Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Сяо Вэнь снял свой плащ, видя, что дом внутри в полном порядке. Через несколько мгновений на крышу грохотнули лапы, и внутрь влетел Байлинь. Клёкоча, он взбудоражено скакал вокруг Лю Синя и Сяо Вэня некоторое время, пока лекарь не похлопал по столу. Птица мигом вскочила на него и подняла лапу, на которой был привязан мешочек. – Прости, мы задержались, – погладил его по макушке Сяо Вэнь. Байлинь вернулся с запада полтора месяца назад, куда летал по поручению лекаря за редкими ингредиентами для создания Бедового льва. Все дни после он был тем, кто присматривал за домом снаружи, отгоняя пришлых и заклёвывая их до полусмерти. – Сколько времени потребуется для создания снадобья? – спросил Лю Синь. Сяо Вэнь начал первые необходимые приготовления ещё в пути. Посмотрев на юношу, он ответил: – Несколько дней. Кивнув, Лю Синь повернулся к Тан Цзэмину: – Уже поздно, отправляйся в свою комнату. Увидев, что все мужчины тоже собираются расходиться, Лю Синь вновь накинул на плечи плащ и направился к выходу из дома. Тут же переполошившийся Сяо Вэнь поспешил остановить его: – Куда ты? – В единственное место, которому комендантский час не писан. – Я пойду с тобой! – Если у тебя есть силы, то лучше займись приготовлением снадобья, – с этими словами он вышел за дверь. Таверна Хмельной соболь кипела жизнью. Ещё на соседней улице были слышны звуки драки, шумных выкриков и пьяной брани. Шуя Ганъюн обнаружился быстро: ещё на подходе Лю Синь различил его силуэт, вышвыривающий парочку зарвавшихся посетителей. Что ещё было более удивительным так это отец Сы Мянь, стоящий с ним плечом к плечу. Сурово сложив руки на груди, он одним своим видом утихомирил балагуров, которые вмиг подскочили с земли, собираясь уже было кинуться обратно. Окинув всю картину взглядом, Лю Синь негромко произнёс: – Юн. Мужчина тут же обернулся на оклик. В его глазах рознились эмоции облегчения и не успевшей отступить злости. Проведя рукой по уставшему лицу, он выдохнул, подходя к Лю Синю и прижимая его к себе: – Я уже думал ты сдох в тех горах, – похлопал он его по плечу. – Ну… почти что, – усмехнулся Лю Синь, возвращая дружеские хлопки. Пройдя внутрь, юноша увидел хаос, состоящий из шумного гвалта, разлитого вина и яростных выкриков спорящих друг с другом людей. Здесь были и владельцы лавок, и известные в городе мастера, и даже стражники со своими копьями, которые и не думали утихомиривать людей, вступая с ними в перепалки и поддерживая разные стороны. С первого взгляда на этих людей становилось очевидно: они разобщены и отстаивали каждый свою позицию. Лю Синь не успел разобрать происходящее, быстро скрываясь на втором этаже, следуя за Юном. Господин Сы же остался внизу, чтобы присматривать за таверной. Пройдя в комнаты наверху, Лю Синь встретился с Го Тайцюном, Сы Мянь, Ма Цайтянь и Ма Жуши. Девочка уже спала за ширмой, поэтому все понизили голос, обходясь без радостных выкриков. Обменявшись приветствиями, Лю Синь попросил как можно скорее рассказать ему о произошедшем в городе за последние два месяца. – Дун Чжунши съехал с катушек спустя несколько дней после вашего отъезда, – начал Шуя Ганъюн, отпив вина. – Мы вначале все считали его безумцем, когда он начал оборонять город. Искажение ци, да? Нам казалось это лишь паранойей, никто не придавал этому большого значения. Однако уже через неделю на город и в самом деле начали нападать, прознав, что глава не в себе и неспособен отдавать приказы. Сброд со всей империи потянулся в вольные города и поскольку основные силы были стянуты на защиту Яотина, три из них пали. Они полностью разорены и разграблены, – переведя дыхание и подлив всем вина, он продолжил: – Некоторые думают, что это дело рук Императора, но я считаю, что это просто кучка бесчинников, которые решили поживиться нажитым и не более. Многие ремесла и лавки разорены. Дом господина Сы подвергся нападениям, как и вся рыбная улица. От неё практически ничего не осталось. Лю Синь перевёл взгляд на хмурых и подавленных Сы Мянь и Го Тайцюна, которые были вынуждены бежать из своего собственного дома. Отношения Шуя Ганъюна и Го Тайцюна за эти дни тоже претерпели большие изменения: они больше не грызлись по любому поводу, да и в поведении первого пылу поубавилось, видя, в каком состоянии пребывали его друзья. Ма Цайтянь обвела всех взглядом и перехватила рассказ: – Стражники разделились. Дун Чжунши, видя, что город может не выстоять, созвал все копья к своей резиденции, решив оставить народ. Часть копьеносцев не согласилась с этим решением, за что и была изгнана из попечения гильдии. Сейчас они не более чем простолюдины, вынужденные взять в свои руки защиту города. Им помогают, как могут, но что такое плошка еды пару раз в день, когда ранее они были элитой Яотина? – потерянно покачав головой, она продолжила: – Народ сейчас решает атаковать резиденцию и убить Дун Чжунши, некоторые не согласны с этим. Набеги пришлых прекратились полмесяца назад, когда они поняли, что люди Яотина просто так не отступят и сейчас все здесь как черепахи в банке. Ни въехать ни выехать из города практически невозможно. Тот кто мог, уехал в первые дни, но теперь им попросту некуда возвращаться – всё нажитое ими осталось без защиты и было разграблено. Все ремесленники сейчас изо всех сил защищают свои дома. Лю Синь раздумывал некоторое время, прежде чем спросить: – Я слышал о какой-то главе. Стражники при въезде в город упомянули о ней. Го Тайцюн кивнул, со словами: – Сейчас стражников на стороне города возглавляет На Жуин – младшая сестра На Сюин и её первый заместитель. Как видишь, даже некоторые семьи теперь разделены, – горько усмехнулся он, переплетая пальцы с Сы Мянь. – Это она ввела комендантский час? Ма Цайтянь кивнула: – Да, чтобы хоть по ночам утихомирить народ и остановить нападения друг на друга. Чтобы знать ситуацию в городе, она позволила только таверне Юна работать ночью. Ты можешь встретить её внизу. Она всегда сидит за дальним столом со своими помощниками. Отпив вина, Лю Синь сказал: – Лекарь Сяо в ближайшие дни создаст снадобье, которое поможет Дун Чжунши. Полагаю, всё скоро наладится. Все переглянулись между собой. В конце концов Шуя Ганъюн сказал: – Не всё так просто. Говорят, в резиденцию Дун Чжунши недавно прибыла судья гильдии. Что именно она тут делает никто пока не знает, однако само по себе пребывание такой значимой особы в Яотине не сулит ничего хорошего. Го Тайцюн фыркнул: – Дун Чжунши может и не самый лучший правитель, но если гильдия решит сместить его с поста, может прийти кто и похуже. Говорят, в одном из вольных городов, тот, что в те дни пал самым первым, глава мог отобрать из горожан любую девственницу, чтобы забрать её в свой гарем. Таковы правила того города. И если к власти встанет кто-то вроде него, то Яотин обречен. Лю Синь с мрачно светящимися глазами повернулся к Ма Цайтянь, спрашивая: – Как там поживают жены господина Дуна? Он пробыл в Хмельном соболе до рассвета. Спускаясь вниз, он вскользь окинул пьяное сборище людей, которые теперь лениво перебрасывались оскорблениями. Кинув взгляд на дальние столы в углу, он подметил четверых человек, одетых в гражданскую одежду. Женщина в глубоком капюшоне сидела спиной ко всей таверне, так за всю ночь и не притронувшаяся к вину, стоящему перед ней. Поправив свой меч, висящий на поясе, Лю Синь вышел из таверны, сразу же направляясь на улицу Инхуа. Город и впрямь претерпел изменения не в лучшую сторону: количество лавок значительно уменьшилось, как и кузниц. Лишь те, у кого хватало денег на оплату стражникам за защиту, не боялись вести торговлю в это смутное время. Разорившиеся мастера и лавочники иногда совершали набеги на товарищей, которым повезло больше, не желая прозябать в безденежье и голоде, а тем ничего не оставалось, кроме как защищаться. Улица Инхуа пострадала меньше всех. Стоящая почти в центре города, она делала невозможным пробраться пришлым к ней со всех сторон. К тому же, именно здесь сейчас было основное сосредоточение жилых комплексов для городских стражников. Никто бы не осмелился сунуться сюда с грабежами. Лю Синь не раз бывал здесь, и когда в первые дни пребывания в Яотине носился по поручениям, и когда доставлял снадобья людям, которые сами за ними прийти не могли. Найдя поместье сыхэюань¹, меж множества высоких построек в удалении от таверн и курильниц, он прошел через лунные ворота, окидывая взглядом чистый двор с рассаженными яблонями и небольшим ручейком посредине с мостом. Выдохнув и тряхнув головой, прогоняя последние сомнения, он постучал в красную дверь. Через некоторое время в дверном проёме появился седовласый старик лет семидесяти. Увидев и узнав Лю Синя, он по-доброму улыбнулся, приглашая его в дом. Тан Цзэмин проснулся засветло и тут же вынырнул из своей комнаты, чтобы приготовить завтрак. Расставив тарелки на стол, он уселся, поглаживая невесть откуда выползшую большую зелёную черепаху. Рептилия пожевывала росток фасоли, который выудила из большого мешка, что оставила для неё Ма Цайтянь и мирно лежала на коленях мальчика некоторое время. Вскоре к завтраку спустились все обитатели дома, рассаживаясь за стол. – А где Лю Синь? – оглянувшись, спросил Ван Цзянь враз с Сяо Вэнем. Мальчик свёл брови, ссадил черепаху и пошел в сторону комнаты юноши, раздумывая, что ифу и впрямь припозднился сегодня. Не найдя того в комнате, он выбежал в зал, оповещая всех. Переглянувшиеся мужчины вмиг встали и уже сделали шаг к двери, когда та вдруг открылась, являя всем удивленного таким приветствием Лю Синя. Большая черепаха, завидев юношу, раскрыла рот, теряя фасоль, и быстро засеменила по полу в его сторону. Подняв её на руки, юноша улыбнулся, чувствуя, как та радостно трется о его щеку, словно кошка. Скрывшись в своей комнате ненадолго, Лю Синь снова вышел в общий зал. Поведав за завтраком о том, что узнал, он увидел разнообразные эмоции, что завладели всеми за столом: от хмурого безразличия Гу Юшэнга, до явной взволнованности Сяо Вэня. – Честно говоря, я думал, что будет намного хуже, – покачал головой лекарь. – Завтра мы можем приступать к изготовлению снадобья. Вчера ночью я сделал вытяжку, ей нужно время, чтобы настояться, – закинув в рот пару вишен, он почесал нос: – Сегодня я схожу за остальными ингредиентами. Кивнув, Лю Синь погладил черепаху по голове и повернулся к Тан Цзэмину, со словами: – Иди в комнату и собери все свои вещи. Мальчик перевёл на него удивленный взгляд, но, не сказав ни слова против, тут же вышел из-за стола. Лю Синь, почувствовав вмиг гнетущую атмосферу, повисшую над столом, опустил глаза на черепаху, играясь с ней. Сяо Вэнь прокашлялся и, контролируя голос, мягко спросил: – Лю Синь, что это значит? Отпив теплый ароматный чай, Лю Синь ответил, поднимая взгляд на Сяо Вэня: – Мы с Цзэмином съезжаем. Сяо Вэнь взволнованно задышал, вскакивая с места. – Куда это? Зачем? – Почему? – спросил нахмурившийся Цзин. Ван Цзянь и Пэй Сунлинь тут же переглянулись, вставая. Гу Юшэнг подлил себе чай и отпил, ни на кого не смотря. Лю Синь тоже встал, оправляя подол халата. – Вы действительно не понимаете? – вскинув брови, он посмотрел на троих мужчин. – Лю Синь, ты не можешь уйти! – вскинулся Сяо Вэнь, но тут же был остановлен метнувшимся к нему мрачным взглядом. Лю Синь, потяжелевшим вмиг голосом, спросил: – О, или что, Вэнь-гэ? Вырубишь меня, как тогда? Снова запрёшь меня и накачаешь успокоительным? Ван Цзянь стиснул зубы и уставился на Сяо Вэня, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Сяо Вэнь сглотнул и быстро заморгал. Он несколько секунд искал, что сказать, в конце концов выступая вперед, стискивая кулаки: – В городе сейчас беспорядки! Куда ты пойдёшь?! – Я уже нашел дом. Не беспокойся, он достаточно защищен, чтобы мне не нужно было волноваться о безопасности, – видя покрасневшие глаза лекаря, который изо всех сил пытался утихомирить бушующие эмоции, Лю Синь заставил себя ожесточить сердце. Переведя дух, он сказал: – Если ты не против, я бы продолжил работать на тебя, но жить под одной крышей нам нет необходимости. Сяо Вэнь заторможено кивнул, и несколько раз открыл рот. С надеждой и тревогой смотря на него, он произнёс: – Не у… – Пусть идёт, – сказал Гу Юшэнг, громко опуская чашу чая на стол, прерывая бормотания лекаря. Все старшие мужчины обратили на него свои взгляды. Всё также смотря перед собой, Гу Юшэнг продолжил: – Если хочет уйти, пусть уходит. Заслышав торопливые шаги Тан Цзэмина, Лю Синь развернулся к двери, подхватывая на руки большую черепаху. – Оставшиеся ингредиенты для снадобья я принесу завтра утром. Увидев, как Лю Синь закрыл за собой дверь, покидая его дом, Сяо Вэнь смахнул со стола всю посуду, яростными глазами вонзаясь в Гу Юшэнга. Вечер уже опускался на город, когда Лю Синь и Тан Цзэмин перешагнули порог их нового дома, успев прикупить пару вещей в городе. Оглянувшись по сторонам, мальчик принюхался, подмечая приятный аромат от стоящих в вазе на столе белых лилий. Главный зал выглядел опрятным и чистым, пусть и был небольшим. Несколько разрисованных кушеток и кресел располагались вокруг стола на круглых ножках в форме лап тигра; на светлых стенах висели резные голубые гобелены лишь с одним красным над самым камином, который был хоть и большим, но всё же чуть меньше, чем у Сяо Вэня. Оббежав весь дом и заметив просторную кухню со всей необходимой утварью, Тан Цзэмин остался довольным, кивая и упирая руки в бока. Его спальня была по соседству с Лю Синем и равной по размеру, с двуместной кроватью и необходимыми тумбочками и скрытыми раздвижными шкафами. Лю Синь даже убрал жесткие нефритовые подушки, успев заменить их на пуховые ещё утром. – Тебе нравится? – спросил Лю Синь, смотря, как мальчик носится по дому и заглядывает в каждый угол. Тан Цзэмин, светясь от радости, обнял его за пояс и вскинул голову, глядя на него искрящимися глазами: – Очень. Здесь так тихо и никто не ворчит. – Мм, – кивнул Лю Синь, прикрывая на мгновение глаза и поглаживая его по голове. Он довольно вдохнул приятный аромат, тоже подмечая непривычную тишину и спокойствие. Он старался гнать от себя вид грустных глаз Сяо Вэня как можно дальше, убеждая себя в том, что так надо. В конце концов они расстаются не навсегда. Пока не навсегда. И если такой переезд вызвал в них обоих такие тяжелые эмоции, то какого же им будет, когда через полгода Лю Синь и Тан Цзэмин навсегда покинут Яотин? Им нужна была эта дистанция, чтобы начать постепенно отвыкать друг от друга и не позволять привязанности сковывать их ещё сильнее. Он часто раздумывал всё это время, какого же будет навсегда покидать всех этих людей? Лю Синь представил тот день, когда уедет и невыносимая волна тоски тут же затопила его сердце. Опустив влажные глаза на Тан Цзэмина, он сморгнул слёзы и постарался улыбнуться. Так будет правильней. Он расставлял над зажженным камином драконьи фигурки, которые подарил ему Тан Цзэмин на прошлый Цисицзе, когда вдруг вспомнил: – Тебе уже тринадцать. Я пропустил твой день рождения и опоздал с подарком. Прости, – обернулся к мальчику Лю Синь. Тан Цзэмин лежал на кушетке, глядя на него и улыбаясь. Ему было уютно, как никогда. Он всегда чувствовал себя так рядом с Лю Синем, живи они хоть в пещере, хоть под полуразрушенной крышей. Но сейчас, под тихий треск поленьев и свежий запах цветов, он ощущал себя особенно счастливым. – Ты обещал, что однажды у нас будет свой дом и вот он. Это лучший подарок для меня, – взяв за руку подошедшего юношу, он усадил его на кушетку и положил голову на его колени. Перебирая его волосы, Лю Синь выдохнул: – Я не купил его, а просто арендовал. Но однажды у нас будет свой дом. Обязательно. Тан Цзэмин прикрыл глаза, урча от поглаживаний: – Пока и этого достаточно. Большая зелёная черепаха боднула голень юноши, пытаясь залезть наверх. Лю Синь пришел рано утром к порогу дома Сяо Вэня. Не успел он ещё занести руку, чтобы постучать, как дверь внезапно распахнулась. Сяо Вэнь со сверкающей улыбкой и шальными глазами смотрел на него с мгновение, после чего втащил внутрь. – Ты голодный? Наверняка да, я приготовил завтрак, садись! Лю Синя усадили за стол, на котором горой возвышались тарелки, состоящие из любимых блюд юноши. Не было ни духа мяса или рыбы; всё приготовленное Сяо Вэнем было исключительно из растительных продуктов. Ван Цзянь и Пэй Сунлинь уныло жевали капусту, сидя напротив Лю Синя. Гу Юшэнга и Цзина за столом не было. Улыбнувшись, Лю Синь кивнул и принялся накладывать в свою тарелку еду. И хотя он был уже сыт, позавтракав рисовым отваром и булочкой на пару, обижать лекаря не хотелось. Сяо Вэнь кружился вокруг него весь завтрак, подавая ему то еду, то питье, и в итоге единственным, кто чувствовал себя виноватым за столом, оказался юноша. Тан Цзэмин остался дома. По крайней мере, так думал Лю Синь. Едва юноша скрылся, мальчик выскочил наружу, направляясь в тренировочное поместье, где его уже ждали Гу Юшэнг и Цзин. Ни один из мужчин не задал вопроса о его новом доме, а мальчик и не собирался болтать. – А где мечи? – оглянулся по сторонам Тан Цзэмин, не увидев стали. Гу Юшэнг, сидя на дощатом полу тренировочного поля с Цзином рядом, кивком головы указал на место перед собой. Тан Цзэмин уселся, опуская руки на раздвинутые колени, и всмотрелся в лица обоих наставников. Гу Юшэнг сказал: – Ближайшие три месяца ты не возьмёшь в руки оружие, а будешь медитировать. Тан Цзэмин: – … Усмехнувшись, Цзин посмотрел на мальчика, поджавшего в недовольстве губы: – Тренировки необходимо разбавлять. Ты же не хочешь отхватить сразу большой кусок, как Дун Чжунши и получить искажение ци? Тан Цзэмин перевёл на него свой непонимающий взгляд: – Большой кусок? Гу Юшэнг ответил: – В начале своего пути Дун Чжунши не был выдающимся заклинателем, но чтобы овладеть большой мощью и силой он применял запрещенные техники и впитывал в себя духовные и энергетические камни наравне со снадобьями и отварами, чтобы усилить свою культивацию. Он проскочил несколько этапов и действительно стал сильнее, однако за всё в этом мире необходимо платить. Его возможности можно сравнить с высоким зданием, стоящим на одной колонне и трёх спичках. Хоть уровень его культивации и высок, он нестабилен. Любое колыхание ветра может пошатнуть его. Если ты хочешь быть уверен в своих силах, строй здание из нерушимых камней постепенно, а не лепи его из дерьма и палок, как он. Сейчас ты на стадии построения основ. Это фундамент, который ты должен закрепить. Понятливо кивнув, Тан Цзэмин глубоко вдохнул, слушая наставления по медитациям. Лю Синь нарезал корень женьшеня, делая надрезы под определённым углом, к которому наловчился, чтобы получить максимальное количество необходимого сока. Сяо Вэнь перебирал листья диких лотосов, владельцы которых сейчас находились в небольшой комнате в пристройке. Посмотрев на всё это время молчавшего Лю Синя, мужчина решился начать разговор: – Я никому ранее не доверял приготовление снадобья Бедового льва. Я храню этот рецепт в строжайшем секрете, потому что он может помочь при искажении ци, но может и спровоцировать его, если изменить лишь один ингредиент или приготовить снадобье небрежно. Как думаешь, почему я делюсь столь ценными тайнами с тобой? Не отрываясь от своего занятия, Лю Синь просто ответил: – Не знаю. Отложив листья, Сяо Вэнь сел за стол, наливая им чай. – Раньше я думал, что всегда смогу держать все свои формулы при себе, – начал он. – Но тринадцать лет назад кое-что изменилось. Я понял, что если умру, все мои тайны канут в небытие вместе со мной. Было множество людей, которые хотели стать моими учениками, но ни одному из них я не доверял не то что снадобье Бедового льва, а даже простого отвара от сыпи, – мужчина посмотрел на Лю Синя, который отложил наконец нож и повернулся к нему. – Я доверился тебе не потому что у меня нет выбора, а потому что мой выбор это ты, Лю Синь. Я верю тебе и в тебя. – Почему? – задал вопрос юноша, чувствуя, как сердце сбивается с ритма. – Я чувствую некоторое родство с тобой, – опустил глаза лекарь. – Я не хочу, чтобы ты злился на меня и отдалялся, – он хотел сказать ещё многое, но в итоге просто выдохнул: – Прости меня. Лю Синь замолчал, сглатывая тяжелый ком в горле, не позволяя голосу сорваться. Отпив чай из протянутой чаши, он выдохнул: – Я прощаю, Сяо Вэнь. Но ты должен понять, что я не домашнее животное. Они молчали долгое время, каждый раздумывая о своём. После этого Сяо Вэнь понимающе кивнул и отвернулся, доставая с тайного стеллажа три трактата, написанные лично им. – Тот отвар Бедового льва… он был для Императора, – прямо посмотрел на юношу мужчина. Лю Синь искренне удивился: – Он тоже болен искажением ци? Взяв чашу из рук Лю Синя, Сяо Вэнь вновь наполнил её, заметно нервничая. – Да, Лю Синь. У него ранний этап искажения ци. В молодости от него требовали выполнения многих задач. Он был совсем юн, когда его возвели на престол, после смерти его отца. Не каждый с таким справится. Всё внимание империи было обращено на него. На его плечах лежало не только бремя за жизни и мир, он также вёл войны плечом к плечу с Гу Юшэнгом и… ещё одним генералом. В одном из сражений его поразил демон, он спас мне жизнь, так что я в неоплатном долгу перед ним. Я отправляю снадобье Бедового льва в столицу каждый год, и в этот тоже. Вот почему я не отдал его Дун Чжунши, – Сяо Вэнь снова поднял на него взгляд. – Я не мог рисковать. Окажись так, что Император остался бы без лекарства, в хаос оказалась бы повергнута вся империя, а не вольные города. Лю Синь опустил голову. В тишине прозвучал его угрюмый голос: – Прости. За все эти дни в горах он напридумывал себе кучу теорий, почему Сяо Вэнь избежал уговора с Дун Чжунши. Он не верил, что лекарь вынашивает коварные темные планы в своём сердце, но что-то свербило в нём, что не давало покоя. Он гнал эти мысли снова и снова, но они всё равно всегда возвращались. Такова природа человека: когда он обижен, то волей-невоей начинает искать ростки подозрений в действиях человека, который причинил ему боль, но когда правда всплывает наружу, вырывая все сорняки, он чувствует стыд за свои черные обвинительные мысли и действия. Наконец червячок сомнений и подозрений окончательно иссушился и умер внутри него. Сяо Вэнь улыбнулся и похлопал его по плечу. – Я должен был сказать тебе раньше. Ты прав, иногда полезно просто поговорить. Я правда обучаю тебя не только потому, что ты мой друг и нравишься мне, – мужчина встал перед ним и открыто посмотрел в его лицо, на выдохе произнося: – Ты мой брат, Лю Синь. Видя перед собой протянутую руку, юноша не мешкая ухватился за неё, уверенно кивая на его слова. Мотнув головой, Сяо Вэнь прокашлялся и перевёл тему, чувствуя, что готов разрыдаться в любой момент: – Я разработал формулы по примеру уклада императорского двора. Их компоненты подразделяются на четыре класса в зависимости от их роли в снадобьях: Император, министр, помощник и подручный. Считается, что сложные взаимодействия между компонентами дают усиленные эффекты и уменьшают возможные побочные действия некоторых трав. Лекарство-Император – это главный компонент. Он воздействует на причину или главный симптом болезни. В данном случае с Бедовым львом – это парящие лотосы. Обычно доля этого компонента в лекарстве самая большая. Перелистнув страницу, Сяо Вэнь указал на формулу снадобья, четко выверенную и прописанную в пропорциях на одну дозу. Увидев, что Лю Синь кивнул на его слова, он продолжил: – Лекарство-министр помогает лекарству-Императору усиливать лечебное действие. В нашем случае это сок корня зимнего женьшеня. Лекарство-помощник – вспомогательный компонент, который помогает лекарству-Императору и лекарству-министру усиливать лечебное действие. Созревшие плоды тысячелетнего дерева Баньян, сорванные на третий день месяца в полнолуние, возымеют как раз-таки этот эффект. Эти огромные деревья растут на западе империи, за которыми и летал Байлинь, – погладил он топчущуюся по столу птицу. – Кроме того, оно может излечивать сопутствующие болезни и второстепенные симптомы. Скажем, если у больного искажением ци проявляются такие симптомы как мигрень или удушье, и даже если они появились не от искажения ци, а были с ним постоянно, плоды Баньяна устранят и эти недуги без вмешательства других отваров и трав. Лю Синь придвинул книгу ближе, рассматривая огромное дерево с красными плодами. – У лекарства-помощника помимо этого есть ещё и сдерживающая функция, заключающаяся в ограничении действия ядовитых и сильнодействующих свойств лекарства-Императора. Как я уже и сказал ранее, лепестки парящих лотосов могут быть крайне агрессивны при неправильном приготовлении, – отложив книгу подальше на стол и подтаскивая чайничек с чашками, лекарь усмехнулся: – Когда я обнаружил их, вся императорская медицинская академия использовала их как сильнодействующие яды, а на меня смотрели, как на безумца, когда я сделал из них первую вытяжку. Лю Синь ещё раз пробежался взглядом по иероглифам: – Значит последний класс – лекарство-подручный. Оно… регулирует действие других лекарств в снадобье? Сяо Вэнь одобрительно кивнул, отвечая: – Подчищает дефекты, так скажем. В каждом рецепте есть риски. Плоды Баньяна могут оказаться малоэффективными, если сорваны хоть на час позже или раньше положенного срока. Чтобы избежать этого, я использую пепел дальневосточного феникса. – Феникса? – заинтересованно вскинулся Лю Синь. – М, – кивнул лекарь, улыбаясь и видя его оживленный блестящий взгляд. – Когда эти птицы умирают, сгорая, они оставляют пепел. Но чтобы не допустить смерти этого создания и не лишить его перерождения, можно взять лишь небольшую щепоть от него. Увидев в глазах юноши неподдельную заинтересованность, Сяо Вэнь похлопал его по плечу: – Ты ещё увидишь их, я покажу тебе. Это редкие птицы, но сила их столь могущественна, что даже одна крупица их пепла способна устранить проблему даже в самом несовершенном лекарстве. Взять пепел может не каждый. Он очень ценный и редкий, по причине людской жестокости и жадности. Было время, когда за ними вели охоту, истребляя их целыми стаями, забивая их насмерть и сжигая. Поэтому Его Величество ввёл ограничительный закон на забор пепла этих птиц. Только члены императорской медицинской академии могут использовать его в своих лекарствах. Перевернув страницу, Лю Синь аккуратно провёл пальцами по огненной прекрасной птице на фоне золотого солнца. ________________________ 1. 四合院 (Sìhéyuàn) – тип традиционной китайской застройки, при котором четыре здания помещаются фасадами внутрь по сторонам прямоугольного двора.