До последнего вздоха

Сначала Альберих хотел просто пойти домой и лечь спать, но кошмары, которые в последнее время зачастили, напрочь убили любое желание закрыть глаза и отдаться сну. В итоге, свернув в другую сторону, он оказался возле огромной статуи Барбадоса, возвышающейся над стенами Мондштарда. После нескольких хитро мудрых действий, пока мрак скрывал его силуэт от патрулирующих рыцарей, Кэйа забрался на величественную фигуру и сел на сложенные вместе, в знаке милостыни, ладони. Глядя на плывущие по ночному небу облака, он ненадолго позволил себе расслабиться и прикрыть глаза, параллельно выпивая из бутылки вина. Все казалось таким простым, легким, буд-то не было того груза ответственности перед людьми Кеэнри*Ах, вины перед братом, метаний между собственным народом и местом, которое стало ему домом. Словно загнанный зверь, он живет в этой ловушке выбора, оттягивая неизбежное, надеясь, что стать на распутье ему не придётся. Проклятие вновь напомнило о себе, полоснув резкой болью по глазу. Удивительно, что он вообще смог дожить до этого возраста. Возможно, из-за наличия глаза бога порча ослабла и он смог увидеть и пережить много прекрасных моментов, но даже сила Архонтов не может вечно сдерживать ее. Хотя жить уже не особо хотелось. Еще раз отпив кисловатого напитка из одуванчиков, Альберих снова и снова прокручивал в голове тот злополучный день, когда все изменилось, когда глаза, смотревшие на него с любовью, сменились жестоким взглядом. Вспоминая об этом, он буд-то снова ощущал тот жар пламени, который намеревался убить, и глубокая рана, оставленная мечом на плече, напоминала о себе тягучей тупой болью. - Эх…Видимо и правда жизнь была бы лучше без меня… - невесело рассмеялся Альберих осушив бутылку до дна. Отряхнув штаны от пыли, парень встал и опустил свой взгляд вниз, и около минуты что-то тщательно обдумывал. Одно движение – и больше ни боли ни сожалений. В следующий миг он улыбнулся и шагнул в пустоту. Его тело наклонилось вперед и под силой притяжения Кэйа полетел вниз. Он не раскрывал планер, а просто падал, с задумчивым лицом глядя на приближающуюся землю. В самый последний момент парень уже собрался открыть планер, но вдруг его кто-то подхватил и через секунду он почувствовал под коленами и на плечах руки, которые отпустили его только после приземления. Став на ноги, Альберих поднял глаза, встретившись разъярённым Дилюком. - Что ты творишь? – сквозь зубы процедил тот, пытаясь испепелить взглядом. - А что я творю, господин Дилюк? – развел руки в стороны виновник сего действа. – Я просто отдыхаю, разве нельзя? - Ты мог умереть, Кэйа! – не выдержал Рангвиндр и взял того за кафтан, несколько раз встряхнув. - О! - наигранно удивился Альберих, театрально прикрыв рот ладошкой. - подумать только, сам Дилюк Рангвиндр беспокоится за мою жизнь, сейчас заплачу. - Ты… - прошипел тот, сильнее сжимая рубашку Альбериха. - Что? Ударишь меня? – ядовито прошептал парень, смотря как меняется в лице собеседник. - Спасибо конечно, - накрыл своими ладонями чужие запястья Кэйа. Даже через ткань перчаток чувствовался жар, от которого бегали мурашки по всему телу. - но вынужден откланяться. Отпусти меня, братец. Почувствовав, как ослабла хватка на его рубашке, капитан кавалерии убрал от себя чужие руки и, еще раз взглянув на Рангвиндера, развернулся в сторону казарм, оставив того в одиночестве стоять посреди площади.

***

Весь следующий день, который был выделен якобы на приготовления к поездке, Альберих провел в кровати, пытаясь бороться с новыми приступами боли, посетившими его в такой неподходящий момент. Глаз под повязкой жгло настолько сильно, что с каждым моментом реальность все больше походила на оживший ад, окрашивая все бурыми цветами. Времени было все меньше. Кэйа понимал, что скорее всего эта делегация станет для него последней и больше он сюда не вернется. Наверное стоило бы попрощаться со всеми, но тогда его вряд ли куда-то отпустят, будут пытаться помочь, расспрашивать – этого не хотелось. Когда его немного отпустило и двигаться стало не так проблематично, парень заставил себя подняться и, стараясь удерживать равновесие, медленно переместился к столу. Тяжело упав на табурет, он вынул из ящика чернила и несколько листов бумаги, после чего принялся выводить каллиграфическим подчерком замысловатые буквы. Когда о его смерти станет известно эти письма точно будут найдены. Нужно сделать для каждого по одному – и для него тоже… Закончил Альберих ближе к вечеру, так как мыслей, которыми он хотел поделиться было очень много и получателей не мало, а ведь для каждого хотелось сделать особенное прощание. Все письма аккуратно помещены в конверты и скреплены сургучовой печаткой. Конечно каждый подписан - одно для малышки Кли, для гениального Альбедо, суровой Розарии, трудолюбивой Джинн и вечно хмурому братцу. Для последнего он написал больше всех – все мысли с которыми он так долго жил, были высечены на этой бумаге. Интересно, какое будет у него выражение лица, когда узнает? Этого Альберих уже увидеть не сможет. Тяжело вздохнув, парень вернулся в постель и постарался забыться сном. Голова болела от усталости, и желание что-то делать тоже отсутствовало. Желудок сводило от голода, но сил не было даже банально открыть глаза. От осознания, что завтра лучше не станет, тошнило еще больше и хотелось не проснуться вовсе. Честно признаться – он боялся смерти, но жить было еще сложнее – в особенности каждый день видеть человека на расстоянии вытянутой руки и не иметь возможности обнять. Возможно, будь он рядом, смерть была бы не такой страшной. В потоке таких меланхоличных мыслей сон подхватил его как мондштартский ветер семена одуванчиков. Он вовлек его в танец грез, где двое детей весело смеялись, лежа на траве и рыжий мальчик тепло улыбался своему другу. Утро началось довольно рано. С первыми лучами солнца Альберих стоял возле городских ворот и проверял наличие всего необходимого. Рассветные сумерки скрывали в алых лучах его бледный цвет лица и круги под глазами. Ужасно хотелось пить, несмотря на огромное количество воды, которое он влил в себя перед выходом. Во рту оставалась горечь от обезболивающих. Сзади подошла Джинн и похлопала его по плечу. Слава Архонтам, что она не заметила его состояния. - Буду ждать хороших новостей, капитан. И помни, не лезь на рожон. - пригрозила он ему. - Я знаю как ты любишь искать себе на одно место приключения. Давай в этот раз обойдемся без происшествий. - Как скажете, магистр. - дежурно улыбнулся Альберих через плечо и про себя заранее попросил прощения за невыполнение этого обещания. - Береги себя, Кэйа. - напоследок сказала девушка, прежде чем уйти. Парень на это только невесело хмыкнул и, оседлав лошадь, выдвинулся в сторону Ли Юэ. Стоило только ему отъехать подальше от Монда, как новый приступ не заставил себя ждать, все больше вонзая фантомные иглы в голову. Нужно было только справится с поручением, а дальше уже можно будет отдать душу Архонтам.

***

Прошла неделя с момента отбытия капитана кавалерии, и Джинн, как действующий магистр Ордо Фавониус ждала известий из Ли Юэ, чтобы продумать дальнейшие действия касаемо Фатуи. По грубым подсчетам, если в дороге ничего не случится, Альберих должен вернуться со дня на день, но что-то каждый раз не давало девушке покоя и тревожные мысли невидимым камнем давили на плечи. Наверное, стоило бы отдохнуть, а то недостаток сна плохо влияет на выполнение работы. Она откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула, прикрыв глаза. Без колких шуточек и причитаний капитана тут было слишком тихо, даже как-то не по себе. Тишину прервал тяжелый стук в дверь и после короткого «войдите» перед Гуннхильдр показался рыцарь. - Магистр, докладываю, - отрапортовал мужчина. - только что прибыло письмо из Ли Юэ. Прошу. Он передал его и в ту же секунду удалился, оставив девушку один на один с тишиной. Почему-то это письмо не ощущалось как предзнаменование чего-то хорошего. Наоборот, то волнение, которое она пыталась приглушить нарастало с каждым вдохом. Его явно отправил сер Кэйя, но почему он не явился сам? Что-то произошло по пути назад? Не став больше себя томить, Джинн распечатала конверт и, доставая послание, нащупала там что-то еще – это был до странного знакомый ключ. Вопросов становилось все больше. Развернув бумагу, она принялась изучать содержимое и, читая слово за словом, ее дыхание становилось все более прерывистым, руки затряслись, сминая ни в чем не повинный папирус. Стоило только глазам дойти до конца текста, так она резко встала, схватила ключ, прилагавшийся к письму и сломя голову бросилась в сторону казарм. «Магистр, я закончил ваше поручение. Знаете, даже не видя вас, с уверенностью могу сказать, что вы снова перерабатываете. Прошу, не забывайте отдыхать. К слову, переговоры с нефритовым Равновесием прошли хорошо. Я попросил Нин Гуан прислать вам подробный план действий, так как сам этого сделать увы не смогу» … Джинн бежала через тренировочный плац, тяжело дыша и глотая подступающие слезы. В глазах все плыло и она , не заметив бардюр, упала, раздирая белые штаны и перчатки. Увы боль никак не помогала заглушить все те эмоции, которые вырывались глухим криком. … «Зная тебя, Джинн, я решил, что письмо – лучший вариант попрощаться, ведь ты врят ли бы согласилась с моим уходом. Не пытайся меня искать, ведь скорее всего не найдешь. Прости, что не могу сказать причину, но я рад, что у меня был такой друг как ты»… Чувствуя покалывание от ран, девушка пробежала несколько пролетов казарм, пока не остановилась у одной из дверей. Трясущимися руками сквозь слезы, она несколько раз пыталась попасть ключем в замочную скважину, но промахивалась. Наконец-то дверь поддалась и Джинн ворвалась в спальню капитана. … «Вместе с письмом передаю тебе ключ от моей комнаты, там я оставил прощальные письма, передай их пожалуйста адресатам. Для тебя я тоже одно приготовил. Спасибо, что была всегда рядом. Береги себя, Джинн. Да благословит вас всех Барбадос.» Ноги больше не держали, упав на колени в центре комнаты, действующий магистр Ордо Фавониус разрыдалась. Она не знала что делать и как все обьяснить людям. Он исчез из ее жизни слишком неожиданно, как буд-то бы думал, что это пустяк. Письмо ясно дало понять, что Кейа Альберих больше не вернеться. Он умер.