. Ким слегка помахал коту рукой, чтобы немного рассеять нервозность в своем собственном теле, и Дуни, очевидно, счел его безвредным — и довольно скучным, — потому что он снова заснул. Сынмин немного расслабился и попытался откашляться как можно тише, насколько это было в человеческих силах. — Привет. Его голос был похож на писк, по-видимому, больше мышиный, чем человеческий, потому что Дуни поднял голову, широко раскрытыми глазами ища источник шума. Звук вывел Минхо из дремоты, в которую он погружался, и тот открыл глаза, прикрывая их от потока солнечного света, прежде чем обернуться и посмотреть на Сынмина сонным взглядом. Глаза Ли на секунду прищурились в замешательстве, когда он увидел, что Сынмин ерзает рядом со скамейкой, и его губы медленно растянулись в медленной улыбке. — Привет, — ответил Минхо и выпрямился на сиденье, продолжая поглаживать шерсть Дуни, который снова заснул с закрытыми глазами. Голос Минхо оказался глубже, чем он себе представлял, и его низкий, сонный тон послал тепло прямо в тело Сынмина, согревая его изнутри. Ким почувствовал, как горят его щеки, когда он переводил взгляд с Минхо на кота и обратно. Бездумный разум толкнул его на действия без конкретного плана, и теперь ему придется стоять как полному идиоту, пока Ли вопросительно смотрит на него. Взгляд Сынмина упал на кота, и он кивнул сам себе. Он мог просто спросить, естественно и гладко, был ли это кот Минхо. Люди делали это постоянно, верно? «Это твоя собака? Вау, он такой милый!» или «Это твой кот? Он прелестный! Можно я его поглажу?» Он вспомнил все романы, которые читал, точно так же начиная разговор, и попытался придать своему телу немного этой мягкости. Эти слова снова и снова прокручивались в его голове за тот короткий промежуток времени, который ему дали на репетицию, прежде чем Минхо действительно назвал его идиотом. Это твой кот? Это твой кот? Это твой кот? Это. Твой. Кот? — Это кот? — как только эти слова слетели с его губ, Сынмин закрыл глаза и покраснел от смущения. «Отлично, идиот. Теперь Минхо действительно подумает, что ты идиот, который никогда в жизни не видел кошек.» Ему казалось, что все живые существа в лесу вокруг него качают головами из-за его промаха, и Ким только надеялся, что кто-нибудь даст ему лопату, чтобы он мог выкопать яму и похоронить себя в ней, чтобы избежать дальнейшего унижения. Глаза Сынмина распахнулись от удивления, когда он услышал смешок Минхо. Звук был насыщенным и глубоким, с легким привкусом сонливости, и это творило странные, забавные вещи с желудком Сынмина. И огонек в глазах Ли, когда он склонил голову набок, глядя на Сынмина, не сильно помог делу. — Да, это кот. Хотя я понимаю твое замешательство. В последнее время он много ест, поэтому больше похож на надутый воздушный шарик, чем на кота, — Дуни возмущенно мяукнул в ответ на слова Минхо, который только снова хихикнул и почесал кота за ушами. — Это милый кот, — неуверенно предложил Сынмин. Он фантазировал об этом, представляя себя и Минхо в сотнях возмутительных и нереалистичных сценариев, но теперь, когда он действительно был перед Ли, его разум предал его и опустел. У Минхо, очевидно, не было подобных забот. — Ты тоже любишь кошек? — глаза Минхо засияли надеждой, когда он посмотрел на Сынмина, а у Кима не хватило духу сказать парню, что да, ему нравятся кошки, но только когда они на экране его телефона. Или на коленях у Минхо. — Да, я люблю кошек, — Сынмин пожал плечами и попытался изобразить спокойную уверенность, которую излучал Минхо, хотя его тело горело от нервозности. — Хочешь его погладить? Сынмин машинально отступил назад, когда Минхо протянул ему кота, прежде чем попытался взять себя в руки и пожал руку перед ним. — Нет, это твой кот… Я не хочу причинять ему боль или… — О, не беспокойся об этом. Дуни очень дружелюбный. Правда, Дуни? — Минхо усмехнулся, немного удивленный реакцией Сынмина. — Давай, я покажу тебе, как это делается. Минхо снова усадил Дуни к себе на колени, который склонил голову набок, глядя на Сынмина, словно призывая его подойти и погладить его. Ким сглотнул, нерешительно шагнул вперед и подавил желание отскочить, когда Дуни внезапно мяукнул. Сынмин был уверен, что кот сейчас ухмыляется ему, и он укрепил свою решимость, придав лицу жесткость, соответствующую вызову кота. «Даже не пытайся поцарапать меня, Дуни, потому что, если Минхо-хен захочет, чтобы я тебя погладил, я тебя поглажу», подумал Сынмин и немного наклонился, прежде чем поднять дрожащую руку над телом Дуни. — Теперь медленно. Просто осторожно двигайся от головы к спине, — тихий шепот Минхо раздался где-то рядом с его ухом, и его руки снова задрожали. Но на этот раз не от страха. Он почувствовал мягкую шерстку под пальцами, когда они наконец коснулись Дуни, и попытался провести ею по телу кота, как сказал ему Минхо. От головы к спине. Сынмин вздрогнул, когда рука Минхо оказалась рядом с его рукой, и мизинец коснулся кожи Ли. Его глаза метнулись к Минхо, который смотрел на Дуни с выражением любви, и он так же быстро опустил их, на его щеках выступили красные пятна. — Ты нравишься Дуни. Слышишь, как он мурлычет? — спросил Минхо, и Сынмин кивнул, хотя его внимание уже некоторое время не было приковано к Дуни. Он напоследок погладил кота и снова выпрямился, палец все еще покалывало от тепла кожи Минхо. Ладно. Этого достаточно на день. Или на неделю. Ему нужно было вернуться и повизжать с Джисоном, прежде чем он совершит какую-нибудь глупость, например, упадет в обморок перед Минхо. Рука, вытянутая перед ним, пресекает его мысли о побеге. — Извините, я понял, что так и не представился. Я Ли Минхо, из отдела архитектуры, — Минхо улыбнулся Сынмину, чьи широко раскрытые глаза перебегали с руки парня на его лицо и обратно. Он уже был ошеломлен сенсорной перегрузкой от прикосновения своего пальца к пальцу Минхо и… обязательно ли ему было пожимать Ли руку сейчас? Все правила вежливости говорили ему, что он должен, поэтому Ким положил свою руку на руку Минхо. Ладонь, которая обхватила его, была твердой и мозолистой, и тепло, казалось, исходило от точки соприкосновения, воспламеняя каждую клеточку тела Сынмина. — Я Ким Сынмин. С… литературного факультета, — он представился слегка дрожащим голосом, и Минхо с усмешкой пожал ему руку. — Приятно познакомиться с тобой, Ким Сынм… да? — Минхо склонил голову набок, и его глаза немного расширились, когда он понял, кто это. — О! Ты знаменитый Ким Сынмин из литературы! Ким немного откинулся назад от удивления, когда Минхо наконец отпустил его, и указал на себя. — Я? Я знаменит? — сработали ли его планы выглядеть загадочно под деревом, читая книгу? Увидел ли Минхо его, как и планировал, и нашел ли его интригующим? — О да. Ты знаменит. По крайней мере, в нашей комнате. Мой сосед по комнате, Хенджин, постоянно говорит о тебе. Плечи Сынмина опустились, и он нахмурился, выражение, которое появлялось у него естественно каждый раз, когда слышал имя Хенджина. Ким мог только догадываться, что Хван «говорил» о нем, и ему было неприятно думать, что Минхо знал о нем только через высокомерные глаза соседа. Минхо, должно быть, увидел беспокойство в глазах Сынмина, потому что он встал со скамейки, держа кота на руках, и подошел к нему. — Послушай, — начал он, слегка пожав плечами, — я знаю, что Хенджин был неприятен тебе, и временами он может быть действительно надоедливый. Он тоже показался мне раздражающим, когда я впервые увидел его, но, пожив с ним, я могу заверить тебя, что он не так плох, как кажется. Насмешка слетела с губ Сынмина прежде, чем он смог ее остановить, но Минхо только усмехнулся в ответ. За последние два месяца Хенджин использовал всевозможные слова, чтобы описать Сынмина, от «снисходительного» до «высокомерного» и «мудака», но теперь, когда Минхо смотрел на парня, ему было трудно поверить, что краснеющий мальчик перед ним был кем-то из них. Во всяком случае, он чувствовал необходимость извиниться от имени Хенджина и молиться, чтобы Хван больше не мучил Сынмина. - Иногда Хенджин может быть немного незрелым, но, честно говоря, я немного беспокоюсь за него. Он спрятался под одеялом и отказывается выходить, - Минхо задумчиво прикусил губу, прежде чем его взгляд переместился на Сынмина. - Что-нибудь случилось на уроке? По морщинам беспокойства, прорезавшимся на красивом лице Минхо, Сынмин мог сказать, что внезапная перемена в поведении Хенджина волновала его. Сынмин весь день радовался отсутствию Хвана, но теперь он не мог не задаться вопросом, имеет ли исчезновение Хенджина какое-либо отношение к тому, что произошло вчера в закусочной. Может ли то, что увидел Сынмин, действительно повлиять на Хенджина? Ким не стал бы брать телефон и кричать о хобби парня на весь кампус. У него были дела поважнее, чем проводить время. И в любом случае, это была не его проблема, если Хенджин считал Сынмина настолько поверхностным, чтобы высмеивать чьи-то симпатии и антипатии. - Ничего особенного… не произошло, — сказал Сынмин, расправляя плечи с твердой улыбкой. - Я уверен, что ему скоро станет лучше. - Я надеюсь на это, - Минхо пожал плечами, прежде чем взглянуть на часы. - О, мне пора возвращаться в свою студию. Тот, кто перенес мастер-класс по архитектуре на обед, должно быть, садист, - Ли пробормотал что-то невнятное, и Сынмин не смог удержаться от смешка, чувствуя себя более непринужденно. Он представлял Минхо загадочным и отчужденным, и в некотором смысле так оно и было, но было приятно видеть, что его мнение о занятиях было таким же, как у любого другого обычного ученика. Ли подхватил Дуни на руки. - Ты, наверное, сейчас идешь обедать, да? - Да, урок рисования у моего друга тоже немного задерживается, поэтому я просто решил сделать небольшой крюк, чтобы скоротать время, — ответил Сынмин, нервно дергая себя за ухо. - Я рад, что ты решил обойти свой путь, - Минхо ухмыльнулся, прежде чем слегка помахать сонному Дуни лапой. - Было приятно познакомиться с тобой, Сынмин. Увидимся. - Я тоже рад с тобой познакомиться, эм… Минхо, — пробормотал Ким, наблюдая, как Ли развернулся и схватил небольшую сумку со скамейки, прежде чем подняться по узкой тропинке, которая вела к отделу архитектуры. Сынмин развернулся, прежде чем его могли застукать за жутким разглядыванием Минхо, и вернулся на свой обычный путь. Он тихонько взвизгнул от восторга, вспомнив о своей встрече с Минхо, и с обожанием уставился на мизинец своей правой руки. Тебе повезло, счастливый палец. Сегодняшний день был на удивление замечательным, сначала из-за отсутствия Хенджина, а затем из-за его стычки с Минхо, и ему не терпелось рассказать Джисону все об этом. Если бы Бог послал ему сейчас еще немного счастья, его сердце точно разорвалось бы. Среди его внутренних восторженных воплей он услышал выкрик своего имени, и Сынмин в замешательстве обернулся. Ким споткнулся, и его брови взлетели вверх, когда он увидел бегущего к нему Минхо, хвост Дуни покачивался при каждом шаге, и он остановился перед Сынмином, тяжело дыша. - Сынмин. Может… — Минхо сделал паузу и глубоко вдохнул, прежде чем продолжить, — Я не знаю, уместно ли это, но… - он снова остановился и сглотнул, — Я действительно хочу извиниться от имени Хенджина. Не хочешь сходить со мной выпить кофе? Как-нибудь? Сердце Сынмина в ответ только разорвалось в груди.