Там за туманами

      В доме Ким снимает кольчугу и шлем, кладёт на край скамейки в прихожей. Деревянный дом выглядит просто с улицы, но внутреннее убранство хочется разглядывать вечно. В первой комнате все стулья и скамейки резные, выполненные из добротного дуба. Сундуки для вещей, видавшие многое, кухонный уголок с огромной печкой, но, видать, печь используется и как место для чьего-то ночлега. Небольшой стол подле печки у окна, на котором уныло стоит хлеб. В другой комнате стоит огромный шкаф, сундук, двуспальная кровать и узенький столик с зеркалом. У этого небольшого стола нет ящиков или полочек, но, видимо, хозяину этой комнаты они и не нужны. Всё лежит в малахитовой шкатулке. Взгляд Хонджуна цепляется за шторы с замысловатыми узорами, скорее всего, сделанными на заказ, а на ощупь невероятно нежными и лёгкими.       — Я сам вязал. — неожиданно громко прорывается в зачарованное сознание богатыря. Хонджун резко оборачивается на незнакомый голос и улавливает в воздухе дурманящий ладан и рыбу, видимо, это тот самый — Пак Сонхва, вернувшийся с рынка.       Светловолосый высокий парень, выгнув бровь, подозрительно щурит свои голубые глаза. Его кудрявые блондинистые волосы завязаны в низкий хвост, его стройный и гордый стан хочется рассматривать дольше. Хонджуну вспоминается мать, но не потому, что парень перед ним похож на нее. Мама богатыря снабжала деревню одеждой, она вышивала невероятных животных и растений на рубахах и портах.       — Вау… — здесь и не ясно, был это комплимент внешности незнакомца или занавескам.       — Вы кто и что вы делаете в моем доме? Ладно в доме, но в моей комнате! Не стыдно вам? — хмурится омега, вынимая из-за пояса кинжал.       — Я… — Ким не успевает ответить, хозяин дома ловко крутит нож в руке и делает резкий выпад.       Хонджуну удается выбить оружие и поймать омегу за руки, на что тот удивлённо вскидывает брови и загорается лишь большим азартом. Хонджун тут же получает кулаком в челюсть и в ответ хрустит шеей, воспринимая противника серьёзно. Стойка на стойку, богатырь на богатыря, и вторичный пол не имеет никакого значения. Сонхва вновь атакует, Хонджун не успевает за его ловкостью и пропускает удар, и ещё один, и ещё, пока на лице соперника все шире расползается улыбка. Омега вновь делает шаг, и Ким, перехватив парня за талию, закидывает на плечо, после чего сбрасывает на кровать. Сонхва кувыркается через голову, чтобы приземлиться не на шею, а на спину, все ещё цепляясь за торс альфы. Хонджун выпутывается из своеобразных объятий и спешит отойти от кровати, как неожиданно ему прыгают на спину и приставляют нож к горлу. Альфа вынужденно стоит в планке.       — Ты же не думал, что он у меня один? — томно шепчет омега на ухо, восседая на чужой напряженной спине. Теперь рыбы и в помине не чувствуется, опьяняющий ладан — естественный запах омеги — распространяется по всей комнате. — Отвечай, кто ты и что здесь забыл!       — Меня зовут Ким Хонджун, я приехал со своей дружной, чтобы помочь Юнхо, и меня подселили к вам, — медленно и напряженно цедит сквозь зубы альфа.       — Юнхо. — зло выплевывает омега и слезает с богатыря. Ладан тут же собирается обратно к омеге и еле чувствуется. Но после недавнего перенасыщения Хонджуну кажется, что он задыхается от свежего воздуха.       — Юнхо. — выдыхает Хонджун.       Они вместе возвращаются к кухне. Омега коротко указывает гостю на стул и приносит к столу ведро с рыбой. Они сидят в напряжённом молчании, пока Сонхва разрезает её вдоль брюха и вынимает органы. Движения Пака уверенно резкие, парень даже не смотрит в сторону нового знакомого. Ким же, наоборот, не упускает такой возможности.       — Ты пялишься. — хмурится омега.       — Я наслышан о тебе, и слухи не врут. Действительно, очень красивый. На удивление, комплимент не разряжает атмосферу, Сонхва с большей злостью срезает чешуйки.       — Ага. — холодно хмыкает светловолосый.       Входная дверь отворяется и громко хлопает. Чхве пулей влетает в дом принюхиваясь.       — У нас был пожар? — хмурится парень, после чего бегло осматривает кухню, на что Ким трет уставшие глаза.       — Мы немного поспорили. — кивает Сонхва и осуждающе смотрит на гостя.       — Виноват. — взъерошивает свои волосы Хонджун, и Сану наконец удается почувствовать в воздухе не только жженое дерево, но и ладан. Он малость удивляется тому, что легкий запах дыма принадлежал не видавшей бои одежде Хонджуна, а ему самому.       — Сан-и, что я говорил про дверь? — поморщившись от ответа Кима, омега поднимает глаза на приближающегося двоюродного брата. — А про свою комнату? — Сан мельком глядит на Богатыря.       — Я не успел его предупредить, честно. Совсем из головы вылетело. Прости, Хва. — тараторил мальчишка. — Пойми меня, это же Ким Хонджун! Он для меня стоит почти так же высоко, как ты. — глаза Сонхва округлялись всё больше, а Хонджун, уводя глаза в пол, шепнул: «Зря ты это сказал». — невооружённым взглядом была видна эта родительская опека старшего брата, в некотором роде даже семейная ревность. — Я так ему был рад, что забыл ее…       — Ясно. — прерывает поток его мыслей омега. — В мою комнату не сметь заходить. В следующий раз действительно прирежу. — Сонхва обращался к гостю, и Ким не смел ослушаться.              — Чем я могу помочь? — вежливо интересуется Хонджун, чтобы хоть как-то смягчить впечатление о себе. — Может, дров наколоть или.?       — Сидеть молча. Мы не беспомощные, — отрезает Сонхва, и Сан подле него лишь нервно перестукивает пальцами по столешнице, некомфортно. Он будто меж двух огней. — Нам даже положить тебя некуда, разве что к коням на сено.       — Хорошо. Значит, можете не беспокоиться, я и там посплю. — Ким встаёт и вскоре исчезает за дверью.       — Отлично! — даже несколько обиженно восклицает Пак.

***

      Альфа перевязывает рубаху на поясе потуже и хлопает дверью. В этом доме его не жалуют, лучше потренироваться на свежем воздухе. Очистить свои мысли и разложить по полочкам. Мужчина сразу же начинает пробежку по деревне, изучая новую местность. Летнее солнце приятно печет макушку, а жизнь во двориках цветет. Женщины и мужчины трудятся на своих земельных наделах, недавно проснувшиеся дети, которые успели хоть немного помочь родным, тут же бегут гулять или же помогать друг другу. Ким даже замедляется, чтобы посмотреть на детей.       Маленький омега скромно плетется между двумя старшими братьями-альфами, они ведут свою единственную корову на луг. Шестеро детей семи лет бегают со всех ног и чуть не сносят прохожих, среди них и беты, и альфы, но лидерами, на удивление, считаются омеги. Хотя, учитывая красоту здешних, южных омег, Ким не особо удивлен. Другая кучка ребятишек играет в «цепи кованые». Они стоят, держась за руки, линия на линию.       — Али-Баба! — кричит одна цепочка       — О чем слуга?! — хором отвечает вторая, смеясь.       — Пятого, десятого… Ечана к нам сюда! — громко восклицает девочка, и Ечан, расцепив руки, бежит к противоположной цепочке. Разбить руки детей не удается, и мальчик вынужден примкнуть к этой команде.       Чуть дальше дети вместе со взрослыми играют в ручеек. Благодать. Хонджуну не хватало этого. Глядя на цветущую жизнь, после многих боев вольно-невольно начинаешь, понимать за что сражаешься. Осознаешь, что делаешь все в своей жизни правильно. Только надо было полуземлянку матери все же перестроить, зимой ей было бы не так холодно… А то полдеревни избы сколотили, а он чем плох? Не плох… Просто поздно уже.       — Дядя, а вы богатырь, да? — неожиданно его рубаху дергает ручка маленького беты.       — Верно подметил, малыш. — разомленый окружающей обстановкой отвечал Хонджун, присаживаясь на корточки.       — Вау, а что вы здесь делаете? Стойте, нет! Не говорите! Я отгадаю. — мальчонка неожиданно запрыгал на месте, — Вы приехали помочь моему папе! Я же отгадал? Верно? — Хонджун лишь подозрительно прищурился. Рыжие волосы, открытый взгляд, родинка, родимое пятно на подбородке.       — Прости его, Хон. — запах земли после дождя стал приближаться, и Ким почему-то не ожидал увидеть здесь Минги.       — Если не к папе… То вы ищете себе партнера у нас? У нас самые красивые омеги — это всем известно! — горделиво улыбается четырехлетний мальчик на руках у блондина Сона.       — Нет, Сумин. Он действительно приехал помогать папе. — низко смеется Минги, протягивая руку альфе для рукопожатия.       — Юнхо не говорил, что у вас родился сын. — сходство налицо и теперь Ким видит. Рыжие волосы, как у Чона; черты лица Сона; и родимое пятно на подбородке. У всех в княжеской семье было такое. У Есана оно располагалось у глаза, у Юнхо на шее, так что Хон был уверен, что угадал.       — Да, ему недавно четыре исполнилось, ужасно бойкий. — драматично пожаловался бета. — А еще… — он понизил голос. — Он недавно своровал у соседей яблоко! — после этого Минги подозрительно наигранно огляделся по сторонам и приложил палец к губам.       — О нет! Как же так?! — также наигранно возмутился Хонджун, Сумин же весь горел от стыда. — Хей, не переживай, Сумин, я никому не скажу, но больше так не делай. — прошептал Ким и, глянув на заулыбавшегося от того, что ему удалось обвести собственного ребенка вокруг пальца Сона, продолжил: — Развлекаешься во всю.       — А как иначе? — улыбнулся краешком губы Минги. — Зайдешь к нам на обед? — Сон не ждал ответа, и Богатырь прекрасно это знал, с самой помолвки этих двоих урок усвоил. Если эта семья зовет тебя есть, то нельзя отказываться, иначе обидятся. Кстати, выбора у Хона тоже не было, вряд ли Сонхва и Сан захотят видеть его за своим столом. Стоило только вспомнить о них, как Ким вновь наполнился обидной злостью.