༄ ༄ ༄
Последующие часы стук капель в пещере исходил не только со стороны небольшого источника, а также и из глаз юноши, что лежал в одном положении, не сводя взгляда с каменной стены. Покоящиеся на земле руки были перевязаны тонкой чёрно-синей тканью, при взгляде на которую становилось ещё тяжелее на душе. Заметив тонкое сияние, Лю Синь перевёл отсутствующий взгляд и заметил, что тонкая цепочка на правой ладони принялась исчезать. За меньше чем минуту она не оставила о себе и следа, растворившись полностью. Лю Синь выдохнул, закрывая глаза и чувствуя облегчение. Проснувшись, он не знал, сколько прошло дней после той ужасающей ночи, но полагал, что меньше недели – столько потребовалось Дянь Цыжэнь, чтобы наладить дела в правлении вольными городами и принять бразды руководства над ними. Свою часть уговора Лю Синь выполнил – вытащил на свет чудовище, а его в ответ на это оставили в покое, как и обещали. Это всё, чего он всегда хотел – покоя. Лежа на твердых камнях и практически не чувствуя тела, Лю Синь ощущал себя не более чем бесплотным духом, дни которого вот-вот подойдут к концу. Прежние желания растворились во снах, и теперь всё, чего он желал – это уснуть окончательно. Кошмары, всегда ранее затягивающие его в водоворот безумия, отступили. Лю Синь больше не видел, что ему снится – помнил лишь холод и темноту. Кошмаром теперь стала явь, в которой он больше не желал находиться. Лучше забвение, чем воспоминания о том, что ему удалось пережить. Видя парящие угольки, отбрасывающие мягкое свечение на кристаллы в стенах, балансируя на краю сознания, Лю Синь ощущал себя идущим по бескрайнему морю звёзд. Такому огромному, конца и края которому не было видно, сколько бы он не вглядывался вперёд. Сосредоточив всё внимание на самой яркой звезде, пульсирующей в такт медленно бьющемуся сердцу, Лю Синь закрыл глаза, вновь проваливаясь в темноту. Целебный сон, за который принял его состояние Тан Цзэмин, был не более чем попыткой разума спрятаться от внешних тревог. Пребывающий в темном мареве Лю Синь мог проспать кряду несколько дней, окруженный тишиной и прохладой пещеры, лишь вскользь ощущая вину и мысли о произошедшем. Однако ещё до рассвета нечто мягкое в его руке заставило его пересилить усталость и медленно раскрыть глаза. Надеясь, что проспит хотя бы несколько дней, ослабнув окончательно, Лю Синь перевёл изможденный взгляд на того, кто потревожил его сон. Маленькая белая мышь, сидя в его ладони, умывалась передними лапками, чухая ушки. – Мышонок... – хрипло проговорил Лю Синь, чуть сжимая пальцы и проводя указательным по мягкой макушке зверька. Грызун вскинулся, дёрнув носом, и тут же соскочил с его руки. Красный мох, раскиданный вокруг его ладони, мигом оказался в ней, складываемый мышонком. Решив, что зверёк мастерит себе удобное место, Лю Синь не стал препятствовать. Должно быть, он почувствовал, что дни человека уже сочтены и решил воспользоваться остаточным теплом его тела. Лю Синь мазнул взглядом по первым лучам солнца, пробравшимся в пещеру, и вновь прикрыл глаза, собираясь уснуть и оставить мышь копошиться дальше. Но едва лишь почувствовав подкрадывающийся сон и потянувшись к нему, он внезапно ощутил тень над собой, перекрывающую свет солнца. Что-то с грузом рухнуло за спиной Лю Синя, заставив его вздрогнуть и найти в себе силы обернуться. Проморгавшись, он сфокусировал взгляд, натыкаясь на увесистый мешок из которого выкатилась пара золотых монет. – Мы уходим, – сказал Тан Цзэмин, стоя напротив него и застегивая на руке новенький боевой наруч отлитый из прочного металла. – Вместе. Лю Синь, всё ещё не до конца пришедший в себя после сна, вновь опустил рассеянный взгляд на мешок золота. Тан Цзэмин сказал, подбрасывая веток в огонь и ставя небольшой котелок с водой. – Я не украл его, а выиграл в соседнем городе. Раньше я часто выбирался из дома по ночам и проводил время в игорном доме, где до нитки обирал молодых господ. Одного только Дун Пинъяна я заставил выложить по меньшей мере сотню золотых таэлей. Первое время я просто смотрел за игрой в вэйци и маджонг, после чего пара куртизанок научили меня играть, – чувствуя гнетущую атмосферу позади, Тан Цзэмин обернулся, смотря на Лю Синя. – Больше никаких тайн, верно? Лю Синь отвернулся, сводя брови к переносице. Мышонок, вскарабкавшись ему на плечо, встал на задние лапы и ухватился за прядь его волос, тонко пискнув. Тан Цзэмин подхватил мешочек цянькунь Лю Синя, подаренный Гу Юшэнгом, и вытащил из него всё содержимое, отшвыривая саму сумку в огонь. Лю Синь не успел что-либо сказать, во все глаза наблюдая за горящей тканью, когда Тан Цзэмин пояснил: – Я не хочу, чтобы рядом с тобой были вещи этого человека. Вытащив из нагрудного кармана новенький мешочек из черной парчи, прошитый голубыми нитями с узором скалящегося дракона, он сложил в него вещи своего ифу и вновь обернулся. – Ты заботился обо мне и оберегал два года. Лечил мои раны и кормил, когда я был болен. Позволь теперь мне позаботиться о тебе, – подхватив чашу с водой, Тан Цзэмин опустился перед ним на одно колено и пододвинул её к потрескавшимся бледным губам. Лю Синь сухо сглотнул, неуверенно подняв обе руки и подхватывая чашу под низ, не спеша пить с чужих рук. Тан Цзэмин наполнил пиалу два раза, прежде чем его ифу утолил жажду. Приготовив бодрящий отвар и крепкий чай, после чего разлив те по бурдюкам, Тан Цзэмин заканчивал последние приготовления. Лу, очнувшийся после выпитого, обрадовавшись возвращению молодого господина, поспешил к пещере. Получив указания Тан Цзэмина готовить лошадей, монах тут же закивал и побежал кормить их перед отправкой. Глядя на уверенные движения Тан Цзэмина, который отбросил маску вечно улыбчивого послушного мальчика, Лю Синь спросил, глядя на мышь, спрыгнувшую в его руку и натирающую раненые пальцы мхом: – И зачем тебе я? Я не заклинатель и не воин, я не смогу обучать тебя или помогать на твоём пути. Тан Цзэмин выдохнул, подходя ближе и присаживаясь на одно колено, чтобы быть с ним взглядами наравне. – Всё это время ты пытался стать сильным ради меня, но мне нужно не это. Я уже говорил тебе и повторю ещё раз: тебе не нужно становиться самым сильным, чтобы быть нужным мне. – Тогда что тебе нужно? – повёл головой Лю Синь, не смотря на него. – Просто будь рядом со мной и позволь мне идти с тобой плечом к плечу. Ты говоришь, что неспособен обучить меня, но это не так. Ты уже обучил меня намного большему, чем они: ты показал, что такое честь и достоинство, доброта, забота и понима… – Хватит, – отрезал Лю Синь, чуть нахмурившись. Едва произнесённые упоминания о генералах смели в нём всю рассеянность, сковав сердце ледяной цепью. Его взгляд заострился, пусть до сих пор и подернутый пеленой боли, а плечи напряглись. – Уходи, если хочешь. А я хочу спать. Лю Синь не успел вновь завалиться на бок и натянуть на себя плащ, как его вдруг подняли с земли и прижали к груди. – Отпусти! – выкрикнул он, растерянно поднимая взгляд и вновь опуская, словно боясь встретиться глазами с юношей. – Нет, – просто сказал Тан Цзэмин, разворачиваясь к выходу из пещеры. – Тан Цзэмин! – вновь прикрикнул Лю Синь, слабо ударяя его в грудь. – Живо отпусти меня на место! – Не думаю, что твоё место в мрачной пещере на сырой земле, – хмыкнул парень, крепче прижимая его к себе. – Ответь мне на один вопрос, ифу. Ты бы оставил меня, будь я в таком состоянии? – опустив на Лю Синя взгляд, спросил он. Лю Синь захлопнул рот и отвернулся, уставившись в стену пещеры, что с каждым шагом Тан Цзэмина светлела от солнечных лучей. Внезапный страх покинуть эту пещеру и вновь отправиться в мир в мгновение ока охватил паникой всё сознание. Смотря за плечо Тан Цзэмина на уходящую вглубь темноту, Лю Синь предпринял несколько попыток выбраться, чтобы ползком вернуться обратно в спасительную прохладу и мрак. Не замечая его слабых попыток, Тан Цзэмин продолжил: – Можешь ничего не говорить, я и так знаю ответ. Тогда в храме, когда я был не в себе и вызверился на тебя, разве ты бросил меня? Ты даже не разозлился, тогда с чего ты решил, что я брошу тебя или выйду из себя после выволочки и пары грубых слов? – сделав ещё несколько шагов, Тан Цзэмин вышел из пещеры на залитую солнцем небольшую поляну перед обрывом. Опустив взгляд на замершего, словно перепуганный зверёк в его руках Лю Синя, он повторил когда-то сказанные им же слова: – Ты – моя семья. Нас с тобой всего двое в ней, как мы можем злиться друг на друга всерьёз? Лю Синь отвернулся, не желая показывать выступивших в глазах слёз, и неосознанно крепче сжал руку на груди Тан Цзэмина, цепляясь за неё, как за спасительную соломинку. Лишь приведя дыхание в порядок, он глухо сказал: – Я даже на лошадь взобраться не смогу. – Тебе и не нужно, – улыбнулся Тан Цзэмин. Повернув голову в сторону топчущихся лошадей, он два раза щелкнул пальцами и позвал: – Ли’ло. Лю Синь повернул голову, глядя на подходящую к ним лошадь. Ли’ло сделала круг вокруг себя и мотнула головой, после чего опустилась на землю, повернув морду к хозяину и уткнувшись в протянутую ладонь. Тан Цзэмин обошел её и усадил Лю Синя в седло. Просунув его ноги в стремя и передав уздцы, он провёл рукой, словно предлагая испробовать новую команду. Лю Синь мешкал несколько мгновений, неуверенно сидя на лошади, на которой ранее скакал без какой-либо опаски. Лишь увидев, что все взоры на поляне обращены на него, – даже маленький мышонок спрыгнул на голову Ли’ло, уставившись на него – он медленно протянул руку, тихо щелкнув пальцами. Ли’ло фыркнула, после чего уверенно встала с земли, поднимая своего всадника. Лю Синь вцепился в уздцы, борясь с гулко бьющимся сердцем в груди, и растерянно выдохнул. Тан Цзэмин улыбнулся уголком губ и резво вскочил на своего коня, подъезжая к Лю Синю. – Мы направимся на запад, – сказал он, смотря вперед. – Переплывём нефритовое море и найдём небольшую деревню, – склонив голову к плечу и чуть прищурившись, он продолжил: – Или большой шумный город. А может быть, уплывём на острова, где всегда лето, – повернувшись к Лю Синю, он улыбнулся: – Мы отправимся куда захотим, главное, идти вперед. Упрямый осёл с Лу на спине протиснулся меж двух лошадей и боднул головой Ли’ло, глядя на неё снизу вверх. Игуй опустил морду, фыркнув на осла, на что тот тут же сердито клацнул зубами в его сторону.Глава 101. На запад
18 июля 2021 г. в 19:17
Плач монаха разносился по горе почти до самого вечера. Не зная, как успокоить охваченного горем мужчину, Тан Цзэмин дал ему время выплеснуть боль, составляя компанию в распитии привезённого с соседнего округа вина.
Дождавшись, когда Лу в беспамятстве уснёт неподалёку от пещеры, Тан Цзэмин до позднего вечера провозился с лошадьми, обучая их новым командам. Упрямый осёл вился вокруг Ли’ло, обхаживая её со всех сторон и подкладывая утащенные из сумки монаха овощи, на что лошадь лишь фыркала и поворачивалась крупом, а Игуй то и дело бил копытом, сердито размахивая хвостом.
Лишь заметив, что огонь в пещере едва теплится, Тан Цзэмин направился внутрь с намерением подбросить несколько веток.
Ещё днём проверяя Лю Синя, который всё также лежал у стены, он был уверен, что тот проснётся только к утру. С этими мыслями перешагнув вход в пещеру, он тут же наткнулся на полусидящую фигуру, привалившуюся к стене.
Сбросив охапку сухих веток у костра, Тан Цзэмин в два шага преодолел разделяющее их расстояние и опустился на одно колено, чувствуя, как сердце в груди несётся радостным галопом.
Ноги Лю Синя были укутаны в плащ, а нижний халат слегка развязался, обнажая тонкие ключицы и пару лиловых синяков на плечах. Черные волосы мягко струились до пояса, ранее очищенные от крови и аккуратно расчесанные Тан Цзэмином.
Голова Лю Синя была обращена в темнеющую глубь пещеры, а несколько передних прядей свисали на лицо, закрывая глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Тан Цзэмин.
Услышав его голос, Лю Синь вынырнул из своих размышлений и мелко вздрогнул.
Приподняв плечи и скомкав черный плащ по бокам от себя в кулаки, он чуть повёл головой и опустил её, вперившись глазами в лежащую рядом книгу.
Тан Цзэмин, проследив за его взглядом, пояснил:
– Я забрал несколько твоих вещей из мастерской. Ты говорил, что лекарственных трав у тебя почти не осталось, а лишившись работы тебе нужно было восполнить их. Когда ты отправлял меня в травяную лавку, я незаметно подкладывал тебе твои же вещи, – облизнув пересохшие губы, он добавил: – Я по ошибке прихватил с собой несколько книг Сяо Вэня вместе с твоими.
Лю Синь продолжал молчать, смотря перед собой невидящим взглядом.
Словно поняв, что от него ждут ответа, спустя некоторое время он невпопад кивнул и перевёл взгляд на почти догоревший костёр.
Подбросив в тот несколько веток, Тан Цзэмин вновь вернулся к нему и спросил:
– Как твои ноги?
Лю Синь опустил голову ещё ниже. Ноги, покрытые плащом, едва сдвинулись с места и замерли в одном положении.
Тан Цзэмин испустил облегченный вздох и откинул хвост волос за спину.
– Если я волью ещё немного своей ци, то…
С этими словами он протянул руку, отчего Лю Синь тут же вжался в стену, скомкав плащ в перебинтованных тонким бинтом пальцах.
Взглянув на застывшую взволнованную фигуру, что словно стремилась слиться с камнями, – даже грудь перестала вздыматься – Тан Цзэмин опустил руку и прикрыл глаза.
За всё это время Лю Синь так и не посмотрел на него, рассеянно бродя взглядом по пещере, словно не понимая, где он находится и как попал сюда. Спящий Лю Синь выглядел беззащитным и мирным, клубком свернувшись в ворохе плащей. Смотря на него все эти дни, Тан Цзэмин находил эту картину привычной взгляду – Лю Синь часто засыпал в их доме на своей постели, обложенный трактатами и свитками, после того как разбирался в писаниях до позднего вечера. Он и не надеялся, что как только Лю Синь откроет глаза, всё может вернуться на свои места, но не мог не тешить себя мыслями об этом.
Однако теперь, после его долгожданного пробуждения, Тан Цзэмин в полной мере осознал, что как раньше уже ничего не будет. Безумная ночь оставила свой отпечаток, расколов сердце каждого.
Не зная, с чего начать разговор, чтобы обойти тревожные темы, Тан Цзэмин внезапно уловил движение со стороны входа.
Пошатываясь из стороны в сторону, Лу прошел внутрь. Увидев Лю Синя, он тут же всхлипнул и подбежал к нему, бухнувшись на колени и вцепившись в его подол.
– Господин… – протяжно завыл он, утирая другой рукой слёзы, хлынувшие с новыми силами.
Монах продолжал горько плакать, бессвязно лепеча что-то, отчего взгляд Лю Синя становился всё отстранённей и тускней, словно их обладатель вот-вот вновь потеряет сознание.
– Лу, – позвал Тан Цзэмин охрипшим голосом, чувствуя не менее тянущую боль в груди и желание разрыдаться, – выпей успокаивающий чай.
Проводив монаха к огню, он налил ему отвар и вновь вернулся к Лю Синю.
– Я нашел его сегодня утром, – объяснил Тан Цзэмин через некоторое время. – Лу уехал из города несколько недель назад и вернулся только сейчас.
Опустив взгляд на пересохшие губы Лю Синя, он подсел ближе, подхватывая выдолбленную из камня пиалу с водой.
– Выпей.
На миг Тан Цзэмину показалось, что лишь увидев перед собой воду, Лю Синь ощутил жажду и тут же потянулся к пиале. Однако так и не поднял руки, вновь опираясь спиной в стену.
Опустив чашу, Тан Цзэмин медленно выдохнул, силясь побороть растерянность и тревогу.
Лю Синь отвернул голову, продолжая цепляться за плащ дрожащими пальцами, неспособными удержать даже чашу с водой.
Взгляд Лю Синя с каждой минутой наполнялся осмысленностью происходящим, отчего совсем скоро он вновь предпринял попытку сдвинуть ноги, но, не добившись успеха, лишь досадливо поджал губы. Расправив плечи и сложив руки перед собой, он уперся взглядом в противоположную стену.
– Нам нужно уходить отсюда, – сказал Тан Цзэмин, потянувшись за мешочком. – С рассветом мы направимся в…
– Ты направишься, – перебил его приглушенный голос.
Всё также стоя на одном колене, Тан Цзэмин медленно повернул голову, с непониманием глядя на Лю Синя.
Лю Синь продолжил, переводя взгляд в сторону выхода из пещеры, из которой открывался кусочек звёздного неба.
– Этот мир огромен. Ты можешь обойти его весь, повстречать множество разных людей и найти человека, которого полюбишь. И который не даст тебе свернуть на кривую дорогу.
Глаза Тан Цзэмина постепенно стекленели, а в голове бился вопрос: «из ума выжил?!»
Он спросил:
– Ты… прогоняешь меня? Разве не ты обещал, что всегда будешь рядом со мной?
Лю Синь прикрыл глаза, выдохнув:
– Я не гоню тебя, но на этом пути я больше тебе не попутчик. Я обещал быть рядом с мальчиком, которому, я думал, был нужен. Но поскольку ты силён и в состоянии позаботиться о себе сам, то можешь отправляться куда душа пожелает. Тебе незачем оставаться в этой пещере рядом с калекой.
Тан Цзэмин, смотря на него во все глаза, сжал лежащий под рукой камень с такой силой, что тот тут же раскололся на крошки.
Проигнорировав это, Лю Синь протянул руку, беря в неё рядом стоящий меч. Лимин всегда был поразительно легок в его ладони, отчего Лю Синь мог тренироваться им часы напролёт, не чувствуя усталости. Однако в этот момент сталь внезапно оказалась такой неподъёмной, что его владельцу показалось, будто тот весит не меньше тысячи цзиней.
Позабыв о том, что отныне его руки не могут удержать даже пиалу с водой, Лю Синь тяжело уронил меч под ноги Тан Цзэмину.
Не став поднимать его, чтобы не позориться ещё больше, проглотив обиду и стыд, он сказал:
– Возьми этот меч с собой. Мне он больше не нужен, а тебе пригодится.
За всё время разговора, Лю Синь так и не встретился с ним взглядами. А сейчас, если бы заглянул в темнеющие глаза напротив, то и вовсе бы отшатнулся, увидев в них роящиеся страшные тени.
Тан Цзэмин медленно встал на ноги. Смотря сверху вниз на Лю Синя, он сухо сказал:
– Ты прав. У меня нет никакого желания оставаться в этой пещере всю жизнь.
Взметнув полами темного плаща, он направился к выходу.
Не сводя потускневшего взгляда с танцующего огня, Лю Синь поджал начавшие дрожать губы и приказал себе не оборачиваться в сторону выхода из пещеры.
Лишь услышав лошадиное ржание снаружи и удаляющийся грохот копыт, он прикрыл рот рукой и завалился набок, притягивая колени к груди и укрываясь плащом с головой.
– Г-господин, – запнулся Лу, став свидетелем этой картины и боясь даже вдохнуть от страха. – Господин, как же так…
– Лу, – послышался из-под плаща приглушенный дрожащий голос. – Тебе тоже незачем здесь оставаться... Отправляйся в любой город. С твоими талантами тебя примет к себе любая лавка или таверна, даст крышу над головой и еду.
– Господин, – вновь сорвался на плач Лу, размазывая по лицу слёзы и едва что-либо видя из-за припухших глаз. – Господин Лю, а как же вы?.. Почему молодой господин Тан бросил нас? Как же так…
– Со мной всё в порядке, Лу, – выдохнул Лю Синь. – С ним тоже всё будет в порядке. Он силён и со всем справится, а я просто хочу спать.
Монах закрыл рот рукой и, держась за стены, побрёл из пещеры, чтобы не тревожить Лю Синя. Добравшись до седла, он откупорил ещё одну бутыль с крепким вином и сел у обрыва, глядя на почти полностью уничтоженный город и содрогаясь в рыданиях.