Пока мы не найдем любовь.

Джисон на цыпочках пробрался через толпу и вздохнул с облегчением, когда увидел Сынмина, разговаривающего с Минхо возле парапета. Его друг вел себя как обычно неловко, пытаясь и явно безуспешно отводя глаза от лица Минхо, но даже с такого расстояния Джисон мог сказать, что Сынмин был счастлив. Немного неуютно, но, тем не менее, счастливо. Он бросил на них последний взгляд, мысленно отметив, чтобы подразнить Сынмина по поводу того, как его взгляд то и дело перемещался на торт в его руках, а затем снова переключил внимание на столик с закусками. Кто-то только что свалил ящик с охлажденными пивными бутылками в центр, и Джисон наклонился, чтобы схватить одну, пока все это не исчезло. — Привет, что привело тебя сюда? Первый глоток прошел по его горлу слишком быстро, оставив после себя шлейф горечи и шипучки, и Джисон с гримасой посмотрел на собеседника. Гримаса, которая только усилилась, когда за словами последовал едва уловимый, но отчетливый запах кокаина. — Я тебя знаю? — спросил Джисон, и его пальцы крепче сжали бутылку. Этот человек был на несколько дюймов выше Джисона, а сине-серая университетская куртка на его плечах указывала на то, что он, вероятно, играл за футбольную команду их колледжа. Значит, выпускник. Джисон был свидетелем встречи Сынмина с ведущим их вечеринки, и у него не было желания подвергаться подобному испытанию, даже если их социальные нормы требовали — почти требовали — чтобы он был уважительным. Хан сделал шаг назад, не поклонившись. — Нет, — человек шагнул вперед, беря свой напиток, — …но я хотел бы узнать тебя. Джисон на секунду опустил взгляд, прежде чем поднять его с натянутой улыбкой. — Что ж, прости, но я не хотел бы знать тебя. Или чтобы ты знал меня. Так что тебе лучше вернуться к своим… вещам, я думаю, — все еще улыбаясь, Джисон обошел его стороной и попытался вернуться к Сынмину, но тот отступил перед ним. — Не нужно быть таким сложным, верно? Мы просто разговариваем. И узнаем друг друга, — он поднял руку, накручивая пальцем прядь волос Джисона. Ухмылка заиграла на его губах, когда челюсти Хана сжались в ответ. «Джисон-а, закрой глаза и дыши. Дыши глубоко и медленно…» Джисон сделал шаг назад, глубоко дыша. — Как я уже сказал, я не хотел бы тебя знать. Совсем. Так что отпусти меня, пока ты не пожалел об этом. Парень рассмеялся и приложил руку к сердцу. — Почему ты ведешь себя так, как будто я пытаюсь домогаться тебя или что-то в этом роде? Я выпускник, понятно? И, судя по твоему напряженному поведению, ты, должно быть, первокурсник. Ты, кажется, немного не в курсе этого, но… Джисон закатил глаза и обошел его, уже сытого по горло той ерундой, которую он собирался услышать. В их колледже, как и в любом другом университете 21 века, была строгая политика в отношении неправильного использования врожденных социальных систем, но в отличие от Сынмина, который имел тенденцию смотреть на все в городе через розовые очки, Джисон был хорошо осведомлен о грязной воде, текущей под полированными зданиями. Он закрыл глаза в общей сложности на пять секунд, когда толстые потные пальцы обхватили его свободную руку. — Хэй. Как тебя зовут, а? То, что я здесь вежливо с тобой разговариваю, еще не значит… «Прости, Джихун-и хен. Только один раз.» Джисон быстро развернулся на каблуках и нанес точный и сильный удар ногой в пах парню. Хватка на его руке ослабла, прежде чем, наконец, ослабла, когда парень упал с болезненным стоном у его ног. Под тихие вздохи нескольких человек поблизости Джисон улыбнулся и, наклонившись вперед, прошептал: — Я сказал тебе отпустить меня, пока ты не пожалел об этом. И я слышал, что наркотики могут привести к сексуальной дисфункции или чему-то в этом роде, и это, — он указал на область паха парня, — уже выглядит болезненным. Так что воздержись от этой вкуснятины, хорошо? Считай это подарком на ранний выпуск, сонбэ. Парень посмотрел на него водянистыми и налитыми кровью глазами, выплевывая обещания отомстить ему, но Джисон только вздохнул и выпрямился. Чем больше он смотрел на таких людей старшего возраста — людей, которым было столько же лет, сколько сейчас было бы его брату, — тем труднее становилось контролировать свой гнев. «Не могу поверить, что нарушил свое обещание из-за такого человека, как он», подумал Джисон, качая головой, и повернулся обратно, только для того, чтобы врезаться лицом во что-то твердое. — Ой, извините за… — пробормотал он, отступая назад и морщась, и чья-то рука мягко обняла его за талию, чтобы поддержать. Он поднял голову, все еще поднимая руку, чтобы потереть нос, и его брови удивленно взлетели вверх, когда он оказался лицом к лицу с Ли. — Минхо-хен, что… что ты здесь делаешь? — Джисон немедленно сделал шаг назад, высвобождаясь из объятий Минхо, и бросил незаметный взгляд в ту сторону, где он в последний раз видел Сынмина. На лице старшего промелькнула быстрая хмурость, когда его рука опустилась. — Мне показалось, я что-то слышал, поэтому я подошел проверить. Ты… — Где Сынмин? — Джисон встал на цыпочки и попытался найти друга в толпе. — Он там, — Минхо неопределенно махнул рукой в том направлении, откуда пришел, не заметив резкого блеска в глазах Джисона при его словах. — Послушай, я… — Я в порядке, — Джисон оглянулся на парня, своего «старшего», который изо всех сил пытался встать, прежде чем снова перевести взгляд на Минхо, — Так что спасибо, что проверил, но… ты можешь вернуться сейчас. Это вышло резче и прямолинейнее, чем он намеревался, но если это заставит Ли вернуться к Сынмину и остаться там, о будущем облегчении позаботится само нынешнее чувство вины. Минхо, однако, не сдвинулся ни на дюйм. Вместо этого он провел рукой по волосам, неосознанно привлекая к ним внимание Джисона, и вздохнул. — Послушай, у меня так и не было возможности поблагодарить тебя за то, что позволил мне воспользоваться студией в тот день. Я пытался, поверь мне, но тебя действительно трудно заполучить, — он закончил мягким, нервным смешком, который только заставил Хана поморщиться. Заполучить Джисона было несложно. Ему стало трудно достучаться, он использовал все возможные нити судьбы, чтобы стать как можно более недоступным, особенно для Минхо, что было непростой задачей, поскольку здания их факультетов находились совсем рядом друг с другом. Он запомнил расписание Минхо, чтобы точно знать, когда безопасно выходить из студии на свежий воздух, а когда пора уединяться. Хан часто выключал свет в студии и сидел там, так что всем, особенно Минхо, казалось, что комната пуста. Он выползал из студии только тогда, когда был совершенно уверен, что Ли ушел на весь день и между ними было расстояние по крайней мере в квартал. Короче говоря, он стал сталкером, как и Сынмин. Но пока Сынмин преследовал Минхо, чтобы организовать «случайные» встречи или односторонние взгляды между ними, Джисон делал все это, чтобы активно избегать таких встреч. Причины его действий были неясны даже ему самому. В конце концов, в тот день в студии он сказал Минхо едва ли десять предложений, и, судя по тому, что почерпнул из исследований Сынмина и своих собственных, Минхо казался совершенно хорошим человеком. Совершенно хороший человек, с которым Джисону не нужно было так сближаться. — Ты не должен благодарить меня за это. Совсем, — Джисон пренебрежительно махнул рукой, надеясь, что на этом все закончится. Надеясь, что Минхо вернется к Сынмину, чтобы тот мог снова начать пить. За исключением того, что Минхо, похоже, не собирался уходить. Он посмотрел на Джисона, перевел взгляд на бутылку у того в руках, обвел взглядом людей, прежде чем его глаза вернулись к первоначальному источнику интереса. Ли хотел сделать это не так — он бы предпочел, чтобы они оба были одни, — но теперь ему оставалось только надеяться на лучшее. — Джисон, послушай… — Диваны здесь выглядят очень мило, — Джисон прервал его и поджал губы, когда волна смущения накатила на него. «Боже, забери меня сейчас.» — Что? — спросил Минхо, отступая в легком замешательстве. Джисон прикусил губу и решил пройти через это. Это было бы не самым нелепым поступком, который он совершил за последнее время, и определенно не последним. Хан подошел к ближайшему дивану и провел рукой по коричневому бархатистому подголовнику. — Я… я имею в виду, посмотри на это. Это чистый бархат. Ты пробовал сидеть на таком? Бьюсь об заклад, те, что у парапета, удобнее. Почему бы тебе не пойти и не попробовать сесть на них? «Пожалуйста, просто подойди к Сынмину. Не позволяй мне выставлять себя еще большим дураком.» Минхо сделал несколько шагов вперед, наклонив голову, когда посмотрел на Джисона. После паузы, длившейся секунд пять, во время которой Хан был уверен, что судят о его вменяемости, Минхо спросил: — Ты пьян, Джисон? — Нет, конечно, я не пьян, — сказал Джисон, хотя ему хотелось, чтобы это было так. Не могло быть, чтобы он нес такую чушь трезвым. — Знаешь, меня просто очень интересуют диваны и кресла. Особенно те, что возле парапетов, с которых открывается прерывистый вид на южную часть кампуса. Знаешь, там есть… — Джисон-а, — в голосе Минхо было что-то твердое и неоспоримое, что заставило Хана прекратить свой импровизированный осмотр на диване. Он поднял глаза, и его пальцы впились в обивку, когда увидел, как близко был Минхо. Когда тот успел подойти так близко? Почему он стал так близок? — А? — все остальные слова, очевидно, застряли у него в горле, и он крепче прижал бутылку к груди, как будто защищаясь от того, что должно было произойти. — Джисон–а… — начал Минхо, нежно проводя пальцами по крепко сжатым пальцам Хана, прежде чем посмотреть прямо в широко раскрытые глаза парня. — Джисон-а. Ты пойдешь со мной на свидание? — Что? — это был бесполезный вопрос, заданный скорее от страха, чем от замешательства, и Джисон почувствовал изменение в окружении, изменение, которое угрожало перевернуть его мир с ног на голову. «Ни за что. Минхо ни за что не приглашал его на свидание.» — Не думаю, что на этот раз я что-то пробормотал, — Минхо улыбнулся, не обращая внимания на шок на лице Джисона. — Итак… ты пойдешь со мной на свидание? — Подожди, — Джисон сделал несколько шагов назад и поднял руку, — подожди, подожди, подожди. Что ты говоришь? — выражение беспомощности и едва скрываемого разочарования на лице Джисона немедленно разрушило грубо залатанный фасад уверенности Минхо. «Я сделал это неправильно?» подумал он, прежде чем прочистить горло. — Я… я приглашаю тебя на свидание? — Ты с ума сошел? Когда Минхо наконец набрался смелости пригласить Джисона на свидание после двух месяцев наблюдения за ним издалека, он знал, что было девяносто процентов — ладно, девяносто девять процентов — вероятности, что ему откажут. В конце концов, они не знали друг друга. И, насколько знал Минхо, у них не было ничего общего, кроме подсобки, которую они оба делили. Ли подготовил свое сердце и разум к отказу, но этого — этого внезапного вопроса о его вменяемости — он не ожидал. Или был готов к этому. Морщинка между бровями Минхо углубилась, и он нерешительно шагнул к Джисону. — Это… это безумие — приглашать тебя на свидание? Я имею в виду… я не понимаю. — Почему ты приглашаешь меня на свидание? Теперь это был вопрос, к которому он был готов. В конце концов, Ли провел первые недели своей студенческой жизни, отвечая на него самому себе. Почему парень в художественной студии? Почему парень улыбается в закусочной? Почему парень плачет возле подсобки? Почему Джисон? — Это может показаться глупым и шаблонным, но меня всегда тянет к тебе, и я хочу узнать тебя получше. Я понимаю, что мы ничего не знаем друг о друге, но я… я думаю, что могу полюбить тебя… — Стоп, — Джисон поставил бутылку пива на диван и потер лицо руками, прежде чем сделать глубокий вдох. — Послушай, не усложняй это. Я притворюсь, что не слышал тебя, и ты сможешь вернуться к Сын… где бы ты ни был раньше, хорошо? — Как я все усложняю? Есть ли, что, сценарий, которому я должен следовать? — спросил Минхо, его замешательство только увеличивалось с каждым словом, слетавшим с губ Джисона. У него возникло внезапное желание протянуть руку и прижаться губами к этому рту, извлечь отказ из сердца Джисона вместо того, что он получал прямо сейчас, но он видел, что Хан сделал с этим «старшеклассником» там, сзади. Минхо не собирался так рисковать. «Да, на самом деле есть сценарий, которому ты должен следовать, и он включает в себя влюбленность в Сынмина, а не в меня», Джисон молча накричал на Минхо и почти сделал то же самое вслух, но в последнюю секунду остановился. Закрыл глаза, глубоко вздохнул и снова открыл их. — Послушай, пожалуйста, просто вернись к Сынмину, хорошо? — Сынмин? — Минхо склонил голову набок. — Какое отношение к этому имеет Сынмин? — Сынмин… он… Он мой друг, — Хан заявил. — И он сейчас один, поэтому, пожалуйста… пожалуйста, вернись к нему. Эти слова никак не разрешили замешательство Минхо, но отчаяние в голосе Джисона заставило комок беспокойства разрастись в груди Минхо. Вопросы наводнили его разум, наползая один на другой, требуя его внимания. «Что происходит? Почему Джисон говорил ему вернуться к Сынмину? Было ли это испытанием на верность? Джисон пытался проверить, сможет ли Минхо позаботиться о лучшем друге своего будущего парня?» — Хорошо, хорошо. Я возвращаюсь к Сынмину, — сказал Минхо и сделал несколько шагов назад. — Я ухожу. Теперь… ты можешь перестать выглядеть таким расстроенным, — нахмурившись, он засунул руки поглубже в карманы и направился обратно в район, откуда пришел. Джисон вздохнул с облегчением и собирался покачать головой, чтобы стереть воспоминания о последних пятнадцати минутах, когда Минхо отступил на шаг и склонил к нему голову, на его губах заиграла нервная улыбка. — Прости, но на чем мы остановились в вопросе о свиданиях? Ты все же пойдешь со мной на свидание, если я пойду к Сынмину? — на данный момент это был граничащий с шантажом, но, эй, Джисон был тем, кто еще больше запутал ситуацию, вместо того, чтобы просто отвергнуть его. Это была не вина Минхо. Было ясно, что в этом — для Джисона — было нечто большее, чем то, что бросалось в глаза, и это заинтриговало Минхо. Больше, чем он хотел бы признать. Хан закатил глаза, прежде чем натянуто улыбнуться ему. — Да, хорошо, я пойду с тобой на свидание, — он никогда бы не пошел на свидание с Минхо, и хотя почувствовал себя немного виноватым, когда увидел легкую улыбку облегчения, растянувшуюся по губам Ли в ответ, это было ничто по сравнению с чувством вины, которое Хан почувствовал бы, если бы Сынмин узнал об этом разговоре. Он откашлялся и добавил, — я сейчас возвращаюсь в свою комнату, но ты должен остаться с Сынмином и привести его обратно ровно через час. Минхо усмехнулся, засунув руки в карманы спортивных штанов и слегка покачиваясь на носках. — Это похоже на квест или что-то вроде того, чтобы пригласить тебя на свидание. Джисон усмехнулся. — Тогда считай это заданием. А теперь возвращайся прямо сейчас, пожалуйста. — Хорошо, хорошо. Я ухожу, но я… я, наверное, увидимся позже? — сказал Минхо и усмехнулся, когда Джисон кивком отмахнулся от него. Хан наблюдал, как Минхо исчезал в толпе, а затем плюхнулся на диван, кусая ногти, размышляя об этом новом уровне сложности. Почему Минхо из всех людей захотел пойти на свидание именно с ним? Что значит… «Я думаю, что могу любить тебя?» Они едва разговаривали. Что более важно, что он собирался сказать Сынмину? Как Хан собирался сказать Сынмину? Настроение Джисона испортилось, страх и замешательство распространились по его телу, и бугристый диван ничуть не улучшил его настроения. Вопреки тому, что он утверждал, диваны здесь были не очень хорошими.

***

Пробраться обратно к Сынмину было в десять раз труднее, чем добежать до Джисона. Сложность заключалась не в толпе, которая уже начала редеть после того, как торт исчез, а пиво почти закончилось. Нет. Сложнее всего было оставить Джисона позади, когда он вполне мог потратить следующие часы на объяснение всех факторов, которые побудили его пригласить Хана на свидание. Он никогда не планировал приглашать Джисона на свидание. Ли был вполне доволен тем, что смотрел на парня издалека и совершал случайные походы в подсобное помещение, чтобы мельком увидеть Джисона в студии. Ему потребовалось все его мужество последних двух месяцев, чтобы даже войти в студию в тот день под предлогом «работы», которая состояла не более чем из беспорядочных записей в блокноте, и он был бы совершенно доволен, если бы всю оставшуюся жизнь смотрел повтор своего первого разговора с Джисоном. Но затем Хан, казалось, исчез из поля зрения, и не важно, как сильно Минхо прижимался лицом к стеклянной двери студии или как долго он ждал возле закусочной, он не видел Джисона почти неделю. Ли мельком видел его среди людей, которые носили такую же куртку, или у них были похожие прически, или такая же худощавая фигура, но ничего цельного. Внезапное исчезновение заставило его волноваться больше, чем простое увлечение, и когда он, наконец, увидел Джисона сегодня, полученное облегчение, вероятно, придало ему смелости, необходимой для окончательного признания. Он просто надеялся, что Хан не исчезнет снова после сегодняшнего. Минхо, наконец, добрался до дивана, где оставил Сынмина, и его лицо расплылось в улыбке, похожей на первые лучи солнца зимним утром. — Какая милая пара идиотов, — пробормотал он себе под нос и наклонился, чтобы сделать быстрый снимок, аккуратно расположив диван прямо под одеялом из звезд и огней кампуса. Минхо был почти готов оставить их там, спящими вот так, но он также знал, что они оба были достаточно глупы, чтобы сначала убить друг друга, а потом понять, что на самом деле влюблены. «Лучше позволить им разобраться во всем самим», подумал Минхо, посмеиваясь про себя, прежде чем, наконец, протянуть руку и мягко потрясти Сынмина за плечи. — Сынмин-a! Сынмин-a! Просыпайся, вечеринка окончена. Ким облизал губы и застонал, когда тупая боль пронзила его шею. Его глаза отяжелели от сна, почти как физическая тяжесть на веках, и он медленно повернул шею, чтобы унять боль, прежде чем, наконец, прищурился и открыл глаза. Это был сон. Должно быть, это сон, потому что лицо Минхо было прямо перед ним, как и во все предыдущие разы. Он улыбнулся, и его глаза начали закрываться сами по себе, когда Ким почувствовал еще одно пожатие, на этот раз немного грубее. — Сынмин-a! Проснись! Его глаза резко открылись, и он быстро заморгал, пытаясь разобраться в окружающем. На грудь ему навалилась тяжесть, и что-то мягкое щекотало челюсть, но первое, на что упал его взгляд, были его руки, свободно лежащие на коленях. Особенно его левая рука. Она была закрыта рукой чуть большего размера, чьи тонкие пальцы идеально помещались в промежутках, проделанных собственными тонкими пальцами Сынмина. Он ахнул и почти закричал, когда увидел тело, соединенное с этой рукой. От того, насколько близко это тело было к его собственному. Ким вскочил с дивана, сердце колотилось в неестественном ритме, и позволил голове Хенджина упасть на подлокотник позади него. Мягкий удар не потревожил мирного спокойствия, разлившегося по лицу спящего Хенджина. — Минхо-хен, я… — Сынмин сглотнул, отказываясь оглядываться на Хенджина, пытаясь придумать что-нибудь, что реабилитировало бы его в глазах Минхо. Ему было так хорошо с Минхо, что он не хотел все испортить глупым недоразумением. Ли вернулся за ним, и это было не то зрелище, которое он хотел показать Минхо. Сынмин позволил себе пристально посмотреть на спящего Хенджина и подавил желание дать ему пощечину, чтобы не пришлось объяснять эту кошмарную ситуацию в одиночку. Минхо слегка усмехнулся и махнул маленькой ручкой. — Не волнуйся об этом, Сынмин. Хенджин, как правило, становится немного навязчивым, когда пьян, — затем он наклонился и начал трясти Хвана. — Хенджин-а, Хенджин-а! Пойдем в комнату. Хенджин-а. Сынмин встал за спиной Минхо, как только глаза Хенджина начали открываться, как будто проснулся демон, и он не хотел быть первым, на кого тот обратит внимание. Все его скромные усилия пошли прахом, когда Хенджин покосился в его сторону, и невыносимая ухмылка растянулась на его губах. Цель замечена. — Сынмин-и! — он закричал и встал, мгновенно пошатнувшись, и Ким почувствовал, как его охватило острое чувство дежавю. Его не стошнило в тот момент, когда Кай обнял его, но если Хенджин сделает то же самое, не было никакой гарантии, что рвота не покинет его вместе с остатками терпения. К счастью, Минхо схватил одну руку Хвана и обвил ее вокруг своей шеи, чтобы помочь ему выпрямиться, прежде чем посмотреть на Сынмина с извиняющейся улыбкой. — Сынмин-а, прости, но ты можешь подержать его с другой стороны? Ким перевел взгляд с Минхо на Хенджина, который, по-видимому, снова заснул, положив голову на плечо Ли. После минутного колебания Сынмин сделал несколько шагов вперед и обнял Хенджина другой рукой за плечи. В нос ему сразу же ударил сильный запах алкоголя и одеколона, и он отвернулся. Должно быть, Ким действительно устал, если ему удалось заснуть под прикрытием такого отвратительного запаха. Терраса была почти пуста, за исключением нескольких человек, которые растянулись на диванах, совершенно пьяные, и тех, кто стоял в дальнем углу и курил. Судя по всему, было почти 1:00 ночи, но поскольку это был вечер пятницы, кампус все еще был полон приглушенной болтовни студентов на дороге, перемежаемой смехом и криками. — Сынмин-а, ты в порядке? Не слишком ли это тяжело для тебя? — спросил Минхо с другой стороны, пытаясь оценить вес на плечах Сынмина. Ким покачал головой, слегка покраснев от беспокойства в голосе Минхо. — Нет, Минхо-хен. У меня необыкновенная сила верхней части тела, ты видишь? Минхо усмехнулся, когда они направлялись к дверям террасы. — Ты что, корейский халк или кто? — На самом деле, лучше, чем он, — ответил Сынмин, ухмыльнувшись, прежде чем сделать глубокий вдох. — Минхо хен, у тебя есть немного времени на завт… — его слова оборвались, когда голова Хенджина склонилась к его плечу, и они столкнулись лбами. — Сынмин-а, ты в порядке? — спросил Минхо, перекладывая руку Хенджина себе на плечи. — Да, я… я в порядке, — сказал Ким и повернулся, чтобы свирепо посмотреть на Хенджина, который, наконец, соизволил открыть глаза. Хван все еще выглядел совершенно не в себе, когда его голова склонилась на плечи Сынмина, и он время от времени злобно посмеивался — судя по звуку… — Минхо-хен, — невнятно произнес Хенджин, когда Ли попытался провести их вниз по узкой лестнице так, чтобы никто из них не поскользнулся. — Да, Хенджин-а? — Знаешь, я сегодня увидел очень интересную вещь… — Хенджин хихикнул на середине предложения, прежде чем, наконец, продолжить с икотой. — …Ты ведь знаешь Ёджин-и, верно? Моя Ёджин-и? Я видел ее справа, — он прищурился, прежде чем указать на нижнюю ступеньку лестницы, — прямо там! И ты знаешь, что она делала? — Что она делала, Хенджин-а? — рассеянно спросил Минхо, полностью сосредоточившись на том, чтобы не упасть с лестницы. Эти лестницы были спроектированы настолько плохо, что на данный момент они представляли собой физическую опасность. Возможно, для своего семестрового проекта он бы переделал эти лестницы. — Моя Ёджин-и целовалась с Тэджуном, ботаником с физики, прямо там. Минхо сделал паузу, и его руки замерли на перилах, когда он глубоко вздохнул. Одиннадцатый. Это был одиннадцатый раз, когда кто-то разбил сердце Хенджина. Сколько раз сердце должно было разбиться, прежде чем это стало непоправимым? Но Хенджин только усмехнулся и продолжил. — Ты знаешь, это было так забавно, как они отскочили друг от друга, когда увидели меня, а потом… Взгляд Сынмина переместился на Хенджина, и он прикусил губу, пытаясь скрыть подкрадывающееся к нему беспокойство. Ему внезапно вспомнилась раздражающая широкая улыбка, которая появлялась на лице Хенджина каждый раз, когда его «Ёджин-и» подходила к нему на встречу, будь то в библиотеке или после занятий. Как она могла изменять человеку, который всегда был так искренне рад ее видеть? Он крепче обнял Хенджина за шею и нежно провел большим пальцем по верхней части запястья Хвана. Хенджин, вероятно, не заметил бы этого из-за того, насколько он был пьян, но это был способ Сынмина предложить подобие комфорта. Единственный способ, которым он мог. После того, как лестница была расчищена, они пошли гулять по парку, чтобы протащить Хенджина по коридорам. На пятом этаже было намного тише, чем на третьем, свет в большинстве комнат был выключен. Те немногие, внутри которых, казалось, были люди, были погружены в тишину, прерываемую только приглушенной болтовней, доносившейся из-за закрытых дверей. Сынмин поймал себя на том, что жалеет, что у него нет комнаты на этом этаже. Он не сделал ни единого шага в комнату Минхо — и, соответственно, Хенджина — прежде, чем с визгом подпрыгнул, когда что-то мягкое коснулось его ног, и Ли быстро включил свет, чтобы увидеть, как Дуни пробирается к рубашке Минхо. Кот с оранжевым носом взгромоздился ему на плечи, но тут же спрыгнул с обиженным мурлыканьем, когда Минхо наклонился, чтобы положить Хенджина на кровать. Сынмин расправил плечи после того, как с них сняли тяжесть, и оглядел комнату, пытаясь понять, оказался ли он в центре внезапного кошачьего нападения или нет. Ким расслабился только тогда, когда увидел, что два других кота Минхо спят — один на кровати Ли, а другой лениво растянулся над его ноутбуком. У него вырвался смешок, когда он увидел все вещи для домашних животных, разбросанные по половине комнаты Минхо, от трех разных кошачьих кроватей до игрушек с удочками, разбросанных по полу. — Ты выглядишь так, словно растишь ребенка. — Я не воспитываю ребенка, — ответил Минхо, надув губы, что Сынмин нашел безумно очаровательным, прежде чем лениво улыбнуться. — Я воспитываю троих. Минхо бросил быстрый взгляд на часы, массируя плечо одной рукой. Оставалось еще около сорока минут до того, как он должен был отвести Сынмина обратно. Точно так, как Джисон сказал ему. Все это было очень запутанно, но если, оставив Кима здесь, он добьется свидания с Джисоном, то он сделает это. Возможно, Ли получит объяснение всему этому во время свидания. — Сынмин-а, ты хочешь съесть мороженое? — О? — Ким удивленно повернул голову, отрывая взгляд от неясных очертаний и едва заметных изменений цвета на стене над кроватью Хенджина. — Мороженое? Ты хранишь здесь мороженое? — В прошлом месяце у нас появился мини-холодильник, — сказал Минхо, указывая на маленький контейнер бледно-голубого цвета в углу. Она хранилась на шкафу, в котором также стояла индукционная варочная панель с тремя сковородками разного размера, аккуратно расставленными на полках внизу. Сынмин и Джисон всегда планировали купить такую технику, но в конце концов присущая им апатия к приготовлению пищи пересилила их мимолетный интерес к кулинарному искусству. Сынмин интересовался, готовит ли Минхо. В конце концов, он редко видел его в закусочной или столовой. — Мороженое звучит заманчиво. Если тебя это не затруднит, — добавил Сынмин, кусая губы, когда небольшой румянец разлился по его щекам. — Вовсе нет, Сынмин-а. Присаживайся куда угодно, — Минхо улыбнулся, прежде чем подойти к шкафу. У Сынмина закружилась голова, когда пузырьки нервозности и возбуждения срикошетили вокруг его головы. Перспектива есть мороженое с ним в 1:00 ночи, в комнате Минхо, была похожа на воплощение скрытой фантазии. Сели бы они рядом? Что, если бы у Минхо на губах было мороженое, как в фильмах? Что, если бы он… Поезд, переполненный его дикими мыслями, со скрежетом остановился, когда он почувствовал мягкий рывок за руку, и Ким посмотрел вниз, чтобы увидеть пальцы Хенджина, крепко обхватившие его запястье. Хван, казалось, что-то говорил, бессвязные обрывки звуков вылетали из его рта каждый раз, когда он открывался, и Сынмин закатил глаза и наклонился, чтобы послушать. — Что? Что ты хочешь сказать? — спросил Сынмин, нахмурив брови, чтобы понять искаженные слова. Хенджин все еще сидел с закрытыми глазами, и в центре его бровей была морщинка, как будто он думал о чем-то тяжелом. Сынмин задавался вопросом, связано ли это как-то с его недавним расставанием и сильным, почти безумным желанием разгладить морщины, образовавшиеся на лбу Хенджина. «Я так привык злиться на твое раздражающее лицо, что не знаю, как относиться к твоему расстроенному лицу», подумал Сынджин и наклонился, почти присев на корточки возле кровати, чтобы услышать слова Хенджина. Возможно, как и всем другим людям, переживающим трудные времена, Хенджину просто нужно было, чтобы кто-то выслушал. И Сынмин чувствовал, что должен ему хотя бы это после того, как он бездумно назвал Хвана «пробной версией» ранее. — Я… — голос Хенджина был хриплым, вероятно, из-за обезвоживающего действия алкоголя. — Да? — Я… я тебя трахну… Сынмин вырвал руку из хватки Хенджина, отвращение вытеснило все сочувствие, которое ему удалось вызвать к нему. Предоставьте Хенджину превращать серьезные ситуации в возможность высказывать непристойные замечания. Сынмин покачал головой, желая разбудить Хвана или швырнуть в него чем-нибудь, возможно, стаканом воды, что привело бы его в чувство. «Отвратительный придурок…» Он закряхтел, когда Хенджин снова дернул его за руку, чтобы оттащить вниз, заставляя слушать все это, что было монументальной задачей, поскольку каждое слово Хвана было скрыто алкогольным туманом и невнятной интонацией его голоса. — Я буду. .Я буду трахать тебя… много раз… ты хочешь… — Хенджин сделал паузу, облизывая губы и перекладывая голову на подушке, прежде чем продолжить невнятным шепотом. — Пожалуйста… люби меня… — Что он говорит? — спросил Сынмин, медленно пытаясь составить связное предложение из слов. «Я буду трахать тебя столько раз, сколько ты захочешь, пожалуйста, люби меня?» Что это вообще значит? Минхо вздохнул из угла, раскладывая мороженое по двум вазочкам. — Пожалуйста, не обращай на это внимания, Сынмин-а. Он не говорит, что конкретно тебя, просто… — Ли схватил миски и подошел к нему, кусая губы от беспокойства, когда увидел тоску на лице Хенджина, — ему просто тяжело. У него есть тенденция демонстрировать свои навыки, в основном в области романтики, когда он пьян. Не обращай на него внимания. Сынмин взял вазочку с мороженым, остывшее дно сделало его ладонь холодной, в то время как другой рукой он ухватился за простыни у края, чтобы не упасть на Хенджина. Полусидячее-полустоячее положение посылало лучи тупой боли вверх по мышцам его ног, и Ким попытался вырвать руки из хватки Хенджина. «Отпусти меня, идиот. Я должен сидеть с Минхо-хеном, а не склоняться над тобой!» Его надежды и дикие фантазии были грубо разрушены в следующую секунду, когда Хенджин обнял Сынмина за талию и прижался к нему своим спящим телом таким образом, что у младшего не осталось выбора, кроме как неохотно присесть на край кровати Хенджина. Он посмотрел на Минхо с беспомощным выражением, слова «пожалуйста, не пойми меня неправильно» были написаны на каждом дюйме его лица, но Минхо только улыбнулся, прежде чем сесть, скрестив ноги, на край своей кровати и быстро начал уплетать мороженое. Глубоко вздохнув, Сынмин посмотрел на широкое, похожее на пропасть пространство между ними с несчастным выражением лица, прежде чем опустить взгляд на мороженое. — Пожалуйста, пожалуйста… люби меня, — снова пробормотал Хенджин, его голос звучал приглушенно, когда он уткнулся головой в изгиб талии Сынмина. Ким вздохнул, ковыряя ложкой в медленно тающем мороженом, нервный трепет пробежал по его талии и прямо к сердцу. Что бы ни сказал Минхо, Сынмин не мог не обращать внимания на слова и поведение Хенджина. Это было некомфортно, да, но скорее печально, чем с отвращением, которого он ожидал. Это напомнило ему городские похороны, на которых Ким однажды побывал, много лет назад, где желание уехать ощущалось в каждом трясущемся пальце и шаркающих ногах, за исключением ближайших родственников, чье горе было причиной чувства неловкости, ощутимого в толпе. Толпе ничего не оставалось делать, кроме как смотреть, и не было ничего печальнее этого. — Сынмин, если тебе неудобно, просто иди сюда, — Минхо похлопал по кровати рядом с собой, — Я уверен, что Хенджин даже не вспомнит. Ким расправил плечи, его тело было готово броситься к месту, куда оно всегда хотело попасть, но его разум остановился, и он задумчиво поджал губы. Сынмин бросил долгий взгляд на лицо Хенджина, на длинные пряди волос, рассыпавшиеся по его обтянутым джинсами бедрам, и, наконец, обессиленно опустился на землю. — Все в порядке, Минхо-хен. Это просто даст мне еще один повод потом сломать ему руку, — улыбнулся Сынмин, в его голове промелькнуло сожаление об упущенной возможности, и вздохнул, макая ложку в уже растаявшее мороженое. Это была мята, которая, к сожалению, не попала в десятку его любимых вкусов мороженого, но мягкого крема было достаточно, чтобы вызвать в его мозгу разумную дозу серотонина. Минхо взглянул на Сынмина, в голове бурлили мысли, холод пробежал по его горлу. Было заманчиво спросить Кима о Джисоне и, возможно, даже попросить его о помощи, но Сынмин был его знакомым, с которым он разговаривал всего неделю назад, в то время как Сынмин был другом Джисона. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, кому, вероятно, предан Ким. «Боже, если бы я только выбрал лучшее время и место для признания. Дурацкая вечеринка на террасе? Серьезно?» подумал Минхо, ругая себя в сотый раз с тех пор, как он выпалил свое дурацкое признание на той дурацкой вечеринке. Хотя ему удалось договориться о свидании с Джисоном, без энтузиазма — почти огорченной — реакции последнего на его предложение было достаточно, чтобы заставить его с головой окунуться в темную бездну депрессии. Ли мог бы сказать намного лучше, чем «меня всегда тянет к тебе», и он это знал. Если бы только Минхо держал себя в руках. Если бы только Джисон не был таким красивым, что заставил его потерять их в первую очередь. — Сынмин-a. Ким поднял глаза, быстро вынимая ложку изо рта. — Да, Минхо-хен? — Мне просто любопытно, — Минхо прочистил горло и отвел взгляд, прежде чем продолжить, как он надеялся, безразличным тоном. — Как вы с Джисоном стали такими близкими друзьями? Я имею в виду, я знаю Хенджина уже два месяца, но нам еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы начнем обмениваться браслетами дружбы. Сынмин усмехнулся, представив сценарий, прежде чем его мысли обратились к его собственному путешествию с Джисоном. — Поначалу мы не очень нравились друг другу. — Правда? — спросил Минхо, его глаза удивленно расширились. По тому, как Сынмин и Джисон всегда без конца разговаривали и смеялись, было трудно представить, что они этого не делали. Это было новостью. — Мг, — Сынмин кивнул. — Когда я впервые встретил Джисона, в его глазах был этот жесткий блеск, который смягчился — совсем немного — когда мои родители начали суетиться вокруг него и заставлять его есть с нами. Я так боялся, что он начнет кричать на всех нас. В тот день он был более чем напуган. По фирменной одежде Джисона было ясно, что он вырос в богатой части города, и Сынмин был в ужасе, что его родители в перевозбужденном состоянии прольют что-нибудь на его одежду, и тогда они окажутся в вечном долгу. Но единственная коробка, которая была у Джисона с собой, также вызвала у Сынмина любопытство к своему соседу по комнате, и, возможно, именно поэтому он не пытался остановить своих родителей изо всех сил. — Так что же изменилось? — У нас была жестокая ссора. В течение двух дней, — Сынмин усмехнулся, почти рассмеявшись вслух, когда увидел недоверие и замешательство на лице Минхо. — Это была в некотором роде моя вина. Я «случайно», под чем я подразумеваю совершенно любопытный подход, решил взглянуть на альбом для рисования Джисона… я имею в виду… он всегда носил его с собой, понимаешь? И продолжал что-то писать в нем до поздней ночи, так что мне просто стало любопытно, — Ким пожал плечами, откусывая маленький кусочек мороженого, — но потом я… — Я… тоже… хорошо целуюсь, — пробормотал Хенджин во сне, прерывая анекдот, и Сынмин закатил глаза, сжимая ложку в руках, когда внезапный импульс убрать тонкие пряди с лица Хвана охватил его. Вместо этого он наклонился, взял подушку и подложил ее под голову спящего Хенджина, чтобы тот, по крайней мере, перестал утыкаться в талию Сынмина. — Да, да, мы это знаем, — сказал Сынмин, качая головой, прежде чем снова повернуться к Минхо. «Сосредоточься, Сынмин. Минхо перед тобой. Перестань думать о глупостях.» — Итак, у нас была большая ссора, в которой Джисон в основном кричал, а я в основном плакал, но потом, после одного дня свирепых взглядов друг на друга, я угостил его кофе. — Это сработало? — спросил Минхо, наклоняясь вперед и рефлекторно поднимая руки, чтобы позволить Дуни устроиться у него на коленях. «Был ли секрет кофе в сердце Джисона?» — Нет, он сказал мне, что не пьет кофе. Он даже не пробовал кофе раньше. И вот, как любопытный осел, каким я и был, я взял на себя смелость угостить его лучшим кофе, который смог найти в кампусе. После этого мы, наконец, снова заговорили. И, думаю, никогда не прекращали. — Кофе был настолько хорош? — Минхо усмехнулся. Хотя кофе был известен как способ извиниться, он не думал, что в их кампусе продается кофе, который одним глотком превратит кого-то в воплощение прощения. — Нет, Джисон сказал мне, что это было худшее, что он когда-либо пробовал в своей жизни, — при этих словах Сынмин рассмеялся, почти фыркнув, прежде чем покраснеть от смущения. Он быстро вернулся к игре с ложкой и пробормотал, — я много исследовал кофе. Думаю, может быть, это из-за усилий, которые он приложил. Минхо улыбнулся и склонил голову набок. Он почти мог видеть, как Сынмин съеживается обратно в свой пузырь неловкости, как только история закончилась. Ким всегда выглядел немного неловко рядом с ним, в отличие от того, как он всегда кричал на Хенджина, и Минхо задавался вопросом, было ли это из-за него. Его одноклассники уже несколько раз говорили ему, что он выглядит неприступным, но Минхо не был уверен, что он может с этим поделать, кроме как подумать об операции, чтобы приподнять уголки рта в постоянной улыбке. — Ты такой другой, когда говоришь о Джисоне, о вещах, которые тебе нравятся, — сказал Минхо, и Сынмин на секунду закрыл глаза, сгорая от смущения. «Конечно, Минхо слышал, как он фыркает, как свинья. Вот что было «по-другому».» Минхо поднял глаза и улыбнулся ему. — Ты выглядишь мило, когда так говоришь, знаешь, ты отличный рассказчик. И я надеюсь, что у меня будет шанс услышать больше твоих историй, — он подмигнул, задаваясь вопросом, может ли Сынмин стать маловероятным союзником в его поисках сердца Джисона. «Ты выглядишь мило, когда так говоришь. Ты выглядишь мило. Мило.» Чаша чуть не выскользнула из рук Сынмина в ответ, как и его уверенность в своей психической устойчивости.