Гость из зоомагазина.

С тех пор моя жизнь, очевидно, изменилась кардинально. Я получила то, что я желала — Орочимару был со мной. И хотя я понимала, что это лишь обрывочек от того счастья, о котором я мечтала, мне этого вполне хватало. Каждое утро я просыпалась не от противного будильника, а от легкого поцелуя и приятного массажа. Каждый вечер, когда я приходила домой после учебы и подработки, меня ждали горячий вкусный ужин и порция таких же горячих поцелуев в придачу. Орочимару полностью окружил меня заботой и любовью и старался угодить мне во всем, что иногда это даже смущало и заставляло меня ощущать себя маленьким ребенком, неспособным даже еду себе разогреть. В первые дни нашей совместной жизни мы часто и подолгу сидели на диване рядом друг с другом, не зная о чем нам можно говорить и чем можно заняться. Я смущалась предпринимать какие-то первые шаги, потому что, хотя меня и влекло к нему, я ощущала его незнакомым человеком. На самом деле так и было, ведь я встречала его лишь во снах, где я тоже была совершенно не собой. И кто знает, каков на самом деле Орочимару. К тому же у меня не было абсолютно никакого опыта общения с мужчинами, и моя неопытность заставляла меня смущаться еще больше. Странным было то, что со стороны казалось, что Орочимару так же, как я, смущался моего присутствия. Возможно он боялся испугать меня излишней настойчивостью, а может и вправду просто не знал, как себя вести, мне было трудно сказать. Изредка мы перекидывались фразами, однако большую часть времени я просто сидела с книгами, а Орочимару задумчиво рассматривал интерьер комнаты. Я даже жалела, что сейчас август и мне не нужно ходить в университет, так можно было бы избежать этого постоянного неловкого молчания. Спать, кстати, мы договорились раздельно, хотя в особняке была просто замечательная мрачная спальня с огромной кроватью. К концу третьего дня я попыталась заговорить с моим женихом. — Орочимару? Может… поговорим? Нам нужно узнать больше друг о друге, ведь так? — я тихо спросила, отвлекая его от увлекательного занятия по рассматриванию узоров на ковре и выводя его из раздумий. — Да, конечно, моя дорогая. Давай поговорим. — быстро согласился Орочимару, развернулся ко мне и сел, скрестив ноги на диване. Я пододвинулась поближе к нему и протянула к нему свою руку. Орочимару нежно взял ее в свою. — У нас впереди так много дней, недель и месяцев, почти вечность, Мэллори. Мы сможем столько всего узнать друг о друге, — как-то невпопад сказал Орочимару. Его тон был слишком меланхоличным. — Орочимару, можешь… можешь, пожалуйста, рассказать как ты вообще попал в тот зоомагазин? — осторожно спросила я, немного заикаясь от волнения. Орочимару помолчал с минуту, внимательно изучая мое лицо, как будто оценивая, может ли он мне все рассказать или нет. — Это довольно длинная история, — наконец вымолвил он. — Понимаешь, в моем мире, да не удивляйся, именно мире, — Орочимару увидел мое нахмуренное лицо, — я был Змеиным саннином. Я думаю, вряд ли тебе о чем-то говорит слово «саннин», тем не менее, это значит легендарный ниндзя, так прозвали меня и еще двух ниндзя из моей команды… Это не столь важно. Я был одним из самых могущественных шиноби в то время. Гениальный ученый, беспощадный воин, — Орочимару улыбнулся, смотря куда-то вдаль. Было видно, что на него нахлынули приятные воспоминания. — А потом… я очутился здесь. — В каком смысле очутился? Вот прям так взял и оказался тут? — озадаченно спросила я. — Как это могло произойти?! — Мэллори, мне очень тяжело это вспоминать. — увидев, что я подняла внутренние уголки бровей и накрыла его руку сверху своей второй ладонью, Орочимару мягко улыбнулся и уточнил, — нет, не потому, что мне больно, а потому, что я просто не помню. Я боюсь тебя испугать, хотя, учитывая, что ты видела контракт, пугать тебя нечем, но я в свою бытность шиноби пытался изучить все техники мира. Глупая цель, не правда ли? Сейчас-то я это понимаю… — Орочимару ядовито усмехнулся, затем продолжил, — Ради этой цели я искал бессмертие. Много разных техник перепробовал и чего только не делал со своим телом. В конце концов я добился своего. Техника, которую я разработал, заключалась в том, что я отделил своё сознание от тела, и, следовательно, я мог перемещаться от тела к телу. При этом я овладевал всеми умениями и знаниями моих новых сосудов, таким образом, не только продлевая себе жизнь, но и упрощая получение различных техник. Мне было этого мало. Мне хотелось получить шаринган, как будто на нем свет сошелся, — Орочимару снова усмехнулся. — Что такое шаринган? — я тихо перебила Орочимару. — Долго объяснять, это не очень важно. Просто знай, что это одна из наиболее сильных способностей, которая может быть у шиноби — Ладно. — Так вот, на чем я остановился… Я хотел получить шаринган. Единственным способом было переместить свою душу в его обладателя. Был один такой мальчик. Я его взял к себе в ученики, чтобы использовать затем как сосуд… Да силен он оказался слишком. Не смог одолеть я его. Сознание и сила воли этого юнца были сильнее чем мои собственные, и он поглотил мою душу. — Орочимару умолк, но на лице его не было печали или сожаления. Однако я все-таки нежно сжала его ладонь, успокаивающе гладя ее большим пальцем. — А что было потом? — Я не знаю. — просто ответил Змей. Мы молчали до тех пор, пока молчание не стало невыносимым. Мой мозг стремительно перерабатывал полученную только что информацию. Мне было необходимо продолжение истории. Я попыталась навести его на мысль. — То есть тот мальчик поглотил твою душу, потом, судя по всему, куда-то ее дел, избавился от нее, а потом ты оказался в другом мире? — Твоя догадка скорее всего верна. Точнее я не могу тебе сказать, я сам решил примерно то же самое. Скорее всего, этот маленький паршивец нашел какой-то способ, что-то наподобие портала, через который он смог перебросить мою душу в этот мир. Как видишь, я не совсем человек здесь. Я — бесплотный дух, которому необходима оболочка для полноценного существования. — Орочимару помолчал, затем снова заговорил, — знаешь, я долго не мог вспомнить кто я такой, когда я попал сюда. Граф Ди до сих пор думает, что я ничего не помню. Он нашел меня в лесу, каким-то неведомым мне образом закупорил мою душу и принес в свой магазин. Он же и дал мне тело, чтобы я смог уподобиться смертному. Вот что забавно, когда я был шиноби, я вселялся в чужие тела, здесь же мне приходится поедать их… — Не вижу тут ничего забавного, — буркнула я. Орочимару резко расхохотался и сжал мою руку. Он смеялся так искренне и заразительно, что я тоже начала тихонько посмеиваться, но мне быстро стало не по себе и я замолчала. Орочимару успокоился и наконец ответил мне: — Да, здесь нет ничего забавного. Это так, фигура речи, вместо слова «интересно» что ли… Хотя если вдуматься, тут есть доля иронии… В том мире я убивал других, забирал их тела, был самым что ни на есть хищным убийцей, нет, хищником, но сам никогда так не считал, оправдывал все наукой и высшей целью. А теперь… Я хищник в прямом смысле этого слова и уже не могу это оправдать ничем. — Но… если это приносит тебе страдания, то зачем тогда поддерживать жизнь в теле смертного?.. Ты же можешь существовать просто как дух, да?.. Зачем тогда лишать жизни людей, если это приносит тебе лишь несчастье?.. Орочимару буквально пронзил меня своим змеиным взглядом, и в глубине его глаз на какую-то долю секунды я увидела ярость… жгучую ярость… Наверняка мне показалось, я слишком люблю надумывать себе всякое. Недаром столько времени жила лишь снами и мечтами о своих снах. Ведь в следующее мгновение Орочимару смотрел на меня так нежно и мило. Мое сердце ухнуло, ушло в пятки, а затем вернулось на место и забилось часто-часто, когда он вдруг обнял меня и притянул к себе со словами: — Если бы у меня не было этого тела, я бы никогда не встретил тебя, глупышка. И я никогда не был бы счастлив найти любовь всей своей жизни. — Он потрепал меня по щеке и поцеловал в макушку. Я растаяла и задохнулась в его объятиях. Когда же ко мне вернулось самообладание, я недовольно и хрипло буркнула: — Не называй меня глупышкой. Я умная. Очень даже. Орочимару хихикнул и снова поцеловал мою макушку, а затем лоб. Я приподняла голову, чтобы смотреть ему в глаза, и Орочимару не медля поцеловал меня в губы. Как и два дня назад я задохнулась в поцелуе, но в этот раз смогла ответить ему более уверенно и чувственно. Через пару минут я мягко отстранилась, и хотя Орочимару потянулся за еще одним поцелуем, я накрыла его губы своей ладонью и покачала головой. — Нет, правда, неужели ты не мог никак сказать Графу, что ты не можешь так жить, что ты не хочешь убивать людей, что ты будешь лучше существовать как дух, чем быть убийцей? — Мэллори, я уже был убийцей, я же рассказал тебе про свои эксперименты. Так что какая тогда разница… Я сказал, что не могу оправдать это ничем, не потому, что это приносит мне страдания. Я просто констатировал факт. Какая уже разница для меня? Я убил сотни, нет, наверное, тысячи людей, так что одной жизнью больше, одной жизнью меньше… Это не представляет особой разницы для меня, — заметив мое напуганное лицо, Орочимару смутился. То, что для него в его мире шиноби было нормой, для меня звучало как безумная жестокость (что, впрочем, ей и было). Змей чувственно прошептал своим хриплым голосом. — Есть только один человек, чья жизнь для меня бесценна. Это ты, Мэллори, слышишь? Я слишком сильно люблю тебя, я безумно люблю тебя. Орочимару смял мою талию своими холодным руками и прижал меня к себе еще крепче. Он приник холодными губами к моей шее, затем поцеловал чуть выше, у уха, а потом снова спустился к шее, прокладывая дорожку мягких поцелуев. Я вцепилась в его плечи и прижалась к нему крепко-крепко. Дыхание моего Змея было горячим, несмотря на холод его тела и губ. Я перебралась к нему на колени и затем, когда Орочимару отстранился от моих лица и шеи, я прижалась к его груди и закрыла глаза, вдыхая его терпкий, соблазнительный запах. Запах, похожий на мускатный орех, розмарин, легкую примесь кориандра и… цветы. Да, тот же аромат фиалок… Если терпкий запах вполне мог быть реальным запахом мужчины, то откуда берутся фиалки? Я не видела, чтобы он пользовался духами… Впрочем, неважно. Наверное я выглядела уж чересчур разомлевшей и счастливой, потому что я услышала тихое хихиканье. — Орочимару, что такое? — Ты просто слишком мило выглядишь… я не могу поверить своему счастью, не могу поверить, что ты сейчас сидишь здесь, у меня на коленях, и льнешь ко мне. Ты ведь правда любишь меня? И даже несмотря на мою ужасную сущность? В этот момент мне было так все равно на какие-то там его ужасные сущности. Единственное, что я хотела, это побольше ласк и поцелуев. Все это было совершенно в новинку для меня, несмотря на то, что мне было девятнадцать лет. И сейчас мне хотелось лишь остаться в его объятиях навсегда и наплевать на его жуткое прошлое, и, судя по всему, не менее жуткое настоящее. Я ничего ему не ответила, лишь прижалась ближе, сжала его в своих руках, тыкнулась носом в его шею и чуть ли не заскулила, так сильно мне хотелось ласки. Змей мягко и тихо хихикнул и сжал меня крепко-крепко, поцеловал в макушку, затем слегка приподнял мою голову и чмокнул в висок, вдохнул мой запах, сладко промычал что-то неразборчивое и поцеловал снова… Мы долго так сидели и молчали, нежась в объятиях друг друга. Хотя мы оба чувствовали некоторое возбуждение и напряжение, на большее ни я, ни Орочимару не решались. Пока мы довольствовались лишь крепкими объятиями и легкими поцелуями. Большего не надо было ни мне, ни ему.