Кинцуги

Отёк не спал. В тот день Сокджин вернулся домой пораньше — Кюнмин вызвала ему такси. Всю дорогу Сокджин думал, что бы ему соврать, чтобы никто не понял, что он выходил из дома, но ничего умнее «я упал» ему в голову не приходило. На лице был багровый синяк, отдававший в синеву под глазом. Ну… он же технически мог упасть с кровати?.. До свадьбы оставалось чуть больше недели. Синяк точно успеет сойти, но Джин решил, что до тех пор пока не будет заходить в бар и взял небольшой отпуск. Лучше не рисковать такими вещами, если он «упадёт» ещё раз накануне свадьбы, ему уже никто не поверит. Особенно если учесть, что его и в семье-то часто поколачивали, особенно по лицу. Сегодня они с Чонгуком должны были посмотреть финальные приготовления к свадьбе и примерить свадебные костюмы, поэтому Джин должен был поехать с ним, чтобы не везти весь свадебный салон в особняк Ким. Наскоро приняв душ, Джин попытался замазать синяк тоналкой, но, кое-как перекрыв его, он понял, что лёгкая припухлость никуда не ушла и делала его лицо заметно асимметричным. Он смыл косметику. — Госпожи боже… — он вцепился в свои волосы. — Да что же это такое! Час от часу не легче! Внизу живота внезапно прихватило. И это значило только одно — пришли месячные. Как нельзя вовремя! Ему как раз нужно надеть белое! Сокджин тихо взвыл, кусая губы, и тут же закинулся таблетками, отрыл пачку тампонов и нашёл самые плотные и тонкие прокладки, чтобы не было ни единого шанса на новый провал. — Так, надеюсь, эти трусы просвечивать не будут… Я ненавижу быть омегой! Понятно теперь, почему ему так некомфортно использовать тампоны… Ну а что делать? Первый день, значит, ливанёт, сука, как из ведра! — Так, мой запах, мой запах… таблетки от боли я выпил, а где подавители запаха? Стоит отцу и мачехе учуять изменившийся запах, как они делали вид, что от Джина воняло тухлой рыбой. Он и сам считал этот запах не слишком приятным, но не настолько же! Впрочем, благоухать своим течным ароматом перед альфой Сокджин тоже не собирался, поэтому выпил двойную дозу. Через полтора часа беспокойного сна боль ушла, а запах угомонился, но появились сонливость, разбитость, тошнота, головокружение и звон в ушах. — Я ненавижу это, — пробормотал Сокджин, еле отскребя себя от постели и направляясь к зеркалу. Под глазом появилось ещё больше тёмного, но припухлость стала почти незаметной. Омега принялся приводить себя в порядок, и только через час нашёл свой облик удовлетворительным, смирившись с просвечивающим через тоналку фингалом. — Что случилось? — первым делом спросил Чонгук, увидев его. — Я упал, — севшим голосом проговорил Джин. — Свалился во сне с кровати и наткнулся лицом на тумбочку… — Ну почему ты такой неуклюжий в такой важный день, — пожурила его мачеха ласково, скалясь, но Сокджин мог практически слышать её мысли: «Если уж ты надумал что-то испортить, пошёл бы и упал с небоскрёба, а не с кровати, дармоед!» — Неважно, — проговорил Чонгук. — Надень солнечные очки. Не хочу, чтобы люди подумали, что твой будущий муж тебя бьёт. Сокджин вздрогнул. Ему это и в голову не приходило, что Чонгук может подумать о таком… Это может так выглядеть? — Я правда… упал с кровати, — беспомощно проговорил он. — Я пойду, возьму очки. Сейчас вернусь, господин Чон. — Поторопись, не заставляй своего жениха ждать! — велела ему госпожа Ким. — Прошу, присаживайтесь, в ногах, как говорится, правды нет!.. Уже через несколько минут Чонгук снова открыл Джину дверь своей машины. — Тебя ударили, — констатировал он, стоило им отъехать. — Нет же, я… — Я знаю, как выглядит след от удара на лице. Не лги мне. Джин промолчал. У него не было сил с ним спорить, и ему отчаянно хотелось в туалет — живот крутило так, словно он съел целую банку фасоли. — Почему ты не постоял за себя? — спросил Чонгук. — Кто это сделал? Твои родители? — Нет, — ответил Джин, уже зная, что Чонгук ему не поверит. Он ненавидел врать, но его положение вынуждало. — Тогда кто. — Я упал с кровати. — Не хочешь говорить. Ну и чёрт с тобой. Некоторое время он молчал, Джин молчал тоже. Потом Чонгук добавил: — Ненавижу, когда бьют людей. О. Хорошо. Возможно, это означает, что он не будет бить Джина. Но это не точно. — Буду иметь в виду, — пробормотал омега, кое-как сумев завершить в голове мысль, что надо что-то ответить. — Ты плохо себя чувствуешь? «Не говори альфе о своём… состоянии. Это омерзительно.» — Я в порядке. — Ты выглядишь бледным. Странно, что он заметил под таким слоем тональника. Это даже мило. Сокджин гулко угукнул: — Наверное, немного не выспался. — Боже, ты действительно такая принцесса, — фыркнул Чонгук. — Сочту за комплимент, — буркнул Сокджин, а потом вдруг испугался, что ответ был слишком язвительный. Чонгук только бросил: — Это не комплимент. Ты должен уметь постоять за себя. Боже, это так мило. Сокджина одновременно умиляла эта топорная забота, с которой Чонгук к нему относился, и раздражала его заносчивость. Ладно, понятно, что ты презираешь меня, я не настолько тупой, теперь будь добр, помолчи… Сокджин прикрыл глаза, позволяя себе задремать. — Начнём с примерки. В салоне их усадили на милый диванчик и принесли чаю, причитая, какая они красивая пара и какие у них будут красивые дети, и как они, должно быть, счастливы связать себя узами брака. Им нужно было немного подождать, прежде чем костюмы принесут, примерить нужно было несколько, и все они были подогнаны по фигуре. Джин, улучив момент, отпросился в уборную. — Какой кошмар… Работники салона явно польстили ему. Он выглядел ужасно. Очки немного спасали, но после сна в машине лицо напоминало кусок подтаявшего масла. Прошло всего ничего времени, а у Джина уже не было никаких сил. — Что это за запах? — спросил Чонгук, когда он вернулся. — Какой запах? — Джин выдавил из себя улыбку. Чонгук принюхался к чаю, а потом к Сокджину. — Пахнет от тебя. Неужели он почувствовал течный запах?.. — А, это ромашка, — констатировал Чонгук. По спине омеги скатилась капелька пота. Это запах прокладок… — Это, наверное, ароматизатор для одежды, — пробормотал Джин. Чонгук склонил голову набок, внимательно на него смотря. — Ясно. Хорошо. Я не очень люблю сильные запахи, если что. — Он вам не мешает? — Нет, этот ничего. Он довольно приятный. Джин испустил крошечный вздох облегчения. Чонгук чертыхнулся, смотря на экран. — Родители хотят приехать. Будут через минут двадцать. Держись и не болтай лишнего. — Хорошо. — Очень внимательно слушай, что они будут говорить тебе, и потом всё расскажи мне, — предупредил альфа. — Ты должен быть на моей стороне. Не на их. Запомни это. — Хорошо, господин Чон. — Господин Чон, прошу, вам сюда. Вам, господин Ким, вот сюда, проходите… Они разделились. Сокджину нравилась красивая одежда, и сверкающие наряды в разных оттенках белого немного подбодрили его. Он ощутил странное воодушевление и сказал себе: ну, в конце концов, это действительно радостное событие для него. — Они все примерно в одном стиле, любой ваш наряд будет сочетаться с костюмом вашего жениха, — сообщила помощница, расправляющая складки на первом костюме. Джин немного покрутился. Очень красиво… Небольшие крылышки на плечах, а ещё длинные полы жакета, спускающиеся до самого пола и волочащиеся, словно шлейф, и приподнятые крошечным турнюром. Интересно и необычно, и довольно скромно. Никаких вырезов и декольте. — О, а вот и наш жених, — раздался чей-то голос. Джин обернулся, чтобы увидеть пару: омега и альфа среднего возраста, очень загорелые, но в дорогих костюмах. Нетрудно было догадаться, что это были родители Чонгука. Сокджин низко поклонился им: — Родители Чон. — Это не пойдёт. У него и так широкие плечи, а это что, юбка? — вместо приветствия проговорил омега. — Уберите. Она делает его похожим на Ким Кардашьян с этим бампером. Джин похолодел. Да уж. — Староват, —добавил омега, изучая его. — Как тебя, говоришь, зовут? Джин не говорил, но представился: — Моё имя Ким Сокджин, господин. — Верно, так и следует обращаться к своим родителям, — на губах омеги появилась улыбка. — Мне не терпелось с тобой встретиться. Пока что зови меня господин Кан, а это мой муж и отец моего ребёнка. — Господин Кан, господин Чон, — Сокджин поклонился ещё раз. — Переоденьте его. Следующим костюмом были узкие белые брюки, белый жилет и белая рубашка с пышными рукавами. Жилет был настолько плотно ушит стразами, бусинами и пайетками, что больше походил на доспех. Джину это понравилось. Он был словно жемчужиной в обрамлении белоснежных шёлковых волн. Но господину Кану это всё равно не понравилось: — Жилет? Его и так от альфы не отличить, он здоровый, как слон! Подберите что-нибудь омежье! Идите. Так, сынок, взгляни-ка на меня. Хотя Джин стоял на подиуме, он едва осмелился поднять на омегу глаза. Альфа при этом так ничего и не сказал, смотря куда-то в пол. — Да, хорошенький. И здоровый, как я слышал, — поцокал языком омега. — Если родятся детишки-альфы, они будут замечательными крепышами. Послушай меня внимательно, Сокджин. — Да, господин, — мысли Сокджина устремились к ощущению влажности между ног. Он протёк или просто вспотел? Господи, хоть бы просто вспотел. Вроде ещё не так много времени прошло? Пора меняться?.. — Я не знаю, чем ты привлёк моего сына, но он согласился выйти за тебя замуж, — господин Кан сложил руки на груди. — Хорошо, что он меня послушался, но этого мало. Ты должен следить за тем, чтобы у него в голове не возникло ни единой мысли об измене. Следи за ним и обо всём докладывай мне. Если у него появится женщина на стороне, я тебя со свету сживу, ясно тебе? Ни одна паршивая дрянь не посмеет присосаться к состоянию моего сына. Ты должен быть ему идеальным мужем, чтобы не было ни одного оправдания сходить налево. Если понадобится, читай его переписки и приходи к нему на работу, но не давай ему ни одного шанса завести любовницу. Особенно эта… девчонка. Невысокого роста, волосы обрезаны под длинное каре, каштанового цвета, на руке татуировка в виде звезды. Если увидишь такую, сразу говори мне. Дай мне свой телефон, я запишу свой номер. — У меня нет своего телефона с собой, — проговорил Сокджин. Ему не хотелось, чтобы другие люди копались в его телефоне. — Я оставил его дома… Я попрошу ваш номер у господина Чона, когда мы вернёмся. Господин Кан цыкнул: — Ладно. Ты понял меня? — Разумеется. Господи, они чокнутые. Они все чокнутые. Принесли новый костюм. Сокджин отпросился в туалет и заодно написал Юнги. «Вот так он мне и сказал. В мире вообще есть нормальные семьи?..» «Слушай, я бы на твоём месте был на стороне Чонгука. Может, он и неприятный тип, но, по крайней мере, не такая сука. К тому же, ты с ним жить будешь.» «Да уж…» К счастью, это был всего лишь пот, но Джин всё равно сменился. Ему не хотелось пропустить нужный момент в день, когда ему нужно перемерить кучу дорогой одежды. Следующий костюм был с сильно расклешёнными брюками, украшенными кружевом, и такими же расширяющимися рукавами на рубашке, которая к тому же демонстрировала весьма смелый вырез. Джину это не понравилось, господин Кан вообще сказал, что он похож на наркомана в этом костюме. Все последующие костюмы тоже были отвергнуты — то шлейф слишком бабский, то слишком простой и скучный покрой, то совершенно не подходит фигуре Джина. Омега должен быть крошечным и изящным, а не таким шкафом! Джин только вздыхал - он же не мог обрубить себе всё лишнее. Даже если он ещё похудеет, он же не станет ниже. Скрепя сердце, они вернулись к варианту с жилеткой, чему он порадовался в глубине души. — Прицепите, что ли, бант какой-нибудь или цветок, — проворчал господин Кан. — Чтобы было понятно, что это омега… — Господин, у жениха-омеги будет фата, поэтому точно никто не перепутает, — бодро заверила его ассистентка. — А! Ну хорошо. Несите фату, посмотрим с фатой. Принесли фату, трепещущее искристое покрывало, крепящееся на волосах изящной сверкающей диадемой. Лицо Сокджина было скрыто под ней, и он сквозь этот искристый покров рассматривал себя в зеркале с любопытством, словно впервые осознав: да это же свадебный костюм! Он выходит замуж! На его губах появилась лёгкая улыбка, и он немного покрутился перед зеркалом, любуясь тем, какой он хорошенький. Жилетка красиво подчёркивала его талию, и рукава были такими пышными, словно по облачку на его запястьях. Он приподнял фату, откидывая её назад, и склонил голову набок. Вот значит, что увидит Чонгук, когда будет целовать его после брачной клятвы… По крайней мере, это выглядит очень неплохо. — Чего лыбишься? — одёрнул его господин Кан. — Я… я просто очень счастлив, — улыбка слетела с губ Сокджина. — Что выхожу замуж. — Ой, ой. Кокетка. Улыбайся осторожнее, у тебя губы становятся на пельмени похожи, это некрасиво. Я не хочу, чтобы из-за какой-то мелочи мой сын остался тобой недоволен. Ты гляди-ка, какие разборчивые, подумал про себя Сокджин. Но вслух сказал: — Да, господин. — И не слишком увлекайся любованием на себя в зеркале, в замужестве тебе будет, чем заняться, — посоветовал ему господин Кан. — Я иду к своему сыну. Дорогой? — Да, — первый раз подал голос альфа. Пара покинула примерочную. — Какие отвратительные люди! — воскликнула ассистентка. — Не принимайте на свой счёт. Вы потрясающе выглядите! Ваш муж будет от вас без ума, вы сногсшибательный красавец! А они ничего не понимают. — Благодарю, — Сокджин слабо улыбнулся. — Но не говорите так о моей будущей семье. — Простите, — извинилась девушка. — Что ж, значит, этот костюм? — Да, — Сокджин снова провёл пальцами по фате. — Он мне очень нравится… Господин Чон не хочет… взглянуть на меня? — Я сбегаю и спрошу его, — пообещала ассистентка. Сокджин покамест сделал несколько фотографий в зеркале и отправил в их групповой чат. Ему действительно это понравилось. — Извините, господин Чон сказал, что не придёт, — сообщила ассистентка. — Ах. Ясно, — Сокджин дёрнул бровью. С чего он решил, что Чонгук вообще захочет посмотреть на него… ему же это совсем не интересно. У Джина есть другие люди, которым это небезразлично, а Чонгук сейчас с родителями. Интересно, что у них за история… Не сказать, что Джину было приятны все эти слова, но не сказать так же, чтобы он к ним не привык. «Боже мой, какой ты красавчик! Я не буду удивлена, если Чонгук в тебя влюбится прямо на свадьбе!» «Костюм просто божественный. И рукава, и жилетка, всё такое красивое!» «Хён, ты будешь самым красивым в этот день! Крепись.» Судя по последнему сообщению от Намджуна, Юнги уже всё ему рассказал. Джин хмыкнул. Ну, у этой парочки не было секретов друг от друга, и не то чтобы он был против, просто иногда ему была непонятна вовлечённость Намджуна в сугубо омежьи дела. — Пойдём, — Чонгук схватил его за руку. — Выберешь букет и я отправлю тебя домой. — Уже? — удивлённо пискнул Джин. — Ты здесь больше не нужен. Твои родители уже всё решили и организовали, делать тут особо нечего, — хмуро ответил альфа. — Я останусь уладить ещё кое-какие вопросы, а тебя отправлю домой с водителем. Хм? Может, он не хочет, чтобы Джин продолжал контактировать с его родителями? Это было бы понятно, если учесть, что господин Кан тут же решил «завербовать» его. — Ты голоден? — спросил Чонгук, услышав то, как урчит живот омеги. — Немного, — признался тот. — Почему не сказал? Тогда сначала пообедаем. Джин из-за тошноты едва ли позавтракал, и даже не представлял, что ему сейчас съесть, несмотря на чувство голода, его всё ещё мутило. Он бы предпочёл яблоко или что-то сладкое, может, печенье… боже, только не печенье, или на его лице снова появятся красные пятна и прыщи… — Мы пообедаем с вашими родителями? — спросил Сокджин тихо. — А? Нет, они уже уехали. Они только хотели посмотреть на костюмы, ну и на тебя, — бросил Чонгук. — Закажите доставку. Который час? За полчаса доставят? Отлично. Что будешь? — отрывисто спросил он у Джина. — Соображай быстрее, что угодно! — Салат, — вздохнул он. Не знаешь, что заказать, заказывай салат. — А что посерьёзнее? — нахмурился Чонгук. — Тёплый салат с ростбифом, опалённый тунец на сладком рисе с бататом, рисовые пирожки с кимчи, лапшу с морепродуктами… две порции с кисло-сладком соусе, два литра вашего домашнего лимонада, и что-нибудь сладкое без орехов. — Я столько не съем, — пробормотал Сокджин. — Я вообще-то и себе заказал, — мрачно ответил Чонгук. — Да, побыстрее, пожалуйста. — Но две порции лапши… — Тоже для меня. — Вы так много едите… — с долей любопытства выдал Сокджин. Чонгук помрачнел ещё больше: — Долго думал над комплиментом? Господи, какой он злобный, подумал Сокджин. Боже, он такой тупой, подумал Чонгук. — Простите. Чонгук вспомнил комментарии своих родителей о Сокджине. Вертится перед зеркалом, говорит едва слышно, едва дышит, словно вот-вот в обморок упадёт. Кисейная барышня. Принцесса на горошине. Избалованный, несамостоятельный дуралей! В мыслях у Чонгука уже был миллион названий для Сокджина, и «мой супруг» потерялось где-то в конце, если вообще входило в список. Сокджин это понимал. Неужели Чонгук правда такой резкий? Несчастный угрюмец… — Ваши родители велели мне сообщать, если у вас появится любовница, — сказал Сокджин. — Они сказали даже залезть в ваш телефон, если потребуется. Сказали, что если вы уйдёте… от меня к кому-то, то мне конец. — Не волнуйся. Я с этим справлюсь, — отмахнулся Чонгук. Судя по всему, такое поведение родителей для него не новость. Ясненько… Еду им сервировали прямо там, в салоне, организовав стол и стулья, и букеты вывалили прямо перед ними, показывая примеры работ. Сокджина, и так на грани тошноты, из-за обилия ароматов чуть не вырвало, но он героически сдержался. — Вот этот, только пусть цветы будут белыми и всё такое, — он тыкнул в первый попавшийся букет, лишь бы это унесли отсюда поскорее. — Прекрасный выбор, утончённый и изысканный, как и вы сами! Чонгук погрузился в переписку на телефоне — наверное, девушка пишет, Сокджин вяло ковырял свой салат с ростбифом. Это, наверное, было очень вкусно, и он бы съел его с удовольствием, но из-за течки у него совершенно не было аппетита… Кое-как запихнув в себя половину порции, Сокджин решил, что с него хватит. Ужасно хотелось сладкого, но даже от лимонада тошнило. Если бы он не был девственником, Сокджин бы каждый месяц думал, что он беременный. — Ты в порядке? Омега вынырнул из своих мыслей. Чонгук сверлил его ужасно недовольным взглядом человека, который оказал кому-то немыслимую милость, а ему отплатили чёрной неблагодарностью. — Ты же очевидно голоден, я заказал тебе еду, которую ты попросил, почему ты не ешь? Сокджину показалось, что альфа сейчас заскрипит зубами. Боже, этот человек злится, но на самом деле он бы злился, что бы Сокджин не сделал. — Простите. — Вместо того, чтобы постоянно извиняться, может, расскажешь, в чём дело? — Простите, — упорно ответил Джин. У него не было настроения заводить разговоры о месячных или семейном насилии. Чонгук, очевидно, пришёл к правильным выводам по совершенно неправильным причинам. Пусть так и остаётся. Сокджину иногда хотелось сказать ему, чтобы он не лез не в своё дело, но в глубине его души жил крошечный, но въедливый червячок сомнения: что, если его испытывают, что, если в последний момент Чонгук откажется из-за необдуманного слова, или действия, или выражения лица… — Простите, — снова повторил Джин. — Ладно, замолчи уже, шарманка извинительная. Чонгук вернулся к переписке, время от времени говоря о чём-то с сотрудниками салона. Джин не понимал, почему нельзя было просто отправить его домой, где он спокойно мог бы лечь спать, возможно. Главное, чтобы сегодня близнецы не гостили дома, если эти почувствуют запах, то точно не оставят его в покое. Сокджин сумел запихнуть в себя ещё немного салата, чисто из жалости, что хороший ростбиф пропадёт, и приложил все усилия, чтобы распробовать вкус. — Да ладно уже, не давись, — смилостивился над ним Чонгук. — Езжай домой. И перед свадьбой, пожалуйста, выспись, мне нужно, чтобы ты был в нормальном состоянии. — Да, господин Чон. Благодарю за обед, — Джин поклонился и поспешил убраться из салона так быстро, как только мог. Между ног опять появилась подозрительная влажность. Водитель отвёз его в особняк, и госпожа Ким удивилась его возвращению в одиночестве. — А где твой жених? Он же не отослал тебя? — Он сказал, что моё присутствие больше не требуется, — робко проговорил Сокджин. — Надеюсь, ты не опозорил себя, как обычно?.. — Нет, госпожа, — ответил Сокджин и нерешительно добавил: — На самом деле… думаю, даже наоборот. Приезжали уважаемые родители, и… думаю, я им вполне понравился. — Естественно, ты им понравился, я и не ожидала, что у простых рыбаков есть вкус! — с презрением фыркнула женщина. — Иди, займись чем-нибудь полезным! Что за запах?.. Ах!Иди в душ, ты, грязное животное! Сокджина как ветром сдуло. Остаток дня он провёл в своей комнате, выбираясь только в ванную.