Клятва Саламандера

– Профессор, для чего вы вызвали меня? – Поттер, это не вашего ума дело. Подойдите ко мне. – Подошёл... Что вы делаете? Щекотно же! – Это только начало. – Вы снова поцелуете меня? – Не так быстро. Посмотрим на ваше поведение... Примерно такая беседа состоялась у меня с утра с моим «воображаемым профессором». Естественно, это ни на йоту не приблизило меня к разгадке. Я снова перечитал записку: «Поттер, сегодня в 18:00 я открою для вас камин. Необходимо кое-что обсудить. С. Снейп». Для чего он меня вызывает? Уж, наверно, не чтобы целовать, иначе интонация была бы другая. Надеюсь, он хотя бы не станет извиняться за то, что доставил мне удовольствие. **** Наступает намеченный срок. Я вхожу на кухню Снейпа через небольшой камин. И слышу, как еле слышно вздрагивает пространство: откликается и стоящий на каминной полке канделябр, и небольшой деревянный стол, и каждая из книг в шкафчике (я рассеянно отмечаю, что ни одна из них не поваренная), и бронзовая ложка, лежащая рядом с плитой. Я ощущаю, что я там, где должен быть. Нет. Там, где должен был быть уже давно. – А, Поттер. Вы пришли, – голос Снейпа заставляет отвлечься от размышлений. Он сидит за столом и пишет – и реакцию пространства он, судя по всему, не заметил. – Пришёл, – киваю я. – Возьмите печенье. – Что? – Печенье, Поттер. Кофейник и чашка на столе. И не мешайте мне. Я освобожусь через пятнадцать минут. Я с удивлением разглядываю разноцветных имбирных человечков, лежащих в вазочке: они такие милые, и это контрастирует с аскетичной расцветкой кухни. И откуда только они здесь? Да и как занятый чем-то Снейп нашёл время сделать мне напиток? Неужели ждал и готовился? Это, конечно, необоснованные подозрения, но очень приятные, и я позволяю себе помечтать, пока угощаюсь. И пускай это не печенье, а пряники – мне не до того, чтобы придираться. – Итак, я освободился, – говорит он вскоре, откладывая свои записи. – Профессор! – вдруг доходит до меня. – Сегодня вторник... но вы не в Хогвартсе. – Конец света, не иначе, – в тон мне отвечает он. – А всё потому, что я, как только смог, избавился от обязанностей декана. И появляюсь только в те дни, а точнее – часы, когда преподаю. У вас есть ещё вопросы, Поттер? – Нет, – стушевавшись, отвечаю я. – В таком случае предлагаю обсудить то, из-за чего я вас позвал. Он недолго молчит, затем продолжает: – Мне удалось выяснить, что задумал Малфой. Речь идёт о ряде законопроектов, которые направлены на права маглорождённых, а точнее – на их бесправие. Если они будут одобрены на высшем уровне, всех этих людей ждут в лучшем случае большие неприятности. Мне пока не все подробности известны. Но это новость тревожная, как вы понимаете. Я пригласил вас, чтобы предупредить об этом, а также, вероятно, услышать ваши соображения. – Пока что соображение только одно, сэр, – мрачно говорю я. – Но оно делу не поможет. – Извольте озвучить, – кивает Снейп. – В общем-то, оно состоит в том, что я напрасно дал клятву. И как раз на днях я выяснил, что попытка её отменить грозит мне переходом в небытие. – Как это получилось? – спрашивает профессор. Я пересказываю историю своего Поисковика. Он слушает внимательно, я немного расслабляюсь. Мне легко говорить с ним о своём отчаянии. Ловлю себя на том, что именно рядом с ним сквозь мою разочарованную усталость проступает что-то... нет, не детское, больше нет, но определённое живое, тянущееся навстречу свету в собеседнике. В Снейпе. – Знаете, Поттер, наши истории похожи, – говорит он, выслушав. Я смотрю на него с удивлением. Снейп объясняет: – Признаться, я тоже полагал, что в Шатре у меня проявился... хорошо, допустим, не квадрат, учитывая ваш изумлённый вид. Но максимум, который мог быть, это шестиугольник. Моя мотивация не так уж сильна... – Но, профессор, я думал, что уж вы-то дали клятву взвешенно. – Я, Поттер, на тот момент выбрал меньшее из зол. Но мне часто хочется передумать и... – Выбрать большее? – Да. – Мне тоже, сэр. Но вы не похожи на сторонника прямолинейных действий. – Нет, не этого мне хотелось бы, – задумчиво отвечает он. – Мне не хватает возможности «дозировать вред», как вы точно выразились. Вместо этого я вынужден его избегать или хотя бы минимизировать. И должен заметить, что я много раз пытался обойти клятву и жить по-старому. Это всякий раз подрывало мою силу – и, пожалуй, доводило меня до грани, за которой небытие. Мои откаты были чудовищны, я чуть не лишился магии... Я молчу, не зная, что ответить на это внезапное откровение. Снейпу ответ и не требуется. Он рассказывает ещё немного о своих откатах, я, постепенно осмелев, задаю вопросы… Неторопливый разговор наполняет меня новой уверенностью, и я представляю себе, как мы становимся ближе и ближе: разрабатываем планы, устраиваем диверсии, работаем у Порталов... представляю, что мы вместе телом и душой. – Сэр, я всё думал... Почему вы против того, чтобы мы... – у меня нет сил продолжить. – Не беспокойтесь об этом, Поттер, – отвечает он. – Брудершафт пройдёт. Понимаю, что противиться ему сложно, но... я всё помню. Вы достаточно устали от моих ролей, – и Снейп, встав, протягивает мне коробочку с летучим порохом, показывая, что разговор окончен. Затем вдруг останавливает свою руку: – Поттер. Если вы пожелаете предпринять что-либо, в обязательном порядке предупредите меня. Чтобы нам не попасть впросак из-за вашей самодеятельности. – Так это... весь разговор... просто чтобы я не мешался под ногами? – картины совместных диверсий гаснут в моей голове, уступая место жгучей обиде. – Я пойду, сэр. Спасибо за печенье! Я выбегаю из его дома и аппарирую. Глаза жжёт от слёз. У себя в гостиной я продолжаю плакать, а потом долго сижу с высохшими глазами, наедине с бокалом вина. Почему он сказал про свои роли? «Вы достаточно устали от моих ролей». Я силюсь найти хоть какую-то связь между поцелуями Снейпа и его притворством. Ведь я помню, что он не играл тогда, поддавшись нашему общему безумию. Почему же теперь он так со мной... «Дорогой артефакт, я теряю контроль. Ярость, обида, слёзы... Раньше мне удавалось держать себя в руках. Теперь какое-то наваждение. Как перестать быть размазнёй? Конец записи». **** На другой день около 14:00 порог моего магазина переступает Ричард Мэйвис. В этот раз я не путаю его со Снейпом: – Здравствуйте, Ричард! Я рад вас видеть. – И мне тоже приятно к вам заглянуть. Здравствуйте, Гарри. Ваш «невидимый кошелёк» работает исправно. Но я к вам совсем по другому вопросу. Мэйвис подходит ближе к прилавку и понижает голос: – Гарри, мне стало известно, что в субботу в Малфой-мэноре будут обсуждаться замыслы Пожирателей. Я думал, что вам будет это интересно. У вас есть связи в аврорате. Мне неизвестно, что будут обсуждать. Но они соберутся полным составом. Это настораживает. – Спасибо, но... как вам удалось это узнать? – Мой племянник иногда общается с Драко Малфоем. А тот в последнее время ведёт себя странно. И вот внезапно рассказал Генри об этих планах. Хотя обычно из Драко слова не вытянешь. Я думаю о том, как всё-таки удачно Малфой-младший попал под излучение. И, конечно, от души благодарю Мэйвиса: – Спасибо большое, Ричард, это в самом деле важно. – Что ж, пойду... домашние ждут меня к обеду, – и он уходит. **** Мне приходит в голову счастливая идея, что Драко имеет влияние на отца. А значит, я могу попробовать получить официальное приглашение в мэнор. Вспоминается, что Снейп просил предупреждать его о своих действиях. Но горечь обиды всё ещё сильна. И я решаю не оповещать профессора. Вместо этого отправляю Драко записку с совой. Менее чем через полчаса я получаю официальное приглашение на субботний вечер, подписанное Малфоем-старшим. Кажется, фортуна ко мне благосклонна. Перед сном я говорю воображаемому Снейпу: – Профессор, вы сами виноваты. Вы ведь знаете, что из-за нашей связи я стал чувствителен, а при этом общаетесь со мной так небрежно – и не уважаете мои эмоции. Высказав это, я с лёгкой душой засыпаю.