Спать с тобой

Когда урок закончился, Юджи с улыбкой до ушей выскочил из кабинета и поначалу даже попрощаться с учителем Годжо забыл. Тот остановил его, спросив: “Юджи, до завтра?”, и Юджи понял свою оплошность, остановился, развернулся и с красным лицом ответил: — До завтра, учитель! Годжо Сатору улыбнулся ему так, как будто это было привычно между ними — улыбки и такое почти неформальное общение. С прошлым учителем Юджи такого не чувствовал, хотя не мог бы сказать, что Годжо Сатору лучше него. Или… всё-таки мог. Юджи пока не слишком хорошо понимал себя в этом плане. Ему казалось, что он относится одинаково к прошлому учителю и к новому, но почему-то в голове образ Годжо вытеснил все остальные и занял главенствующие позиции. Выходя из здания агентства, куда он ходил на занятия по вокалу, Юджи подпрыгивал на ходу и размахивал руками, как младшеклассник, а по пути к общежитию чуть не налетел от радости на прохожего, который говорил по телефону и не отошёл вовремя с пути парня. — Простите, простите, — засмеялся Юджи. Он отчего-то чувствовал себя очень свободным, хотелось веселиться и делать какие-нибудь глупости, и состояние это, казалось ему, пробудет с ним ещё пару месяцев, такими сильными были первые впечатления от общения с Годжо Сатору. Теперь-то Юджи прекрасно понимал и его популярность, и его харизматичность, и чувствовал, что сам повёлся на это и уже почти стал фанатом Годжо-сана, хотя пока стеснялся признаться в этом даже самому себе. В общежитие он пришёл как раз тогда, когда начинался ужин, и успел только забежать в комнату, чтобы бросить рюкзак. Ему не терпелось увидеть Нобару. У неё, кажется, сегодня должны были быть занятия по барабанам. Петь она почти не училась, потому что не рассматривалась как солистка группы. Юджи было интересно, учат ли вокалу Фушигуро. Пока никто из них не слышал ни одной песни, которая была бы написана именно для них, но особая энергия команды уже была ощутима для Юджи, он почти физически чувствовал, как растёт его уверенность в своих силах. В их общих силах. И если раньше Юджи сомневался порой, что всё получится, то теперь, когда группа была сформирована, он понимал как нельзя отчётливее: за них взялись по-серьёзному. Осталось совсем немного до того момента, как они смогут, наконец, выйти на сцену. Увидеть первых фанатов. А потом — встречи и фотографии, и больше альбомов, и тур по разным городам, а может, их позовут и в другие страны, и денег будет столько, что можно ни о чём не переживать, и есть можно будет всё-всё… В столовой он нашёл Нобару и сел рядом с ней, поставив перед собой поднос с лёгким ужином. Ничего жареного, ничего копчёного, ничего маслянистого. Никаких соусов. Салат и филе индейки на пару. Это — то, что можно ему есть, пока он не скинет свои лишние пять килограммов. Нобаре можно больше: ей позволяется взять соус и посыпать салат сухариками. Не много, но это правда большое отличие, и Юджи сейчас всё бы отдал, чтобы получить хотя бы эти сухарики. Но у Нобары от природы более миниатюрная комплекция, в отличие от его довольно крепкого сложения. — Ноба-чан, ну ты как, хорошо сидишь? — спросил он, откусывая кусочек филе и запивая холодной водой из стакана с тигрятами, который он носил с собой. — В смысле? — спросила девушка, поднимая на него не вполне понимающий взгляд больших карих глаз. — Ну, ты, главное, не упади, когда я тебе кое-что расскажу, — заговорщически произнёс Юджи, подмигивая. — Ты меня пугаешь. — Однако на губах её была улыбка, как будто она не ожидала от Юджи ничего такого, что действительно могло бы её напугать. — Нет-нет, новость хорошая, просто… поразительная. В самом прямом значении слова “поразительный”. — Юджи, ты что, начал с кем-то встречаться, не посоветовавшись со мной?! — вспыхнула девушка. Она даже из-за стола подскочила при этих словах, настолько велико было её удивление. —Тише, Ноба-чан! — взмолился парень, за руку утягивая её обратно за стол. — Не начал я ни с кем встречаться. Да и с кем мог бы? Ты же знаешь всех моих друзей, — он завершил предложение, но, быстро поняв оплошность, добавил: — и подруг. — Ну, вдруг с Фушигуро? — улыбнулась Нобара. Она явно была довольна тем, что первое её предположение не оправдалось. И разве мог Юджи взаправду начать с кем-то встречаться, не переговорив перед этим с подругой? Они были не разлей вода, их связь была слишком крепка, чтобы допустить такое маленькое предательство. — Ноба-чан! — заскулил Юджи, закрывая лицо ладонями. — Ну какой Фушигуро? Мы знакомы всего сутки! От смущения Юджи даже не заметил, что Нобара попыталась предложить ему в спутники жизни парня, а не девушку. Для них обоих такое положение вещей было как будто само собой разумеющимся, и Юджи только потом, ночью, осознал, что даже не удивился ради приличия такому выбору Нобары. А пока он сидел, глядя на неё сквозь пальцы, и жевал лист салата. — Ну, так что случилось? — спросила в конце концов она. — Держусь за стул. Новость должна быть самая неожиданная, чтобы поразить меня. Юджи победно улыбнулся. Его новость точно поразит Нобару, он в этом совершенно не сомневался, только думал, как бы преподнести её получше, сразу ли начать с главного, или подвести к этому постепенно. — Мой новый учитель по вокалу, — произнёс Юджи, глядя в глаза девушке, — это Годжо Сатору. — Чего?! — Возглас Нобары разнёсся по всей столовой. Юджи успел только протянуть руки, чтобы закрыть ей рот…

***

Они поднимались по лестнице к комнатам, когда Нобара отошла от первого шока и начала закидывать его вопросами. — Он красивый? — спрашивала она, а Юджи краснел только сильнее, потому что красота — субъективное понятие, и, да, по его субъективной оценке Годжо-сан был красивым, только вот свои субъективные мнения он Нобаре сообщать не хотел. — Ну-у, почти такой же, как на экране, — ответил Юджи уклончиво. — Высокий? — Очень. — А голос? Его голос такой же, как в песнях? Ответить на этот вопрос Юджи было сложно, как минимум, потому, что песен Сатору он сам не слушал, а слышал их только по радио и в торговых центрах. — Нормальный голос. Наверное, такой же. — Возьмёшь для мена автограф в следующий раз, когда увидишься с ним? — не отставала Нобара. Она держала Юджи за локоть и шла вместе с ним к нему в комнату, несмотря на то, что время было позднее, и скоро нужно будет готовиться ко сну. — Я увижу его уже завтра, — сообщил Юджи, тут же пожалев об этом, потому что лицо у Нобары изменилось, выражение на нём стало таким, будто она что-то придумала. — Я зайду к тебе, как будто ты забыл свои тетради, или что тебе вообще нужно на занятиях по вокалу… — начала объяснять она, но Юджи прервал её: — Мне для вокала ничего не нужно. — Тогда… ты заболел, и я принесла тебе лекарства. — Но я здоров, Ноба-чан! — Они зашли в комнату, и Инумаки поздоровался с ними с кровати, приподняв голову над мангой, которую он читал. — Нет, мой милый, у тебя болит горло. А я купила мятные конфетки и принесла тебе, чтобы ты скорее поправлялся. К тому же, Юджи, ты ведь сам меня об этом попросил. — Туда его, — отозвался Инумаки. Он, в отличие от ошарашенного Юджи, улыбался и явно Нобару поддерживал. Они были знакомы только посредством Юджи, однако сошлись бы, ему казалось, идеально. Инумаки был знаком с девочкой, чья сестра, по его словам, была почти точь в точь как Нобара, только волосы другого цвета и тело (он говорил это шепотом) более… округлых форм. Юджи не вполне понимал, что имелось в виду, потому что на формы девушек никогда не смотрел и не умел, как другие мальчики, отличать размеры грудей. — Ты, вообще-то, мой друг, — буркнул Юджи, глядя на него не столько с разочарованием, сколько с шуточной обидой. — Я позвоню тебе завтра, чтобы предупредить, но ты не говори, типа “Зачем?” и “Не надо”, а просто скажи, в каком вы кабинете, и я приду, — продолжала диктовать свои правила Нобара, и Юджи постепенно начал понимать, что он ничего не мог бы сделать, даже если бы очень хотел. Нобара крепко ухватилась за поводья его мнений и интересов и правила им, как пожелает. К тому же, понемногу, не сразу, но эта идея и ему начинала нравиться. Она вносила некоторое разнообразие в однотипные учебные будни, и Юджи понял, что даже ждёт отчасти этого приключения, как глотка свежего воздуха. Хотя, конечно, и одного того, что заниматься вокалом он будет с Годжо Сатору, уже хватало, чтобы он ждал с нетерпением следующего дня. — Ладно, Ноба-чан, ладно, — согласился он и даже улыбнулся. Нет, всё-таки идея подруги была близка его авантюрному духу. — Тогда — до завтра, — она наклонилась и чмокнула Юджи в макушку. Он был ниже Нобары на пару сантиметров, однако она всегда наклонялась, когда хотела коснуться его, как будто была его старшей сестрой или даже матерью. И, поскольку ни той, ни другой у парня не было, он ценил мягкую заботу подруги. — Спокойной ночи. — Инумаки, пока, — обратилась Нобара к лежащему на кровати парню. — Пока-пока. И теперь, когда в комнате снова стало тихо, а напряжение невысказанной тайны висело в воздухе, Юджи произнёс, глубоко вдохнув: — Мой учитель — Годжо Сатору! Инумаки был знаком с Годжо уже пару лет, но — лишь знаком. Они пересеклись на нескольких мероприятиях компании, где мужчина был первым гостем и непременно давал речи о процветании и усердном труде, которые Инумаки вообще-то раздражали, но из уст такого успешного человека, как Годжо Сатору, звучали как-то правильно и логично. Как же ещё можно добиться таких высот, если не усердным трудом? Он не мог рассказать Юджи ничего такого, что дало бы ему видимое преимущество на следующем занятии с учителем Годжо. Сказал только, что вокал у главного айдола их компании и правда хороший, так что он, наверное, знает, чему научить Юджи. А тот с ума сходил от нетерпения и на месте усидеть не мог, тем более, что завтра должна была осуществиться задумка Нобары, в которой место главного героя отведено именно ему, Юджи. Он лёг спать, но не мог уснуть, потому что сердце билось в предвкушении. Что скажет Годжо Сатору, узнав, что у Юджи якобы болит горло? Разве не логично отправить его обратно в общежитие, снять с занятий? Но менеджеры будут ругаться, если узнают, что Юджи прогулял по такой малозначительной причине, как болезнь. Болезнь вообще никогда не была отговоркой в его случае. Он был достаточно крепким, и все вокруг считали, что он в состоянии оставаться на ногах, пока болеет. Даже доктор однажды посоветовал ему побольше двигаться, чтобы простуда прошла поскорее. Это показалось Юджи странным, но раз так говорил доктор, он должен был поверить. И ведь спустя пару недель простуда и правда прошла! А теперь он лежал в постели, накрывшись одеялом до подбородка, потому что Инумаки опять спал с открытым окном. Юджи время казалось тягучей субстанцией, которая течёт слишком медленно. Проходила минута за минутой, но ничего не менялось. Всё общежитие спало. Только на крыше слышались какие-то звуки, как будто голуби шуршали под кровлей или звёздочки падали с неба. Юджи открыл глаза и посмотрел, откинув голову назад, в окно. Он ничего не увидел, тем более, что в окнах было темно, и свету было неоткуда взяться, так что, если кто-то и был на крыше, то парень его заметить не мог. Несколько раз прошуршала кровля. Послышался тихий вздох, но, может, это лишь ветер колыхнул белые занавески на окнах. Юджи смотрел вверх и боялся сделать хоть одно движение, чтобы не спугнуть того или то, что бродило сейчас по крыше. — Мива-чан, — услышал он знакомый голос. Голос Нобары. Та, к кому обращалась в темноте Нобара, не отозвалась. — Мива-чан, ну пожалуйста, спускайся. — Нобара, иди в комнату. Всё нормально. Я погуляю — и вернусь. Иди. Не ходи за мной, — ответила Мива после долгого молчания, когда Юджи уже думал, что никого на крыше больше нет: настолько было тихо. — Мива-чан, идём вместе. Пожалуйста. Просто пойдём. Все уже спят, ты ведь не хочешь никого разбудить… — не переставала просить Нобара. Её голос странно срывался — Не разбужу. Всё будет хорошо. — Не будет, Мива-чан, просто спустись ко мне, мы поговорим, мне ведь нужно кое-что тебе сказать. — Не спущусь. Иди к себе в комнату. — Мива-чан… Диалог продолжался ещё пару минут, но уже тише, так, что Юджи мог разобрать только отдельные слова, уже знакомые: “спускайся”, и “прошу”, и “Мива-чан”. Потом всё стихло. Юджи так и не понял, чему был свидетелем, и уснул вскоре, сморенный усталостью.

***

На занятие к Годжо он пришёл вовремя, как раз когда мужчина открывал дверь кабинета. У него, видимо, ни с кем больше не было занятий, потому что выглядел он свежо, как будто проснулся недавно и совершил небольшую пробежку, и только после этого пришёл сюда, где его ждал урок с Юджи. На Годжо были белые лоферы с открытой пяткой, чёрные брюки и белая рубашка в голубую полоску, намекающая на что-то морское. Всё это сочеталось и с тёмными очками, которые он так и не снял за всё время урока с Юджи, и сейчас тоже был в них. — Готов? После вчерашнего горло не болит? — спросил Годжо Сатору. — Нет, совсем нет, — ответил Юджи и тут же понял, как сильно провалился. Ведь он должен был сказать, что горло болит, чтобы оправдать приход Нобары с её лекарствами! — Выглядишь бодро, как и вчера. Молодец, — похвалил его учитель, а Юджи стало неловко оттого, что он собирался мужчину обмануть. Спустя несколько секунд, составлявших как будто размышления Годжо, его длинные пальцы потянулись к волосам Юджи и слегка растрепали их на макушке. — Годжо-сан, — сказал тогда Юджи, глядя на него из-под стеснительно опущенных ресниц. — Ко мне заглянет подруга, которой Вы очень нравитесь. Простите, пожалуйста, просто вчера она придумала план, по которому у меня якобы болит горло, а она якобы приносит мне лечебные конфетки, и придёт она как раз скоро, чтобы увидеть Вас. Простите, простите, простите! Мне так неловко Вас просить, но не могли бы Вы подыграть, как будто не знали об этом? Несколько секунд Юджи слышал только тишину и не решался взглянуть в глаза Годжо, потому что тот по-прежнему, должно быть, смотрел на него. И, может, с негодованием? А потом мужчина рассмеялся, да так, что согнулся пополам и упёрся ладонями в накрытый крышкой синтезатор. Он смеялся долго, и в какой-то момент Юджи присоединился к нему, хотя не совсем понимал, над чем они так смеются. Когда же Годжо вытер слёзы, навернувшиеся на глаза от смеха, и поднял голову, он сказал: — Давно я так не веселился. Что ж, давай, я подыграю тебе. — И, когда Юджи уже обрадовался, последовала другая фраза, которая как бы поставила всё на свои места и заново обозначила их роли учителя и ученика. — Только больше так не делайте. Не обманывай меня, даже в шутку. Было в этом что-то интимное, такое личное и глубокое, что не могло обозначаться одним понятием, а было намного больше и намного важнее. Юджи пока не понимал. Он смотрел на Годжо Сатору, пока ещё такого далёкого и такого непонятного, и не находил в его лице ответов на свои вопросы. — Простите, — пробормотал он. — Мы не хотели Вас обманывать, правда. — Я знаю, что так просто получилось, Итадори. Просто прошу тебя больше не врать. Если ещё кто-то захочет со мной увидеться, просто скажи им, что у нас с тобой самые секретные на свете занятия в секретной комнате, в которую никого не пускают, кроме избранных. Он улыбался. Юджи смотрел на него и понемногу сам начинал улыбаться тоже. Вскоре его телефон зазвонил, а через пару минут появилась и Нобара с пакетиком из аптеки, в котором лежали мятные леденцы. — Мой дружок такой забывчивый, — сказала она, и Юджи покраснел. — Извините, что вторглась в ваше личное пространство, Годжо-сан. Однако её рука потянулась к телефону, и, когда фотографии были сделаны, а мятный леденец съеден, она покинула комнату, оставив Юджи снова наедине с Годжо, которому смотреть в глаза теперь стало ещё более неловко. Они молчали пару минут, а потом Годжо стал наигрывать какую-то мелодию, а Юджи запел — и даже сам не понял, как! Просто губы сами собой открывались и воспроизводили звуки, и, странно, он не мог остановиться и пел, и пел, и пел, пока мелодия не закончилась, пока Годжо не дал ему перерыв. Это была песня из детства. Такая, которую напевают мамы малышам, только Юджи не помнил, напевала ли ему эту песню мама. Он не помнил маму. Но песня была ему знакома, и, видимо, именно на это делал ставку учитель, когда начинал играть её. — Ты отлично справляешься, — сказал Годжо, подбадривая его, когда Юджи снова опустил голову и уставился себе в ноги. — Мне не часто попадаются люди с таким от природы чистым голосом, при этом такие усердные в пении, что он становится ещё благозвучнее, ещё ярче. Как солнце, которое выглядывает из-за туч. У тебя очень красивый голос, Итадори, и я надеюсь, что ты сохранишь его таким ещё много лет. — Вы имеете в виду: не курить? — спросил Юджи, поднимая голову. — И это тоже. Ещё влиять могут нервы, плохое питание, окружающая среда, но, как я понимаю, вас, трейни, держат в несколько тепличных условиях, как маленькие розовые росточки. Тут он был прав. Юджи кивнул и произнёс, глядя ему в глаза: — Обещаю никогда не курить! — Ну, я на тебя надеюсь, — усмехнулся мужчина.