༄ ༄ ༄
– Ты всё запомнил? – спросил Лю Синь, поправляя воротник Тан Цзэмина на его новом тёплом плаще. Со всей этой беготнёй он и не заметил, как осень зацвела всеми красками. Первая позолота уже слетела с крон деревьев, разносясь и танцуя по ветру, путаясь в волосах, и пусть до первых заморозков ещё было время, Лю Синь решил не тянуть и прикупил им с Тан Цзэмином по тёплому плащу: горчично-оранжевый с красной пуховой подкладкой для себя и черный с фиолетовым для ребёнка. Мальчик на удивление долго выбирал верхнюю одежду, остановившись, наконец, на пао с глубоким капюшоном с подкладкой из викуньей шерсти, и Лю Синь не стал препятствовать его покупке, пусть эта вещь и стоила в два раза дороже его плаща. Вчера они снова посетили тканую лавку господина О, выбирая наряды для праздника. Подверженный красоте огненной осени, Лю Синь не мог отказаться от покупки светло-золотого халата, украшенного искусной вышивкой в виде тигра, мирно спящего на плечах, хвост которого струился по правому рукаву одеяний, оплетая его волной и заканчиваясь на наруче, что доходили до костяшек пальцев. Тан Цзэмин по обыкновению выбрал тёмный наряд с серебристыми вставками, как и остальные мужчины, за исключением Сяо Вэня – который разбавил свой бордовый, расшитый белыми цветами, халат золотым широким поясом с вышивкой из красных ягод рябины. – Мне нельзя будет сидеть рядом с тобой? – спросил Тан Цзэмин, проводя по тонкой косе справа, которую вплёл в его хвост Лю Синь. – Это официальный ужин, у каждого будет свой стол, но мы с тобой будем сидеть рядом, – улыбнулся Лю Синь, отходя и надевая на лоб фероньерку из тонкого переплетённого золотого металла с каплей рубина в середине. Завязав тонкие ленты сзади и выпустив волосы, оставив поверх них свисающую полоску жемчужной нити, Лю Синь снова повернулся к ребёнку. – Лучше бы мы дома отпраздновали, – тихо сказал Тан Цзэмин, подходя ближе. – От приглашения невежливо отказываться. Праздник будет идти три дня, так что мы сможем посетить несколько мест, идёт? – улыбнулся Лю Синь. Мальчик всматривался в его лицо, отмечая, как особенно красиво выглядит красный камень на его лбу, контрастируя с тёплыми янтарными глазами, и кивнул, возвращая улыбку. Вопреки ожиданию юноши, поездка предстояла в большой карете, а не на конях. Мирно покачиваясь в экипаже, Лю Синь не мог не отметить, что такие путешествия гораздо приятней, чем верхом. В окно, занавешенное газовыми шторками, он видел, как город пестрит огнями начавшегося вечера и как все стягиваются на площадь, мимо которой они проезжали. Было немного жаль, что они пропустят шумный праздник в городе, – он до сих пор помнил Цисицзе и то, сколько эмоций он вызвал. – Не переживай, впереди ещё много праздников, – подтолкнул его Сяо Вэнь, протягивая бронзовую чашу вина. – Представления в резиденции главы гильдии стоит увидеть, поверь мне. – Ты каждый год там бываешь? – спросил Лю Синь, принимая вино. Сяо Вэнь задумался на мгновение, после чего уклончиво ответил: – Нет, не каждый. Весь остаток пути они провели за разговорами и выпивкой, иногда смотря в окно и указывая на то, что их заинтересовало. Гу Юшэнг, сидящий возле Цзина напротив них с Тан Цзэмином, указал кивком головы на патруль впереди. Остановившись на некоторое время, они предъявили байте и двинулись дальше. Вскоре дорога сменилась плавным подъёмом вверх, освещаемая белыми, зависшими в воздухе, фонарями. Отовсюду слышались разговоры и лошадиное ржание, с перекатами колёс по гравию. Наконец остановившись, они покинули экипаж. Лю Синь восторженно оглядел резиденцию перед собой с широкой высокой лестницей, по бокам которой плыли, казалось, настоящие вымощенные белым мрамором огромные волны, заканчиваясь в конце лестницы брызгами. Сама резиденция представляла собой четырёхэтажное огромное строение, с загнутыми покатами крышами, разделяющими каждый этаж из тёмно-синей черепицы с большими золотыми карпами на приподнятых углах и другими кровельными хранителями, призванными защищать дворец от посягательств демонов, пожаров и других несчастий; огромные синие колонны, оплетённые золотой лозой, поддерживали крышу первого этажа, откуда разносился мягкий свет и переливы тонкой мелодии, призванной разбавить гвалт народа. Все люди, в расшитых яркими цветами дорогих одеждах, символизирующих о их статусе, мирно переговаривались меж собой, сверкая улыбками и сыпля поздравлениями с праздником. Несколько высокопоставленных горожан подошли к ним, решив выказать своё почтение. Некоторых Лю Синь уже знал – те иногда захаживали к Сяо Вэню с просьбами личного характера, не решаясь доверять свои дела даже помощникам. Переговариваясь и обсуждая прекрасные виды резиденции и садов, раскинувшиеся по всему холму вокруг, вся процессия достигла вершины лестницы, заходя в большой зал. Дом главы гильдии и впрямь мало походил на резиденцию, больше напоминая настоящий дворец с непомерными холлами, колоннами и столом на возвышении в конце зала, к которому тоже вела небольшая лестница вымощенная белым мрамором. Сам зал был огромным, просторным и светлым: из вымощенного пола с мягким серым оттенком и светло-голубыми стенами, украшенными нефритовыми подсвечниками, расписными яркими гобеленами, иллюстрирующими истории этого дома и их хозяина, и синими лёгкими занавесками. Низенькие столики, расположенные в шахматном порядке, были размещены полукругом напротив возвышения главы в три ряда, в центре которого уже сидела музыкальная труппа, состоявшая из девушек в красных нарядах разных тонов, мягко игравших на пипах и продольных флейтах, звук которых ласкал слух всех присутствующих. Прислужники принимали верхние плащи и помогали гостям расположиться в зависимости от их статуса: в первом ряду сидела городская знать из купцов, особо выделялись и те, кто сидел правее от главы гильдии – они имели самый высокий статус и были приезжими гостями из других городов; на втором ряду располагались городские служащие и должностные дворцовые лица, такие как На Сюин, Сяо Вэнь, которые легко кивнули друг другу, садясь рядом, и двое других мужчин из их компании; третий ряд предназначался для помощников и правых рук, куда и должны были разместить Лю Синя и Тан Цзэмина, однако в последний момент их перехватила женщина – судя по одежде одна из приближенных помощниц Дун Чжунши – и жестом руки указала им усаживаться рядом с Сяо Вэнем. На мгновение растерявшись, Лю Синь не стал спорить и просто опустился рядом с лекарем, оставляя пустой стол рядом между собой и Гу Юшэнгом, за который тут же присел Тан Цзэмин, аккуратно подбирая под себя полы халата. Все переговаривались в ожидании начала пира, когда в зал вошел Дун Чжунши в сопровождении дюжины женщин в расшитых серебристых нарядах ему в тон, усаживаясь на нижних ярусах подле главы гильдии. – Я рад приветствовать всех вас в моём доме на праздновании середины осени, – поднял Дун Чжунши золотую чашу с вином. Все остальные притихли и последовали за главой. – Полная луна на сегодняшнем небе знаменует единство, гармонию и счастье, в котором ныне пребывает наша прославленная гильдия. Да будет так во веки веков, выпьем! Отовсюду послышались звуки поздравлений и смеха, вслед за которыми в зал проследовала вереница прислужников, заставляя столы гостей различными блюдами. Маленький прислужник, расставляя на столе перед Лю Синем чаши, не уловил его расширенных глаз, когда юноша увидел горячие блюда из мяса и полусырые морепродукты, запах которых тут же влетел в нос. Растянув губы в скорбной улыбке, Лю Синь налил себе вина, не дожидаясь, пока нерасторопный слуга наполнит его пиалу, и одним махом опрокинул в себя алкоголь, желая перебить сильный аромат. Когда он опустил чашу, то увидел, что на его столе остались только овощные блюда и сладости в виде бороды дракона, юэбинов и сладких рисовых шариков в кунжуте. Повернув голову, юноша наткнулся на взгляд Тан Цзэмина, внимательно следивший за ним, за столом которого стояли все мясные блюда. – Ешь, ифу, не пей на голодный желудок, – улыбнулся мальчик. Лю Синь растянул губы в улыбку и, благодарно кивнув ему, принялся за сладости. Музыканты и танцовщицы, дающие представление в середине, развлекали гостей своими изысканными движениями и музыкой, когда Лю Синь вдруг услышал позади себя тихий выдох, наполненный печалью: – Господи, ну и гребаная срань эти официальные приёмы. Вскинув бровь, юноша развернулся, сразу же натыкаясь на два блестящих глаза поверх расписного синего веера, на котором были изображены полуголые женщина и мужчина в непристойных позах. С щелчком захлопнув веер, незнакомец показал миловидное лощеное лицо со смущенной улыбкой и бесовскими приподнятыми уголками губ: – Прошу меня простить, господин, – учтиво произнёс он, на что Лю Синь поджал губы, еле сдерживая смех, и вновь отвернулся, едва не выплёвывая вино обратно в чашу после слов в спину: – Выпей, если сейчас ты бы хотел оказаться в таверне и пить дешевое вино, слушая разнузданные песни, вместо того, чтобы чинно пить это не в меру дорогое пойло и слушать унылый цинь. Едва сдерживая смех, Лю Синь выпил, вновь оборачиваясь на юношу одного с ним возраста. – Моё имя Шуя Ганъюн, – покачивая вновь раскрытым веером, представился парень. – Лю Синь. – Очень приятно, братец. Представление уже закончилось, и зал заполнила более быстрая мелодия. Люди вокруг начали неспешно вставать, чтобы размять ноги и переговорить друг с другом, поздравляя с праздником. – Заходи как-нибудь выпить, – поднявшись, сказал Шуя Ганъюн. – А я пошел в город. – Юн-эр! – сбоку послышалось угрожающее шипение. Повернувшись, Лю Синь увидел тучного мужчину, сидящего рядом с Цзином и махнувшего рукой парню, чтобы тот опустился на место, – это был хозяин самой большой винодельни в городе. – Ай, нахер, – с этими словами юноша мягко выплыл из зала, покачивая веером и не стесняясь показать всем то, что на нём изображено, не обращая внимания на пересуды за спиной. Вновь повернувшись к хозяину винодельни, Лю Синь увидел его суровое лицо и поджатые губы, которые в следующее мгновение сменились улыбкой, когда он раскланивался, извиняясь за неучтивое поведение своего помощника. Усмехнувшись, Лю Синь вновь отпил вина, немного сожалея, что его новый знакомый так быстро покинул пир. Официальные празднества и впрямь были на любителя. Разминая затёкшею спину, он бросил взгляд на Тан Цзэмина, который во все глаза смотрел на танцующего красного дракона в середине зала, что окручивал гостей и рассыпал парящие конфетти. Повернув голову в другую сторону, он увидел, что все трое его спутника тоже нашли себе занятия – каждый из них вёл беседу с рядом сидящими людьми. Встав с места, Лю Синь решил прогуляться и проветриться от выпитого вина. На улице уже собралось достаточно человек, которые также как и он, решили подышать воздухом. Медленно обходя резиденцию по правому краю и заложив руки за спину, Лю Синь любовался прекрасными видами, что открывало это место. Дворец главы находился на самой высокой точке холма, а ниже располагались обширные сады и несколько небольших озёр, вид на которые сейчас освещали парящие бумажные фонари. Подойдя к каменному парапету и оперевшись на тот руками, Лю Синь поднял голову, смотря на полную луну с клубящимися вдалеке облаками. Он стоял так довольно долго, размышляя ни о чем, и когда собрался уже возвращаться внутрь, вдруг услышал треск кустарников внизу. Вынырнув за перегородку, Лю Синь уставился во тьму, через несколько мгновений отшатываясь назад и смотря во все глаза на два огромных черных ока, которые уставились на него в ответ. Отойдя ещё на несколько шагов, Лю Синь потрясенно выдохнул: – Слон… Зверь был огромен, минимум в пять чжан¹ высотой! Подойдя ближе, юноша протянул руку, желая дотронуться до слона, который стоял прямо перед ним у самого парапета, давая обзор на половину своей головы и немного потряхивая большими ушами, которые сильным ветром окружали юношу при каждом небольшом шевелении. – Красивый, правда? – послышался голос позади. Обернувшись, Лю Синь встретился глазами с Дун Чжунши, который подходил ближе. Поравнявшись с юношей, он перехватил его зависшую руку и опустил ту на переносицу слона. – Ох… – кожа под пальцами юноши была твёрдой, словно камень и в то же время тёплой. Лю Синь повидал много зверей в городе: огромных быков-тягачей, котов, птиц, нескольких змей и огромных собак, но ещё ни разу он не встречал столь огромного величественного зверя. – Их трое на самом деле, – Дун Чжунши опустил его ладонь и взмахом руки отправил в полёт бумажные фонари, которые слетелись над садом, освещая две огромные фигуры чуть поодаль от них, которые мирно стояли, что-то жуя. В темноте издали их можно было принять за деревья, но, присмотревшись, и впрямь виднелись огромные спины, замершие, словно недвижимые монолиты. Один из слонов вдруг поднял голову и громко взревел, разнося по округе дрожь и вибрацию. Лю Синь потрясённо захохотал, прикрывая уши и глядя на животных, которые, качнувшись, двинулись к одному из озёр. С той части города, в которой они проживали, невозможно было увидеть столь диковинных зверей, и юноша очень жалел об этом. Наблюдая за ними даже сейчас, в темноте, можно было ощутить небывалый покой и умиротворение. Это чувство было сродни тому, когда подходишь к величественному строению, уходящему в самое небо – чувствуя себя таким маленьким и незначительным, однако от самого знания о том, что в мире существует нечто подобное, становилось легко на душе, словно сам прикасаешься к этому самому величию. – Они прекрасны, – выдохнул Лю Синь, глядя на третьего уходящего слона. – Было время, когда только на них я и мог медитировать. Это священные звери, наполненные духовной энергией. Юноша кивнул и развернулся к мужчине, подмечая, что многие вышли из зала, чтобы понаблюдать за слонами. – Пройдёмся? Я бы хотел поговорить, – Дун Чжунши кивнул на заднюю часть резиденции. Лю Синю не оставалось ничего кроме как кивнуть, чтобы не обижать хозяина. Они переместились в небольшой сад, освещенный горящими масляными лампами. Цветы на сливовых деревьях уже осыпались, оставляя лишь раскидистые пустые ветви. По всей территории стояли небольшие столики, заставленные едой и вином для гостей. «Наверное, весной здесь очень красиво…» – подумал Лю Синь. – Место, из которого я прибыл… – начал он, – там росла всего одна мэйхуа, бывшая единственным ярким пятном. Её листья никогда не опадали и казалось, что она застыла в одном времени – круглый год даря радость горожанам своими красными лепестками. – Прекрасная слива, которая не цветёт… – задумчиво выдохнул мужчина, смотря парню в спину. – Вы ведь человек, Лю Синь, не заклинатель? – Верно, – ответил юноша, разворачиваясь. – Так вы женаты? Лю Синь усмехнулся уголком губ: – Почему вы всё никак не оставите этот вопрос? Дун Чжунши прищурился и выдохнул: – Вы видели моих жен сегодня? Лю Синь раздумывал несколько мгновений, прежде чем ответить: – Так это были ваши жены? – Да, их двенадцать, – глава гильдии сел на резную скамью перед столом, предлагая юноше сесть напротив. – Мужчине из простой семьи всегда будет достаточно одной женщины, чтобы чувствовать себя в достатке, однако люди моего положения не могут позволить себе такую роскошь. Лю Синь опустился на скамью. – Что вы имеете в виду? – Мои жены – это союз моих отношений не с ними, а с их семьями. Двенадцать правителей вольных городов подчиняются мне не только из-за моих заслуг. Их дочери – это гарантия подавления бунта, который в своё время не пережил Император. С политической стороны это было верное решение – обезопасить себя от предательств, породнившись с другими главами, потому что убийство внутри семьи каралось по закону и порицалось всеми под небом, но с другой стороны – многоженство, как ни крути, было для юноши дикостью. На некоторое время в саду повисла тишина, разбавляемая отдалёнными звуками банкета. – Вас устраивают ваши обязанности в подчинении господина Сяо? – Я уже отвечал вам ранее, что я всем более чем доволен. – Вы так усердно трудитесь и даже заботитесь о мальчишке, – протянул мужчина, глядя на него. – Что, если я предложу вам условия получше, чем господин Сяо? Лю Синь усмехнулся, качая головой и вставая: – Господин Дун, я не собираюсь разбалтывать рецепты и секреты своего друга, как бы вы не просили, и на службу в вашей резиденции я тоже не согласен. – Я выступил против империи, вы в самом деле полагаете, что лекарь Сяо искренне хочет помочь мне? Он был приближенным человеком Его Величества, возможно, является им и до сих пор, – бросил Дун Чжунши в спину уходящему юноше. – Лекарь Сяо помогает всем, кому нужна помощь, – обернулся Лю Синь. – Всё, что вам нужно – это лишь немного подождать, а не плести интриги за его спиной. Этим вы ничего не добьётесь. – Не заставляйте меня переходить к угрозам, Лю Синь, – с ноткой гнева в голосе сказал мужчина, делая несколько шагов к нему. – Как я уже сказал, вы не отличаетесь должным положением и в одиночку воспитываете ребёнка, так стоит ли отказывать мне? Кровь прилила к голове Лю Синя, когда он услышал эти слова. Понизив голос, он уставился на мужчину потемневшими глазами, ровно произнося: – Ещё одно слово и вы будете справляться со своим недугом в одиночестве, вам ясно? – без тени страха Лю Синь тоже сделал шаг вперед. – Вы так печетесь о жизнях людей под своей гильдией, прикрываясь тем, что если вы умрёте, то погибнут тысячи жизней, но вы только что угрожали одному из них и хотите вступить в противостояние с другими князьями без причины. Вы в своём уме? – Иногда жертвы неизбежны, – хмыкнув, протянул Дун Чжунши, заводя руки за спину и расправляя широкие плечи. Судя по его сжатым кулакам он сдерживал себя из последних сил. Лю Синь внимательней всмотрелся в глаза мужчины, подмечая нездоровый блеск и пульсацию в его глазах. Глубоко втянув воздух, он медленно выдохнул, не давая мужчине продолжить развивать эту тему: – Это уже началось, да? Дун Чжунши проморгался и отвернул голову. – Почему вы не сказали господину Сяо, что вам требуются подавители? Вы ведь понимаете, чем может обернуться, если ваш недуг усугубится? – Уговор был заключён лишь на один экстракт бедового льва. Сильные заклинатели способны сдерживать искажение ци на ранних стадиях, а я не слабак. Я не собираюсь показывать свои слабости перед теми, против кого выступал когда-то. Люди, как волки – стоит им почувствовать слабость, как они тут же нападут. – Вы боитесь показать слабость перед ним, но не передо мной? – Вы и так слабак, чего мне церемониться перед человеком? – махнул рукой Дун Чжунши. Лю Синь сжал губы и огляделся по сторонам, желая приложить голову мужчины об одно из деревьев, чтобы хоть немного привести его в себя, но почти тут же заставил себя остановиться, вспоминая, какие бредни нёс он сам, подвергнувшись влиянию трав. Кинув взгляд на мужчину, Лю Синь перевёл дыхание. – Я испытывал нечто подобное однажды, – он отстегнул небольшую фляжку от своего пояса. Дун Чжунши посмотрел на него краем глаза: – Что это? – Это снадобье должно немного сдержать эффект. Принимайте его утром и вечером, – он подошел к столу и разлил вино по чашам, добавляя две капли мужчине и одну себе. – Пейте. Мужчина окинул чашу быстрым взглядом и опрокинул в себя вино. – Если вы выйдете из себя так с кем-нибудь из своих высокопоставленных гостей, последствия могут быть чреваты, вы и сами это понимаете, – сказал Лю Синь после того как они оба осушили чаши. – Не знаю, в праве ли я советовать, но подумайте о том, чтобы вернуться к медитации на слонах. Помедлив, мужчина всё же проскрипел сквозь зубы, словно каждое слово признания своей слабости давалось ему с трудом: – Я понимаю, поэтому и позвал именно вас. Закатив глаза, Лю Синь развернулся, напоминая, чтобы мужчина не забывал принимать снадобье два раза в день. Уже идя обратно, юноша хмурился, пытаясь стряхнуть с себя безумные слова главы гильдии. Он раздумывал о том, что если искажение ци на ранних этапах может вытаскивать наружу все тревоги и переживания, приправленные легким безумием и паранойей, то чем может обернуться последняя стадия и успеют ли они в срок создать снадобье? Подняв голову к небу, Лю Синь глубоко втянул холодный воздух, подмечая, что уже совсем скоро выпадет первый снег. ______________________ 1. Пять чжанов – примерно 17 метров. В общем, слон высотой с пятиэтажное здание.Глава 29. Праздник середины осени
21 октября 2020 г. в 10:21
Сяо Вэнь, сидя за столом в главном зале и читая книгу, вдруг заметил тёмную тень, промелькнувшую за окном. Отложив трактат, он с тихим вздохом встал и направился на второй этаж. Постучавшись в одну из комнат и дождавшись разрешения войти, он шагнул за порог.
Гу Юшэнг сидел за низким столом и что-то писал. Черный нахохлившийся ворон терпеливо дожидался его, сидя на окне.
– Ты связался с востоком? – спросил Сяо Вэнь, садясь напротив мужчины.
Помолчав некоторое время и дописав письмо, Гу Юшэнг поднялся и отошел к окну, только тогда отвечая:
– Мне казалось, ты больше не причастен к политическим делам? Так с чего бы тебе интересоваться востоком?
Сняв с лапки ворона послание, Гу Юшэнг привязал новое и отпустил птицу.
– Я не интересуюсь твоими землями, лишь хочу знать, в курсе ли нынешний восточный правитель о том, что ты жив? – Сяо Вэнь чуть повернул голову в его сторону. – Ты вообще хоть раз связывался с ним за всё это время?
– Если тебе интересно, то он уже в курсе, что я вернулся, – хмыкнул Гу Юшэнг.
– За всё это время ты даже не спросил меня, как он.
Сяо Вэнь опустил глаза, досадливо поджав губы и смотря на стол, на котором было множество посланий, ни одно из которых не имело назначений.
Генерал вернулся к столу, вновь опускаясь на место. Оправив рукава, он развернул послание, быстро пробегаясь по нему взглядом.
– Я интересуюсь этим, как твой друг, Гу Юшэнг, – Сяо Вэнь поднял на него глаза, внимательно наблюдая за реакцией.
Через несколько долгих мгновений он тяжело выдохнул, посетовав на то, что старший мужчина всегда был не в меру скрытен и отстранён.
– После праздника середины осени я уеду из Яотина на несколько дней, – сказал Гу Юшэнг, когда Сяо Вэнь собирался подняться.
– Зачем?
– Я собираюсь взять под свой контроль северный гарнизон.
Лекарь чуть подался вперед, неверяще глядя на мужчину:
– Ты с ума сошел? Это ничейные земли.
– Это земли моего друга, – Гу Юшэнг поднял злые глаза. – Кто-то пытается прорваться на север, и я выясню кто и зачем.
Сяо Вэнь опустился на место, чуть отвернув голову.
– Столица может посчитать это актом измены. Приказа не было.
– Я плевать хотел на приказы столицы и Императора в отношении этого дела, – одёрнув рукава, мужчина развернул свёрток и обмакнул кисть в тушечницу.
Лекарь ещё некоторое время сидел неподвижно, прежде чем выдохнуть:
– Я лишь хочу, чтобы ты не допускал тех ошибок, что совершили твои предки, – не дождавшись ответной реакции, он продолжил: – Кому вообще понадобился север?
– Возможно тому, кому надоел гнёт знатных родов и императорской столицы.
Сяо Вэнь нахмурился. Под это описание подходило очень много людей в империи. Целые кланы, которые потеряли расположение из-за таких разговоров. Впрочем, Гу Юшэнг никогда не чурался высказывать всё, что думает напрямую и ни у кого не хватило бы смелости пресечь его за такие слова. Не то чтобы и сам Сяо Вэнь лишь из-за страха не пытался остановить его, просто он понимал – бессмысленно. Гу Юшэнгу иной раз и говорить не приходилось, чтобы люди по выражению лица поняли его позицию. Холодное от природы, оно пестрило яркими красками презрения, когда он встречал на пути тех, кто ему не угоден и ему плевать было, какого они положения.
– Праздник уже завтра, – напомнил Сяо Вэнь, окидывая взглядом свитки.
– Я помню.