Ветер дует с Севера

— Рагнарёк? Смерть Богов? — Себьерн впал в шок от услышанного. — Да, Себьерн, но лучше говори об этом тише. — старуха качнула головой на заинтересованных дружинников. — лишние уши в таких разговорах ни к чему. — Да, да… — значительно тише сказал Себьерн. — Теперь мне интересно, что было двести лет назад. — Почему-то я не удивлена, что тебе начинает интересовать история только тогда, когда мир приближается к смерти. Хоть в чём-то вы с отцом похожи. — недовольно пробурчала старуха. — Ты знаешь, кто такие «Игроки»? — Игроки? — Боги– она задумчиво покачала головой. Несмотря на холод, Гриндра не была одета в тёплые меха или толстую шерстяную одежду и носила лишь не слишком тёплый балахон из льна, который покрывал её уже невысокое и давно не стройное тело полностью. Морщины стали настолько огромными, что за ними еле виднелись глаза и рот. Себьерн, откровенно говоря, недолюбливал эту старуху. И дело тут даже не в том, что когда-то она спала с его отцом и убила его мать. Это, как раз, он давно ей простил, таков уж север и таковы его нравы: убей или будешь убит. Лендрман сделал бы точно также, особенно, если на него прыгнут с копьём на перевес с целью развесить кишки на ближайшие ёлке для празднования Нового года. Не любил он её за… Её странность. Никто не знает, откуда она, почему настолько сильна в магии, почему столько живёт. Ещё дед о ней рассказывал. Говорил, что ей, в его молодости, по её же словам, было лет восемьдесят, но выглядела она в разы моложе. Сейчас ей, по подсчётам лендрмана, около ста двадцати. И не поверить в это было сложно: мало кто из людей достигает четвёртого круга магии. Даже известный на весь мир маг Флудер Парадайн смог добиться шестого круга магии, лишь прожив две сотни с лишним лет, и застав тем самым зарождение Империи Бахарут. — Двести лет назад появились тринадцать Героев, которые уничтожили Королей Жадности, появившихся, в свою очередь, пятьсот лет назад. Шестьсот лет назад появились и Шесть Великих богов. И каждый раз, при их появлении… — Каург светился красным… — Истинно так, лендрман, истинно так. — Сказала старушка и направилась в глубь леса через снежные сугробы, и делала она это так, будто шла по чистой тропинке, не чувствуя препятствий. — Надеюсь, что всё это просто недоразумение, но всё равно будьте бдительны, грядёт что-то большое. И, возможно, ужасное. Постарайтесь сделать так, чтобы ваши люди не покидали стены города хотя бы месяц, а также переняли вашу осторожность. — Хорошо, Гриндра, я вас услышал. Хорошего вам дня. — Спокойной ночи, лендрман. Уже ночь. — Ах, да… Спокойной ночи. Возвращался домой низший лорд в раздумьях. Часто ему приходилось, по долгу управленца, слушать разного рода истеричный бред. Вот, рыбаки поймали странную рыбу — конец света. Вот, сова днём летает — грядёт апокалипсис. Вот, лягушка с неба упала — пришествие тёмного Бога гнили и разложения. Он привык к постоянному ожидания неминуемой смерти мира, Такова специфика жизни в этом опасном крае: смерть просто впивается в образ мышления и быт. Сейчас всё тоже самое, но… Почему-то на этот раз он верил. Верил, что грядёт что-то ужасное и большое. Настолько большое, что затронет и, далёких от основного мира и цивилизации, северян. И это пугало. Одно дело, Рагнарёк. Будет непонятно когда, возможно, даже не в этом тысячелетии. И, что самое главное, все умрут относительно быстро и понятно, от есть, в бою. Но сейчас… Ничего непонятно, кроме того, что это уже началось. В доме было тихо. Лишь жёнушка Себьерна и стрекотание очага нарушали гробовую тишину. Сигрфльода сидела на табурете у огня в шкуре поверженного зверя и пила бульен через край миски, в ожидании мужа. — Тебя долго не было, уже успело стемнеть. Вы о чём-то говорили с Гриндрой? — Да… — Себьерн хотел было рассказать, о чем конкретно они говорили, но не решился. Не стоит разводить панику раньше времени. Вдруг, знахарка ошиблась? Как минимум, Себьерн на это надеялся. — Эта старуха говорила об опасности драугров. Они начали сбиваться в толпы и бродить в окрестностях города. Сказала, что сама с ними разберётся, и лишь попросила не выходить из города хотя бы месяц. — Хм, и с каких пор Гриндра начала охотиться на монстров, а не сбрасывать это на твоих дружинников? — девушка недоверчиво сузила глаза. — Видимо, на этот раз проблема достаточно серьёзная, чтобы взять её решение в свои руки. — Глава семейства присел рядом с женой, у которой были проблемы с распознаванием лжи. Вероятно, именно из-за этого она давным-давно и попала в план к работорговцам. — Значит, отправить детей гулять за стены завтра, у нас не получится… — Не бойся, милая, я найду чем их занять здесь, в городе. У меня есть несколько дружинников, что рассказывают небылицы не хуже старухи Гриндры. Он приобнял её, и так бы они провели всю ночь, попивая мёд и упиваясь друг другом, но ночь вышла не спокойной. Драугры и, редкие для этих земель по некоторым причинам, зомби были замечены стражей стен. Само по себе, это не так опасно. Даже, если бы пришло их несколько десятков, войны спокойно бы отбились благодаря укреплениям. Но мертвецы отступили, когда по ним начали стрелять из пращей. Сказать, что все удивились этому — ничего не сказать. Это просто в голове не могло уложиться: мертвецы провели разведку и отступили. Из-за этого почти всю ночь была тревога и все дружинники заняли периметр стен, даже лендрмана подняли и заставили надеть ламелярный доспех. К счастью, новых «визитов» от нежити не последовало, и, на утро, был собран совет. Старцы и просто уважаемые мещане долго думали на причинами случившегося. Точнее, над альтернативными причинами, которые могли послужить обоснованием такого поведения, ибо признавать, что и правда произошло, никто не хотел. — Если никто не имеет смелости озвучить истинную причину случившегося, то скажу я: в наших окрестностях появился некромант. — поставил точку в вопросе «кто виноват» старый, уже вышедший на пенсию, кузнец. — Только Он мог так сложно скоординировать умертвия. После этих слов пошли разговоры о другом вопросе: что делать? Как не странно, но жители небольшого портового городка быстро пришли к минимальным мерам противодействия угрозе. Во-первых, усиление внутренней безопасности города. Уже следующей ночью город обходили не по два факела, а по три. Также обязали всех юных и, по каким-то причинам, блуждающих одиноко дев носить с собой хотя бы кинжал или нож. А лучше, чтобы их по улицам всегда сопровождал кавалер, брат или отец, или иной близкий человек, который может гарантировать безопасность горожанки. Во-вторых, попытались оповестили о случившемся все ближайшие деревни и хутора. Но попытка оказалась безуспешной: из семи ближайших деревень, живыми были только две, остальные были полностью пусты. Хутора же была пусты все до единого. Будто все встали и ушли, оставив дома в ужасном беспорядке и с выбитыми дверьми. Город был на гране паники, объявлено чрезвычайное положение и запрет на выход за стены групп, меньше десяти человек и без оружия. Через неделю, после принятых мер, днём снова увидели сов. Не одну или, как бывает в крайне редких случаях, две, нет. Их было семнадцать. Вновь поднялась тревога, в птиц начали стрелять камнями из пращей. В одну удалось попасть, но от этого стало только хуже: сова не улетела и продолжила сидеть на ветке дерева с вытекающими из головы мозгами и глазом. Обстрел прекратился, а «удачливого» пращника пришлось увести в таверну на «отпойку» хмельным мёдом. Сама сова просидела на ветке ещё час, после чего упала с ветки и, не имея возможности лететь из-за пропитавшихся в крови перьев, пошла по сугробам в глубь леса. Остальные совы продолжали вглядываться в сторону города до вечера, после чего улетели. После этого, на новом внеочередном совете было решено не стрелять в сов и других «разведчиков», если те не пытаюсь атаковать город. У молодых застрельщиков и дружинников начали сдавать нервы, в условиях «осады» не удавалось восполнять запасы алкоголя, особенно теперь, когда начали пить все и в колоссальных количествах. Прошла ещё неделя. Теперь совы прилетают каждый день, и каждый день их всё больше и больше. В лесу днём слышен постоянный вой, мучающий и так потрепанную психику людей. А одной ночью, во время полной луны, стража увидела всего в крови волка, который прижимался к стене и скулил. Его забрали за стены, не дожидаясь решения лендрмана, но дожить до рассвета животному было не суждено из-за полученных ран: кто-то или что-то изранело это благородное животное так, что у него были откушены или выдраны куски мяса. Себьерн отдал приказ похоронить бедное животное на берегу, подальше от леса. Это событие немного и на время, но убавило панику в сердцах людей, заменив её на траур. Ещё через неделю всё затихло. Это был первый день весны и первый день, за долгое время, когда совы не прилетали смотреть на город и не выли волки. Не было даже ветра, мир словно замер в ожидании чего-то. К вечеру к стене пришла знахарка Гриндра. Хоть многие и её недолюбливали, но были рады её появлению. Радость продлилась не долго: на общегородском совете, который собрался на поводу возвращения знахарки, Гриндра сообщила страшную новость, которая добила многих. Олгин, городище в пятидесяти километра к югу от города Кьярн, пал от рук нежити. Никто не выжил, все были сожраны. Тоже самое и с деревнями около городища. В городе паранойя. Каждый звук воспринимался, как знамение конца и смерти. Теперь не очень застроенные улицы не просто патрулировали, а караулили. Все и сразу. На открытых пространствах разводили костры, вокруг которых сидели и сторожи все, кто мог держать оружие в руках, не взирая на пол и возраст. Из закромов достали всё, что было: копья, топоры, кузнечные молоты, кольчуги, шлема, масло и тряпки. Всё, что могло быть приспособлено к бою — приспосабливали. Всё что не могло — делали так, чтобы могло и приспосабливали. Даже ненужные деревяшки точили и устанавливали, словно колья, посреди улицы. Началась полная мобилизация, город готовился к бою за свою жизнь. Даже Гриндра, которая «переехала» на время в чертог Себьерна, поучавствовала в этом процессе, раздав дружине обереги. За несколько дней всё, что можно было сделать, было сделано. Все, кто достиг возраста в четырнадцать лет были вооружены. Сорок человек было облачены в кольчуги, а лендрман с женой в ламеллярные доспехи. Все топоры лесорубоа были переделаны в двуручные бродексы или в свои болевые аналоги, молоты поставили на длинные укреплённые рукояти, у каждого появился щит, охотники и пращники заготовили камни и стрелы. В общей сумме, к бою были подготовлены четыре сотни человек, остальные жители были или слишком стары, или слишком молоды, или были инвалидами. Даже больные и простуженные, вместо того, чтобы лечиться в своих хатах, караулили улицы или помогали с заготовкой щитов и стрел. Себьерн вымотался, он не спит уже вторые сутки, ему везде начинают мерещиться галюцинации от усталости. За последние несколько недель он почти не сминал доспехи, как и его жена, помогающая ему по мере своих сил. Дети больше не резвились, лишь сидели в углу или грелись у очага, чувствую напряжение всех взрослых в городе. Тоже самое было и у других жителей города. Долгое ожидание прекратилось. Чтобы отоспаться, лендрман оставил на стенах свою жену и пошёл в домой. Но спать судьба ему права не дала: стоило ему отправиться в мир Морфея, как в дом ворвался дружинник в кольчуге. — Лендрман! Господин! Мёртвые штурмуют стены! — практически прокричал Бëрк. От слов дружинника Себьерна охватило оцепенение. После стольких ожиданий, стало казаться, что ничего никогда не произойдёт, но это случилось. Он не смог встать с первого раза, ноги колотило, в глазах скакали адреналиновые кляксы, закрывающие весь обзор. Он чуть не упал, но его подхватил Бёрк. Как бы не хотелось сейчас забиться в угол и кричать, но надо было брать себя в руки. Тем более, это просто наваждение из-за стресса и черезмерно долгого ожидания. Себьерн вооружён коротким мечом и круглым щитом, к украшенному шлему была приделана кольчужная занавеса, закрывающая лицо и шею, а ламеллярный доспех закрывал всё по локти и колени. Когда он подбежал вместе с Бëрком до стен, массивные ворота были выломаны и гремел бой. Мещане и дружина потеряли стены и, встав плотным строем копий, защищали проход в глубь города. Простые зомби и ледяные драугры лезли на стены. Те, кто осмеливался пройти через ворота, очень быстро начинали сожалеть о своём решении: град стрел и камней летел в головы мёртвых, а копья не давали пройти глубже нескольких метров по улице. Это был не единственный очаг сопротивления. По всему городу были слышны крики и стук барабанов. Горели дома. Но среди защитников Себьерн не увидел Рагну. — Отам, где Сигрфльода? — Себьерн подошёл к одному из своих войнов, который, по видимому, взял командование на себя. — Она… — дружинник пытался отдышаться, но у него это плохо выходило из-за веса всего снаряжения — Она взяла часть дружины и… двинулась к порту. Мёртвые даже из воды… лезу. Остальных она оставила вам, сказала, чтобы вы… господин… шли к кузнеце, вместе с оставшимися. — А как же ты без людей будешь? — У меня здесь семьдесят человек… это без братьев. Мы выдержим. — Хорошо. Мы вернёмся, как только сможем. Лендрман бежал по горящему городу вместе с десятком своих войнов. Везде слышатся крики, и с каждой минутой их всё больше. Это кричали умирающие защитники города и ревели уже давно мёртвые. У кузницы бой. Почти все, кто её оборонял — пали. Остальные бегут прочь, ища спасение. Десятки зомби и драугров добивают выживших и медленно, организованно, плотным строем движутся вперёд. Значит, точно некромант… Стоило умертвиям увидеть лендрмана и его людей, как они сорвались с цепи и ринулись на войнов. Улица была слишком широкой для того, чтобы эффективно построиться в «стену щитов», а потому дружина и их лидер ринулись на врага с не меньшей яростью. Себьерн в начале таранит одного из троих драугров, что нацелились на него, щитом, сбивая с ног, а потом рубит второго. Третий же смог зацепить своих гнилым и промëршим мечом по голове лендрмана. В голове засвистело, но ему удалось удержаться на ногах, не бросив оружие. За своё деяние драугр получает щитом по голове, тем самым её лишается в виде цельной конструкции. Первый попытался встать, но был остановлен колющим ударом в глаз. Осмотревшись, Себьерн оценил ситуацию. Им удалось развить натиск, нежить сдаёт позиции, а численный перевес врага тает на глазах. Копья дружины протыкают тела гниющих мертвецов, а Бëрк, вооружённые бродексом, рубит зомби пополам. Когда нежити осталось совсем немного, а новая не успела перелезть через стены, двери кузни открылись и оттуда вышло несколько человек. Видимо, они попытались там спрятаться он мертвых, которые полезли через ограждения огромным числом. Мимо, в сторону ворот, проскакал на своём коне дружинник, которого из-за шлема узнать не удалось. В городе продолжал нарастать хаос, очаги сопротивления дробились и медленно, но постоянно, уничтожались. В этом была вина лендрмана, так как он не спланировал план предстоящего боя. Но думать об этом было уже поздно, надо исправлять ситуацию. Отряд двинулся вперёд, забрав с собой мещан из кузницы. Они двигались, подбирая за собой потерявшихся и отставших от своих отряд войнов. Уже через пол часа беготни собралась серьёзная сила в тридцать копий и пятнадцать юношей с луками, дротиками и пращами. Все они двигались к зданию совета, где хранилось родовое знамя Себьерна. С ним должно получиться вернуть боевой дух людей и дать знак к скоплению в одном месте. Когда отряд добрался до ратуши, она уже была окружена сотней, если не больше, драугров. Эти почившие, но не нашедшие покоя в заснеженных курганах войны пытались выбить двери. С крыши на них сбрасывали обломки и камни, горящие факела и маленькие топорики. Эти мертвецы лишены разума, но не своего боевого опыта, а потому спокойно закрывались щитами и баррикадами жителей города от большинства снарядов. Войны под командованием Себьерна не остались без внимания, и нежить ринулась в бой настоящей яростной волной. Дружина сдержала натиск врага, который убился об её щиты и копья, но были убитые и раненые. Строй двинулся на шаг вперед к неприятелю. Первая волна врага полегла, но это была меньшая часть, всё ещё впереди. Видя успех подкрепления, обороняющиеся ратуши открыли двери и ринулись на помощь. В основном, это плохо вооружённые молодые юноши и старики из совета старейшин. Не смотря на напор, нежить легко справлялась с ними, рубя на куски. Себьерн даёт приказ растерянной от такого хода союзников дружине распустить строй и двинуться на врага в рассыпную, показав свою небывалую удаль. Несмотря на то, что драуграм приходилось вести борьбу на два фронта, они даже не показали признаков ослабления или страха. Оно и понятно, мёртвым уже нечего бояться. Но это не отменяет того, что они действуют чрезвычайно организованно, прикрывая друг друга и толпой налетая на защитников города. — Кто-то на крыше! — крикнул сквозь гул битвы и анархии юный пращник. На крыше и правда кто-то был: тёмная худая фигура в дорогой мантии с серебряной маской. Фигура заметила проявленное внимание к своей персоне, но никак не отреагировала, словно это не имеет смысла. Это был тот самый некромант, и он уже считает их мертвецами. — Это некромант! — Он пожалеет, что пришёл сюда! — Убейте его! — уж очень яро скомандовал Себьерн возбудившимся пращникам. Они же с удовольствием начали исполнять указание, с новым рвением метая камни. Некромант не проявлял особого интереса на «трупы» до того момента, пока один из камней не попал ему в район живота. Он медленно опустил голову и посмотрел на камень. Казалось, что он опускал её целую вечность. Всё застыло на месте, а воздух похолодел. И вдруг на город опустился страшный буран. Словно пришедший из ниоткуда, он сразу заставил всех почувствовать, как у ещё живого человека замерзают кости. Даже самые крепкие, выносливые и хорошо одетые войны начали дрожать, словно голыми погрузились в воду Северного моря. Дальше нескольких метров, из-за обилия снега, ничего не было видно, пейзаж города превратился в девственно чистый, белый лист холста. Но тёмный маг всё равно виднелся, несмотря на расстояние. И он не ждал чуда или пока все замёрзнут насмерть, нет. Он готовил заклинание, что-то себе шепча под нос и собирая энергию смерти в свои ладони.