Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Сяо Вэнь проснулся от щебетания птиц за окном. Оглянувшись на уже знакомую обстановку скудно обставленного дома, он встал, складывая одеяло и оправляя халат. Лекарь улыбнулся, вспоминая вчерашний вечер, а точнее ночь, которую он провёл за разговорами с новым знакомым. Сяо Вэнь любил выпить, хоть и не признавал этого, и ненавидел похмелье. К счастью, Чоу Лицзы на дух не переносил алкоголь. Потому вечер прошел в тихой, мирной обстановке и юноша не увидел Сяо Вэня во всей красе, когда он перебарщивал с вином. Потянувшись и растрепав волосы, которые были распущены и мягко стекали по худым плечам, мужчина вышел из комнаты. Он уже не впервые был в этом доме, однако лишь по вечерам и до поздней ночи, всегда возвращаясь к себе, не желая смущать хозяина. Но вчера он так заболтался за приятным ароматным чаем у камина, что сам не заметил, как провалился в сон. Сяо Вэнь невольно растянул губы в улыбку от того, что юный хозяин не стал будить его и выпроваживать, позволив остаться на своей софе и даже укрыв его пледом. Интересно, где спал сам Чоу Лицзы? Сяо Вэнь оглянулся и увидел ещё две комнаты. Когда он уже решил зайти в одну из них, то услышал мерный стук, доносящийся с заднего двора. В очередной раз приведя волосы и одежду в порядок, он глубоко вздохнул и толкнул дверь наружу, тут же приоткрывая рот и замирая на пороге. Сяо Вэнь изо всех сил постарался придать лицу невозмутимость, когда увидел Чоу Лицзы без верхней рубашки с топором в руках. Но вспомнив, что его новый знакомый был слепым, распахнул глаза шире и, не скрываясь, принялся следить за каждым его движением. Было раннее утро и солнце, все эти дни скрывавшееся за облаками, сейчас отражалось от снега, сваленного сугробами на маленьком заднем дворе. Помимо белоснежных возвышений было ещё две сваленных кучи с дровами, которые методично рубил юноша, снова и снова поднимая топор. Все его движения были столь точны и выверены, что он совсем не производил впечатления слепого человека. И если бы не его немного неловкие движения, когда он устанавливал очередную чурку на полено, Сяо Вэнь бы так и подумал. Однако, топор без промаха всегда бил точно в цель, разрубая древко не до конца. Вонзая топор в полено, Чоу Лицзы руками доламывал оставшееся дерево и отправлял в кучу рядом с собой, не позволяя поленьям разлетаться куда ни попадя. Сяо Вэнь хотел бы что-то сказать, но в тот момент ему показалось, что он потерял дар речи. Он несколько раз пытался отвести взгляд, но всё время возвращал его на обнаженную спину. Кто бы мог подумать, что за старым халатом скрывается жилистое тренированное тело, которое сейчас словно светилось в солнечном свете? Сяо Вэнь тихо кашлянул и прижал костяшки пальцев к губам, исподтишка глядя на струйки пота, скользящие по этой спине, которые словно очерчивали мышцы, делая их ещё более отчётливыми. – Долго будешь пялиться? – тяжело дыша, спросил Чоу Лицзы, не отрываясь от своего занятия и лишь немного повернув голову в бок. Сяо Вэнь сильно прикусил губу, зажмуриваясь. Кровь прилила к белоснежному лицу, вспыхнув стыдливым румянцем, когда мужчина судорожно сглотнул, поняв, что его поймали на подглядывании. В следующее мгновение вскинув подбородок, Сяо Вэнь приподнял полы своего халата и спустился по небольшой лестнице, ступая на снег. – Я просто был немного удивлён, – медленно приблизился он к юноше. Чоу Лицзы хмыкнул и в очередной раз вонзил топор в полено. Сяо Вэнь резко отвернул голову и отступил на шаг от резкого движения. – Отойди подальше. Щепка может попасть тебе в лицо, – сказал юноша. – Значит… именно так ты и ослеп? – вскинул брови Сяо Вэнь. Он не почувствовал никакого смущения, задавая этот вопрос, так как уже довольно тщательно прощупал границы в общении и был уверен, что парень не оттолкнёт его после этих слов. Чоу Лицзы был на редкость твердолоб в некоторых вещах, что для Сяо Вэня было сущим подарком: лекарь знал, что иногда может переступить черту, и уверенность в этом укоренилась после слов Гу Юшэнга. Вспомнив о мужчине, Сяо Вэнь вдруг помрачнел лицом. Он не хотел возвращаться домой, отчего-то чувствуя себя вполне комфортно в этом маленьком домишке, где его не прогоняли взашей как надоедливую псину и не обвиняли в том, что он был слишком любопытен и болтлив. Чоу Лицзы остановился, переводя дыхание. Как Сяо Вэнь и думал, он ответил вполне миролюбиво: – Нет, я потерял зрение не от осколка. Но как именно, я расскажу тебе в другой раз, идёт? Сяо Вэнь заторможено кивнул, глядя на тень улыбки в уголках глаз парня. Но поняв, что тот не видит его жест, исправился: – Да, хорошо. Как его и просили, Сяо Вэнь отошел на несколько шагов. Он бы и рад был наблюдать за колкой дров парня хоть часы напролёт, но в один момент, передёрнув плечами под холодным ветром и обняв себя руками, он сказал: – Тебе не холодно? Чоу Лицзы прервался, закидывая топор на плечо и разворачиваясь всем корпусом к мужчине: – Разве не ты вчера говорил, что человек должен совершенствовать тело и дух, чтобы достичь просвещения? Сяо Вэнь медлил с ответом, но отнюдь не потому, что ему нечего было ответить. Он несколько раз открыл и закрыл рот, глядя на развитые грудные мышцы. Поняв, что молчание затянулось, он неловко прокашлялся и посмотрел в бок на огромную кучу поленьев: – Ты запомнил? – Я запоминаю всё, что ты говоришь, – вскинул уголок губ парень. Сяо Вэнь вспыхнул как свеча и часто заморгал. В очередной раз этот парень выбил его из колеи своими словами. Решив не поддаваться смущению, лекарь вскинул брови, стараясь сделать голос более серьёзным: – Давно ли ты стал обращаться ко мне столь фривольно? Чоу Лицзы развёл руки в стороны, заставив тем самым мужчину в очередной раз залипнуть: – Что поделать, у меня нет должного воспитания, – чуть поклонившись, он вскинул глаза в сторону лекаря: – Господин Сяо. Сяо Вэнь тут же сложил руки на груди, отворачиваясь и скрывая яркую улыбку. Но снова поняв, что его не видят, он широко улыбнулся. Чувствуя, как в груди вмиг потеплело, словно нагретый огненный шар проник в его сердце и даже холодный ветер теперь не пробирал до костей, лекарь сказал: – Главным занятием даосов есть и будет общение с потусторонним миром – миром духов и Богов. Ранее первые монахи узнали о трех возможных путях, ведущих к бессмертию. Первый – стащить и съесть персик бессмертия из волшебных садов владычицы запада Си-ван-му¹. Второй – отведать особого снадобья, добытого алхимическим путем. И третий, самый надежный и самый сложный, – постоянно духовно совершенствоваться в добродетелях и в постижении законов всех миров. Те, кто в этом преуспел, становятся сянями². Они живут на небе, но время от времени приходят в земной мир, чтобы творить чудеса, утешать обиженных, наказывать недостойных и помогать тем, кто захотел пойти путем Дао. Чоу Лицзы опустил топор и медленно приблизился к нему, садясь рядом: – Значит, чтобы стать бессмертным просвещенным, достаточно просто стащить какой-то фрукт из садов этой Богини? Сяо Вэнь, сидящий к нему спиной, откинулся на руки, заглядывая в лицо юноши: – Полагаю, что воровство – это неверный путь к бессмертию. Боги могут обозлиться на это. Честно говоря, я думаю, что первые два способа не что иное, как проверка. Если Боги увидят, что кто-то захочет схитрить, то никогда не пропустят такого человека в божественный пантеон и не даруют бессмертие, сколько бы хороших дел он не совершил. – Я слышал легенду, что много лет назад один из даосов проник в сад и сорвал плод в императорском саду одного из Божеств. После этого его никто не видел. Как думаешь, Боги убили его? Сяо Вэнь, который также слышал эту историю о маленьком проходимце, улыбнулся: – Не думаю. Возможно, его просто наказали. Убийство за плод – это жестоко даже для Богов. – А ты встречал их? – Нет. Ни Богов, ни небожителей, которые им служат. – Тогда откуда ты знаешь, что всё это не просто выдумки? – повернулся к нему парень, широко распахнутыми глазами смотря на лекаря. Вдоволь насладившись лугами в этих чистых глазах, Сяо Вэнь тихо ответил: – Иногда нужно просто верить. Чоу Лицзы скептически хмыкнул: – Видишь, все твои слова и вера разбиваются лишь от одного вопроса. Ты не можешь доказать существование Богов, но продолжаешь жить по их правилам. Но что, если всё это просто легенды и вымысел? Стоит ли сковывать себя законами и правилами ради призрачной уверенности в чьих-то вымыслах? Сяо Вэнь был уверен в своих словах подкреплённых не только слухами и легендами. Он ответил с улыбкой: – А что, если нет? Что, если всё это правда? Ведя праведную жизнь, в конце неё тебя ждёт вознаграждение. Ничего страшного, если нет. В любом случае, живя и поступая правильно, ты не даёшь своей душе пропасть. Чоу Лицзы замолчал, отвернув от лекаря голову в другую сторону. Спустя некоторое время он задумчиво ответил: – Меня этому не учили. Как я уже и сказал, я не получил должного образования в отличие от вас, господин Сяо, и многое мне не понять. Но одно я знаю точно, – встав, Чоу Лицзы вновь поднял топор, со свистом опуская его на чурку. – Если я захочу расколоть это полено – оно расколется под моими руками. Будь то священное дерево или простое – только от меня зависит сила удара и на сколько частей оно разломится. Могут ли Боги повлиять на это и могут ли на другие вещи? Сяо Вэнь медленно встал, смотря в спину Чоу Лицзы и подходя ближе. Глубоко дыша, словно пытаясь успокоиться, парень продолжил: – А если могут, то почему не повлияют? Сяо Вэнь вдруг понял, что юноша говорил совсем не о поленьях. Он почти слышал последующие вопросы парня: сколько семей было расколото под чужими топорами? Сколько народов и городов? Сколько жизней было сметено, смерть которых никто не остановил? Лекарь узнал в этом юноше многих, кого встречал на своём пути, и даже себя самого в этих словах. Сколько раз, видя поле сражений и мертвые тела людей, он задавал себе те же вопросы – не счесть. Возможно, и он бы усомнился в восприятии этого мира, если бы с детства оно не впиталось с молоком его матери и если бы не учения, преподаваемые ему знаменитыми даосами со всей империи. Возможно, всё это было бы, если бы в очередной раз, видя мертвецов, он не сжимал свой великий меч, помня о своём предназначении. Волна стыда затопила всё его нутро; ожившие трупы заплясали перед глазами. Мечи были рубежом, охраняющими царство живых. Возложившие клятвы и долг на своих носителей, они отметали любые сомнения в Божественной силе. Поэтому всегда видя мертвые поля, засеянные душами, Сяо Вэнь, как и остальные, крепче сжимал рукоять меча и шел в бой, помня о клятве и долге; чувствуя вину за все эти жизни. – Ты ещё так юн и многое не понимаешь в этом мире. – Конечно, – усмехнулся Чоу Лицзы, качая головой. – Я просто оборванец и глупец. – Но я могу научить тебя, – вырвалось у Сяо Вэня. – Ты можешь жить правильно не ради Богов, но ради себя, – осторожно добавил он, видя, как застыл парень напротив. Они молчали долгое время, каждый думая о своём, прежде чем Чоу Лицзы сказал: – Разве тебе не пора возвращаться домой? Лекарь опустил голову, понимая, что в очередной раз всё испортил. Он проглотил ком в горле и кивнул, собираясь отправиться за своими вещами. Он успел сделать лишь шаг, когда его запястье перехватили: – Я не прогоняю тебя, – выдохнул парень. – Но уже утро, а ты всегда говорил, что у тебя много дел. Сяо Вэнь снова кивнул, не спеша вырывать руку. – Ты не хочешь возвращаться домой? – уловив трепыхания мужчины, который, судя по всему, снова мотал головой, Чоу Лицзы продолжил: – Почему? Сяо Вэнь замешкался на мгновение, не зная, как сказать, что его буквально выжили из собственного дома. Теперь, когда он возвращался, то чувствовал гнетущую атмосферу и давление, исходящее от Гу Юшэнга. Сам факт того, что в его доме планируется восстание, которое унесёт с собой тысячи жизней, делало пребывание там невыносимым. Словно своим безмолвием он был соучастником будущего преступления и шел против Императора. Несколько раз Сяо Вэнь порывался отправить письмо в столицу с донесением, но тем самым он подписал бы смертный приговор Гу Юшэнгу, которого на этот раз бы не пощадили и даже Император, сжалься он над преступником, не смог бы его спасти. Сяо Вэнь просто не знал, что ему делать. Всегда, приходя в дом Чоу Лицзы, он чувствовал себя так, словно нашел тихую гавань, где не было крови и долга, висящего неподъёмным грузом на его плечах. Глубоко вздохнув, Сяо Вэнь заставил голос не дрожать, отвечая: – Это больше не мой дом. Чоу Лицзы хмыкнул, крепче хватая его за руку своими теплыми пальцами и разворачивая к себе: – Ну… тогда как насчёт того, чтобы отвоевать его обратно? Сяо Вэнь удивлённо вскинул брови, смотря на парня во все глаза: – Ты хочешь мне помочь? Почему? Я так надоел тебе за эти дни? Чоу Лицзы повёл плечом, растягивая губы в хитрую улыбку: – Я столько слышал про твой дом и яркие подушки у камина, что мне не терпится побывать там. Разве могут друзья всегда собираться только у одного в гостях? – неловко добавил он, опуская голову. Сяо Вэнь вдруг радостно засмеялся, утягивая его за собой.

༄ ༄ ༄

Взяв с собой Ча, они двинулись в сторону дома лекаря. Сяо Вэнь по обыкновению болтал, описывая праздничную атмосферу города, держа Чоу Лицзы под локоть, словно это он сам был слепым. Но юношу это казалось и вовсе не смущало – приподнятые уголки всё не опускались с его губ и Сяо Вэнь радовался в душе, что наконец-то он обрёл внимательного слушателя, который не пытается заткнуть ему рот. Едва они переступили порог дома вместе с огромным псом, как Байлинь, до этого мирно сидящий на софе, вдруг переполошился: раскрыв клюв, он ринулся на пса, яростно клича и размахивая крыльями. Сяо Вэнь, никак не ожидавший этого, увидел ярость в глазах своей гарпии, которая возникала только на поле боя и никогда в мирной жизни. Птица, вцепилась в холку рычащего пса, который вдруг озлобился не меньше самой гарпии, принявшись лязгать пастью, желая ухватить одну из когтистых лап. Взмахнув крыльями, Байлинь взмыл вверх, отбрасывая Ча в стену и, угрожающе заклёкотав, вновь ринулся к нему, но был остановлен. Скрутив его крылья за спиной, Сяо Вэнь закричал: – Успокойся! Байлинь! – отшвырнув птицу в сторону, он встал перед псом, возвышаясь над своим чжаньшоу, который всё не прекращал попытки добраться до собаки. – Да что с тобой!? Байлинь низко пригнулся к земле, не сводя полыхающего взгляда с юноши за спиной лекаря и его зверя. Схватив его за клюв и сильно сжав, Сяо Вэнь зло посмотрел на него. Ещё недавно мирная атмосфера оказалась вдруг расколота внезапно взбесившейся птицей, и теперь лекарь не знал, как сгладить ситуацию. Спустя некоторое время, когда Байлинь немного пришел в себя, Сяо Вэнь указал ему на дверь. Растерянно воскликнув, гарпия непонимающе уставилась на хозяина. – Отправляйся на улицу и не смей возвращаться, если продолжишь себя так вести! Байлинь отвернул голову, словно от удара. Кинув последний взгляд на огромного пса, он вылетел за дверь, едва не сбив собой Чоу Лицзы, стоящего у стены. Сяо Вэнь поджал губы и развернулся, собираясь извиниться, но был прерван парнем: – Наверное, он просто ревнует. Ты так часто проводил со мной время в последние дни и никогда не брал его с собой. Лекарь тяжело вздохнул: – Да, наверное, ты прав. Он очень трепетно относится к привязанностям. Простите за это, – он подошел ближе, садясь на одно колено перед Ча, который всё ещё зло смотрел в сторону захлопнувшейся двери. – Не ранен? – провёл он по его холке. Пальцы Чоу Лицзы, сжатые до этого на шерсти животного в твердой хватке, вмиг расцепились. – С ним всё в порядке, не беспокойся, – улыбнулся он. Лекарь кивнул и распрямился, слыша за спиной шаги Гу Юшэнга. Мужчина, даже не взглянув на двух пришедших, прошел мимо них с сумкой наперевес, выходя за дверь. Сяо Вэнь устало покачал головой, приглашая гостей внутрь. ___________________________ 1. Си-ван-му – 西王母 (Xī Wáng Mŭ), – в древнекитайской мифологии женское божество; Царица-мать Западного рая и хранительница персиков бессмертия. 2. В китайской даосской мифологии разряд святых (сянь жэнь – «бессмертный человек», шэнь сянь – «божественный бессмертный», тянь сянь – «небесный бессмертный», «небожитель».