Армин. Юноша что не может устоять перед книгами.
— А где… Эрен… Йегер? — растерянно спрашивает Армин у одной из сестёр милосердия. Постель его друга пуста и заправлена, и на месте того нет. Такое случилось впервые, за те две недели, что Эрен провёл здесь. — Лейтенант Йегер, во дворе, с сестрой Аккерман. Армин растерянно кивает, всё ещё немного удивлённый тем обстоятельством, что Эрен выбрался наружу. Неужели, сестра Акеерман уговорила? Пока идёт обратно, для себя отмечает, что в госпитале много свободных коек. Кто-то уехал в городскую больницу, кто-то домой, а кто-то не пережил очередное утро. С сестрой Аккерман, Армин успел немного, да познакомиться, поначалу предполагал, что та приехала в госпиталь из города, вместе с другими сёстрами, но поговорив с ней чуть дольше, выяснил, что прибыла она с отрядом Леви Аккермана. Это породило у него только больше вопросов. Эти двое родственники? Это вряд ли, капитан ведь был чистым элдийцем. Но почему же тогда носили одну и ту же фамилию? Вот только вопросы его оставались без ответов, сестра Аккерман была не из тех, кто делился подробностями своей жизни — девушка держала дистанцию, хоть и успела создать о себе довольно приятное впечатление. Она ухаживала за Эреном, и ей приходилось непросто. — Лейтенант, — приветствует его сестра в накрахмаленном белом переднике. А он в который раз отмечает, насколько необычайной она красоты, совсем не походит на обычную работницу госпиталя, скорее она казалась…настоящей аристократкой, её манеры, умение себя держать…а, впрочем, не зачем было становиться таким предвзятым, лишь из-за чьей-то красоты. Многие сёстры милосердия имели хорошее воспитание, — Господин Йегер сегодня, как обычно…неразговорчив. На лице сестры Аккерман недовольство. Кажется, даже эту спокойную девушку, начало доставать его упрямство. Конечно, к человеку, что потерял ногу, глаз, и половину отряда в придачу стоило относиться с пониманием, но Армин прекрасно знал — упрямство Эрена, и раньше было колоссальным, а, пережив такое, он стал просто невыносим. — Эрен, — присаживайся он рядом с другом, на деревянную лавку, упрятанную под сенью, зеленящихся деревьев, — Хорошо, что ты выбрался во двор. Свежий воздух лучше той вони, что стоит в лазарете. Эрен не спешит ему отвечать, Армин уже и сомневается, что вообще получит какой-то ответ. Иногда Эрен…не отвечал. — Это запах ранений и смертей наших товарищей, что сражаются за нашу свободу, — всё же находит в себе желание ответить друг. — А да…прости, не думал об этом в таком ключе. — Тц… — Знаю, что ты хочешь сказать, что, мне, «штабной крысе» не понять… Я слышал это от подполковника Шадиса два года подряд, и это несмотря на то, что и я, и он работали в кабинетах почти друг напротив друга. — Ха… — глухо усмехается Эрен и это дарит Армину надежду, так много надежды, — Шадис потерял на передовой половину задницы, если слухи не врут. Он может себе позволить тебя шпынять. — А…вот чего он такой злой-то постоянно… Но Эрен снова не отвечает, друг лишь глядит вдаль, рассматривая кроны волнующихся деревьев — лето всё же наступило. Армин косится на друга, сам не замечает как от нервов, напряжённо сцепляет вместе ладони. Он не видел его два года, и теперь он снова перед ним — вот такой, и Армин даже не знает как ему помочь. — Хорошая погода, правда? — говорит он, лишь бы не молчать. На самом деле погода знойная такая, словно солнце готовится их всех убить. — Холод куда лучше, тела портятся не так быстро. — Ох, да, конечно…ты прав… Эрен…понимаю, ты чувствуешь себя как дерьмо… — Ты не понимаешь… — Ладно, не понимаю…но, ты ведь правда чувствуешь себя как дерьмо… — Если бы только так… — Да…я…я и не против, чтобы ты выливал всю злость на меня…переживу как-нибудь…но сестра Аккерман, ты бы был с ней помягче, она заботится о тебе…с первого дня, как ты сюда попал, не отходила, ни на шаг… Заслышав про сестру Аккерман, Эрен всё же отрывает взгляд от деревьев, и теперь смотрит ему в лицо, но глаза его напитаны злостью и раздражением. — Я не просил эту женщину подтирать мне зад, не нравится, пусть найдёт себе пациента поприятнее. — Эрен… — Так и скажи ей, если уже успел с ней сдружиться. — Эрен…я просто уважаю её труд. — Ха…труд…только и капает мне на мозги, заставила сюда выпереться. — Ну…тут красиво. — Ага. И, может, из Эрена и лилась боль вперемешку со злобой, но в одном его старый товарищ всё же был прав — знойное лето, только и делало, что разносило повсюду вонь. Дышать было просто невозможно, и даже то, что он оставался в одной лишь рубашке, совсем не помогало. Но Армин не был бы Армином, если бы не знал одно приятное место, куда попадало совсем мало солнечных лучей, где было тихо и спокойно — место, куда люди почти не заглядывали. Ему сейчас необходимо побыть одному, возможно, если он остудит голову, поймёт, как помочь Эрену. Конечно, надеяться, что в библиотека встретит его приятной прохладой, было бы глупо, но и духоты, присущей другим помещениям, здесь не стояло. К тому же, здесь как и всегда никого не было, только рыжий парень дрыхнет за стойкой выдачи книг. Нести караул в библиотеке — любимое назначение местных солдат, стоило одному такое получить, и он громко восторгался тем, что богиня милостива к нему. Рыжеволосый юноша же пользовался этим своим назначением по полной — отсыпался, не замечая никого вокруг. Армин проскальзывает мимо, не собирается будить и отчитывать, наоборот, куда лучше, если они оба побудут здесь занятые своими делами. Армин следует через весь зал, чтобы добраться до самого укромного уголка. Если хочешь спрятаться от чужих глаз — тебе туда. Но заворачивая, за очередную книжную полку, он немедля понимает, что не только он один, сегодня желал побыть в тишине и покое. — Рядовая Браун… — немного удивляется он ей. Перед девушкой на столе разложено несколько книг, точно больше пяти, но не больше десятка. Армин соврёт, если скажет, что его не распирает от интереса, что внутри этих книг. Конечно, он этого не демонстрирует, но от желания сунуть туда нос даже волосы на затылке шевелятся. Всё оттого, что людей, которые готовы были провести своё время за книгой, в его окружении почти не было. — Лейтенант, Арлерт, сэр, — поглядывает девушка на него растерянно. Пальцы её руки тянутся к одной из книг, будто она хочет её захлопнуть, но затем останавливаются, подрагивая. Рядовая Браун кажется ему немного нервной — нервничает каждый раз, когда они вот так пересекаются. Это непросто заметить — её лицо обычно хмурое и даже, можно сказать, холодное. Но нет-нет, а её глаза метнутся в сторону, вздрогнут брови, ладони напряжённо сожмутся и снова выпрямятся. Но сказать, что это поведение могло его насторожить тоже неверно — так себя вели почти все рядовые, из тех, что он встречал в коридорах и залах штаба. Этому их учили — повиновению, беспрекословному уважению офицерского состава. Даже если это уважение неискренне или напускное, оно важно, оно формировало дисциплину. Армин успел отметить для себя и кое-что другое, девушка эта, выделялась на общем фоне — она вполне попадёт под описание нелюдимой и отстранённой, к тому же без энтузиазма участвует в совместной солдатской деятельности. Анни Браун могла бы ему напомнить самого себя, вот только он не был холодным человеком, просто не всегда вписывался в общество. — Я рад, что библиотекой пользуется кто-то, кроме меня, — вкладывает он дружелюбие в свой голос. Он не из тех, кто любил ставить себя выше других. Делать так не хотелось и сейчас, особенно в библиотеке. — Тут тихо и спокойно, самое то для отдыха. — И не говорите, — улыбается он, — особенно в такую жару. — Особенно в жару, — повторяет она за ним, встречая его улыбку своим привычным холодком. Он невольно думает, что в такую жару, её взгляд то, что им всем нужно. — Я поинтересуюсь, что вы тут читаете? — Интересуйтесь лейтенант, вы же мой командир. Получив разрешение, Армин подходит ближе, пробегает глазами по обложкам книг — «География острова Парадиз», «Флора и фауна острова Парадиз», «Элдия от начала времён — 2000 лет», «Элдийская Стена» — все эти книги, так или иначе, связаны с островом, с его географией, культурой и архитектурой. И это…крайне странный набор литературы. Не то чтобы он ожидал увидеть стопку женских романов — Армин не мыслил настолько стереотипно. Но что он вообще ожидал? — Интересный выбор книг. Увлекаетесь географией? — Нет. Я ничем не увлекаюсь, не вышло получить образование. — Даже так…даже без образования, невозможно ничем не увлекаться. Она бросает на него взгляд, так похожий на злобный взгляд Эрена. — Извините, если обидел… — только и мямлит он в ответ. — Я нигде не была, кроме севера, вот…и решила посмотреть, что и как в остальном мире. В её голосе настолько мало заинтересованности, что поверить в то, что рядовая решила потратить пару часов своего времени на книги по географии, довольно сложно. Он был бы только рад встретить здесь кого угодно, кого так же бы увлекали эти талмуды, как его самого — он не замечает в ней никакого интереса. Армин пальцами касается одной из раскрытых книг, знает её довольно хорошо — ему было тринадцать, когда именно этот учебник им показывал учитель. Листает до страницы сорок два. — Мне нравится, как тут изображён океан. Может быть, вам посчастливилось его видеть? — Нет…с чего бы, на севере как и везде, только те, кто занимаются рыбным промыслом, имеют доступ к… — Вы просто сказали тогда, что…“океан это просто очень много воды». — Про это все знают. Даже те, кто не получал образования. Он может спросить всех своих ровесников, и каждый ответит ему именно так, никто из них не видел океана. Стоило Элдии и Марлии сцепиться в очередной раз, как берега стали опасны, а море превратилось для детей в картинку в книге. Он так и не спросил Эрена о том…может…быть может им поговорить о океане? Армин присаживаться за стол, подтягивая к себе одну из книг, но девушка так и остаётся стоять, всё же он выше её по званию. Снова забыл. Постоянно забывает — количество галочек на погонах, абсолютно не характеризовало его как человека. — Можете сесть, если хотите…рядовая. — Так точно. Когда она садится, слегка наклоняясь к столу и опираясь локтями на столешницу, он обращает внимание, что верхняя пуговица её рубашки расстёгнута — и отсюда ему хорошо видно как блестят капельки пота в ложбинках девичьей шеи. Жарко, настолько, что кажется будто жара вибрирует в густом и раскалённом воздухе. Жара принимает и форму звука, жужжащего в его ушах. «Раз-два! Раз-два! Раз-два.» — доносится с улицы. Девушка то ли от жары, то ли под его внимательным взглядом, вздыхает, касается пальцами влажной от пота шеи, проводя по той тонкими длинными пальцами…они оба тут мучаются от жары. Армину вдруг становится неловко, неловко оттого, что вообще обратил внимание на её шею, он поспешно отворачивается куда-то вбок, упираясь глазами в глухую стену. — Ах…выходит, океан вам не интересен, — говорит первое, о чём подумал, — Но вы бы хотели увидеть остров? — Было бы неплохо. Как-нибудь. Он всё ещё пытается справиться с беспричинным волнением. Со стены возвращает глаза к книге, пальцы рук цепляет вместе. И почему вообще так разволновался? — Тогда…тогда… — подбирает он слова, — вам не стоило поступать на службу в контрразведку. Мы тут только и делаем, что сидим на одном месте. Произнеся предложение до конца, наконец, ощущает, что то, что нашло на него минутой ранее, наконец отступило. Он поднимает глаза на девушку, а та смотрит на него как на дурака. — Не то чтобы у меня было много выбора, лейтенант. — Ох…да, точно. Но я надеюсь однажды, вы посетите столицу. — Столицу? — её брови легонько напрягаются в удивлении. — Ну…у вас же все книги раскрыты на столичном регионе…я подумал… — А…это…да… — Это нормально, всех тянет к прогрессу… Мне самому там не удалось побывать пока, но поговаривают, что это единственное место на всём острове, где люди успешно делают вид, что войны не существует. — Не любите богатых? — Почему вы так подумали? — Слышу в вашем голосе недовольство тем, что творится в столице. — Ох…это так очевидно? — Армин даже усмехается, его поймали с поличным, вот так вот просто, — Скорее не люблю политиков. У Армина не было ни малейшего сомнения — решение о признании его родителей изменщиками было строго политическим. Если однажды он и найдёт ответ, почему это произошло, то ответ будет там, в столице. Армин поднимает глаза на девушку. Ему и правда немного интересно, что же её интересовало там — такую закрытую, нелюдимую и ту тянуло в столицу. Ей хочется богатой жизни? Может быть, девушка перед ним, чем-то похожа на лейтенанта Кирштейна, с которым он делил кабинет? Тогда ей придётся очень хорошо выслужиться перед начальством, чтобы попасть туда. — Политика грязное дело, и занимаются ей только отборные придурки, — неожиданно прерывает его раздумья такая откровенная грубость. Всё же она северянка — прямолинейная и дерзкая. — Я бы подобрал другие слова, но более менее с вами согласен. — Возможно, люди как вы смогли бы это изменить. — Как я? — Вы кажетесь мне хорошим человеком. Он не понимает, искренна девушка перед ним, или посчитала, что именно он та ступенька, которая поможет ей продвинуться по службе. Всё же, отчего-то она постоянно попадалась ему на глаза. То тут, то там. Он начинал предполагать, что их встречи могли оказаться не простой чередой случайностей. Но если это так, если она думает, что такое знакомство ей будет полезно, то она сделала свою ставку не на того человека. — Хороший ли я человек? — он который раз слегка улыбается, рассуждения на эту тему кажутся ему забавными, — Ну даже не знаю… — Вы сомневаетесь, это уже хорошо вас характеризует. — Думаете? Жарко, цикады поют за окном, впадинка на её шее поблёскивает от пота, а глаза, глаза, может, и вовсе не такие холодные как кажутся на первый взгляд.Анни. Девушка которую окружают идиоты.
— Отличная сегодня погодка, да, Анни? — произносит Бертольд посмеиваясь, с того, кажется, катится целое ведро пота. То ли от нервов, то ли от жары, а может, и от всего сразу. Парень касается затылка, ему неловко, и вероятно, он чувствует себя глупо, ведь — погода просто ужасная. Это ад, спустившейся на землю. Жара стоит такая, что каждому здесь хочется умереть. Анни раздражённо обмахивает себя ладонью, но вопреки этому произносит: — Да, погода прекрасная. Эта фраза «пароль». Означает встречу в условленном месте в условленное время. Анни и без представлений Бертольда догадывалась, что сегодня они встретятся, всё же, на календаре день увольнительной, единственный день когда можно посетить город, шумный и полный людей — лучшее место, чтобы спрятаться, посреди толпы. Но сейчас рядом с Анни и Бертольдом, стояла и Мина Каролина, той их разговор непонятен, если она думает, что они сбрендили, то её вполне можно в этом понять. — Вы издеваетесь? Жара ужасная, у меня все ноги сопрели…я хочу окунуться в озеро…если бы только кто-то со мной пошёл, я не хочу идти с парнями! Из-за реакции Мины, Бертольд ещё больше смущается абсурдности им сказанного, снова глуповато посмеивается. Любой бы рядом понял, что того распирает от нервного напряжения, любой бы кто не спутал бы это с реакцией на тридцать градусов на термометре. — Я очень люблю жару, — проговаривает он. — Ага, я тоже…просто обожаю, — отзывается Анни, продолжая призывать ладонью ветер. Она терпеть не может жару, как и все тут, но не оставлять же беднягу Бертольда умирать от стыда в одиночестве? — Ну вас… — косится на неё девушка, — Анни…пошли на озеро! — Не пойду. Мина дуется, но не спорит. Уже привыкла, что Анни непреклонна в любом своём решении. Условленное место — старая городская корчма. Эта забегаловка довольно популярная у местного гарнизона, хоть корчма эта и самая обычная: большая и полная людей, со скрипучим полом и запахом жира витающим в воздухе, сегодня от запаха жира, раскалённого нечеловеческой температурой, и от общей духоты её даже тошнит. К вечеру у Анни разболится голова, от всего этого и от галдежа Райнера. Она знает это отлично. Вот и выдуманный марлийским начальством брат, активно машет ей своей большой рукой. — Эй, Анни, сюда, сюда! Мы здесь! У того на столе громоздится огромный стакан пива, и размером тот с голову самой Анни. У Бертольда стакан чуть поменьше — получается такую посуду, её «братишка» выбрал себе сам. К тому же половину этого ведра Райнер уже приглушил. Бертольд же, наоборот, своё пойло ещё не пробовал. — Заказать тебе? Оно холодное, — взволнованно спрашивает Хувер. — Нет, обойдусь, — присаживается она за стол, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Почему она попала на этот чёртов остров именно с ними, Марсель, Порко, Пик…кто угодно из них был бы ей лучше компанией. Или вообще быть одной — одной ей вообще замечательно. Но нет…они назначили Райнера главным. Анни и не сомневалась в своём предположении, почему именно этот идиот ими командовал — он от души верит в марлийскую пропаганду. Анни не верила, и это было ясно всем, Магату в первую очередь. Но Магату и не нужна была её вера, ему нужно было, чтобы она работала, работала ради собственного иллюзорного благополучия. Но Райнер верил, верил так яростно, что её от этого тошнило. Во что верил Хувер, она не знала, но пока он ей не мешается ей всё равно. Возможно, Хувер верил в Брауна. Скорее всего, так и было. — Совсем брата не уважаешь… — смеётся Райнер. Этому дуболому очень нравились «братские» шуточки над «сестричкой», кажется, Браун получал от них какое-то особое удовольствие. Ей же, хотелось его придушить. — Какой брат захочет, чтобы его сестра выпила ведро пива? Райнер на секунду выглядит растерянным, вопрос словно ставит его в тупик, он моргает пару раз, но затем снова хохочет: — Так, под моим надзором же можно! Разрешаю, сестрица! После сказанного «брат» залпом осушает бокал. Во время обучения им не рекомендовали злоупотреблять алкоголем, даже если это может помочь наладить связь с потенциальным информатором. Алкоголь — враг языку, а язык — главное орудие шпиона. Анни хочет напомнить об этом Райнеру, но тут слышит звонкое и весёлое: — Роберт, Густава, и вы тут? Она оборачивается — высокий как шпала, лысый, вид глуповатый. Анни перебирает собственные воспоминания словно папки в картотеке. Склад — лейтенант — «Конни», это тот парень, что открыл им дверь. Этот «Конни», вероятно, близок с молодым лейтенантом. Получается теперь, перед Анни открылась развилка из трёх вариантов: вызнать про лейтенанта побольше всего, держаться от «Конни» подальше, или позволить всему идти своим чередом. — Конни, разве вы ещё не отбыли? — Нет, мы останемся здесь ещё на какое-то время, зализывать раны. Пришлось даже немного поругаться с капитаном, он уже хотел уходить, но ни я, не ребята, не двинемся без Саши, мы просто без неё захиреем. — Саша, как она? — интересуется Райнер. Анни знать не знала о ком они. Стоит им уже договориться передавать друг другу все данные о всех, с кем они знакомятся. Она совсем ничего не знала о многочисленных друзьях Райнера и Бертольда, а это могло бы ей пригодиться. Впрочем… и они ничего не знали о лейтенанте. — Почти здорова, но дышит пока с трудом, ей же прострелили лёгкое. — Она поправится, непременно поправится, верно, Густав? — делает Райнер сочувственный вид. У Хувера с сочувствуем выходит не так искренне. — Да…конечно. Конни, наконец, удосуживается обратить внимание и на неё, всё же сложно игнорировать четвёртого человека за столом. Делает он это с большим удивлением: — О ты… — указывает парень на неё пальцем, вскрикивает неприлично громко. — Знаком с моей сестрой? — О так это она? Нет, мы не знакомы, но несколько недель назад, я спас её из заточения, словно принцессу, — усмехается юноша, успевший пододвинуть ещё один стул к столу. — Из заточения? Ты не рассказывала… — взволнованно встревает Бертольд, обращая на неё свои печальные, как у потерявшейся лани глаза. — Да…кто-то запер меня на складе. — Иду я по двору и тут слышу голос Армина, протяжный и несчастный ПОМОГИТЕ-Е-Е-Е-Е — Лейтенант ничего такого не делал, — одёргивает кривляющегося дурака Анни. Кривлянья её раздражают. — Ну, может, не в точности так, но по сути, так. Я же всё равно сначала подумал, что у меня галлюцинации после контузии. — Тебя заперли с младшим лейтенантом? Наедине? Когда это было? — снова обращается к ней Хувер. Он сегодня такой приставучий, что Анни не может не задаваться вопросом, что это с ним вообще? — Недели три назад, не помню, — пожимает она плечами. Абсолютно не понимает причины такого его интереса. — Сестра, я надеюсь, ты вела себя прилично и не посрамила меня? Что он имеет в виду? Возможно, Анни и врезала лейтенанту по уху, но, кажется, тому на такое всё равно. Признаться, это было довольно странно. Разве не должен он был её наказать? Райнеру она отвечает другое: — Что ты несёшь? — Ну я видел этого лейтенанта пару раз, кажется, вам, девушкам как раз такие и нравятся. Чтоб можно было спутать с девчонкой. — Просто заткнись Ра.Роберт… — Ахахах, да ты покраснела, покраснела же? Она не покраснела. И за эту ложь Райнер ответит. — Роберт, перестань, — одёргивает его Хувер. — Э-э-э-э не понимаю о чём вы, ребята, но Армина не интересует ничего кроме книжек…уверяю вас, — встревает Конни. — Говоришь так, будто ты хорошо его знаешь… — Отлично знаю, мы с ним выпускники одного кадетского курса, — Конни жестом подзывает официанта и пальцами показывает на пиво, — Два года спина к спине, нос к носу…ха, а теперь нос к носу не выйдет, я-то вырос сантиметров на двадцать, а Армин…ну он остался при своём. Но зато он умный! Они ещё болтают какое-то время, вытягивая из говорливого паренька что-то про его прошлое, да про прошлое молодого лейтенанта. Конни оказывается целом кладезем информации — абсолютно бесполезной информации. В ходе беседы, Анни почти физически ощущает, как время проходит впустую. Когда Конни, наконец, сбегает по делам, Райнер произносит: — Не ожидал от тебя, что ты заведёшь такое отличное знакомство. Думал, до последнего будешь играть в одиночку с хмурым личиком. Ты должна меня с ним познакомить. С лейтенантом. Анни словно подтверждая, глупую характеристику, что ей дал Райнер — хмурится, ни с кем она его знакомить не будет. — Тебя может познакомить Густав, верно… Густав? — Ты тоже знаком с важной шишкой, Берт? — Нет…всего раз, говорил всего раз… Райнер совсем не следит за словами, придурок. Анни оглядывается комнату — шумно, если кто и собрался бы подслушать этот разговор, не смог бы разобрать и слова. Это единственное, что останавливает её от того, чтобы придушить Райнера сегодня же вечером. — Мой вам совет, идиоты, держитесь от него подальше, — проговаривает она, — Он правда тот ещё умник. Вы просто всё испортите, как в прошлый раз. — В прошлый раз, — резко наклоняется к ней Райнер, на долю секунды с него слетает личина заботливого глуповатого брата, воспоминания о той почти проваленной миссии взывают к худшему, что в нём есть, — это было случайностью. Чувствуя отвращение, она отстраняется от его лица. Ненавидела когда люди оказывались к ней так близко. — Мне плевать, прибирать за вами я больше не буду. — Мы в одной лодке… Леонхарт. Она придушит его сегодня вечером. — Ребята! — вскрикивает Бертольда, привлекая их внимание, — Анни… может, и тебе не стоит, раз ты считаешь, что он может быть опасен…может и тебе держаться от такого человека подальше?! Она зла на Райнера, оттого и слова Бертольда встречает в штыки — не ему указывать, что ей делать. Им сейчас нужно действовать, нужно понять, как выйти на эти чёртовы данные, им нужна дорога домой. — Я сама решу, — поднимается она, упираясь ладонями в стол, — Так или иначе, впредь будем сообщать друг другу всё, что узнали. Всё! — Ха…всё? А что же ты тогда не сообщала нам про этого лейтенанта? Анни кидает на Райнера усталый взгляд, у неё болит голова от его галдежа. Уже неделя как она следит за сестрой милосердия, что выглядит в точности как наследница азиатского клана. Та история с сыном генерала, сыграла с родом Азумабито злую шутку. Генеральский сын был убит, свадьбы не случилось, а кое-кто смог подрезать за собой все ведущие к ней ниточки. Репутация клана Азумабито была испорчена. В Хизуру произошёл переворот, во главе страны встал новый клан, клан который туда привела Марлия — более чем столетнее сотрудничество Хизуру и Элдии потерпело крах. Что же стало с членами семьи Азумабито, Анни не знала. Но, скорее всего, ничего хорошего. А как здесь оказалась наследница, ей только предстояло узнать. Если призадуматься, у неё сейчас была информация за которую в Марли Анни погладили бы по голове, похвалили и, возможно, разрешили бы убраться из Элдии, оставив тут только тех двух неудачников. Но Анни остерегалась, что это могло обернуться против неё…и быть может, совсем чуть-чуть, но ей была жалко фарфоровую куклу. Сама же сестра милосердия, что в документах сестринства значилась как Микаса Аккерман, ничего предосудительного не делала. Каждое утро она отправлялась в госпиталь и там помогала больным до самого позднего вечера. Работы, девушка из знатного рода, не чуралась, не боялась и не избегала. Чаще других она обхаживала Эрена Йегера, нелюдимого и озлобленного на весь мир инвалида. Анни могла думать о нём, только как о неудачнике, что не раздумывая бросился в бой, но в итоге просто потерял и то малое, что у него было. Если слова лейтенанта правдивы — то Эрен Йегер круглый дурак. К Йегеру частенько захаживал и Арлерт, Анни не могла слышать их бесед, но видела из окна, как они подолгу задерживались в саду госпиталя. После лейтенант не изменяя себе, перебрасывался парой слов и с сестрой милосердия: о чём они говорили, зачем это делали, и в насколько хороших отношениях состояли, Анни тоже не знала. Но она лишний раз убеждалась, что принцесса не спешит рассказывать всем, где и когда она видела Анни. И всё же, ситуация оставалась опасной. Откладывать решение этого вопроса дальше, было невозможно. Сёстры милосердия квартировались в небольшом выбеленном здании недалеко от самого госпиталя. У принцессы там узкая комнатка два на три метра, кровать, тумбочка, ящик для одежды — всё это выглядит намного лучше, чем казармы, где у Анни был ужасно старый матрас поверх плохо сколоченного деревянного каркаса и ящик для вещей, на котором даже не было замка. Анни разглядывает комнату и раздумывает, что, вероятно, ей стоило притворяться сестрой милосердия, а не обычной солдатнёй. Сама же принцесса появляется в комнатушке не скоро, но когда всё же появляется, говорит кратко: — Я ждала, когда ты появишься, убийца. Девушка перед ней спокойна, даже слишком. Лицо у неё смиренное, будто её собственная судьба ни капли её не волнует. Но так не бывает, что-то её да должно было волновать. — Как мне было не прийти, ведь у нас столько совместных тёплых воспоминаний…общий ухажёр, помнишь? — Ждёшь моей благодарности за то, что прирезала его тогда? — Нет, конечно. Для твоей семьи это был конец всего, верно? — Ты права, убийца, из-за тебя мы всё потеряли. — Наверно сейчас ты уже и жалеешь, что вовремя не раздвинула ноги перед тем дураком? Только сейчас на лице черноволосой девушки появляется какая-то эмоция — презрение, мимолётное, сверкает и сразу теряется в её чёрных глазах. — Чего ты хочешь? — Сказать тебе, что если ты откроешь свой рот, и расскажешь хоть кому наш с тобой маленький секрет, Марлия узнает, где ты прячешься. Убийцы преследуют тебя по пятам, верно? — Это не твоё дело, убийца… — Ты поэтому держишь под подушкой тот нож, что я дала тебе? Принцесса… — Думаешь я боюсь смерти? Я не ты… — проговаривает сестра милосердия. — Думаю всем страшно умирать. — В жизни бывают вещи и страшнее смерти. — Меня не волнуют твои философствования, мне нужен ответ, обещание. Мы заключим этот союз, иначе… — Я…мне плевать на Элдию, убийца, и все эти игры совсем меня не волнуют. Так что, можешь считать, что тебе повезло. — Вот и славно. И ещё одно… — Ещё одно…? — хмурится девушка. — Услуга, старой подруге, за убийство того мерзавца. Ты всё равно не можешь мне отказать… — Ты ошибаешься в своей трактовке слова «услуга», убийца. — Трактовка будет той, которая подходит мне. Узнай у Йегера, что-нибудь про того его друга, лейтенанта…какой-нибудь секрет. — Армина? — Да про него. — Но зачем…ты и ему горло перережешь? «Если потребуется». — Нет. Это пока ни к чему.