Cheesecake, Sugar Daddies & Other Sweet Things

Джисон разрывался между чувством благодарности за стряпню Феликса, которая, несомненно, была намного лучше всего, что когда-либо могла предложить университетская столовая, и чувством тошноты от постоянного флирта Чанбина и его соседа. Это была одна из главных причин, почему ему не нравилось тусоваться с ними! Ну, вообще-то, ему нравилось проводить с ними время по отдельности, но когда они были вместе… Как по команде, в тот момент, как Ли готовил, Чанбин подкрался к нему сзади и начал щекотать его, пока тот не отмахнулся от него деревянной ложкой. – Осторожно, – предостерегающе произнес он, улыбаясь ярко, как солнце. – Помни, если я что-нибудь задену, твоя толстовка будет испорчена. – Как будто я когда-нибудь получу её обратно, – пробормотал Чанбин, пытаясь быть сварливым, но вместо этого походя на влюбленного идиота. – Ну, она удобная. – Феликс хихикнул. Затем он демонстративно надулся. – Но она больше не пахнет тобой. – Неудивительно! Я не носил её уже несколько месяцев! – Чанбин изобразил крайнее раздражение. – Слабый аргумент. Ты явно не хочешь помечать меня, даже когда твой запах уже выветрился. – А ну иди сюда. Джисон закатил глаза, когда Чанбин снова схватил хихикающего Феликса и начал нежно и восторженно вдыхать его аромат. Тем не менее, он не смог сдержать легкой улыбки. Он все еще помнил, как у Чанбина случился настоящий нервный срыв, потому что его никогда не привлекали мужчины, и он не думал, что такое может произойти. Он не мог определиться в своих чувствах (ну, в тот момент он все еще отрицал, что это были чувства) к соседу Джисона. – Мне всегда нравились женщины-омеги, Джисон, – рыдал он, пачкая рубашку Джисона и прижимаясь к ней лицом. – Я-я всегда думал, что женюсь на женщине и заведу детей... – Все не так уж и сильно отличается, – пытался урезонить его Джисон. – Феликс все еще омега. И я имею в виду... да, он мужчина, и физически некоторые вещи неизбежно будут... не такими, как с девушкой. – Это было так неловко. – Но я имею в виду, что если тебе нравится Феликс, тебе просто нужно попробовать. Может быть, ты поймешь, что и такое тебе тоже нравится. – Чанбин снова всхлипнул. – И, как я уже сказал, он все еще омега. Он тоже гнездится, у него тоже бывает течка, и, возможно, у тебя даже могут быть дети. Это заставило Чанбина сесть и уставиться на Джисона. – Что? Ты это серьезно? Джисон съежился, но кивнул. – Я имею в виду, что, конечно, не знаю о состоянии его здоровья, но большинство омег могут иметь детей, так что... Глаза Чанбина при этих словах стали еще шире. – Чувак, ты можешь забеременеть?! – Какого хрена?! – Джисон ударил своего друга подушкой. – И это твой вывод из всего мною сказанного? – Это безумие! Я и не знал, что мужчины на такое способны! Это, черт возьми, чудо! – Чанбин искренне выглядел так, словно Джисон только что сказал ему, что зубная фея существует на самом деле. К сожалению, он не мог полностью разделить энтузиазм своего друга. – Да. Поистине чудесно, что я с пятнадцати лет на подавителях, которые одновременно являются и противозачаточными. – он действительно не хотел заводить этот разговор. В этот момент глаза Чанбина, казалось, вот-вот выскочат из орбит. – С пятнадцати?! Джисон пожал плечами. – Омеги проявляются рано. Честно говоря, я сильно припозднился. Большинство проходит через это примерно в тринадцать или четырнадцать. Это одна из причин, по которой все предполагали, что я буду альфой или, по крайней мере, бетой. Но увы... – Чувак! Ты больше не имеешь права жаловаться на свой вторичный пол! Да ты, блять, можешь забеременеть! – Если бы Джисон не чувствовал себя так неуютно из-за своей омежьей сущности, он бы улыбнулся тому, как Чанбин был взволнован всем этим. – Ну, на самом деле я не могу даже представить себя беременным. Думаю, для этого мне нужно было бы найти себе альфу или мужчину-бету. Это заставило Чанбина внезапно поморщиться. – Фу. Тебе нужно было бы... ну… забеременеть. – Он на самом деле позеленел. – Я не говорю, что это плохо или что-то в этом роде, – попытался он отступить. – Я просто не хочу это представлять. Это побудило Джисона еще раз ударить его подушкой. – Какого хрена?! Как ты умудрился превратить этот трогательный момент в представление того, как меня трахают? – Фу! Не говори так! О боже! – Чанбин схватил подушку и ударил себя ею, как будто это могло каким-то образом стереть мысленные образы из его головы. Некоторое время они сидели молча, затем Чанбин повернулся к Джисону. – Но я серьезно говорю, чувак. Я не хотел смотреть свысока на твои сексуальные предпочтения… Я имею в виду, что это нормально, если ты…– Он колебался. – Ты гей, верно? Раньше Джисон бы разозлился на такое предположение, но Чанбин задал его без осуждения и с такой почти детской невинностью, что он не смог заставить себя этого сделать. Почему-то Чанбин казался крайне необразованным в том, что касается мужчин-омег. – Да… Наверное, я гей, – вздохнул он, отвечая на его вопрос. – По крайней мере, когда я представляю себе будущее, я вижу себя с мужчиной-альфой. Но пока я не нашел кого-то на эту роль. Что ж, теперь все изменилось, подумал Джисон, возвращаясь мыслями к настоящему. Чанбин и Феликс, которые были вместе уже больше года, все еще спорили из-за толстовки. Он не мог этого отрицать. Ему действительно нравился Лино, нравился не так, как кто-либо другой. Лино влиял на него. Хан постоянно думал о нем. Думал о его запахе, когда пил кофе, и о его руке, обнимавшей его за талию, когда он шел домой из студии… И теперь, наблюдая, как смеются его друзья, он думал о том, как носил бы толстовки Лино. Джисону пришло в голову, что он никогда не видел того ни в чем, кроме деловой одежды. Ну, конечно, он видел его всего дважды, так что, возможно, это не было таким уж удивительным, но все же. Как бы он выглядел в толстовке? Он вообще носил подобное? Ему стало интересно, чем Лино зарабатывает на жизнь. Он казался довольно важной шишкой, но, честно говоря, Джисон мог бы подумать, что он бизнесмен, либо генеральный директор, поскольку у него было только две категории для мужчин, которые ходили на работу в костюмах. Хотя, он предполагал, что тот мог быть и юристом. Стук в дверь вырвал его из задумчивости и вернул к реальности. – Я открою, – тут же вызвался Чанбин. Хан почти забыл, что тот пошел открывать дверь, когда его друг внезапно крикнул: – Джисон! Это еще один подарок от этого Лино! Думаю, тебе нужно сказать ему, чтобы он перестал тратить на тебя деньги. Бедный парень. Его сердце учащенно забилось. Он встал, чтобы направиться к двери, но вместо этого на кухню вошел Чанбин с пакетом в руках. На этот раз он был меньше и к нему снова была прикреплена записка. Джисон постарался унять свои дрожащие руки и выглядеть как можно более невозмутимым, когда открывал письмо.

Дорогой Джисон, Я знаю, что, вероятно, мне следует прекратить слать тебе подарки. Но я увидел это на днях и сразу подумал о тебе. Я надеюсь, ты простишь меня. Продолжай думать обо мне, когда будешь пить кофе, Лино.

Феликс выхватил записку как только он закончил ее читать, и Джисон смирился, вместо этого занявшись вскрытием небольшого пакета. Он не смог сдержать улыбки, когда обнаружил внутри термокружку для кофе. Она была темно-синей, и на ней была изображена тускло освещенная улица со звездным небом. Однако у него было всего несколько мгновений, чтобы полюбоваться ею, прежде чем Феликс отобрал и ее. Он тут же начал ворковать. – Джисон, я не понимаю, почему ты не хочешь выходить замуж за этого человека. Я серьезно, никогда не видел, чтобы кто-то так романтично относился к подаркам. Без обид, Чанбин. Джисон закатил глаза, но почувствовал, как что-то расцветает в его груди. – Ты и половины всего не знаешь, – подумал он про себя. Феликс даже не мог понять, насколько продуманным был подарок. Он не знал, что Лино проводил его домой по ночной улице, точно такой же, как на кружке, и что он видел, как Джисон таскал с собой старый бумажный стаканчик весь день, и находил его милым. Этот подарок был не таким броским и роскошным, как дорогая кофеварка, но он значил очень много. *** Несколько дней спустя Джисон сидел в студии с Чаном, сжимая в руках его новую, самую ценную вещь, и с тревогой наблюдал за его реакцией на свою новую песню. Он всегда нервничал, когда показывал Чану что-то из своих работ, особенно если это было что-то личное, но на этот раз все было еще хуже. Это была первая песня, на которую его по-настоящему вдохновил Лино. Он пытался прочитать мысли Чана, понять, что происходит у него в голове, но не смог. Тот просто сидел, совершенно неподвижно, казалось, застыв во времени, и просто слушал. Песня подошла к концу, но Чан по-прежнему никак не реагировал. Выражение его лица было абсолютно пустым, а руки были сложены на коленях. Внезапно тревожность Джисона взлетела до небес. Неужели Чан раскусил его? Но как? Не похоже, что Джисон дал понять, что эта песня была о его личном опыте, не говоря уже о том, о ком именно. Может быть, песня просто вышла плохой? Что было не так? – Я… Я могу всё переделать, – прошептал он, его голос был почти полностью дрожащим от волнения. Это, наконец, вывело Чана из транса. – Нет, – пробормотал он. – Нет, она хороша. Он покачал головой. – Это правда, Джисон. Она чертовски хороша. Твой текст…– Он почесал шею. – Мне кажется, ты действительно отлично передал эту внутреннюю борьбу, когда чувствуешь, что тебе предназначено стремиться к чему–то или к кому-то, как будто ты рожден для этого, но в то же время знаешь, что не должен этого делать... – Он глубоко вздохнул. – Она прекрасна. Вау. Возможно, это была самая большая похвала, которую его песни когда-либо получали от Чана. Особенно потому, что Джисон чувствовал искренность в его словах. – Э-э-э… Спасибо, – пробормотал он, не зная, как ему следует реагировать. В словах Чана определенно было что-то еще… Должен ли он спросить об этом? Хотел ли этого Чан? Рассказал бы он что-нибудь Джисону? Но тогда он тоже был абсолютно не готов раскрыть свое истинное вдохновение, стоящее за текстами песен… В конце концов, он решил просто сделать вид, что ничего не заметил в словах Чана. – Есть ли что-нибудь, над чем мне нужно поработать? Чан сразу же вернулся к работе. Он дал ему подробные инструкции по изменению ритма, которые, по его мнению, могли бы улучшить песню, а также пару идей по повторению строчек ближе к концу. Джисон старательно записал все рекомендации. Он хотел что-то спросить, но их прервал телефон Чана. Джисон нахмурился. Обычно они отключали свои телефоны в студии. – Извини, я ожидал звонка, – объяснил Чан, прежде чем выйти из студии, чтобы ответить на него. Хан только пожал плечами. Тому часто звонили по поводу его кандидатской работы или каких-то деловых встреч с продюсерами и артистами, с которыми он пытался наладить контакты. Когда он вернулся, Джисон уже вернулся к работе над своей песней. – Ты скоро собираешься домой, Хани? – нерешительно спросил он, неловко стоя у двери. – Э-э… – Его что, выгоняли? – Я планировал еще немного поработать песней, а что? – Просто… Мне пора уходить, и уже довольно поздно. Я просто не хочу, чтобы ты шел домой один в темноте. – Джисону пришлось подавить дрожь, когда он вспомнил, как в последний раз возвращался со студии один. – А, да, конечно. Я постараюсь закончить как можно скорее. – Он прикусил губу и вернулся к своим заметкам. Почти как ни в чем не бывало он добавил: – Но, может быть, ты все-таки оставишь мне свою толстовку, на всякий случай? Джисон понял, что Чан все еще не ответил, только когда тот переступил с ноги на ногу. Он все еще стоял у двери, явно колеблясь. – Разумеется, я верну тебе ее обратно, – Джисон был искренне смущен. Они делали так множество раз раньше, что изменилось теперь? – Я знаю, знаю, мне жаль, но… – начал Чан. – Это не моя толстовка. А... э-э-э… Коллега дал мне её, потому что мне было холодно. Я не так уж близок с ним. Не знаю, понравится ли ему, если я отдам её кому-то другому, тем более омеге. Оу, что ж, в этом был смысл. И все же Джисон не мог избавиться от ощущения, что Чан говорит не всю правду. Но какая могла быть причина не отдавать ему свою толстовку? Боялся ли он, что кто-то разозлится или, может быть, даже приревнует из-за того, что Джисон использует его запах как прикрытие? У Чана была омега? На мгновение Джисон подумал, не расспросить ли Чана об этом. Но потом он решил, что ему определенно не хочется отвечать ни на какие вопросы, которые могут возникнуть у Чана по поводу кофейной чашки, которую он все еще сжимал в руке. Могло ли это быть так? Подозревал ли Чан, что Джисон говорит скрывает правду о парне, что присылает ему подарки? Боялся ли он вторгнуться на территорию другого альфы, дав Джисону свою толстовку с капюшоном? Он решил не развивать эту тему. Вместо этого он просто пожал плечами. – Ладно, тогда не бери в голову, я просто уйду, пока не слишком стемнело. *** Джисон не ушел, пока не стало слишком темно. Вообще нет. Он начал проклинать себя, увидев время на телефоне. Снова за полночь! Обычно Джисон неплохо ориентировался во времени, по крайней мере, если это касалось его безопасности и самостоятельной дороги домой в одиночестве. Но сейчас он облажался во второй раз за несколько недель! Он застонал. Ничего не поделаешь. Ему нужно было идти домой. Как только Джисон захлопнул дверь студии и она закрылась на замок, он почувствовал беспокойство. И не просто из-за прогулки в одиночестве ночью, нет. Ему показалось, что за ним наблюдают. Он посмотрел во все стороны, но не смог увидеть ничего подозрительного. Парковка справа от него казалась почти пустой, за исключением нескольких машин, стоящих тут и там. Дорожка, ведущая к общежитию слева, тоже была пуста. В здании напротив он разглядел огни и открытые окна. Если внимательно прислушаться, то можно было расслышать разговоры и тихую музыку. Кажется, это было какое-то официальное университетское мероприятие, и беспокоиться было не о чем. Он глубоко вздохнул и двинулся вперед. Но не успел он сделать и десяти шагов, как кто-то по-волчьи свистнул у него за спиной. – Привет, милашка. – насмешливо произнес мужской голос. – Что ты делаешь здесь совсем один так поздно ночью? Джисон ускорил шаги, прежде чем понял, что, возможно, было бы разумнее вернуться в студию. Возможно, он мог бы переночевать там. По крайней мере, он был бы в безопасности. Но когда он обернулся, незнакомец уже вышел из-за одной из машин и преградил путь к двери. Конечно же, это был альфа, на лице которого была отвратительный оскал. – Куда ты так бежишь, сладкий? – тихо спросил тот, источая фальшивое спокойствие. – В любом случае, тебе некуда от меня бежать, не так ли? – он медленно направился к Хану. Теперь Джисону предстояло сделать выбор между «бей или беги», но вместо этого он полностью застыл. Он чувствовал себя парализованным, а незнакомец подходил все ближе и ближе. Он закрыл глаза. Почему он не мог пошевелиться?! Он должен был хотя бы закричать. Возможно, его крик мог бы донестись до людей на том мероприятии. Но он ничего не мог сделать и просто ожидал худшего. Он попытался мысленно подготовиться к драке с этим альфой, хотя чувствовал, что не может даже пошевелить пальцами. Затем, внезапно, громкий голос проревел в ночи. – Какого черта, по-твоему, ты делаешь?! – Послышались тяжелые шаги по бетону, и группа людей направилась к ним. Джисон снова открыл глаза. Отвратительный незнакомец, стоявший перед ним, явно колебался. Казалось, он тоже раздумывал, что лучше - драться или бежать. Но он быстро принял решение и, развернувшись на пятках, рванул прочь. Два человека тут же пронеслись мимо Джисона и бросились в погоню за ним. Как только они исчезли в темноте, Джисон почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Он бы упал на землю, если бы Лино не подхватил его. Даже не задумываясь о том, что он делает, Джисон уткнулся лицом в грудь альфы. Он чувствовал, как того захлестывают волны чистой ярости. Это заставило его задрожать. Тем не менее, он засунул руки поглубже в карманы толстовки и придвинулся как можно ближе к альфе. Затем, без предупреждения, он начал всхлипывать. – Ох, малыш... – тихо прошептал Лино, и все его аура мгновенно изменилась с яростной на успокаивающую и покровительственную, и он начал гладить Джисона по волосам и спине. – Все в порядке. Я здесь. Я защищу тебя. – Он накинул на омегу свой пиджак. Джисон захныкал. Его трясло. Он знал, что, вероятно, провонял своим запахом на всю улицу. – Альфа... – он запнулся, даже не зная толком, что хотел сказать. Это все равно произвело эффект. Приятный аромат кофе, исходивший от Лино, стал интенсивнее, и до него донесся ободряющий шепот: – Альфа здесь. альфа защитит тебя. – Может быть, вы хотели бы привести его в мой офис, чтобы он мог успокоиться, прежде чем сесть в машину? – спросил третий голос. Джисон не видел, кто это был, но он не хотел идти в незнакомое место. Он тихо заскулил. – Нет? Ты не хочешь идти туда? – Голос Лино не мог быть мягче и нежнее. – Куда ты хочешь пойти, мой хороший? Он хотел вернуться домой. Но он также хотел, чтобы Лино был с ним, и он знал, что не сможет привести его в свое общежитие... – Студия, – выдавил он из себя. Джисон едва помнил, как потащил Лино в здание, к двери их студии. Он не помнил, как ему удалось набрать правильный код на панели и как они оказались на диване. И он не мог бы даже приблизительно оценить, сколько времени прошло с тех пор. Он просто знал, что его окружает самый прекрасный аромат в мире. Лино сидел на их старом потрепанном диване, а Джисон расположился у него на коленях. Альфа снял свой пиджак и накинул его на Джисона, успокаивающе гладил его, шепча ему на ухо утешительные слова, пока Джисон, наконец, не перестал плакать. – Прости, – было первым, что сказал Джисон, когда к нему вернулась способность говорить. – Не надо извиняться, - мягко ответил Лино. – Кажется, я испортил твою рубашку, - всхлипнул Джисон, садясь и осматривая нанесенный им ущерб. Лино усмехнулся. – Все в порядке. – Он взял руки Джисона в свои. – Я с радостью позволю испортить всё, что у меня есть, если это будет гарантировать твою безопасность. – Джисон почувствовал, что его нижняя губа снова начала дрожать. Он легонько ударил Лино в грудь. – Ты не можешь просто так говорить такие вещи, когда я так сентиментален. Лино улыбнулся, но в выражении его лица было так много всего. В нем были нежность, желание и грусть. Джисон знал, что это отражение его собственных чувств. – Спасибо, что спас меня, – прошептал он. Он чувствовал себя глупо, произнося это, как девушка в беде в плохом фильме, но это было правдой. Кто знает, что бы случилось, если бы Лино и остальные не были там. Он почувствовал, как Лино снова напрягся. Ему захотелось убежать и спрятаться, но в то же время и прижаться к нему. Он обвил руками его шею и притянул к себе. – Кто были остальные парни? – спросил он приглушенным голосом, снова прячась в футболке Лино. – Кто? – Боже, Джисону нравился этот голос, такой глубокий и хрипловатый, но в то же время такой ровный и теплый. – Двое парней, которые погнались за тем… И тот, который предложил пойти в офис. – Ах да. Эти парни работают со мной, а другой мужчина был новым главой финансово-экономического факультета. Джисон снова выпрямился. – Тот мудак уволился? Лино ухмыльнулся. – Ну, не добровольно, но да, его выгнали. Поэтому я был здесь. У нового руководителя был приём. Так вот что это было за мероприятие, которое он видел в окнах. Он нахмурился. – Как ты вообще разглядел меня с такой высоты? Он почувствовал, как Лино вздрогнул, и нахмурился еще сильнее. – Я... – Он откинулся назад и увидел, что Лино на самом деле покраснел. – Возможно, я наблюдал за твоей студией, чтобы узнать, уходишь ли ты, – признался он в конце концов. – Прости. Я не хотел показаться тебе сталкером. От неловкости его спас пиджак, который начал сползать с плеч Джисона. Прежде чем он успел упасть, они оба схватили его. – Ты... – Джисон заколебался. – Ты хочешь получить его обратно? Мне уже лучше. – Он увидел, что Лино тоже колеблется. – Если тебе так комфортнее, я пока не хочу его возвращать. Пока. Это было их волшебное слово. Лино пока не хотел возвращать свой пиджак. Их встреча в обнимку пока не закончилась. Они пока не вернулись к статусу незнакомцев. Он снова надел пиджак, заставив Лино нежно улыбнуться ему. Джисон хотел вечно купаться в его внимании. И все же между ними были барьеры, которые казались непреодолимыми. У них была разница в возрасте, хотя Джисон боялся спрашивать, насколько она велика. Было еще много других вопросов, на которые никто из них не обращал внимания. Джисон почти ничего не знал о Лино и был уверен, что кое-что из того, что он ему рассказал, было не совсем правдой. Но в тот момент это не имело значения. В тот момент они были только вдвоем в маленькой студии. – Ты такой красивый, – Лино протянул руку и коснулся щеки Джисона. Он произнес это с таким удивлением, что это прозвучало так, словно он только что обнаружил сокровище и не мог поверить, что это на самом деле правда. Это заставило Джисона покраснеть. Он нежно обхватил ладонями лицо Лино. Его лицо было настоящим произведением искусства. Темные кошачьи глаза, красиво обрамленные ресницами, и прямые брови, придававшие ему вид неотразимого нарушителя спокойствия… Однако прежде чем что-либо еще успело произойти, Лино прервал его размышления мягким: "Давай отвезем тебя домой, хорошо?” Пока они шли мимо зданий университета, переплетя пальцы, Джисон спрашивал себя, возможен ли сценарий, при котором они могли бы начать встречаться по-настоящему. В котором он раздражал бы всех своих друзей, будучи влюбленным в Лино, как это всегда делали Чанбин и Феликс. На сердце у него стало тяжело. Нет, это была не их реальность. Когда люди видели Феликса и Чанбина вместе, они представляли себе идеальную пару. Сильного, мрачного альфу и его милого, солнечного омегу. Они оба все еще учились в университете, их ждало блестящее будущее и великолепная семья. Люди видели Чанбина и Феликса и говорили что-то вроде “Ох, как хотелось бы снова быть молодыми и влюбленными”. Если бы люди увидели Джисона и Лино вместе, они бы увидели успешного альфу и его игрушку. Того, кто был достаточно богат, чтобы произвести впечатление на одного из студентов в университете, и омегу, который получал дорогие подарки и роскошный образ жизни в обмен на свою молодость. Когда люди видели их, они говорили что-то вроде: “Не похоже, что этот омега легко сломается. Я имею в виду, что, должно быть, именно поэтому он с ним возится, верно?” Он вспомнил, что сказал Феликс на их кухне, когда Чан собирал их новую кофеварку. “Думаю, я всегда чувствовал бы себя его игрушкой. В наших отношениях был бы огромный дисбаланс.” И хотя Феликс ничего не знал о Лино, и он говорил про того парня, Ли Минхо, ему все равно удалось донести до Джисона все его страхи. Между ним и Лино была огромная пропасть, хотя он даже не знал об этом достаточно, чтобы правильно оценить ситуацию. У Лино определенно были деньги, он был, по крайней мере, в какой-то степени влиятелен, если общался с руководителями факультетов и целых университетов, и он был старше. Что мог дать ему Джисон? Он мог бы стать омегой Лино, тощим студентом университета, которому он мог бы присылать дорогие подарки и которого он мог бы спасать от ублюдков поздно ночью. Вероятно, это бы удовлетворило бы альфу в нем. Он был бы игрушкой Лино. И в один прекрасный день он бы ему надоел и его бы прогнали. Но дело в том, что он не чувствовал себя таковым, когда был с альфой. Он чувствовал, что им дорожат и о нем заботятся, а также что к нему относятся серьезно. Когда он был с Лино, он чувствовал, что его ценят не только за его вторичный пол, как остальные альфы университете (кроме Чана и Чанбина, очевидно). Ему пришлось подавить вздох. Вероятно, Лино просто обладал невероятными социальными навыками. Они остановились перед входом здания, в котором жил Джисон. Несколько мгновений они просто стояли в тишине, глядя друг на друга. – Еще раз спасибо, что спас меня, – пробормотал, наконец, Джисон. – В прошлый раз ты спас меня. Считай, что я отплатил тебе за услугу. Это заставило Джисона улыбнуться, но прежде чем он успел пожелать Лино спокойной ночи, тот взял его за руку и вложил в нее маленький листок бумаги. – Это мой номер, – прошептал он. – Я действительно не хочу показаться тебе навязчивым, но... – Он почесал шею. – Я знаю, ты говорил, что обычно не задерживаешься в студии так долго и что обычно ты очень осторожен. Но, знаешь… на всякий случай. Мне просто повезло, что я оказался там сегодня. В любой экстренной ситуации ты можешь позвонить мне и я приеду. Не важно, в какое время дня или ночи. Хорошо? Джисон сжал губы и кивнул. – Спасибо, – он скорее произнес это губами, чем вслух. – Спокойной ночи, маленький, – Лино провел ладонью вверх и вниз по руке Джисона. – Спокойной ночи.