Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Не став терять время, они выдвинулись в путь следующим же утром. Успев миновать один из пяти уровней горы, путники остановились в небольшой пещере, чтобы переждать вновь начавшуюся метель. Весь отрезок пути все четыре старших мужчины посменно несли носилки с лежащим на них Ван Цзянем, который почти сливался со снегом и был в бессознательном состоянии большую часть времени. Лю Синь тоже хотел помочь, но единственное, что ему доверили, – нести небольшую клетку с цветами за спиной. С десяток диких лотосов неугомонно копошились и успокаивались лишь тогда, когда на дно клетки падал очередной заряженный камень. Юноша с дымящейся чашей чая стоял возле входа в очередную пещеру, раздумывая о том, насколько сильно ему осточертел вид кружащегося снега. Хотелось поскорей увидеть зелёные покровы равнин и людей; хотелось вдохнуть запах свежей выпечки и выпить ароматного некрепкого вина или белого чая с плавающими в нём лепестками жасмина. Вдохнув поглубже, он словно ощутил призрачные ароматы мирной жизни, что немного успокоили его изможденное долгой дорогой нутро. Находясь в снегах так долго, ему начало казаться, что он снова перенесся в Цайцюнь, где всё было серым и невзрачным. Шаги за спиной вырвали его из тяжелых воспоминаний. Тан Цзэмин, подойдя ближе и подлив ему горячего чая, сказал: – Я слышал, как господин Цзин говорил, что господин Ван вряд ли сможет преодолеть оставшийся спуск. Склон скоро станет более крутым. Пешим ходом мы сами еле преодолели его, а с носилками… – мальчик поднял на него глаза, подмечая задумчивость на лице юноши. Взяв его за руку, он качнул сцепленными ладонями, привлекая к себе внимание: – Что нам делать? Лю Синь глубоко втянул воздух, оборачиваясь и смотря вглубь пещеры, где Пэй Сунлинь что-то шипел Цзину и Гу Юшэнгу с яростью, ярко выраженной на лице. Ван Цзянь всё ещё не пришел в себя. – Мы найдём способ. Уже утром, когда все вышли из пещеры и готовились к очередному броску, Лю Синь стоял чуть поодаль, наполняя бурдюки ключевой водой и всматриваясь в ущелье меж гор, возле которых они остановились. Пэй Сунлинь с мрачным выражением лица преисполненным уверенности готовил носилки, достав все имеющиеся у них одеяла, чтобы накрыть ими Ван Цзяня. Мужчина пришел в себя и пытался что-то сказать ему, на что тот только отмахивался. Три генерала, на чьих лицах было явное несогласие со словами лучника, решали, с какой стороны будет лучше спуститься, где склон горы не такой крутой. По их планам выходило, что такой путь займёт больше времени на день или два, но будет явно безопасней. У них совсем не осталось еды. Последний раз, когда они встречали цветущие яблони, был два дня назад и этим утром они подкрепились только третью плодов, чтобы сэкономить припасы. Лю Синь отошел чуть дальше, смотря себе под ноги и сжимая в руке меч. Вопреки его ожиданиям оружие совсем не холодило ладонь, а наоборот, словно источало пусть и слабое, но тепло. Он уже собирался возвращаться, заметив последние приготовления мужчин, когда Гу Юшэнг вдруг перехватил лук Цзина и навёл его прямо на Лю Синя, туго натягивая тетиву со стрелами. – Отойди в сторону! Лю Синь тут же замер, медленно оглядываясь за спину и отшатываясь на шаг. В паре чжанов от него стояло несколько белых медведей. Самый огромный из них взревел, мотнув головой и обнажая клыки. Сяо Вэнь, который стоял к Лю Синю ближе всех, был потрясен, на секунду потеряв дар речи, а затем закричал: – Лю Синь, назад! Юноша стоял всего в паре шагов от зверей, видя их огромные лапы, один удар которых мог оборвать жизнь даже самого крепкого воина, и клыки, способные переломить хребет, казалось, одним только своим видом. Он слышал стук своего сердца, так похожий сейчас на бой боевых барабанов. В его глазах роились тысячи эмоций, но ни одна из них не была связана со страхом или желанием отступить. Он почувствовал, что больше некуда бежать. И незачем. Что-то толкнуло дикого зверя и человека друг к другу. То же, что привело их сюда. Юноша слышал за спиной скрип снега, по которому к нему приближались его спутники. Звери, завидев людское оружие, взревели всей стаей, готовясь к атаке. Лю Синь без страха шагнул ещё ближе, совсем не чувствуя опасений, глядя на клыки обнаженные в громогласном рёве. Встретившись глазами с медведем, стоящим впереди, Лю Синь, не отрывая от него глаз, чуть поклонился, на что медведи незамедлительно последовали за ним. – Какого… – послышался шепот Пэй Сунлиня, который замер, распахивая глаза, как и все остальные. Немного разогнувшись, Лю Синь тихо сказал Гу Юшэнгу, чуть повернув голову: – Убери лук. Мужчина, на чьем лице не было ни толики согласия, лишь туже натянул тетиву с тремя стрелами меж пальцев, целясь в диких животных. – Убери, – просто повторил Лю Синь. Цзин, видя эту картину, просто перехватил руку мужчины и вырвал свой лук. Лю Синь вновь обернулся к белым медведям, и смело сделал шаг, чувствуя мирный теперь стук сердца в груди. Услышав позади голос Сяо Вэня, пытавшегося остановить его и шаги Гу Юшэнга, который стремительно рванулся к нему, Лю Синь лишь поднял руку, жестом останавливая их. Тан Цзэмин украдкой подбирался всё ближе, взволнованно глядя на юношу и зверей, но, не смея ослушаться, убрал кинжал обратно на пояс. Сделав ещё несколько шагов, Лю Синь протянул едва дрожащую ладонь к медведю впереди, желая прикоснуться. Зверь выступил на два шага, переступая мощными лапами со смертоносными черными когтями, бороздя ими снег, и чуть склонил голову. Лю Синь на выдохе слабо улыбнулся, чувствуя жесткий теплый мех под пальцами на переносице медведя. Прикрыв глаза на мгновение, он обнажил ряд белоснежных зубов и тут же зашел за спину зверя. Замершие на месте мужчины через мгновение увидели над макушкой белого медведя голову Лю Синя, который теперь смотрел на них, сидя верхом. Белый медведь чуть приподнялся и грохнул лапами, сотрясая горы в рычании, и вся стая вторила ему рёвом. – Полагаю, спуститься мы всё-таки сможем, – улыбнулся глазами Лю Синь, оглядывая своих спутников. Изумление всех мужчин невозможно было выразить словами. Широко раскрыв глаза, они безмолвно переглянулись меж собой и, вновь переведя взгляды, посмотрели на Лю Синя так, словно увидели призрака. Первым, кто подошел к нему, – был Тан Цзэмин. Без страха прикасаясь к хищнику, он протянул вторую руку Лю Синю, преисполненный уверенностью в действиях юноши. Лю Синь помог ему забраться и сесть перед собой, глядя как остальные мужчины неспешно приближаются следом к стоящим неподвижно медведям, словно ведомые туго натянутой цепью. Гу Юшэнг, который повидал немало тел, разорванных дикими животными, нехотя приблизился к одному из них. Недоверчиво и без страха взглянув в черные глаза медведя и услышав недовольный его действиями рык, он, чуть помедлив, вскочил на него, вцепляясь пальцами в жесткий мех. Борясь с желанием пришпорить его, как коня, он сухо кашлянул, посмотрев на Цзина, который уже с усмешкой смотрел на него в ответ. Медведи были поистине огромными. А ещё тёплыми. Сидя на них не ощущался стылый холод, который атаковал путников, едва они вышли из пещеры. Ван Цзянь, сидящий на медведе рядом с Лю Синем посмотрел на него, кутаясь в свой тёплый плащ и подрагивая от холода. Ци была словно заперта в его теле, блокируемая неспособностью разобраться с культивацией владельца. Он потерял много крови, остатки которой не могли прогреть его тело, в сколько одеял его не заверни. – Сможем, да? – он пытался спросить с усмешкой, однако подрастеряв всю свою браваду за эти дни, не смог скрыть надежды в голосе. Лю Синь улыбнулся ему и уверенно кивнул. Он отчего-то не видел в этих действиях ничего необычного. Повидавший за дни путешествий и не такое, медведи были малым шокирующем событием, появившимся на их пути. К тому же вспомнив о стае волков, он решил, что духи горы Сюэ таким образом выражают свою благодарность, направляя зверей к ним на помощь. Взревев последний раз, медведи двинулись в путь, минуя снега и ветры, пробираясь там, где люди пройти бы не смогли. Тан Цзэмин, выудив из мешочка подаренную ему Лю Синем муфту и сунув в неё грелку юноши, перехватил его руки и переплёл их со своими внутри, грея конечности. Чувствуя тепло от углей и ладоней ребёнка, Лю Синь улыбнулся, подсаживаясь ещё ближе и смотря вперед из-за плеча мальчика. Накинув капюшоны и закутавшись в плащи плотнее, под мерное покачивание могучих тел под ними, все мужчины смотрели в спину юноши, что ехал впереди всех. Звери знали дикие тропы, на которые не ступала нога человека. Их могучие лапы ступали на острые камни, уверенно преодолевая крутые склоны и непроходимые сугробы, бороздя их своими телами. Путь с горы пешим ходом занял бы ещё четыре дня, и это не считая обхода, в который планировали отправиться мужчины. Однако уже на исходе первого дня медведи миновали большую часть пути, выводя их к скале с пещерой. Расположившись возле неё, медведи замерли неподвижными сугробами, ожидая наступления утра. Сидя у костра внутри, Лю Синь разделял последние яблоки на всех, ловко орудуя ножом. Гу Юшэнг, стоящий у входа, услышал тихий голос Сяо Вэня за спиной: – Я за все годы своей жизни ничего подобного не встречал. Допив вино одним глотком, мужчина ответил, не отрывая взгляда от диких зверей: – Да, я тоже, – задумчиво постукивая большим пальцем по рукояти меча, висящего на поясе, Гу Юшэнг продолжил: – Не болтай об этом. Потребовалось ещё несколько дней, прежде чем белые медведи вывели их через перевал близ деревни, в которой путники останавливались последний раз. Спешившись, Лю Синь развернулся, с улыбкой проводя по широкой переносице зверя. На выдохе он тихо произнёс: – Спасибо, друг мой. Грохотнув лапами, медведи мотнули головами, и, поклонившись, развернулись, скрываясь в снегах в направлении гор. Все путники ещё долго смотрели им вслед, пока те совсем не скрылись из виду. Развернувшись ко всем лицом, Лю Синь поправил меч и, обняв Тан Цзэмина за плечи, пошел в сторону деревни, так и не заметив странных взглядов в свою сторону. В последние дни он редко перебрасывался с ними короткими фразами, да и те были только по делу, не желая разговаривать, всё ещё храня обиду в сердце. Сяо Вэнь лишь единожды спросил его о медведях, но, не закончив вопроса, получил от Лю Синя лишь один короткий ответ: «это всё шаньшэнь». – Лю Синь, – нагнал его Сяо Вэнь. Мужчина замешкался на несколько мгновений, после чего решился задать вопрос, который интересовал двоих старших мужчин, которые расслышали его последние слова: – На каком… языке ты сейчас говорил? В искреннем изумлении вскинув брови, Лю Синь усмехнулся: – Ты о чем? – осмотрев лекаря, парень произнёс: – Мы все устали, надо отдохнуть. Уже на подходе к постоялому двору, они услышали лошадиное ржание и грохот. Игуй, выбив створки стойла конюшни, мчался навстречу, завидев своего всадника. Тан Цзэмин радостно побежал в его сторону, обхватывая крепкую шею коня, едва его успокаивая. Конь возбужденно прыгал и вился вокруг ребёнка, фырча и вставая на дыбы, словно пытаясь показать ему, какого славного коня он решил тут оставить. Лошади, которых они оставили под присмотром хозяев постоялого двора, уже было подумали, что их бросили, оттого завидев своих хозяев пришли в неистовый восторг, топчась на месте, видя их ещё издали. Только Игуй, не в силах совладать с эмоциями, вышиб дверь, возле которой теперь причитали хозяева. Ли’ло выбежала следом, подбегая к Лю Синю и кладя свою голову ему на плечо в подобии объятий. Проведя рукой по белой гриве своей пегой лошади, юноша почухивал её по шее, всматриваясь в тёмные большие глаза. – Простите! – крикнул он хозяевам. – Я всё возмещу! Владельцы постоялого двора облегченно выдохнули и побежали внутрь, чтобы приготовить ужин и принять гостей. Игуй продолжал кружиться до тех пор, пока Гу Юшэнг не хлопнул его тяжелой рукой по крупу, со словами: – А ну стой спокойно! – переведя взгляд на Тан Цзэмина, он сказал: – Ты должен тренировать своего коня, а не только носиться с ним, как с игрушкой. Мальчик не обратил на мужчину никакого внимания, вплетая пальцы в черную гриву коня и причёсывая сизую прядь. До тех пор пока ифу не делал ему никаких замечаний касательно воспитания зверя, Тан Цзэмин не собирался никого слушать. Это был его конь. Пусть у него и был дикий и беспокойный нрав, но он всегда слушался его с полуслова, так что он не видел никаких причин осаживать его или ограничивать в поведении. Тан Цзэмин посмотрел на улыбающегося Лю Синя и перевел взгляд обратно на коня. Игуй, надменно фыркнув в сторону Гу Юшэнга, накрыл шеей макушку ребёнка. Они пробыли на постоялом дворе пару дней, приходя в себя и отдыхая. Лекарства, добытые в деревне, помогли Ван Цзяню более-менее оклематься. Мужчина уже не был в обморочном состоянии большую часть времени. И поскольку теперь они могли питаться нормальной горячей едой, то не отказывали себе в удовольствии подкрепиться. Ван Цзянь на второй вечер даже потянулся к чарке с вином, сидя в общем зале в кругу всех спутников. Пэй Сунлинь тут же пресек эту попытку, со словами: – Тебе нельзя вино. Вот, выпей горячего чаю, – поставив перед мужчиной чашку дымящегося отвара, северянин сложил руки на груди. Ван Цзянь прищурился на него и, заворчав, уткнулся в чай. Лю Синь усмехнулся, подкладывая себе рис и видя, как Тан Цзэмин уплетает рубленую говядину в сладком кунжутном соусе, как и обычно откидывая перья лука. Голод и север наконец позади. Выкупив у постоялого двора ещё одного коня, они отправились в путь, конечной остановкой которого был Яотин. Ещё подъезжая к пригорку, они не увидели привычных огней и шума, который не утихал даже ночью, в всегда оживлённом городе, пестрящем яркими красками. Ступая по белым камням мостовой, Лю Синь подметил у ворот вдвое больше стражников, чем обычно. – Ну, город стоит – это уже можно считать добрым знаком, – тихо сказал Сяо Вэнь. Подъехав к воротам с двумя башнями, путники оглянулись, видя, что с высоких стен на них направлены натянутые луки. – Вход в Яотин разрешен только с дозволения главы. Кто вы такие и зачем пришли? Сяо Вэнь подвёл коня ближе: – Я живу в этом городе и являюсь городским лекарем под протекцией купеческой гильдии. Два месяца назад я и мои спутники выехали за стены по поручению господина Дуна. Вот приказ, – достав из мешка табличку, он протянул её подошедшему стражнику. Поднеся факел к табличке, мужчина с минуту всматривался в неё, после чего перевёл взгляд на Сяо Вэня. – Господина Дуна, да? – усмехнувшись, он подал знак рукой. – Открыть ворота! Тяжелые ворота со скрипом отворились, являя путникам призрачный город, который стал напоминать Яотин за эти дни. На улицах не было видно ни людей, ни тени их пребывания. Даже собаки не лаяли. Лавки были наглухо закрыты, как и ставни на окнах домов. По улице металась разворошенная солома из пустой сейчас конюшни, в которой приезжие оставляли своих лошадей. Казалось, город вымер, и людей в нём больше не было. Подъехав к доске объявлений, Лю Синь вслух прочёл: – Объявлен комендантский час для всех горожан с девяти вечера до пяти утра. Развернувшись ко всем, юноша вскинул бровь: – Ну и что это значит? Сяо Вэнь указал кивком головы вперед. Там, на холме, возвышающаяся над всем городом, сияла и пестрила разными красками резиденция Дун Чжунши. Прислушавшись, даже отсюда можно было различить тягучие звуки мелодий и взрыва фейерверков. Казалось, всё сосредоточение жизни билось теперь в сердце Яотина, тогда как всё тело его было истощено и мертво. Лю Синь прищурился, видя в той части города на холме блеск стальных копий стражников и стрелометы, ограждающие путь к резиденции. Когда они уезжали, все вооруженные силы Яотина были брошены за пределы города. Как так получилось, что теперь под защитой оказалась одна лишь резиденция? Когда они подъехали к дому лекаря и спешились, то увидели несколько разграбленных домов на этой улице. Сам дом Сяо Вэня не пострадал. Окруженный мощными защитными заклинаниями он делал невозможным пробраться кому-либо в него. И даже камни, валявшиеся возле окон, которыми хотели пробить вход внутрь не могли ему навредить. Зайдя в дом, все в безмолвном молчании оглянулись, подмечая пустой стол и записку на нём. Ровной каллиграфией Ма Цайтянь было выведено: Лю Синь, ты знаешь, где мы. В углу был нарисован улыбающийся кривоватый зверёк с чаркой, нарисованной Ма Жуши.