Клятва Саламандера

Я выдержал ровно два дня. А потом понял, что больше не могу успокаивать нервы разговорами с воображаемым профессором. Мне позарез требовались новости от настоящего. А заодно я решил попробовать проявить галантность. Поэтому вызвал патронуса. Передо мной завис мерцающий единорог – и я надиктовал послание: «Известно мне, что вы в немилость впали, И это огорчает, безусловно. Как мне узнать судьбу того, кто важен, Как выяснить, вернулась ли фортуна?» Я никогда не был силён в рифме, но искренне надеялся, что профессор одобрит мой белый стих. Не прошло и пяти минут, как передо мной явился хамелеон: «Я понимаю ваше рвенье, Поттер. Отвечу вкратце: есть одна удача. Ведь наше путешествие морское Почти вернуло мне доверье друга». Хм, друг – это, разумеется, Люциус. Что ж, нужно будет позже выяснить, что произошло. А пока что я вздохнул и продиктовал: «Есть друг и у меня, то чудо-дева, Что знает толк и в тайнах, и в загадках. Увидев мой патронус, догадалась Она о чистоте благого чувства». Думается, он не может не узнать в этом описании Гермиону. Хамелеон вернулся и изрёк: «Прекрасны чувства, хоть судьба печальна. Надеюсь, повстречается вам спутник Иль спутница, что будет утешеньем – И даже вашей радостью глобальной». На что я поспешил ответить: «Я верен своему останусь чувству – И буду ждать, конечно, продолженья, Ведь наше путешествие морское – Залог того, что место есть надежде». Я ждал ответа с безумно бьющимся сердцем, но хамелеон сказал мне в прозе: «Поттер, почему с такими талантами вы ещё не выпустили книгу?» Я знал, что это знак окончания беседы, но сдаваться, разумеется, не собирался. А пока что отправил короткое сообщение: «Доброй ночи, профессор». И почему-то ещё долго счастливо улыбался. **** Солнечный день. На душе смутное ощущение чего-то хорошего. Сегодня я впервые не принял блокирующее зелье. Оно мне больше не нужно. Теперь я ощущаю своего профессора в полной мере, как будто он поселился во мне. И верится, что мы сможем быть вместе. Ранним лучистым вечером открывается дверь – и в мой магазин входит Мэйвис. – Здравствуйте, Ричард. – День добрый, Гарри. Кажется, у меня есть для вас достойная задача. Мне нужен дегустатор. Пока я стою и думаю, как сказать, что я различу два сорта вина разве что по цвету, если одно красное, а второе белое, Мэйвис добродушно усмехается: – Я имею в виду артефакт, конечно. – О, – только и говорю я. – Да. Я планирую организовать конкурс людей-дегустаторов. Нужно устройство, которое будет определять, каков правильный ответ. Только в этом случае можно говорить об объективном судействе. Я выбрасываю из головы всю свою тоску последних дней и начинаю задавать вопросы: – А что будет дегустироваться, какие продукты? Мэйвис принимается перечислять: – Вино, сыр, чай, алкогольные коктейли. – Ох, – вздыхаю я, – задача довольно неординарная. – Но вы ведь поможете? Мне больше не к кому обратиться. В этот момент я ловлю себя на странном ощущении, но не могу проанализовать его, так как занят обсуждением. – Ричард, – прошу я, – мне нужен максимально полный список сортов вина, сыра и чая – и рецептуры коктейлей, которые могут быть представлены на конкурсе. – Хорошо, – говорит он. Странное ощущение повторяется, но я даже не могу понять, в чём оно состоит. Ричард достаёт самопишущее перо и свиток – и начинает диктовать внушительных размеров список. Произнося мудрёные названия, он ходит по небольшому пространству магазина. А я наконец понимаю, что не так. И остаётся небольшая проверка. Я жду, что Ричард снова дойдёт до моего прилавка, смотрю ему в глаза – и моих ничтожных навыков легилименции хватает, чтобы поймать на самом внешнем слое неосторожную ворчливую мысль: «Несносная живность». А я сейчас ощущаю профессора так близко – и все его эмоции во мне сильны. И со всей радостью узнавания я тут же транслирую в ответ: «Несносный лжец». Мэйвис отшатывается. Секундное замешательство, вот он достаёт палочку и направляет её на себя. Передо мной профессор – мой профессор Снейп. Но его лицо мрачно и тоскливо. – Мистер Снейп! – говорю я. – Несносный лжец... Именно так, – говорит он и в несколько шагов покидает магазин. Я не пытаюсь его догнать – аппарацию никто не отменял. На меня обрушивается огромное чувство непонятной вины – и желание разрушить весь мир, потому что Северус ушёл – он ушёл из-за меня. Грёбаная клятва! Почему нельзя крушить и уничтожать? Я не знаю, какими силами дорабатываю этот день. Прихожу в себя только дома, когда ем свой ужин, не ощущая вкуса и только думая: как там он? Примет ли от меня хоть строчку теперь? «Дорогой артефакт. Мне страшно, что я всё испортил. Я обнаружил его маскировку – и, видимо, он не простит этого. Не знаю, почему он так отреагировал, – вероятно, ощущал себя в безопасности, беседуя со мной под личиной незнакомца. Быть может, это было его островком комфорта. Конец записи». Беседа с воображаемым профессором в этот вечер не задалась. Я был не в силах говорить с ним – только представлял, будто он стоял в отдалении со сложенными на груди руками и смотрел на меня. Ёжась под его гневным и тяжёлым взглядом, я с трудом заснул.