Путешествие длинною в жизнь

Крепостью тела наёмник мог поспорить со многими куда более молодыми своими побратимами всех возрастов - именно эта природная живучесть сейчас и позволила ему почти на ощупь находить опору в холодном потоке и не получить несовместимых с быстрым передвижением повреждений. Сзади слышались странные хлопки, словно кто - то усиливал нажим на и без того многострадальную чащобу - ветви вековых дубов сейчас полыхающими факелами рушились на лесные тропы, придавливая ищущих спасение тварей. Одна из них едва не обрушилась на самого Харальда, лишь с трудом сумевшего в последний миг увернуться. Дело пахло худо - кольцо пламени отступило, однако удушливый запах гари продолжал стелиться у верхней кромки пролома, вынуждая всё больше местных зверей искать своё спасение именно здесь - в водах лесной реки. Сильнейший всплеск заставил мужчину дернуться в сторону, и только это спасло его левую руку - клыки огромной белой волчицы клацнули в полуметре от неё, а красные глаза полные почти что человеческой ненависти вперились в его мокрое лицо. Ремесленный топор, его единственное оставшиеся орудие, а теперь, вынужденно, и оружие, всё ещё висел в набедренном чехле, вот только в замкнутом пространстве он был крайне слабым подспорьем - всяко не против снежного волка. Этот подвид обитал в горах Скорби издревле, и являясь территориальными хищниками, предпочитал одиночный образ жизни. Судя по набухшим соскам, она потеряла в огненном торнадо своё потомство и теперь желала лишь спастись, забыв о присущим их виду осторожности. Харальд медленно сделал шаг, сопротивляясь движению потока, и волчица ощерилась, обнажая ровные клыки и угрожающе ворча. "Уходи уже... - устало подумал, отдавший немало сил на борьбу с ледяным потоком человек, - Не хочу я сейчас сражаться". И, словно почуяв ход его мыслей, зверюга выжидательно вновь заглянула в серые, уставшие глаза стареющего воина. А потом медленно отползла на брюхе чуть в сторону, давая пройти, но и следуя по пятам. Харальд же решил повременить пока с обнажением топора. Не менее часа пробирался он по извилистому оврагу, прежде чем наконец выбраться оттуда и осмотреть то, что некогда представляло собой непролазную для большинства чащобу - всё выгорело почти до тла и там где высились леса, теперь простиралась черная, почти обугленная пустошь. Жара практически не чувствовалась, словно невидимый некто резко выпил всю силу и жар пламени после того, как свершил своё темное дело. Харальд не очень то верил в магию и колдунов, хотя и приходилось сталкиваться со многими необъяснимыми явлениями в походах своей братии. Старый Криг бы наверняка списал всё произошедшее на наказание за их собственные пороки! Наёмник тепло улыбнулся от столь старых и все ещё заставляющих сердце биться чаще воспоминаний. Даже всё более возрастающая боль от возможной утраты семьи не смогла сменить этот боевой настрой. Пусть выжить в огненном кошмаре было практически невозможно, чем Борх не шутит! Мстить непонятно кому было не в его принципах, да и смысл прослеживался лишь сиюминутный. Как бы то ни было, следовало отыскать то, что могло остаться от Северного тракта и уходить в горы, действительно, последнее безопасное место. Весь предполагаемый путь до тракта, что занял порядка четырех часов, Харальд обдумывал свои дальнейшие действия. Пищу в подобных условиях добывать было крайне несподручно, но возможно, пусть, как и полагается весьма скудную. С водой дело обстояло легче - странное явление почти не затронуло грунтовые воды и это обстоятельство ещё сильнее указывало на рукотворность произошедшего. Пополнив свою сумму несколькими кореньями, а флягу - вполне пригодной для питья жидкостью, Харальд почувствовал себя куда уверенней, пусть спиной и чувствовал, что странная волчица продолжает следовать за ним. Такое соседство несло несколько неоспоримых плюсов, так что прогонять животину, которая к тому же ни разу не пыталась напасть было неразумно. Что касается феномена, то здесь наёмник был уверен, что всезнайки из магического консулата в скором времени придумают ему достойное объяснение и как - нибудь по - идиотски назовут, вроде "Гибельный дождь". Слегка посмеиваясь со своего наигранного остроумия, Харальд вплотную приблизился к тракту, впервые осознав, что он здесь не единственный из выживших людей.