I shall use my time

Кью вышел из комнаты только вечером. Сон, сморивший его после долгого бодрствования, был похож на смерть — выйдя из него, Кью ужаснулся времени, отобразившемуся на экране мобильного. Он проспал тридцать шесть часов. В коридоре было тихо. Проверив палату Джеймса, в которой нашёлся только дежурный врач, Кью двинулся в лабораторию. — Невероятно, — выдохнул Стив, одетый в костюм биозащиты, глядя на спроецированную с микроскопа картинку. — Мы это сделали. Кью быстро окинул взглядом всех присутствующих. Те выстроились у стеночки, за исключением Стива и Роберта. Последний сидел в изолированном шлюзе, которым в лаборатории до того никто не пользовался, и улыбался. — Доброе утро, Кью, — сказал он. Все, как по команде, повернулись. — Чем вы тут занимались? — спросил Кью. Стив улыбнулся. — Всё получилось, сэр. Ликвидация наноботов из организма доктора Чейза прошла успешно. Повторная контаминация возможна, но первый успех будет легко повторить. Кью моргнул. — Что? — Только не злись, — протянул ладонь вперёд в защитном жесте Роберт. — Мы провели брифинг, на котором выяснилось, что… — Все вон, — холодно сказал Кью, сдерживаясь, чтобы не начать орать при всех. Доктора исчезли практически мгновенно и почти бесшумно. Стив немного задержался, но всё-таки вышел, чтобы не раздражать начальство. Роберт открыл дверь бокса и вышел ему навстречу. Кью хотелось его ударить, но вместо этого он схватил его за ворот рубашки и крепко поцеловал. — Прости, — выдохнул Роберт, стоило их губам разомкнуться. — Но должен же я был подтвердить свою теорию. — Ты не должен рисковать собой, идиот, — зашипел на него Кью. — Воистину, вы с Джеймсом одного поля ягоды. Он на твоём месте поступил бы точно так же. Роберт заулыбался. — Правда? Злость схлынула, хотя остаточный страх всё ещё довлел над сознанием. — Правда, — вздохнул Кью. — Расскажешь, в чём я ошибся? — Не ты. Подведя его к аквариуму, в котором лежали мыши, похожие на жертв близнецовых экспериментов доктора Менгеле, Роберт коротко пересказал ему соответствующее исследование и почему проваливались предыдущие опыты. Кью кивал, но не мог не думать о том, что Роберт только что рисковал жизнью ради Джеймса. — Через пару дней мы посмотрим, что будет с мышами, связанными кровеносной системой, и, если старые мыши перестанут умирать, мы используем для очистки крови Джеймса усовершенствованный Стивом аппарат «искусственной молодой почки». Мы уже обсудили список вносимых изменений, плюс плазму будем заменять на донорскую, чтобы создавать эффект «юного сиамского близнеца». Этим мы выведем из-под удара собственные органы Джеймса и одновременно оставим им дальнейшую возможность для восстановления. Кью поднял руку и положил ладонь на щёку Роберта. — Ты понимаешь, что это тянет на Нобелевскую премию по медицине? Тот покачал головой, улыбаясь: — Тауб раскрыл нам конфиденциальную информацию к конфиденциальной информации. Если только МИ-6 разрешит мне использовать потом результаты исследований, я, конечно, опубликую их, но это вряд ли. — Я поговорю с Мэллори, — пообещал Кью. — Но это значит, что Джеймс почти готов? — Джеймс готов, никаких почти, — подтвердил Роберт. — Мы уже начали прогонять его кровь через аппарат очистки, но наноботов запустим позже. Ожоговая болезнь отступает, начинается процесс регенерации. Всё будет хорошо, Кью, пусть и не сразу — понадобится длительная реабилитация, но всё получится. Я обещаю. Кью облегчённо вздохнул и обнял Роберта, стиснув его изо всех сил. Тот погладил его по спине в ответ.

***

Через несколько дней, когда наноботы были успешно выведены из организма всех, кто присутствовал в бункере, и любые следы их существования уничтожили, а потом проверили каждый угол, воздуховод, поверхность и друг друга, Кью отправился наверх, докладывать высшему начальству о завершении миссии по спасению Джеймса Бонда лично, Роберт зашёл в палату к своему единственному пациенту. Перекрыв капельницу с препаратом, поддерживающим искусственный сон, Роберт сел на стул рядом и смотрел на лицо Джеймса — на обожжённую, навечно изуродованную левую сторону и уцелевшую правую. Теперь они не были похожи даже отдалённо — жуткие алые рубцы отвлекали внимание, не давая сравнивать, но Роберт знал, что для Кью никогда не будет существовать другого Джеймса кроме того, которого он любит. Наконец, ресницы над уцелевшим глазом задрожали, и веко приподнялось. Джеймс повернул голову и сказал хриплым от долгого неиспользования голосом: — Кгхм… Здравствуйте, доктор Чейз. Если бы Роберт не сидел, он бы сел. — От-откуда? Уголок рта на правой половине лица дёрнулся вверх. Следующие слова звучали уже увереннее. — Я временами почти приходил в себя. А когда пришёл — попросил Стива вводить меня в сон только днём. Мы знакомы, он уже лечил меня когда-то. Роберт никак не мог оправиться от потрясения. — Но боль… — Можно терпеть, — Джеймс осторожно пошевелил остатками пальцев обожжённой правой руки — оттуда пришлось ампутировать почти всё. — Ничто так не пугает меня, как сон, похожий на смерть. Там страшно и ничего нет, доктор Чейз, поверьте мне. Всегда лучше страдать наяву. Даже если не только твоё тело причиняет тебе боль. Роберт вспомнил своё поведение рядом с Кью и хмуро сдвинул брови к переносице: — Ревнуете? — Он слишком меня любит, чтобы я мог, — хрипло рассмеялся Джеймс. — Я доверял ему долгие годы, и намного больше, чем самому себе. Только не мог ответить на его чувства. «Я бы заставлял тебя принять это глупое упрямое решение, которое разрушит твою жизнь и оставит тебя в тоске и одиночестве». Хаус и его самоотречение, отказ от разрушения близких ему людей, всплыли в памяти Роберта, и он тихо сказал: — Потому что боитесь сломать ему жизнь? Джеймс уставился на него так, будто у Роберта вдруг выросла вторая голова. — А вы и правда так умны, как он рассказывал. Смутное подозрение, что Джеймс имеет в виду не Кью, не успело толком оформиться — в комнату вошла молодая красивая женщина. Увидев Джеймса, она в испуге охнула и прижала руку ко рту, отвернувшись. Роберт посочувствовал Джеймсу, обречённо прикрывшему глаза. — Я напоминаю тебе его, Мадлен? «Так вот она какая — та, что украла сердце Джеймса Бонда у Джерри», — подумал Роберт. Не оборачиваясь, Мадлен кивнула. Потом медленно и осторожно покосилась на лежащего на кровати Джеймса. — Прости, пожалуйста, прости меня, mon ami, — слёзы текли по её щекам. Роберт отметил, как она дрожит, и понял, что тут имела место быть старая психологическая травма, которую так и не удалось проработать до конца. Мадлен пыталась переступить через себя, подойти ближе, но какой-то ужас, поселившийся в её сердце много лет назад, останавливал её. Семинария подарила ему эмпатию, а Хаус сделал из него отличного психолога, так что Роберт понимал трагизм происходящего. — Ничего, — прошептал Джеймс. — Главное, не передай Матильде свой страх. Я хочу встретиться с ней снова. Мадлен всхлипнула и, крепко зажмурившись, упала на колени возле кровати, зашептала что-то неразборчивое по-французски, наощупь взяла поджившую руку, с которой на днях сняли шины, и начала целовать пальцы, не открывая глаз. Джеймс не смотрел на неё — он глядел на Роберта. «Видишь», — будто спрашивал он, — «на что я обрекаю своих любимых?» Роберт печально улыбнулся ему в ответ и беззвучно произнёс: — Он всегда будет на тебя смотреть. Ты — его мир. Видимо, секретных агентов учили читать по губам, потому что Джеймс дёрнулся, чтобы подняться. Дверь открылась, и вошёл Кью. Он смотрел себе под ноги, и потому не видел, как вспыхнули надеждой глаза Джеймса. — Мисс Суонн, — его голос сочился непривычным холодом. — Вы можете причинить Бонду боль неосторожным движением. Пожалуйста, помните об этом. — Привет, Кью. Тот мгновенно поднял голову, встречаясь с Джеймсом взглядом. У Роберта защемило сердце — они смотрели друг на друга с такой бурей чувств, что он сам едва сдерживал слёзы. Ему никогда не светило вот так же встретиться с Хаусом. Стихия огня, пощадившая Джеймса, забрала его жизнь. И теперь Кью точно не прикоснётся к нему так, как раньше. Потому что Джеймс, морщась от боли, поднял покрытую рубцами руку, на которой почти не было пальцев, и Кью шагнул вперёд, беря её в свои ладони, как драгоценное сокровище. — Я знал, что ты попытаешься меня спасти, — прошептал Джеймс еле слышно. — Когда упал, когда боль помогла мне понять, что я обгорел, но всё ещё жив… Я понял, что ты будешь меня искать. Ты слишком красноречиво молчал в конце. Мадлен, забытая в этом разговоре, поднялась и отпустила его руку. — Я догадываюсь, что ты не про меня, — сказала она. — Я просто смирилась — сначала с тем, что ты выбросил меня из своей жизни, затем с тем, что ты погиб для нас. Теперь я это понимаю. — Ты просто можешь жить без меня, — ответил ей Джеймс. — Ты умница, Мадлен. И я надеюсь, что ты найдёшь человека, с которым будешь счастлива. Ты сильная, тебя так просто не сломать, и я люблю это в тебе. — Просто он, в отличие от меня, без тебя не сможет. Она всё ещё прятала глаза, так что, несмотря на горечь в её голосе, Роберт сразу понял, что Кью одержал победу. И, пусть ему было жаль Мадлен, он осознавал, что Джеймс прав. Ей будет тяжело, вместе они не смогут, а без него она справится. И ещё будет счастлива. Кью сел на кровать рядом с Джеймсом. Со своего места Роберт видел, как блестят его щёки от наконец пролившихся слёз. — Ты наверняка договорился со Стивом, — проницательно сказал он. Мадлен вышла — никто, кроме Роберта, не заметил этого. — Как всегда — ты прав. Лучший квартирмейстер, которого только могла достать для меня М. — Она просто увидела, что я заочно в тебе заинтересован. Ты же знаешь, как легко она считывала чувства окружающих. — Да, — Джеймс вздохнул. — Она была настоящей профессионалкой. Кью осторожно взял его другую руку и просто смотрел, не говоря ни слова. Роберт почувствовал желание выйти и почти претворил его в жизнь, но, стоило ему взяться за ручку двери, Джеймс окликнул его: — Доктор Чейз? — Да? Он обернулся. Джеймс смотрел на него с ухмылкой, и Роберт невольно представил, как она выглядела на нетронутом безобразными шрамами лице. Кью гладил большими пальцами руки Джеймса в своих и прятал глаза. — Один человек сказал мне, — начал Джеймс, — что смерть — антоним крутой головоломки. Это выражение пришло к нему из подсознания в момент опасности, из уст бывшего подчинённого, который покончил с собой. Роберт невольно вспомнил о Катнере. Хаус никогда не говорил о нём, но видно было, что, как и смерть Эмбер когда-то, этот случай оставил на нём глубокий след. Джеймс тем временем продолжал: — Он говорит, что тогда увидел всех женщин, которых любил — кроме одной, с которой отношения разрушил до такой степени, что и сам понимал — он её не достоин. Но ни лучшего друга, ни человека, которого он хотел в последний раз увидеть перед смертью, он не встретил. И злость на самого себя, что даже при смерти он сумел обмануть себя, заставила его выбраться. Роберт задержал дыхание. Это было невозможно, но в рассказе Джеймса всё больше проступала невероятная правда. — Так получилось, что этот человек невольно симулировал собственную смерть. И о том, что он жив, узнал только его лучший друг, которому оставалось жить несколько месяцев из-за неоперабельной опухоли. Схватившись за стену, Роберт прошептал: — Его друга зовут Джеймс Уилсон? — Звали. Он похоронен на кладбище в Калифорнии, неподалёку от того места, где тот человек сейчас живёт. Знаете, доктор Чейз, я видел в своей жизни многих людей, которые любили кого-то. Джеймс Уилсон был для того человека важнее всех на свете, потому что обладал странной неуязвимостью к попыткам его сломать. Мне кажется, что теперь, спустя столько лет, ею овладели и вы, так что не пора ли вам посетить нашего общего знакомого в его изгнании? — Но от него столько лет не было вестей, — выдавил из себя Роберт. Он догадался, что Кью знал, но сразу понял — Хаус стребовал бы с него миллион обещаний не рассказывать никому. А вот с секретного агента, который каждый день смотрел в глаза смерти, стрясти такое обещание даже Хаус смог бы вряд ли. — Он — упёртый старый козёл, — Джеймс усмехнулся и, вынув более целую ладонь из руки Кью, положил её ему на колено. — Прямо как я, не правда ли?..