I pulled away to face the pain
I close my eyes and drift away
Over the fear
That I will never find a way to heal my soul
And I will wander 'til the end of time
Torn away from you
Evanescence «My heart is broken»
Тяжелый клинок завис над грудью Варвары, легко царапнув кожу. Воланд окаменел. На секунду повисло гробовое безмолвие. Белые призрачные женщины рассыпались жемчужино-белым песком. Фигуры в балахонах замерли в тревожном ожидании, которое тянулось целую вечность. Варвара осторожно открыла глаза и уставилась на нависающее над ней лезвие. Часы с громогласным щелчком передвинули стрелку. Одна минута четвертого. Азазелло поймал нервный взгляд Коровьева и медленно подошёл к Воланду. Окаменевшая статная фигура зависла, все ещё сжимая в руках меч мёртвой хваткой. Демон осторожно приподнял меч и махнул Варваре, чтобы она выскользнула из-под него, но она неожиданно даже для Азазелло отрицательно покачала головой. Моментально рядом оказались Гелла и Коровьев. Они легко вытащили слабо сопротивляющуюся женщину из-под острия клинка и усадили на ложе. Она затрясла головой и заплакала. Из с виду неглубокой царапины на груди хлынула кровь. Гелла резким движением зажала рану балахоном, но кровотечение не остановилось. Все это время висела гробовая тишина, которую нарушил рык Азазелло, который все ещё удерживал меч вместе с руками Мессира: — Мазь! У меня в кармане! Коровьев за какие-то секунды оказался рядом, нащупал небольшую стеклянную баночку и протянул Гелле. Она так же молниеносно намазала рану на груди Варвары тягучей зеленоватой мазью. От прикосновения холодных нервных пальцев вампирши Варвара вздрогнула и наконец подняла заплаканные глаза на Воланда. Азазелло медленно разжал стальную хватку Мессира и освободил рукоять меча. Клинок раскалился до бела, но адский металлический сплав стойко выжержал неизмеримый разряд магической энергии. Не обращая внимания на жар, Азазелло забрал меч у Воланда и спешно скрылся за дверью. Вновь воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами Варвары, которая сверлила Мессира пронзительным гневным взглядом. Сейчас она чувствовала себя обманутой. Она согласилась отдать свою жизнь, но её отказались забрать. Страшно болела голова, рана на груди саднила даже несмотря на холодящий слой лечебной мази. Варвара почувствовала, как вокруг раны пульсирует кожа. Этот импульс разносился все дальше по капиллярам и венам. Она чувствовала, как все тело корчит болезненный недуг, словно тысячи тонких иголок пронзали кожу и проникали во внутренние органы. Было больно. Больно и ужасно обидно. Воланд наконец зашевелился. Руки, всё еще вытянутые вперёд грузно опустились вниз. Лицо замерло в безчувственной маске и только глаза отражали бурю эмоций, бушевавшую в голове Мессира. В них была и злоба, и гнев, и отчаяние. Он встретился с жёстким взглядом Варвары. От собственной слабости захотелось завыть, но этого он позволить себе не смог. Мессир тяжело спустился с мраморного возвышения и подошёл к женщине. Её била крупная дрожь, сжатые губы кривились в гневном негодовании, глаза раскраснелсись и пронзали его молчаливым протестом. Из-за двери снова показался Азазелло. Окинув взглядом погибшие цветы, со скорбным видом он обратился к Воланду: — Мессир, боюсь, неудачный ритуал будет иметь последствия. Азазелло неуклюже взял Варвару за руку и перевернул ладонью вверх. Голубые вены вздулись и позеленели, источая едва заметное свечение. — Яд попал в кровь. — коротко отрезал демон — Что с этим делать мне не ведомо. Воланд коротко кивнул и взмахнул рукой. Свита мгновенно скрылась за дверями, он остался один на один с Варварой. — Почему? Почему ты этого не сделал? — резко спросила она, все еще сотрясаемая истерическими рыданиями. — Я не знаю — тихо ответил Воланд — Я не понимаю, почему не смог завершить ритуал — Потому что ты — эгоист! Ты не думаешь об умерших девушках, не думаешь о целом мире, который погибает от твоих страданий! Ты упиваешься своей болью! — в сердцах выпалила Варвара. Ее глаза вспыхнули ядовито-зелёным пламенем. — Ты не знаешь, о чем говоришь! — твердо сказал Воланд. Он попытался приобнять Варвару, но она вывернулась, обхватила голову руками и тихо сказала: — Не трогай, прошу, оставь меня! Воланд убрал руки, но остался рядом с ней. Он понял, что цветочный яд уже достиг ее мозга, а значит ей осталось не долго. На сильные переживания сил не хватало. Видеть её в слезах от невыносимой боли было тяжело, но помочь ей он уже не мог. Он мягко коснулся рукой её спины. Она не стала вырываться и, не поднимая глаз, прижалась к нему. Он обнял её и тепло её тела окончательно растопило ледяную броню, которую он старательно воздвиг перед совершением ритуала. Воланд вновь был разбит и лишь травянистый аромат ее волос удерживал его в относительном равновесии. Неожиданно, Варвара вырвалась из объятий Воланда и вскочила на ноги. Ее корчило, словно все тело сводило судорогой, и она двигалась словно в каком-то зловещем танце. Наконец, она остановилась, зыркнула на Воланда позеленевшими глазами и рывком выбежала в коридор. Оглушительный хохот грохотал по всей необъятной квартире. То и дело слышался звон разбитых зеркал. Варвара носилась по коридору едва касаясь ногами пола, пока не достигла прихожей. Из-за портьеры на неё выскочил Коровьев, но остановить её не смог. Ловко обойдя его, Варвара, все еще заливаясь демоническим смехом вырвалась наружу. Прохладный ночной ветер привел ее в чувства. Женщина остановилась и снова схватилась за голову. Она не понимала где она и что произошло. За спиной выросла высокая фигура Воланда. Он приобнял её за плечи и так они стояли несколько долгих минут. На тёмной улице стало ещё заметнее, что кожа Варвары излучает мягкий, зеленоватый свет, который усиливался с каждой минутой. Варвара сбросила с плеч тёплые руки Воланда и уставилась на чёрное зеркало реки, шелестевшей через дорогу. Как завороженная она двинулась к реке, не обращая внимания ни на что вокруг. Ни свита, ни даже Сам Воланд не были в силах её остановить. Вновь повисла ненавистная, давящая тишина. Женщина уверенно шагала к парапету. Стоило ей выйти на дорогу, как из-за угла выскочил сияющий белый внедорожник. Под оглушительный свист шин он нёсся прямо на Варвару. В страшное, замедленное мгновение она успела только повернуться и уставиться на белый свет фар, обжигающий глаза. Глухой удар и вот она уже неподвижно лежит на дороге. Внедорожник скрылся за углом и снова стало тихо. Первым в себя пришёл Азазелло. Он взманул рукой и бездыханная Варвара в секунду оказалась у ног Мессира. Словно в бреду Воланд опустился на колени и обнял обмягшее тело. По ее фарфоровой коже расползались красные пятна от ушибов, из уголка губ тянулась тонкая струйка зеленоватой крови. Мессиру казалось, что в груди из ниоткуда вырос тяжёлый булыжник, тянущий его к земле. Мышцы ослабли и были способны лишь на самые незначительные движения, от которых по всему тело волнами расходились острая боль. Воланд почувствовал, как из глаз побежали слёзы. Он плакал как человек, зарываясь лицом в волосы Варвары и покрывая влажными поцелуями висок. Это и было самым страшным наказанием — испытывать человеческие чувства. Под действием яда она говорила чистую правду. Воланд страдал, но был зависим от этой любви и этих мучений. Раз за разом он, как мотылёк, летящий к к огню, тянулся к этим чувствам, потому что только они заставляли древнее, вневременное существо почувствовать себя живым. Лишь единожды вкусив этой отравы, он оказался в этой непреодолимой мучительной зависимости. Неожиданно, Варвара дернулась и открыла глаза. Воланд встретился с ней взглядом и горячо зашептал какую-то странную молитву. В ответ на это Варвара коснулась рукой его щеки и хрипло прошептала: — Отпусти меня, прошу. — Не могу, никак не могу! Мы найдём способ ослабить действие яда, я обещаю. Больше никто и никогда не причинит тебе боли, я тебя никому не отдам. Резкий порыв ветра вырвал из объятий Мессира едва пришедшую в себя Варвару и с силой швырнул её в воду. Бегемот испуганно вцепился в короткую брючину Коровьева, Азазелло попятился назад. Для Воланда время замедлилось. На его глазах багровое пятно платья тащило на дно бледное тело. Последний крик, вырвавшийся из её груди остался лишь роем пузырьков воздуха, взметнувшихся на безмолвную поверхность воды. Грудь Мессира пронзила обжигающая боль, словно в лёгкие залили кипящий свинец. Он хотел закрыть глаза, скрыться от этого ужаса, но так и не смог преодолеть желания застать момент её трагической гибели. Наконец, тело Варвары окончательно поглотила чернота речной воды. Несколько мгновений Воланд не мог оторвать взгляд от темного зеркала реки. Вцепившись в парапет, он запыхтел. Безупречная светлая кожа забугрилась и местами начала прорываться, обнажая бордовую, отливающую металлическим блеском чешую. С диким рёвом, доносившимся словно откуда-то издали, он упал на колени и принял свой истинный облик. Ужасающий, неописуемый зверь ревел незамолкая, борясь с невыносимым горем и гневом. Коровьев дёрнул за руку Азазелло и, не без усилий подхватил на руки Бегемота. Троица знала, что когда Дьявол являет миру свое лицо, не скрытое маской, происходят страшные вещи. Они успели скрыться в ближайшей арке всего за мгновение до того, как из груди Воланда поползли огненные змеи, поджигающие все на своём пути. Жгучее алое пламя пожирало не только землю и траву, но и камни, и кованную ограду. В конце концов адские змеи достигли и воды. Речные потоки закипели, до этого гладкая поверхность, подернутая рябью вспыхнула как сухое сено. Небо разорвал раскат грома. Грозовые тучи затянули небосвод, по которому носились бесконечные молнии. Прямо над Воландом тучи разверзлись и на него снизошел обжигающий, яркий свет. Безумный дьявольский рёв заглушил грохот, похожий на нескладную канонаду тысячи охотничьих горнов. Завороженный этой какофонией, Азазелло попытался выйти из укрытия, но Коровьев удержал его и привёл в чувства увесистой пощечиной. Воланд сжал кулаки и из его пасти в воздух взмыло облако непроглядной тьмы, заволакивающей столб света, как чёрные чернила заволакивают чистую воду. Наконец, обессиленный он тяжело завалился набок, простонал что-то невнятное и затих. Пламя, бушевавшее вокруг, растаяло, оставив после себя чёрную, выжженую землю. Фагот тяжело вздохнул и произнес: — И снова все начинается сначала. Бегемот первым решился подойти к бездыханному Воланду и несмело обнюхал его лоб. Хозяин вернулся в человеческий облик и действительно был без сознания. Рядом появился Азазелло с пурпурным пальто в руках. Он бережно укрыл Мессира и посмотрел наверх. Небо, мгновение назад разрываемое ужасной грозой, было безоблачным и невероятно звёздным. Коровьев отпустил ещё один вздох и взмахнул рукой. Тело Воланда поднялось в воздух, словно на невидимых носилках и причудливая процессия двинулась по выгоревшей набережной. Воланд был в бреду. Снова. Как и тысячелетие назад. Каждая новая потеря давалась все тяжелее, но он знал, что эти истязания не закончатся никогда. Он со своей свитой вновь составит сложный, исключительно подлый план мести, в ответ на который Бог пошлёт ещё одну… Ту, которую он не сможет спасти. Рой беспокойных мыслей дурманил возвращающееся сознание. Его усадили на заднее сидение чёрной старомодной машины и он наконец почувствовал приближение желанной ясности и спокойствия. Азазелло осторожно спросил у Коровьева: — Как думаешь, это надолго? — Не знаю, но надеюсь в этот раз нас будут поменьше чехвостить. Воланд беспокойно заворочался. Бегемот бесшумно запрыгнул в машину рядом с ним, поправил сползшее с плеча пальто и, высунув из окна ушастую голову, сказал: — Нужно ехать. Гелла уже нашла новую резиденцию. Коровьев и Азазелло молчаливо кивнули и уселись в машину. Тихое урчание мотора и шелест шин нарушили ночной покой небольшого московского переулка, выходящего на набережную. Воланд приоткрыл глаза и в последний раз окинул взглядом улицу. Все они стояли здесь. Белые женские фигуры печально смотрели вслед. Среди них появилась и Варвара. Тяжёлое, промокшее бархатное платье свисало с покатых плеч, на когда-то красивом лице замерла маска тоскливого отчаяния. Она стала одной из них. Не в силах вынести этого пустого взгляда, Воланд снова закрыл глаза и поглубже укутался в пальто. В груди все сгорало от чувства вины за свою слабость и эгоизм. Он снова не справился, снова не смог вырваться из этого бесконечного круговорота. Старомодная машина сделала несколько поворотов и растворилась в предрассветном тумане, оставив за собой безымянную утопленницу в багровом платье и выжженую набережную — очередные загадки, которые человечеству разгадать не под силу.