Путешествие длинною в жизнь

Наспех собранный обоз медленно плелся по выцветшему, покрытому копотью тракту. Фигурки крестьян и немногих уцелевших горожан с десятка небольших поселений, лежащих в окрестностях Айцблау образовали живую вереницу, ищущую спасение в неизвестности сумеречной глуши. Женщины прижимали к груди маленьких деток, а старшие помогали отстающим старикам — взаимовыручка в подобных моментах — вещь крайне необходимая, залог выживания, как никак. Это названный предводитель процессии пытался втемяшить в некоторые не совсем разумные головы. Многие уцелевшие были давними соперниками: в деревнях — из — за несправедливого подушного межевания, а в селениях чуть крупнее — из — за аренды участков под торг. Деньги, деньги и ещё раз деньги. Даже в критические моменты люди не переставали себе изменять. Всего здесь насчитывалось чуть более пятисот человек и лишь пятую часть составляли мужчины — застигнутые огненным штормом в поле крестьяне сгорели без следа, их женам повезло более, или нет, что в скором времени покажет время. Толстяка Ива мало волновали эти сиюминутные распри, но будучи единственным уцелевшем старостой, и, что почти невозможно, с безупречной репутацией, именно он был выбран для переговоров с наиболее оголтелой частью выживших. Пусть и с трудом, но к компромиссу всё же удалось прийти. Вся колонна разделилась на три части: женщины и дети, их мужчины и группа из примерно тридцати мордоворотов, кою возглавил Ивар Длинный - в бытность свою наемник, с крайне скверной репутацией. - Был бы здесь Харальд, этот ублюдок бы не задирал так носа... - один из мальчишек - разносчиков выразил общее желание большинства, однако Ив лишь зыркнул на него, стремясь сменить пренеприятную тему. Сам староста координировал действия немногих погонщиков, стремясь добраться до безопасного изгиба тракта как можно скорее, а вернее засветло: по расчетам единственного уцелевшего айцблауского священника они должны были достичь его к исходу часа. Ив ещё раз оглядел этого парня - присланный с четыре месяца как из самого Артвеста, некогда второй столицы, он все ещё не вполне освоился с жизнью в мире, а не в келье. Даже удивительно, что именно этот город сумел сохранить множественные связи по всем углам падшей империи. Хотя... - Позвольте воды, мастер Ив, - Иштван повел затекшим плечом, стирая крупицы пота со лба, - Ей стало хуже... Ив резко изменился в лице: потерять Хельгу было непростительно, особенно после всего, через что бедняжка прошла. Старшая дочь Харальда только разменяла свою шестнадцатую весну. Все считали её большой чудачкой, немного не от мира сего. При этом невероятная красота девушки - длинные до пят золотистые волосы и голубые, что полуденное небо, глаза, а также кроткий и покладистый нрав делали её желанной невестой. Впрочем, замуж она совсем не стремилась. Прекрасно разбираясь в травах, она встретила удар стихии в стороне от дома и осталась жива, но не приходила в сознание. Староста же надеялся, что спасение дочери наёмник, окажись он жив, оценит, и встанет именно на его сторону. Обоз двинулся далее... Иштван расположился перед мерно спящей девушкой и потянулся к ней разумом, силясь вступить в ментальный контакт - эта техника, одна из немногих, что ему удалось почерпнуть в ученичестве. Разум её сейчас был где - то далеко, а дух, мягкий и теплый светился изнутри. - Какое прекрасное создание, - парень был в истинном восхищении, - Что же на самом деле с тобой приключилось? Он аккуратно убрал волосы с части лица, и улыбнувшись, произнес слова успокоения. Дыхание, и без того ровное, выровнялось ещё сильнее. - Мастер, - женщина средних лет склонилась над его лицом, - староста Ив просит вас прибыть. Кивнув женщине, Иштван накрыл Хельгу холщовым покрывалом и вскоре поравнялся с головой колонны, где и нашел дородного главу. - Как она? - резонный вопрос. - Пока сложно о чём - то серьезно говорить, мастер. - Завязывай с этими эпитетами, парень, - фыркнул тот, - Мы люди простые, витиевато говорить не привыкли, так что сможешь её вылечить, али нет? Видя растерянное лицо парня, Ив лишь хмыкнул в свои пышные усы, а повернув голову влево, резко обомлел от неподдельной тревоги, ибо к ним быстрыми пружинистыми шагами приближался отец девчушки.