⋆ ˚｡⋆୨ ʚɞ ୧⋆ ˚｡⋆
Если бы у Джисона было лазерное зрение, он на сто процентов уверен, что невинный плюшевый мишка, сидящий на столе Хёнджина, уже превратился бы в пепел. Его черные немигающие глаза, жуткая улыбка и большое красное сердце, которое он держит в лапах, жалеют его — он это чувствует. Точно так же Чанбин жалел его сегодня утром. Все, что он хотел, это снять напряжение в закрытом тренажерном зале Чанбина в его супердорогом пентхаусе — тот не должен был затрагивать тему переживаний Джисона. Не должен был заводить разговор о деньгах. О деньгах, в которых он так отчаянно нуждается, но отказывается принимать любые подношения, будь то от друзей или от кого-то еще. Хан Джисон не из тех, кто просто так берет деньги у других. Хан Джисон не станет человеком, который влезет в большие долги и оставит их матери-одиночке с маленьким ребенком, чтобы та погасила их, потому что он безжалостный трус. Хан Джисон — не его отец, и он отказывается брать у кого бы то ни было деньги без причины — несмотря на то, что они так нужны ему в данный момент. — Но Сон-а, подумай, — пытался образумить его Чанбин, — Как ты оплатишь больничные счета? — с каждой отчаянной попыткой убедить Джисона его запах соленого океана становился все сильнее. — У меня есть работа в кафе, я возьму дополнительные смены. К тому же моя мама все еще рядом, я не один. — У нее сломана нога, Джисон, она не сможет работать несколько недель. Как ты один сможешь оплачивать эти счета, да еще и аренду, не говоря уже о еженедельных выплатах по долгам отца... — Я знаю! — голос Джисона прервал его. — Заткнись, пожалуйста. Джисон повысил на него голос. Теперь он жалеет об этом. Но это не отменяет той боли, которую причинили слова Чанбина. Он понимает, в каком положении находится. Джисону не нужны ни он, ни все его деньги, чтобы расплатиться с долгами. Жалость, проступившая на лице Чанбина, стала очередным ударом в сердце Джисона. Он чувствует, как его запах становится более резким: сладкий шоколад превращается в горький, и тонкий оттенок специй выходит на первый план. То, как Чанбин слегка сморщил нос, говорит о том, что острая пряность дошла и до него. — Мне не нужна благотворительность. Я не буду брать деньги так, как это делал мой отец, Чанбин, — вздохнул он, — Ты же знаешь, я не могу. — Джисон, тебе нужно... — Я сказал нет. Окей. Я сказал нет. Я сам разберусь со всем, хорошо, хён? Неозвученные слова — поверь мне — повисли в воздухе. Он должен был произнести их вслух, но почему-то почувствовал, что это ложь. Ложь, которую он не мог тогда сказать Чанбину, потому что тот знал, когда Джисон врет — а в этот момент не было смысла разочаровывать друг друга еще больше. Чанбин не виноват. Он хотел как лучше. Джисон повторяет про себя эти слова, чтобы хоть немного снять напряжение, оставшееся в его теле после ссоры. Чанбин не виноват, что отец Джисона набрал столько долгов, играя в азартные игры, и бросил семилетнего сына и жену на произвол судьбы. Не его вина, что Джисон вынужден был наблюдать за тем, как его мать работает не покладая рук, чтобы хоть как-то выжить и содержать Джисона. Не его вина, что он видел, как годы берут свое и его мать, усталая и изможденная, но все еще храбро улыбается своему сыну. Несмотря на испорченное настроение, на лице Джисона появляется призрак улыбки: он думает о маме, о тех маленьких угощениях, которые она давала ему даже в те дни, когда ей было трудно. Как ему покрыть ежемесячный платеж? Джисон не может держать зла на Чанбина, который пытается помочь единственным известным ему способом. Он снова повторяет мантру: Чанбин не виноват в том, что отец Джисона оставил их с мамой с такими долгами. Чанбин не виноват, что у Джисона теперь проблемы с тем, чтобы занимать деньги, принимать денежную помощь или даже просто одолжить пятидолларовую купюру. Ну и что с того, что у Джисона какая-то детская травма из-за хренового родителя? Это не значит, что он не в состоянии решить свои собственные проблемы. Просто ему нужно хорошенько обмозговать некоторые идеи, а кто, как не Хван Хёнджин, идеально подойдет для этой цели? И вот он здесь, после долгой тридцатипятиминутной прогулки до тесной квартирки Хёнджина и одной раздраженной тирады Хёнджину, Чонину (он должен был догадаться, что тот будет здесь, он всегда здесь) и Феликсу (Хёнджин вызвал подкрепление, как только увидел выражение лица Джисона, когда тот вошел в дверь). Как только Джисон успокоился и перестал пялиться на плюшевого медведя, он падает обратно на кровать, слегка подпрыгивая. Подняв руки к лицу, Джисон жалобно спрашивает: — Что мне делать? — Ты мог бы, ну, знаешь, взять у Чанбина... Джисон откидывает голову назад и сверлит Чонина взглядом: — Даже не заканчивай это предложение. Ты знаешь, почему, — он пытается выглядеть угрожающе, смотря на него сверху вниз. Чонин разочарованно вздыхает — Джисон все понимает. Он расстроен. Он разочарован в себе. Он не знает, почему просто не может это сделать. — Ну, а как насчет Минхо-хёна? — Это еще хуже, Феликс, я не могу просить его. — Разве он не твой лучший друг? — Феликс бросает на него многозначительный взгляд. — И ты знаешь, что альфа всей твоей... Джисон быстро садится, подхватывает лежащую сбоку подушку и швыряет ее в голову Феликса. Тот успевает увернуться, и подушка попадает Чонину в лицо. Хёнджин тут же стремительно тянется к Чонину и проводит руками по его волосам, а его глаза посылают яростные взгляды в сторону Джисона, как будто тот ударил его ножом, а не подушкой. — Эй! — Чонин вскрикивает от внезапного нападения. — Это карма за твои слова, Инни, — говорит Джисон и снова обращается к Феликсу. — В любом случае, он такой же бедный, как и я, чем он может помочь? — Почему ты так в этом уверен? Джисон лишь разводит руками: — Ну, в таком случае, я не так хорошо знаю Минхо-хёна, как мне казалось. В любом случае, я все равно не буду брать деньги. — Ладно, тогда что ты собираешься делать, хён? Похоже, что мы в тупике, и у нас нет никаких идей, — Чонин заявляет очевидное. Тишина в комнате становится оглушительной для его ушей. Это явный признак того, что другого выхода на данный момент нет. Ему нужны деньги, и как можно скорее. Но как? Хёнджин неожиданно вклинивается: — Ах, да, и не забывай, что приближается твоя первая течка, Джисон. Вот черт. Все, что произошло за последние две недели, включая повышение счета за электричество из-за новых тарифов, несчастный случай с матерью, в результате которого она сломала ногу, что вызвало огромный стресс и беспокойство за ее самочувствие, а также ежемесячные выплаты по долговым обязательствам, которые Джисон и его мать все еще вынуждены выплачивать, легло грузом на его плечи. И первая течка Джисона, совсем вылетела у него из головы. — Для этого тебе нужно отдохнуть. Ты будешь измотан и возбужден, не говоря уже о том, что тебе еще нужно найти альфу, который поможет тебе в этом... Хотя мы все знаем, кто это будет, но знаешь ли ты? — Хёнджин начинает тараторить, и Джисон понимает, что это попытка проявить заботу и беспокойство, но от этих слов у него на секунду панически заколотилось сердце. Феликс шлепает Хёнджина по затылку и смотрит на него, словно говоря: "Какого хуя ты заговорил об этом сейчас?". — Эй! Это мой парень! — Чонин пытается защитить честь Хёнджина, шлепая Феликса по бедру, а затем нежно целует Хвана в затылок. Феликс просто закатывает глаза и оглядывается на Джисона с понимающим видом. Чонин и Хёнджин все еще находятся на стадии медового месяца в своих отношениях, и Джисон не видит конца этой стадии. Он очень за них рад, но не может удержаться от легкой зависти при виде их. Его мысли возвращаются ко второй насущной проблеме. Его течка. Это не редкость, когда омега переживает свою первую течку только в этом возрасте. Обычно они начинаются где-то после двадцати лет, у большинства — на первом или втором году. Джисон же — редкий случай, ему уже исполнилось двадцать три. После последнего осмотра у врача он почувствовал огромное облегчение: по прогнозам специалиста, его течка должна наступить где-то в середине следующего месяца. А теперь? С учетом того, что сейчас происходит. Джисон знает, что осталось всего пара недель. Боже. Что он будет делать? — О боже, моя течка. Подождите... — пауза затянулась, и в голове Джисона на секунду завертелись шестеренки, —...моя течка. Моя первая течка — за них ведь платят огромные деньги, не так ли? В сети появилось множество сайтов, ссылок, объявлений в социальных сетях. Многие омеги выставляют на продажу свои первые течки. Джисон достаточно много слышал, чтобы понимать, что многие воспринимают это явление не в лучшем свете, но оно популярно среди богатеньких альф. Джисон слишком долго пробыл в Интернете, чтобы не знать о некоторых извращениях и предпочтениях определенных групп альф. Богатых альф, способных заплатить огромные деньги, которые ему не придется возвращать после всего этого. Комнату заполнил поток «нет» и «хэй». — Эй, эй, эй! — Джисон, какого хуя? — Кто вообще об этом что-то говорил? Джисон, нет. — Подумайте, я контролирую ситуацию, я могу выбирать, и я могу достать деньги, чтобы оплатить все расходы. Сам, — Джисон продолжает, не обращая внимания на мрачные и слегка разочарованные взгляды присутствующих в комнате. Он не то, чтобы боится. Ну, не боится секса. Или, правильнее сказать, не настолько сильно боится. Конечно, он много раз мастурбировал в своей юной жизни, у него даже было что-то вроде секса на первом курсе с каким-то парнем бетой, когда ему надоело быть девственником. К несчастью для него, это было почти ничего — бета нервничал так же, как и Джисон, и в итоге даже не смог продержаться достаточно долго, чтобы трахнуть Джисона так, как он мечтал. По крайней мере, они отсосали друг другу, и Джисон понял, что ему, может быть, стоит (определенно стоит) поработать над своим рвотным рефлексом. И вот он здесь, его первая течка наконец-то приближается, а он все еще, по общему признанию, девственник. — Джисон, ты уверен, что тебе, у которого еще не было полноценного секса, хочется провести свою первую течку, да еще и с совершенно незнакомым человеком? Джисон вздрагивает от этих слов. Когда Хёнджин говорит так, это не помогает ему успокоиться относительно нынешнего плана. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. — Нет, но я уже принял решение и не собираюсь его менять. Ты не сможешь переубедить меня. Чонин издает возмущенный стон: — Джисон-хён, клянусь богом. Они достаточно хорошо его знают. Порой Джисон может быть милым и замкнутым омегой, прячущимся за стеной застенчивости, но его друзья хорошо знают его вспыльчивый характер. Он непоколебим в своих решениях и непреклонен в своих намерениях. Некоторые могут сказать, что он упрям до невозможности. — Ребята, он уже все решил, перестаньте. — Ага, спасибо, Феликс. К тому же я сделаю это с вашей помощью или без нее. Чонин хватает брошенную в него подушку и кричит в нее, а затем садится и спрашивает: — Так, что нам нужно делать? Он ценит их поддержку — нерешительную и неоднозначную, но, тем не менее, поддержку. — Кажется, есть приложение для подобных аукционов... Давайте я его скачаю, — Джисон быстро достает свой телефон и подсаживается поближе к остальным троим, сидящим на кровати. После регистрации и тщательного ввода всех данных Джисона, а также описания того, что выставляется на аукцион, они переходят к разделу, где нужно загрузить свои фотографии. — Ох, — краснеет Джисон, просматривая свою галерею, — Я и забыл, что мне нужно обновлять свои фотографии. Феликс выхватывает телефон из его рук: — Дай мне выбрать, детка, я разберусь, — он щипает Джисона за щеку и откидывается назад, чтобы пролистать фотографии вместе с Чонином и Хёнджином. Оставив того уныло сидеть напротив них. Боже, как стыдно. Но что еще остается делать, думает Джисон. — Хен, почему у тебя в телефоне так много фотографий жуков? — спрашивает Чонин, приподнимая бровь. — Их и странных фото Минхо крупным планом, — добавляет Хёнджин. — Эй! Не копайтесь в моих фотках! — Приходится, чтобы выбрать лучшие фотографии, вот на этой ты выглядишь мило, оххх, только посмотрите на эту задницу на этом фото, — Феликс одобрительно кивает. — Ой! — Джисон уверен, что его лицо покраснело. После еще нескольких минут, которые Джисон просидел в полной растерянности, схватив плюшевого медведя, чтобы сжать его, как мячик для снятия стресса, остальные парни притягивают его обратно в свою компанию, чтобы показать Джисону свои окончательные варианты на выбор. — Ухххх, а как насчет этой, и нет, точно не этой! Зачем тебе вообще... Неважно... Ладно, эти две тоже подойдут. Феликс заканчивает работу над профилем, устанавливая минимальную ставку в пять миллионов вон. — Это безумно много... — Джисон-а. Во-первых, тебе нужно минимум пять миллионов вон только для оплаты больничных счетов твоей мамы, и, пожалуйста, мы видели, за какие суммы уходят другие омеги. И ты не какая-нибудь дешевка. — Феликс подчеркивает свои слова с помощью тыканья пальцем в грудь Джисона. — Э-э, спасибо? Хёнджин выхватывает телефон из рук Феликса как раз в тот момент, когда Джисон тянется к нему. Тот хочет в последний раз проверить все, прежде чем профиль станет активным. Хан же считает, что это, видимо, «день, когда все, кроме Джисона, могут пользоваться его телефоном». Кивнув, Хёнджин отдает телефон обратно и щелкает языком: — Ты хоть понимаешь, как сильно ты сведешь с ума одного хёна, он убьет того, кто в итоге выиграет аукцион. — Чанни-хён примет мой выбор. Хёнджин опускает голову на руки, а Чонин пытается выпустить успокаивающие феромоны, осторожно поглаживая партнера по спине. — Он имеет в виду Минхо-хёна, — уточняет Чонин. Сердце Джисона учащенно забилось при упоминании имени альфы: — Минхо-хён заботится обо всех нас, — его голос затихает, пока он пытается вразумить остальных. — Да, конечно, Минхо-хён защищает всех нас, но он просто с ума сходит по тебе. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Джисон, пожалуйста, отрицание такое сильное, что ты воняешь на всю комнату, — Хёнджин посмеивается над ним, но Джисон замечает озорную улыбку, которую он пытается скрыть, оглядываясь на Чонина — как будто именно этого он и ожидал от Джисона. Отрицания. Это не должно оказывать на него такого сильного воздействия. То, как они все то и дело упоминают Минхо. Но это же Минхо. Конечно же, они будут говорить о нем. Минхо, который постоянно крутится вокруг своего лучшего друга, своего лучшего друга-омеги и серьезно опекает его — хотя он знает, что Минхо утверждал бы иное. Неважно, какой у тебя вторичный пол, омега ты или нет, я никому и ничему не позволю тебя обидеть. Джисон намеренно игнорировал бабочек, которые запорхали у него в животе при этих словах, — нахлынувшее чувство грозило захватить его с головой. Его омега удовлетворенно мурлыкал от слов, произнесенных идеальным альфой. Есть вероятность, что это просто альфа-инстинкты Минхо, которые заставляют его неустанно защищать омегу, но в глубине души Джисон знает, что Хёнджин прав. Несмотря ни на что, для Минхо Джисон особенный, как и Минхо для Джисона. Именно поэтому Минхо не должен узнать об этом плане. Джисон резко встает, он не может сейчас думать об этом: — Мне нужно выйти на свежий воздух. Он собирает свои вещи, не забывая положить проклятого плюшевого мишку обратно на стол Хёнджина, после чего поворачивается и обнимает пару, все еще лежащую на кровати. Обхватив их за шеи, он слегка сжимает их. — Спасибо, — шепчет он им, опустив голову между ними. — Мне просто нужно секунду подумать. Он знает, что, несмотря на поддразнивания, несмотря на подколы, они, как и Чанбин, хотят как лучше. И что ему не стоит принимать их слова близко к сердцу. Рука нежно проводит по его волосам — вокруг витает насыщенный запах вишни, выпущенный Хёнджином, — такой вот успокаивающий жест со стороны беты. Джисон любит их обоих, но ему нужно хоть на секунду отвлечься от своих мыслей. Он не хочет представлять, что о нем может подумать Минхо. К тому же ему еще нужно извиниться перед Чанбином за то, что он так резко убежал из его дома. Джисон нежно чмокает каждого из них в щеку, вызывая довольное урчание Хёнджина и игривое подталкивание Чонина — когда-нибудь он заставит малыша-альфу принять его любовь. Феликс молча присоединяется к Джисону, спускаясь на лифте и направляясь к автобусной остановке, расположенной неподалеку. Пока они ждут автобуса, Джисон опускает голову на плечо Феликса и успокаивается, ощущая сладкий аромат корицы, наполняющий его. Эта успокаивающая сладость снимает напряжение с его плеч. Минуты проходят в тишине. — Это неправильно, да? Глупый вопрос. На который он уже наверняка знает ответ. После того как он перебрал все варианты, которые у него были — остался только этот. Противоречивые чувства все еще переполняют его. По сути, в этом нет ничего плохого, но каждый раз, когда он смотрит на кнопку публикации внизу страницы, у него замирает сердце. Яркая красная кнопка призывает нажать на нее, взять на себя ответственность, довести дело до конца. Ярко-красная кнопка — это и сигнал к отступлению, и приглашение подойти ближе. Сбежать сейчас или прыгнуть в бездну? Какой еще у него есть вариант? Он должен это сделать, ради своей матери. Голос Феликса рассекает холодный вечерний воздух. — Решать тебе, моя падающая звезда. Это твое тело. Это твой выбор, — Джисон улыбается такому прозвищу, но в голосе Феликса все равно слышна легкая дрожь. Он не до конца одобряет эту идею. Это причиняет больше боли, чем следовало бы, но он отгоняет это чувство в сторону. — Эй, осторожнее, я ведь могу увести тебя у Чанни-хёна. — Будь осторожен, я могу тебе это позволить, — Феликс хихикает, а затем мягко целует Джисона в щеку и прижимается к нему, оставляя на другом омеге свой сладковатый запах корицы. — Хех, что ты делаешь? — спрашивает Джисон, зная как Феликс любит помечать других омег своим запахом в их небольшой компании друзей. — Окутываю тебя своим запахом, пока его не стер один ревнивый альфа. Джисон перестает тихонько хихикать, его шоколадный запах внезапно становится горьким при упоминании альфы. Он наблюдает за тем, как Феликс пытается притвориться безразличным к этому изменению. Феликс мгновенно понимает: — Он... он поймет. Я позабочусь об этом, не волнуйся. Все будет хорошо, — попытки успокоить Джисона не увенчались успехом, так как в голосе Феликса снова появилась неуверенность. — Нет... Минхо-хён... — Джисон кусает губу, мысли бегут вскачь. — Он не должен знать. — Хм, почему? Он же твой лучший друг. Ему следует знать. — Нет, я... я не могу допустить, чтобы он смотрел на меня как на вещь. — Сон-а, — в том, как он произносит его имя, чувствуется нотка печали, заставляющая Джисона вздрогнуть. Он глубоко дышит. Вдох и выдох. — Обещай мне. Ты не скажешь ему. Глаза Феликса расширяются. — Пожалуйста. Феликс просто кивает, поднимая мизинец, чтобы сцепить его с мизинцем парня. Джисон мягко улыбается этому милому жесту, несмотря на беспокойство, бегущее по его венам. Он еще раз смотрит на ярко-красную кнопку, а затем закрывает глаза и принимает решение. Он прыгает на глубину. Он идет ва-банк. Он блокирует свой телефон почти сразу же, как страница обновляется и загружается его профиль аукциона. Не задумываясь, он убирает телефон в карман. Вокруг его тела словно что-то закручивается, опутывает его и с каждым вдохом ему все труднее и труднее дышать. Все уже сделано, все уже сделано, все уже сделано. Феликс осторожно убирает волосы с его глаз, возвращая его к реальности и позволяя кислороду вернуться в легкие. — Ладно, пора идти, меня ждет Чанни, — объясняет Феликс, указывая на приближающийся автобус. — Вот черт, сегодня четверг? Феликс понимающе кивает. — Минхо-хён... наш вечер кино, — Джисон вдруг оказывается не готов к столь скорой встрече с ним. Крепкая рука сжимает его плечо: — С тобой все будет в порядке, обещаю, я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Он кладет свою руку на руку Феликса и сжимает ее в ответ, после чего тот бросается к автобусу, пока он не уехал без него. Джисон смотрит на небо в надежде увидеть падающую звезду, чтобы загадать желание. Увы, сегодня не его ночь.⋆ ˚｡⋆୨ ʚɞ ୧⋆ ˚｡⋆
Вина накрывает Джисона с головой, когда он входит в дом и видит, что Минхо готовит на маленькой кухне их общей с Феликсом квартиры — пряный жар окутывает весь дом аппетитным запахом. Как он мог забыть, что сегодня четверг, хотя мысли Джисона были заняты довольно серьезными и волнующими его вопросами. Он решает, что не будет думать о том, что сделал. Он достает свой телефон и отключает все уведомления. Пусть хоть на одну ночь он притворится, что есть только он и Минхо против всего мира. Что в его жизни больше не существует других альф. Что аукциона не существует, что ему не нужны деньги, что есть только домашняя еда, глупый фильм и руки Минхо, обнимающие его. Пространство его маленькой квартиры — это все, что ему нужно. Минхо стоит у плиты, помешивая, по мнению Джисона, какое-то рагу, и даже не поворачивается, чтобы посмотреть на парня, когда тот входит в квартиру. Джисон неуверенными шагами направляется на кухню. Он кладет телефон на стойку и подходит к старшему. Успокаивающий запах сосны, древесный аромат с легкой цитрусовой ноткой бергамота и кардамона наполняют его. Цитрусовый оттенок с нотками специй, идеально сочетаются с запахом Джисона, заставляя его неосознанно мурлыкать. Минхо оборачивается на шум, всегда очень чутко реагируя на каждое движение или звук, исходящий от него. Порой младший задумывается, а не встроен ли в мозг Минхо джисоно-анализатор: его пугает то, как легко он его считывает. Именно поэтому младший не может позволить недавнему стрессу захлестнуть его. Он оставляет все в стороне и снова глубоко вдыхает запах Минхо. Джисон не думает, что смог бы найти такое утешение где-либо еще. — Вот ты где, Джисони, я уж думал, ты забыл старого доброго меня, и мне придется смотреть этот фильм в одиночестве, — его голос разносится по комнате и эхом отдается в голове Джисона. В каждом его слове звучит дразнящая нотка. Несмотря на мягкий тон, чувство вины вспыхивает вновь: — Нет, я бы никогда так не поступил, не предупредив тебя, хён... — Джисон-а, я же шучу. Я знаю, и даже если бы что-то случилось, ты бы просто дал мне знать, что все в порядке, — Минхо смотрит на него с улыбкой, широкой и большой, демонстрируя свои кроличьи зубы, и Джисон, не раздумывая, кивает. — Так вот, моя мама привезла очень много кимчи. И я подумал, почему бы не приготовить моему обожаемому омеге вкусное теплое рагу? При этих словах омега Джисона начинает приговаривать — посмотри на своего альфу, он готовит, заботится о тебе. Он быстро отгоняет эти мысли, избегая любых навязчивых размышлений, которые могут спровоцировать срыв. — Острое? — Джисон нерешительно спрашивает и слышит, как Минхо хихикает и качает головой. — Разумеется нет, все, как ты любишь. Он наблюдает за тем, как Минхо выключает огонь, а затем поворачивается и делает три длинных шага, оказываясь прямо перед Джисоном, — вблизи запах становится еще более головокружительным. Джисон думал, что уже привык к этому насыщенному запаху, что ему гораздо легче держать себя в руках, когда Минхо рядом, учитывая, сколько времени они проводят вместе. Но нет — его запах действует на него так же сильно, как и в первый раз, желание жжет его кожу, но он не может позволить себе увязнуть в нем слишком сильно. — Эй почему ты пахнешь так, будто тебя обмакнули в порошок корицы, — Минхо проводит рукой по волосам Джисона и заправляет несколько прядей ему за ухо. Хан опускает взгляд, чувствуя, как румянец медленно расползается по щекам. — Что Феликс с тобой делал? Я едва чувствую твой запах, — старший подтрунивает над ним, но в изломе его бровей чувствуется легкая досада из-за этого. Пусть будут прокляты Хёнджин и Феликс за то, что они всегда правы. — Ты же его знаешь, — пожимает плечами Джисон, — Он не может насытиться мной. Минхо хмыкает: — Ну, ему придется сразиться со мной, так что иди сюда, — он притягивает Джисона ближе, заключая его в объятия и прижимаясь к его шее, потираясь о кожу. Джисон не должен удивляться прямоте Минхо, тот всегда был уверен в том, чего хочет и что ему нужно. Ему никогда не нужно было долго сомневаться или размышлять над какой-либо дилеммой. Чувство восхищения альфой переполняет его. Джисон хихикает: — Эй, щекотно, хён, — он пытается ткнуть Минхо в ребра, что совсем не похоже на щекотку, а скорее на настоящий тычок. Минхо притворно взвизгивает от боли, а Джисон закатывает глаза с ласковой улыбкой, которую даже не пытается скрыть: — Ты большой ребенок. — Ой, я? Ребенок? — Да ты, я сказал то, что сказал, — усмехается Хан. — Это мы еще посмотрим. У Джисона есть около двух секунд после того, как он улавливает озорной блеск в глазах Минхо, прежде чем тот набрасывается на него. Он с визгом бежит к дивану, пытаясь прикрыться подушками. — Пожалуйста, хён, ты же знаешь, что я боюсь щекотки. Пожалуйста, пощади мою бедную маленькую душу. Минхо продолжает подкрадываться к нему, как животное, охотящееся за своей добычей. Джисон не обращает внимания на то, как глаза Минхо разжигают огонь в его теле, как учащенно бьется его сердце, как у кролика, попавшего в когти волка. Он задерживает дыхание. Еще не время. И оно никогда не наступит, добавляет подсознание Джисона. Минхо возвышается над ним, смотря сверху вниз, его кошачьи глаза проникают прямо в душу Джисона. Он не удивится, если тот и правда обладает магической способностью делать это, ведь он так чутко понимает каждую его прихоть. — Я помилую тебя на этот раз, потому что мне нужно вернуться к приготовлению еды, и ты выглядишь слишком мило сейчас. Джисон снова краснеет и прячется под подушку. Он вслушивается в тихие шаги Минхо, удаляющиеся в сторону кухни. Джисон лежит так еще минуту, давая пульсу прийти в норму, а затем спихивает с себя подушки и кладет их на место. Когда он наконец-то добирается до кухни, и в его мозгу появляется легкое чувство вины за то, что он забыл об их планах на вечер, и Минхо вынужден готовить в одиночку — не то чтобы Джисон сильно помогал ему в такие вечера, старший давал ему лишь небольшие простые задания. И он лишь хмыкал, кивал и отправлялся выполнять свои мелкие поручения. Иногда Минхо говорил Джисону, что он может просто сидеть и ничего не делать, что у старшего все под контролем и его милой маленькой головушке не о чем беспокоиться. Сегодняшний вечер, похоже, один из таких, поскольку Джисон упрашивает его позволить хоть как-то помочь. Помогать особо не с чем, осталось только расставить тарелки и добавить последние штрихи к тушеному рагу с кимчи. Минхо хмыкает в качестве отказа, с его уст срывается короткое: — Не беспокойся об этом. — Хён, позволь мне этим заняться, — Джисон тянется за половником, чтобы хоть чем-то помочь, может быть, разложить рагу по мискам. Минхо кладет половник на кастрюлю, прежде чем Джисон успевает до него дотянуться, и внезапно разворачивается. Оказавшись лицом к лицу с Джисоном, он тянется к нему, обхватывая за талию, поднимает и сажает на стойку. Джисон вскрикивает, когда его ноги отрываются от пола, и руки автоматически тянутся к широким плечам. Его тело в легком шоке от неожиданности, и не успевает отреагировать, как Минхо уже бупает его по носу, говоря: — Просто сиди здесь и выгляди красиво. Это должно быть достаточно легко для тебя, хорошо? Джисон просто сглатывает и кивает, мыча в ответ: — Мммм, — он слишком боится, что, если он скажет хоть слово, его голос дрогнет. Младший наблюдает за линиями рук Минхо, когда тот заканчивает готовить еду, за венами, которые вздуваются, когда он размалывает и нарезает ножом гарнир. Кисти рук у Минхо небольшие, но в них столько силы и мощи, что она струится от кончиков пальцев вверх по рукам. Джисон закрывает глаза и пытается сделать несколько дыхательных упражнений: если так пойдет и дальше, он будет думать о бедрах Минхо, и он не уверен, сможет ли пережить это сейчас. В конце концов, они устраиваются на диване, ставят перед собой тушеное мясо, и Минхо разрешает Джисону выбрать фильм. Он выбирает какой-то низкобюджетный фильм ужасов, который видел в интернете на прошлой неделе. Зная, что посмотреть такой фильм он может только в компании Минхо. Они едят в уютной тишине, смотрят фильм, накинув плед на ноги, и удобно устроившись рядом, соприкасаясь коленями. В перерывах между бестолковыми комментариями о том, насколько глупо выглядит компьютерная графика или о том, что Минхо точно бы выжил, окажись он на месте этого персонажа, сохраняется приятная тишина. Джисон не знает, что побуждает его задать вопрос, но слова вырываются во время паузы в сцене: — Ты ведь всегда будешь рядом, правда? — Джисон отказывается смотреть на Минхо, когда задает этот вопрос, его глаза безучастно смотрят на фильм, идущий на экране. Он практически не замечает происходящего, цвета смешиваются и сливаются воедино — в его глазах помехи. — Конечно, вс... Джисон прерывает его, прежде чем Минхо успевает закончить: — Ты ведь всегда будешь моим другом, правда? Желание повернуть голову проносится как товарный поезд, чтобы увидеть эмоции, играющие на лице Минхо, мысли, проносящиеся в его голове. Но он смотрит вперед, невидящими глазами. Джисон пытается скрыть тот факт, что его запах вот-вот станет горьким, предвкушение ползет по его коже, как пауки, как раз в тот момент, когда Минхо наконец отвечает. — Всегда, Джисон-а. Всегда.⋆ ˚｡⋆୨ ʚɞ ୧⋆ ˚｡⋆