༄ ༄ ༄
Мимо Тан Цзэмина стремглав пронёсся огромный черный волк. Два крыла вырвались из его спины и в следующий момент зверь обернулся большим вороном, взмывая вслед гарпии, зависшей над площадью. Тан Цзэмин вонзил клинок в грудь ревущей твари и шарахнул духовным щитом по второй. Размозжив по каменному полу её голову, он стряхнул с лезвия вонючую кровь и побежал в сторону площади. Затерявшись в безумстве выкриков и непроглядной тьме после удара черной волны из разломов, Тан Цзэмин бежал за каждым белым халатом, в надежде найти Лю Синя, в итоге оказавшись за пределами площади. Однако насколько бы быстры ни были его ноги, крики и стенания людей пропустить мимо ушей он не мог. Потому обнажив вовремя перехваченный у Лю Синя клинок, Тан Цзэмин рубил тварь за тварью, направляя людей в даосский храм, что был единственным убежищем в городе, способным не пустить сквозь свои границы демонское отродье. Тан Цзэмин пробегал мимо кузнечной улицы, на которой ещё пару месяцев назад забрал подарок для Лю Синя. Остановившись на перепутье, он повернул голову, глядя на призрачный разлом вдалеке, а обернувшись в другую увидел, что по слабоосвещенному кузнечному переулку тут и там были разбросаны небольшие огни от уже тлеющих тел убитых монстров. Люди, стоящие у конюшни, судя по всему готовились к отбытию, закрепляя на седлах коней оружие. Тан Цзэмин не обратил бы никакого внимания – многие горожане в данный момент бежали из города, чтобы спасти свои жизни. Однако эти люди простыми жителями Яотина не были, хоть и прожили здесь несколько месяцев. Стоящие в черных тяжелых плащах к выходу из переулка спиной, северяне с хмурыми выражениями на лицах готовили своих коней, но будто бы намеренно медлили, изредка переглядываясь друг с другом. Силясь игнорировать крики и мольбы о помощи, они, ожесточив сердца, не позволяли воспоминаниям всплывать перед глазами. Однако один голос пропустить мимо ушей они не смогли: – Куда это вы собрались? Тан Цзэмин хмуро глядел на людей перед собой, некоторые из которых обернулись к нему с неохотой. Рослый крепкий мужчина с сединой на висках устало ответил на выдохе: – Мы уезжаем, парень. И ты, если тебе дорога жизнь, лучше уходи-ка отсюда скорей. Услышав его слова, Тан Цзэмин зло произнёс, потемнев взглядом: – Что, испугались этого отребья и поджали хвосты?! С каких это пор бойцы дальнего севера ведут себя как перепуганные шакалы, едва завидев врага?! Шакалы, собаки, вонючие псы. Таким теперь было название остатков некогда прославленного по всей империи войска. Узнав многое за этот год из рассказов Сяо Вэня, сейчас Тан Цзэмин никак не мог взять в толк, как солдаты пусть даже в прошлом могущественной армии могут бежать, видя такое бедствие? Каждый из этих людей превосходил по силе любого другого воина из прочих земель. Никогда ни в одной из историй эти люди не бежали, трусливо избегая сражения, тем более приближенные гвардейцы северного князя, на плечах которых была синяя насечка в виде трех переплетений. Однако вглядевшись в их лица, Тан Цзэмин рассмотрел, что движет этими людьми в данный момент отнюдь не страх, а нечто похуже. Застарелая тоска и изможденность, казалось, заставила жизнь в их глазах померкнуть, из-за чего все эти солдаты сейчас оставались глухими к мольбам о помощи, слыша их как сквозь толщу воды. Тот же самый северянин сказал, прикрывая глаза: – Мы уходим домой. Отныне мы будем сражаться только за север. Хватит с нас чужих битв. Тан Цзэмин пнул полупустую бочку с вином и в одно движение запрыгнул на неё, когда та встала на землю. Возвышаясь над всеми мужчинами, что принялись оборачиваться в его сторону, он обвёл все сорок солдат окровавленным клинком и выкрикнул: – Вы и есть север! Северяне разбросаны по всей стране, они есть даже здесь! – махнул он рукой в сторону кузнеца, наполовину выглянувшего из-за прилавка. Кузнец неуверенно встал, чуть приподняв плечи, и переглянулся с северянами. Разумеется солдаты знали, кто он такой, ведь не раз покупали у него оружие, доверяя в этом деле только одному из своих, а не местным мастерам. Северяне подступили ближе, по толпе прокатились перешептывания. Тан Цзэмин продолжил: – На ваших доспехах и мечах высечен великий ярый волк, а не поганая крыса! Так давите противника клыками и когтями, а не бегите от него в свои норы! А если сбежите, – на лицо Тан Цзэмина легла холодная тень ненависти и презрения, – то не смейте больше поднимать знамёна и мечи со знаком правящего клана и забейтесь в свои щели так глубоко, чтобы провести остаток своих дней варясь в собственной немощности и позоре. Грудь Тан Цзэмина ходила ходуном от палящего внутри гнева и силы. Уловив в своём теле всколыхнувшееся духовное море, он тотчас ощутил в руке тяжелый лук и стрелу, мягко скользнувшую в крепко стиснутый кулак. Командир отряда сделал шаг вперед и, прищурившись, спросил, внимательно вглядываясь в его лицо: – Как твоё имя, парень? Подросток оглянул всю толпу и ясным голосом произнёс: – Цзэмин. Я Тан Цзэмин. За его спиной твари в конце соседней улицы продолжали выползать нескончаемым потоком, протягивая клыки и языки в сторону смертных. Тан Цзэмин развернулся, натягивая тетиву. На миг всем северянам за его спиной показалось, что во вспышке разлетевшегося снега над подростком появилась огромная голова белого волка, в громогласном рыке раскрывшего пасть. Всё вокруг содрогнулось, когда стрела угодила в один из разломов, запечатав его льдом столь крепким, что даже адское пламя не могло его растопить. Демонам внутри него только и оставалось, что биться о стены и реветь от негодования и бессильной ярости. Северяне переглянулись меж собой, и за последние тринадцать лет в их глазах вспыхнула надежда, о которой они уже позабыли. – Неужели это… княжич¹? – несмело спросил кто-то в толпе, словно боясь усомниться. Командир, стоящий впереди всех сказал, неверяще усмехнувшись: – Нет, это не княжич… – с этими словами он обнажил огромный тяжелый палаш и добавил, не сводя взгляда с парня: – Это наш князь. Через секунду все с лязгом вытащили оружие, стоя за спиной Тан Цзэмина, чьи синие одежды развевал сильный холодный ветер, пришедший, казалось, с вершин заснеженных гор.༄ ༄ ༄
Заклинатели на площади отражали атаку за атакой, а демоны наступали, стремясь добраться до гидры, чтобы сожрать её и восполнить энергию. Трупы усеяли собой весь белый мощеный пол, а конфетти, кружащие в вихрях потоков воздуха, волнами набегали на призраков и людей, порождая поистине дикий для всякого вид. Заклинатели из ближайших орденов, обладающие техниками боя отличными от армейских, создавали массивы и запечатывали демонов в оковы, в которых те сходили с ума и принимались жрать сами себя. Огонь, воздух, земля и металл – все заклинания подпитанные духовными корнями сплетались в яростное сражение, дробя вражеское войско и перемалывая его в труху. Но сколько бы сил не пускали бессмертные в демонов – те продолжали наступать подобно нескончаемому девятому валу, что ясно говорило лишь об одном: если не закрыть разломы, то ни одна из ныне существующих армий не устоит до рассвета под нескончаемым тёмным приливом. Лишь одной удалось продержаться целых двенадцать дней. Три лучника в оранжевых халатах враз натянули стрелы, пуская их в центр города. Древки, настигнув один из разломов, запечатали его огромной железной плитой, силы которой хватило лишь на пару минут. Формируя новые стрелы, они враз замерли, повернув головы. Один из них протянул руку, видя, как на ладонь мягко планирует снежинка. – Откуда здесь… снег? – потрясенно спросил он, поворачиваясь к братьям, которые выглядели не менее ошеломленными происходящим. Все заклинатели на площади тоже подметили, что откуда ни возьмись повеяло холодом, остужающим горящую землю. В следующий миг с северной части города раздался рёв и демоны вдруг принялись отступать. Однако в отличие от гонения заклинателей, теперь они не успевали скрыться даже в остаточной туманной завесе, замертво падая с предсмертными воплями. Всё тот же парень в оранжевом одеянии пробормотал: – Что происходит?.. Прежде чем все на площади успели понять, друзья это пришли или кто похуже призрачного отродья, послышался чей-то выкрик, когда ближайшие к той части люди увидели, кто выходит из снега: – Северная армия?! Прочие могли гонять демонов и теснить, что есть мочи, но теми, кто давил их подавляющей мощью и яростью на поле боя – был именно север. Выжженные в огне и закаленные в снегах, эти люди не боялись ни адского жара, ни лютого холода. Лишь одно могло сбить их с ног – отсутствие вожака и цели. Тринадцать лет проведшие в забвении, опустившие знамёна и мечи, сейчас солдаты северной армии рвались в бой втрое яростней и сильнее чем когда-либо прежде. Ряды призраков редели с каждой секундой, прижимаясь друг к другу всё тесней и тесней. Внезапный порыв ветра развеял туман. Дымка заколебалась и закружилась, конфетти хлынули вверх. Бледная мгла из режущего демонов снега теперь вернула удар по ним, как и ранее те по людям, ослепляя их и замедляя движения клубами гари. Штыки и мечи были повсюду, они кололи снежную завесу и текли сквозь неё стальной рекой. На площади топтались люди. Ранее почти утратившие надежду на победу, они вдруг воспарили духом и ринулись на подмогу солдатам. Суровые, в оборванных черных плащах северяне сметали полчище призраков так чисто и слаженно, будто для них ничего в этой жизни не было проще. Их сердца бились в унисон с лязганьем клинков, глаза загорались с каждой вспышкой магических печатей, а надежда взлетала в небо вместе со стрелами того, кто их вёл. Сквозь снежную завесу продирались вспышки сверкающих мечей, а время от времени в прогалах сгущающихся облаков мелькал бездонный черный небосвод, усыпанный звездами. Сорок солдат разбитой северной армии подавили демонов на площади всего за полчаса, тогда как четыреста не смогли оттеснить их даже от берега. В народе верно говорят: один северянин стоит десятерых с прочих земель. Тан Цзэмин проскакал на коне меж заклинательских рядов, ища глазами Лю Синя.༄ ༄ ༄
Потерявшийся и едва видящий перед собой очертания людей, Лю Синь пробрался сквозь толпу и оперся рукой о каменную плиту разрушенной стены. Борясь с желанием осесть на пол, он с силой зажмурился, видя пляшущие круги перед глазами. Запах гари и крови был таким невыносимым, что Лю Синь рванул подол своего халата, заматывая нижнюю часть лица. Услышав, что к нему со спины подбирается очередная тварь, Лю Синь едва успел отбиться, прежде чем броситься на улицу, ведущую к дому, чтобы забрать лошадей. Как бы ни пытался, в подобном хаосе найти Тан Цзэмина – всё смешалось настолько, что вскоре нельзя было отличить призраков от людей, залитых кровью. Оставалось надеяться только на то, что конь Тан Цзэмина – Игуй, сумеет найти своего хозяина в этой неразберихе. Время от времени навстречу ему спешили конницы новоприбывших заклинателей и людей с соседних городов, ещё сильнее разбрызгивая повсюду кровь и грязь. Лю Синь вскользь наблюдал за ними – контуры темной массы людей то четко вырисовывались, то тут же расплывались в клубах гари с горящих домов. Чуть позже он на целых полчаса потерял всех из виду, ступая по пустой улице, а когда перепуганные горожане вновь возникли в поле зрения, Лю Синь заметил, что многие из них были ранены и испугались почему-то не столько демона за его спиной, которого он сразил через секунду, как его самого. Устало махнув рукой, он приказал людям следовать за собой в сторону храма, чтобы вывести их из этого хаоса. В ту же секунду в тумане раздался протяжный треск: в конце улицы за их спинами беснуясь вывалился огромный огненный тигр, превышающий размеры даже слона! Зверь гарцевал вокруг себя, топча людей и коней, распространяя вокруг себя всполохи пламени, что тут же перебросились на дома. – Темные заклинатели! – влетел крик в уши Лю Синя, когда кто-то из местных потянул его за рукав, пускаясь наутек. Едва найдя в себе силы, он крепче схватил меч, поравнявшись с десятью мужчинами, лишь трое из которых обладали духовными корнями. Крыша храма Плывущих облаков виднелась из-за башен домов, когда перепрыгнув над головами толпы перед ней выскочил огненный тигр. Раскрыв пасть, зверюга принялась изрыгать жидкое пламя, отрезая людям путь. Лю Синь чувствовал себя так, словно готов был упасть замертво – длительные забеги чуть ли не по всему городу, казалось, истощили его и так немногочисленные силы, отчего он еле стоял на ногах. Лю Синь хрипло выдохнул, смаргивая туман перед глазами. Но дело уже было не в гари и пепле – гидра смела собой даже слабые отголоски завесы, – а том, что всё перед глазами Лю Синя двоилось и плыло от не проходящей боли в груди. – Что… что нам де… – растерянно спросил молодой заклинатель по правую сторону от Лю Синя, но так и не смог договорить, медленно опуская рассеянный потускневший взгляд. Лю Синь мигом выпрямился, глядя на длинный металлический наконечник, торчащий из его тела. Рванувшись обратно, стрела оказалась в руке человека, стоящего на крыше. – Нравится зверушка? – прокручивая стрелу в пальцах, с улыбкой спросил мужчина, чьи алые волосы развевались по ветру. Тигр впереди длинным языком оплел оставшихся двоих заклинателей и с хрустом прожевал, заглушая их крики. Тряхнув всем телом, он распространил от себя искры пламени, заставив людей отшатнуться, после чего запрыгнул на крышу к хозяину. Тем временем Цзо Чжаовэнь оглянулся по сторонам и пробормотал себе под нос, поглаживая ластящегося к нему тигра: – Где же он?.. Посмотрев на едва помнящих себя от страха людей, стоящих внизу, он закатил глаза и весело рассмеялся, сверкая глазами: – Да ладно вам, мне всего-то нужно покормить своего зверя. Я возьму штук семь из вас, не больше, так что не бойтесь. Лю Синь медленно поднял взгляд на Цзо Чжаовэня. Его тело дрожало от ярости и боли, грозясь вот-вот рухнуть наземь. Однако пересилив себя, он вскинул руку и пустил в полёт мешочек со смертельным токсином. Едва успев увернуться от разорвавшегося в воздухе снаряда, Цзо Чжаовэнь посмотрел на Лю Синя, краем глаза замечая, как белеет обожженная ядом алая прядь волос с левой стороны. Лю Синь припал на одно колено, чувствуя, как болит рука с зажатым в ней Лимином – меч в одно мгновение стал таким неподъёмным, словно отказываясь подчиняться хозяину. А серебряная ветвь на рукояти будто бы заострила свои листья, желая ранить его ладонь, чтобы добраться до крови. Лю Синь внезапно ощутил сильную давящую боль в груди, перед глазами всё потемнело на несколько тонов и закружилось. В ушах звенели чужие выкрики и тихое нашептывание на границе сознания длящееся в бесконечном круговороте. Цзо Чжаовэнь прищурился и лениво отмахнулся: – Человек, ты едва дышишь. Так уж и быть, убью тебя последним, дам пожить ещё немного. Тигр на крыше рыкнул, нетерпеливо перетаптываясь на месте, будто не мог дождаться сигнала хозяина для начала охоты. Цзо Чжаовэнь поднял руку, расплываясь в широкой улыбке. Люди за спиной Лю Синя в испуге отшатнулись, а после, наконец, вспомнили, что можно убежать, а не смиренно ждать гибели, и совершенно бледные бросились прочь в противоположную от храма сторону. Но стоило им сделать лишь пару шагов, как башни впереди рухнули, сложившись карточным домиком, преграждая им путь к отступлению. Крича и плача, три десятка людей едва не сошли с ума от ужаса перед таким выбором: либо быть сожранными в тупике, либо бежать дальше по улице, что равносильно дразнящей охоте для зверя. Тигр взревел, и люди побежали вперёд сломя голову, в панике выкрикивая о помощи. Лю Синь хотел бы поспешить также быстро, как и они, но передышка, казалось, не восполнила его силы, а наоборот – иссушила. Цзо Чжаовэнь махнул рукой, давая команду, и тигр тут же зашелся в радостном вое, спрыгивая на землю. Одним только чудом не запинаясь об обломки на разбитой дороге, Лю Синь бежал вслед за людьми, слыша громыхание тяжелых лап за спиной. Откуда-то сбоку послышался звук удара от в щепки разбитой стены и на полном скаку из соседнего переулка сквозь жар и дым вырвалась конница. Лю Синь успел лишь охнуть, когда сильные руки подхватили его за талию и затянули наверх. Платок с его лица слетел, давая вдохнуть запах крови и дыма, отчего он едва не закашлялся. Тан Цзэмин, усадив его позади себя, крикнул: – Держись крепче! – пришпорив коня, он погнал его дальше по улице, стремясь оторваться от огненного тигра, преследовавшего их по пятам. Полсотни солдат новоназначенного главы города гнали своих лошадей, на ходу поднимая людей и несясь вперед, чтобы дать бой у даосского храма, где выжившие могли бы спастись. Цзо Чжаовэнь, поигрывая стрелой и перепрыгивая с крыши на крышу вслед за погоней, с ленцой наблюдал за охотой. Выражение его лица было наполнено скукой, будто он был обычным молодым господином, наблюдавшим за скачками, в которых поставил на жеребца, в победе которого был абсолютно уверен. Цзо Чжаовэнь видел подобные скачки не одну сотню раз. Что могло удивить его в этот? Остановившись на крыше дома впереди, чтобы понаблюдать за финалом погони, Цзо Чжаовэнь вдруг подметил среди конницы человека, лицо которого вскользь показал ему отец через единение душ. Зрачки в его глазах затопили радужку, когда сердце в груди забилось галопом, а желудок скрутило от священного голода и предвкушения. Тут же рядом с ним опустились несколько его человек, заслышавших звуки сражений. Заинтересовавшись тем, что так привлекло внимание их господина, раз он застыл на одном месте, они перевели взгляды на несущуюся толпу. С минуту они безмолвно наблюдали за гонкой, прежде чем Цзо Чжаовэнь уронил стрелу, с тихим шорохом покатившуюся по крыше. – Это он! – раздался громкий выкрик одного из последователей клана Цзо. Тяжело дыша, Лю Синь повернул голову, замечая, что все взоры невесть откуда взявшихся людей в черных плащах устремлены прямо на них. Вскинув руки, они тут же взялись плести общее заклинание. Из их груди вылетели красные частицы, формируясь в одно целое и, вспыхнув, создали непроходимую огненную стену, которая разлилась от дома к дому волной и простерлась вверх над всей улицей. «Заклинание осколков души!» – поразился Лю Синь. Несмотря на то, что приверженцы пути тьмы нередко использовали в своих заклинаниях частицы собственной души, усиливая те в сотни раз, они в полной мере осознавали последствия такой практики. Душа человека не может быть бесконечной, тратя её попусту – совершенствующийся не проживет и двадцати лет. К чему этим людям было создавать столь воистину сильное заклинание из десятка духовных осколков, если одного тигра вполне было достаточно в такой ситуации? Огненная стена позади тигра исторгла из себя сотни демонических хищников, что с рычанием присоединились к погоне. Темные заклинатели по обеим бокам на крышах принялись выкрикивать наперебой: – Лови зверя! – Схватите его, но не убивайте! Лю Синь, никогда не бывавший на охоте, в полной мере почувствовал на своей шкуре, что значит быть чьей-то добычей. Приверженцы пути тьмы были не лучше, чем демонское отродье, которое растаскивало людей на части и издевалось над ними! «Неужели люди действительно могут быть такими жестокими…» – спросил Лю Синь про себя, чуть поворачивая голову в сторону крыш, по которым неслись заклинатели. И задался другим вопросом, видя их злобные оскалы и слыша глумливые выкрики: – «А люди ли это вообще?» С силой зажмурившись и крепко обняв Тан Цзэмина за пояс, Лю Синь судорожно выдохнул, стараясь справиться с болью и страхом. В следующий миг тигр взревел и над конницей пролился столб пламени, устремляясь куда-то вперед. Через секунду два дома в конце улицы рухнули, образовывая тупик. Громкий взрыв за спинами всадников породил мощную воздушную волну, сметая коней и людей вперед. Крики ворвались Лю Синю в уши с новыми силами, когда он каким-то чудом не разбился о землю, оказываясь позади всех. Мутными глазами он едва смог рассмотреть, как защищенные заклинаниями люди бегут вперед, сквозь которых пробирается Тан Цзэмин, стараясь найти его. Лю Синь хотел броситься вслед за ними, слыша за спиной рёв огромного зверя, с громыханием ломающего всё на своём пути, но запнувшись в бессилии снова упал, раздирая ладони о в крошки разбитую каменную дорогу. Боль во всём теле была такой пронзительной, что он и вовсе не заметил небольшого ранения. Обернувшись, Лю Синь увидел, что огненный зверь со стаей позади него уже на подходе и бежать ему некуда – вся широкая улица оказалась разбитой, с нагромождениями разрушенных домов по бокам, в которых не было даже прореха, чтобы скрыться. Лю Синь испугался неизвестности, которая настигала его с каждым прыжком огненных лап, вспахивая окровавленную землю дороги. От громкого рёва его затошнило. Он видел, как туман над городом светится тусклым оранжевым светом от огня; слышал, как землю сотрясает громыхание приближающегося демонического зверя. Посмотрев перед собой на мешанину из людей, которые оказались в тупике, он был уверен, что смерть уже близко. Лю Синь почувствовал её дыхание – зловоние гари и дыма, вырывающееся от раскрытой пасти тигра, который хотел сожрать его на закуску, а после настичь всех людей. Тан Цзэмин пробрался через солдат, замерев от испуга лишь на секунду, спустя которую бросился вперед. Демонический тигр был совсем близко за спиной Лю Синя, как и стена огня, из которой стали появляться новые звери! – Нет! – в ужасе закричал Тан Цзэмин, поняв, что добежать попросту не успеет. Пытаясь нащупать лук, он наткнулся лишь на пустоту в ладонях: три стрелы, которые создало его духовное море, хватило лишь на то, чтобы запечатать три разлома на несколько часов. Где-то в горячей завесе над улицей раздались радостные крики: Цзо Чжаовэнь хохотал как безумец, распространяя вокруг себя победоносный огонь и напуская дым. Все темные заклинатели замерли на крышах домов, подобно зрителям в театре, с предвкушением глядя на представление. Еще один рёв, и удар ветра прямо в лицо почти снёс Лю Синя навстречу клыкастой пасти. Голова шла кругом, и всё плыло перед глазами, усиливая неясный шепот в сознании. Дым, наполненный гарью, одурманил его. Отчаянный зов Тан Цзэмина был таким ужасающим, что Лю Синь едва не сошел с ума. Он протянул окровавленную раненую руку к своему мечу, не желая так просто сдаваться погибели, и тут же закричал от пронзившей всё тело усилившейся в стократ боли, распространившейся от ладони, схватившей Лимин. В этот момент в воздухе возник сильный всплеск духовной энергии. Внезапно по объятому мраком городу пронеслась вспышка света столь яркого, что все, кто видел его, прикрыли глаза, ослепнув на долгие пару мгновений. Лимин в руке Лю Синя отстучал три сердечных удара, засветившись ослепительно белым светом, и в следующую секунду взорвался на сотни мелких осколков, сформировав сталь в узкие листья и закружившись в вихре переплетений. Серебристая ивовая ветвь с рукояти клинка скользнула хозяину на запястье, обернувшись массивным браслетом, и замерла. Глаза Лю Синя засветились на тон ярче обычного янтарного цвета, после чего он медленно приподнял ладонь. Его лицо отринуло страх и боль, а так часто сутулые плечи расправились, делая его немного выше. Полы его широких светлых одежд колыхнулись, мягко разлетаясь вокруг, когда его тело чуть поднялось над землёй. Стальные листья взметнулись роем, кружа в смертоносной спирали. Подчиняясь плавным движениям ладони Лю Синя, они образовались в серебряный хлыст невиданных размеров, взметнулись на шесть чжанов ввысь и бросились на огненного тигра. Оплетя шею ревущего в испуге зверя, листья с перезвоном заскользили с такой скоростью, что тут же сформировали собой светящийся круг. Распространяя ослепительно белые искры, он в шесть оборотов отсёк голову твари, туша её пламя. Громоздкое тело рухнуло наземь, чернея и превращаясь в пепел, что подхваченный ветром мгновенно разлетелся по улице, долетая даже до застывших от этого вида людей. Тем временем демоническое заклинание неслось волной живого огня, из которой продолжали выныривать огромные хищные звери. Темные совершенствующиеся разрезали руки мечами и принялись чертить кровавые печати в воздухе одну за одной, посылая их в заклинание. Почерпнув мощь, волна с плеском лавы хлынула вверх, грозясь потопить собой всё живое на улице! Лю Синь поднял перед собой левую руку, сгибая безымянный палец, из фаланги которого тут же вырвался тонкий золотой луч, формируя огромную магическую печать такого же цвета, что мигом понеслась навстречу горящей волне. Встретившись, две противоборствующие силы породили собой удар духовной энергии, что подняла вверх даже обломки домов. Люди позади Лю Синя попадали навзничь, тогда как сам он остался совершенно непоколебим, всё так же зависнув в воздухе. Светлые одежды колыхались подобно знамени на сильном ветру, что протягивал за его спиной две жемчужные ленты от серебряной фероньерки на лбу, спутавшиеся с черными длинными волосами. Золотая печать проникла в огненную волну, превратив её в ледяную огромную стену, возвышающуюся над улицей, будто кто-то остановил время во время морского прибоя. Оскаленные застывшие пасти зверей и острые ледяные пики смотрели прямо на людей сверху вниз; если одна из глыб откололась бы, то тотчас погребла под собой весь тупик! Однако в следующий миг поглощенная внутри стены печать вспыхнула с новыми силами, а замерзшая в одночасье волна засветилась и взорвалась на мелкие осколки, крошась ещё на подлёте к людям и осыпая их мягким снегом. Цзо Чжаовэнь, стоя на крыше, засиял глазами, неотрывно глядя на ивовую ветвь на запястье Лю Синя, и пробормотал себе под нос: – Ветвь пятистихийного древа Усин²... Это в самом деле Хранитель!.. Лю Синь стоял посреди этого безумия, едва касаясь сапогами земли. Он сохранял вид мудреца, окруженный божественным ореолом. Его глаза были прикрыты, выражая полный покой и умиротворение, словно он оказался не среди зверской бойни, а в мирном саду, наслаждаясь пением птиц. Черные волосы простирались росчерком кисти за спиной, небольшими прядями обрамляя его белое, как первый снег лицо. Плеть стальных листьев вилась у его ног словно живая, потрескивая искрами и готовясь к ещё одному бою. Когда Лю Синь снова открыл глаза, в них отражались всполохи пламени с горящих домов и десятки заклинателей, спрыгнувших с крыш напротив него. У каждого в руке было вервие, источающее темную духовную энергию. Ладонь Лю Синя вдруг сверкнула белым божественным светом, вливая духовную энергию в рукоять. Свечение было настолько ослепительным, что невозможно не отвести взгляд. Рокочущая плеть из листьев устремилась вперёд, с мощным ударом сметая всех заклинателей. Отступая и создавая алые печати, они бросали их вперед, стараясь подавить противоборствующую силу. Осколки меча кружились, искрясь и разбивая печати ещё на подлёте. Всю улицу залило золотым светом от алых и белых искр, будто солнце внезапно явило себя среди битвы, разрезая мрак своими лучами. С непостижимой для человека скоростью Лю Синь сплел несколько печатей, что устремились в землю, просачиваясь в неё подобно воде в иссушенный песок. В следующий миг вся земля пошла мелкой волной, разносящейся на многие ли по всему Яотину. Плеть из листьев продолжала защищать Лю Синя от заклинателей, в то время как он вновь согнул безымянный палец и выпустил луч золотого цвета в землю перед собой. Слившись с вспыхнувшими печатями, луч рванулся вперед по улице, разгоняя заклинание подобно древу и устремляясь своими ветвями в сторону разломов. Золотые прожилки испещряли тонкими линями всю землю. Послышался оглушительный грохот, задрожали все оставшиеся в городе башни. Сейчас мощные колебания, наполнившие мир, удивили всех в округе ещё сильнее. В городе все содрогнулись, почувствовав волну духовной энергии столь сильной, что едва не разорвала все меридианы заклинателей. В конце концов, такая сильная магическая техника, применённая неизвестным созданием, была никому не знакома даже из легенд и картин. Все в городе – и демоны, и люди, – кто уловил вспышку неизвестного света, тут же обратили всё внимание в ту сторону, от которой простиралось плетение. Призраки попятились назад, взревели и мигом ринулись обратно к разломам, поскуливая на ходу, как стая побитых псов, поджавших хвосты. А растерянные заклинатели только и могли, что проводить их растерянными взглядами, не в силах понять, что происходит и что заставило демонскую рать отступить с воплями ужаса. Лишь уловив, что темная энергия от разломов принялась истончаться, все заклинательские ордена ринулись к ним, уже не боясь быть сожженными заживо. Зависнув в воздухе над полчищем тварей, что ныряли в огненные жёлобы, люди увидели, как те покрывает тонкая сеть золотых переплетений. Не теряя больше времени и видя, как тела призраков рвутся на части, задевая плетения, сквозь которые те стремились проникнуть обратно в свой мир, заклинатели принялись вызывать барьерные техники, накладывая их одно за другим, чтобы ускорить закрытие расщелин. Среди безумства выкриков и непрерывно звучащих отовсюду испуганных воплей, единственным, кто сохранял спокойствие, – был Цзо Чжаовэнь. Стоя на крыше и сияя глазами, он не обращал внимания на выкрики своих растерявших браваду людей, которые вдруг почувствовали, что их тёмная духовная энергия сошла на нет, и даже подняться на крыши теперь они были не в силах. Оскалившись, Цзо Чжаовэнь на грани безумия произнёс, не сводя взгляда с Лю Синя: – Я сожру тебя!.. Неожиданно откуда-то сверху послышался рёв. Яростными всполохами занялось пламя, поднимая три огненных столба в небо. По бокам от всё ещё висящего на одном месте Лю Синя протянулись три тени, источником которых было нечто позади него. Вырвавшись из оков, гидра, чьи цепи разбила волна духовной энергии, опустилась за спиной Лю Синя, отделяя его от забившихся в тупике людей. Заметно уменьшившись после разрушения темного ядра, сейчас гидра едва превышала размер двухэтажного дома, но всё ещё являла собой настолько ужасающий вид, что темные заклинатели тотчас устремились в бегство. Раскрыв за спиной Лю Синя огромные крылья, что затмили собой всё бледнеющее на востоке небо, зверь задрал три головы, сотрясая полуразрушенный город в рычании и заглушая все прочие звуки. Средняя голова опустилась по правую сторону от Лю Синя, скаля клыки в сторону бегущих темных заклинателей и не сводя с них хищного алого взгляда. Лю Синь, смотря им вслед, протянул руку и прикоснулся к голове гидры, мягко проведя по ней, будто гладя домашнюю кошку. С тихим рокотом гидра медленно раскрыла три пасти, из которых тут же вырвалось яркое пламя, простираясь по всей улице и нагоняя людей. Запах горящей плоти перемешался с дымом и пеплом, заставляя даже Цзо Чжаовэнь согнуться пополам и опустошить желудок. Утеревшись рукавом, он оскалился, сияя глазами: – Надо же, кто бы мог подумать, что кто-то из рода Хранителей уцелел. Вот так удача, а я-то думал, всё это не более чем россказни безумных старух с горы Шу! Спрыгнув на землю, Цзо Чжаовэнь призвал лук, целясь в Лю Синя и содрогаясь от охватившего всё тело возбуждения от поимки. – Стой! – громко выкрикнул опустившийся рядом Цзо Ванъя, но не успел остановить стрелу. Сорвавшееся древко скользнуло в сторону Лю Синя, но тут же было отбито клинком Тан Цзэмина. Неспособный сейчас призвать собственное оружие, он потратил оставшиеся силы на последний удар, посылая волну духовной энергии в темных совершенствующихся. Цзо Ванъя успел загородить собой Цзо Чжаовэня, после чего всё его тело покрылось тонким слоем льда, а глаза остекленели, неподвижно глядя на сына. Цзо Чжаовэнь медленно перевел почерневший от злости взгляд на Тан Цзэмина, хватая родителя за плечи и не позволяя его застывшему телу разбиться на части. Тан Цзэмин, сжимая рукоять клинка, снова поднял руку, будто для второго удара, но Цзо Чжаовэнь тут же взвалил отца на спину и взлетел на крышу, теряясь в ночи. Лю Синь, по-прежнему не двигаясь с места, чуть повернул голову к гидре и приглушенным голосом произнёс: – Улетай. Гидра, издав последний рёв, взмыла в небо, прогоняя с города последние всполохи дыма, и прорезала кучевые облака, уносясь прочь. Автору есть, что сказать: – /чешет ухо задней лапой/ – Ну же, говорите, автор. – … __________________ 1. Княжич – молодой сын князя, не имеющий собственного княжества. 2. 五行 (wǔxíng) – пять стихий, пять элементов, пять превращений: земля, дерево, металл, огонь и вода.