The Sunshine Court/Солнцекорт

Жан Неделя прошла в смущающей дымке. Жан старался придерживаться расписания Воронов, зная, что будет чертовски трудно перестроиться, когда Ваймак наконец переведет его на север, но без занятий и практики, которые могли бы его сконцентрировать, он все больше выбивался из колеи. Он спал, когда не следовало, и дольше, чем следовало, затянутый лекарствами Эбби и истощением от того, что ему пришлось залечивать столько травм. Кошмары постоянно будили его, и он задыхался в агонии, необдуманно бросаясь в атаку. Жан каждый день проверял карманы и простыни на наличие телефона на случай, если Ваймак сжалится над ним, но на каждое очередное требование вернуть телефон получал спокойный отказ. Даже обещание, что Ваймак может посмотреть, как он звонит, не поколебало старшего, и Жан едва удержался от желания швырнуть подушки в лицо Ваймаку. Каждый раз, когда он вставал, он искал кровать Зейна, но спальня оставалась такой же одинокой. Они были соседями по комнате три года и партнерами Воронов почти два: не друзьями, а жестокими союзниками, по крайней мере до тех пор, пока Натаниэль все не разрушил. Январь стал кошмаром, от которого ни один из них не мог оправиться, и как бы ни было тревожно оставаться одному, Жан испытывал такое отчаянное облегчение, освободившись от другого мужчины, что едва мог дышать. Отсутствие Рико переносилось гораздо хуже. Жана повысили до партнера Рико после того, как Кевин ушел от них, а это означало, что весь последний год он был вынужден находиться в одной-двух комнатах от короля. Это был более длинный поводок, чем у Кевина, так как Рико очень не нравилось, что Моро повсюду таскается за ним, но все же достаточно короткий, чтобы задушить Жана. Кратковременное переподчинение Натаниэлю на рождественских каникулах стало для него долгожданным спасением. Вместо Рико и Зейна к нему приходили Ваймак, Эбби и Рене, чтобы проведать его, насколько это было возможно в их расписании. Они водили его в туалет и обратно по мере необходимости, приносили легкую еду, которую было легко есть, и подбрасывали книги, которые он отказывался читать. Раз в день…каждый день? Жан уже не знал, что делать. Эбби заперла дверь, чтобы вымыть его и осмотреть раны. Жан медленно осознавал всю глубину того, что сделала с ним Рико. Хуже всего были три сломанных ребра, а за ними — растяжение связок и вывих лодыжки. Синяки, покрывавшие большую часть его тела, находились в разной степени заживления, но слишком многие из них все еще оставались некомфортно темными. Не все порезы были настолько серьезными, чтобы накладывать швы, а сломанный нос Жана заживет через пару недель. Только волосы Жана не могли пройти мимо, когда он отказывался задерживаться на всем остальном. Он был достаточно тщеславен, чтобы сильно расстроиться из-за того, что Рико удалось выдернуть столько волос, но не настолько отчаян, чтобы спросить у Эбби, как долго они отрастают. Его мрачные мысли прервал нерешительный стук в дверь. Никто из его похитителей никогда не относился к его визитам с такой опаской. Жан еще не удосужился сесть, так что мог повернуть голову в ту сторону и наблюдать, как в комнату проскальзывает его новый гость. При первом же взгляде на темные волосы и зеленые глаза Жан сел быстрее, чем следовало. Он недовольно зашипел сквозь стиснутые зубы и привалился спиной к изголовью кровати. Кевин сидел на кровати, обхватив колени, подогнув под себя одну длинную ногу, а другую свесив набок. Жан был уверен, что Ваймак солгал ему несколько дней назад, но Кевин Дэй был загорелым. -Вы покинули корт, — сказал он, слишком недоверчиво, чтобы поймать себя, — чтобы отправиться в горы? Ты? У нас же чемпионат в самом разгаре. -Я пошел на поножовщину, — сказал Кевин, неловко пожав плечами. Кевин медленно окинул Жана взглядом, оценивая его травмы. Жан знал, что не стоит искать в его взгляде злость; лучшее, на что был способен Кевин, — бездонное чувство вины. Кевину уже приходилось видеть и не такое. Иногда Рико позволял Кевину остаться с ним; чаще Кевину ничего не оставалось, как отвлекать остальных Воронов от страданий Жана, изображая из себя невыносимую стерву. К счастью для них обоих, Кевин был мастером в этом деле. -До июня, — сказал Кевин, как ни в чем не бывало. -Да, — сказал Жан. Он посмотрел на закрытую дверь и перешел на тихий, но напряженный французский. -Ваш тренер позвонил хозяину. -Умолять о жизни? -Разрешите мне остаться на несколько недель, — сказал Жан. Он наклонил голову на одну сторону и проницательно посмотрел на Кевина. -Твой тренер утверждает, что знает их секреты. Он сказал, что ты все им рассказал. Все, как в Гнезде, или все, как в…? — Даже здесь он не осмелился произнести это вслух, но доверил Кевину заполнить пробелы. Когда Кевин не ответил, а отвернулся, Жан резко вдохнул воздух, выражая недоверие. -Ты имбецил. О чем ты только думал? -Я не хотел, — признался Кевин. -Я боялся, что он отправит меня обратно в Эвермор. Я не сожалею. Не жалею, — настаивал он, слегка нахмурившись под скептическим взглядом Жан. -Они должны были знать, во что ввязались, приютив меня. -Они заслуживали того, чтобы знать, — с презрением отозвался Жан. -Я тысячу раз видел, как ты лжешь. Ты не обязан был говорить им правду. Кевин не стал тратить дыхание на защиту своего идиотизма, а сказал: -Я не должен был оставлять тебя. Я знал, что он сделает с тобой, когда поймет, что меня нет. Но я… -В любом случае, я стал ее частью, — напомнил ему Жан, когда Кевин замешкался. Кевину хватило благородства вздрогнуть. Жан почувствовал, как в нем зашевелились нити старой и страшной ярости, и вцепился ушибленной рукой в простыни, словно мог удержать ее на расстоянии одной лишь силой. -Это был мой единственный шанс, — сказал Кевин.-Я знал, что ты не пойдешь со мной. -Мое место — в Эверморе, — согласился Жан, — но тебе не обязательно было перерезать мне горло по дороге. Когда-то он был готов на все ради этого глупого человека, и Кевин это знал. В конце концов он использовал это против Жана, умоляя Жана отвлечь Рико, пока он будет оплакивать свою сломанную руку. Кевин покинул Эвермор, как только все стало ясно, и потребовались недели, чтобы убедить Рико и мастера в том, что Жан невиновен и ничего не знает. До конца января пришлось заменить весь комплект его доспехов. Никто не мог видеть, сколько крови впитала черная подкладка, но все Вороны чувствовали ее запах. Не стоило так долго добиваться их прощения после стольких лет, когда он склонял голову и принимал любые наказания, которые Рико считала нужным ему назначить, но Кевин проклял их обоих. Кевин умолял Рико на японском и английском языках прекратить его бить, а когда Рико не поддалась, запаниковал и обратился за помощью к Жану на французском. Они так долго были тактичны, а Кевин в одно мгновение все разрушил. Оценив способности Кевина по шкале ERC и проявив наглое неповиновение, Рико вышел из себя. Кевин лишился руки, а Жан — многолетнего доверия. -Мне очень жаль, — тихо сказал Кевин. Он протянул руку. Жан на мгновение оскалился, но Кевин был готов ждать его. Наконец Жан ослабил хватку и положил свою руку в руку Кевина ладонью вверх. Кевин осторожно обхватил ее пальцами, чтобы можно было поворачивать руку Жана то в одну, то в другую сторону. Жану не хотелось снова сталкиваться с этими синяками и струпьями, поэтому он устремил взгляд мимо Кевина на темный телевизор. Кевин беззвучно постучал пальцами по руке Жана, и Жан в ответ сжал кулак. Было чертовски больно, но он мог это сделать. Кевин вздохнул, то ли от усталости, то ли от облегчения, и спросил, -А что, если нет? Жан бросила на него безучастный взгляд. -Что? Рот Кевина непроизвольно дернулся, словно он пожалел, что заговорил. Прошла минута, прежде чем он нашел в себе мужество заговорить снова, и слова заставили Жана вырвать свою руку из слабой хватки Кевина -А что, если твое место не в Эверморе? -Неужели неделя вдали от корта повредила твой разбитый мячом мозг? -потребовал Жан. -Я Ворон. Утверждать обратное столь же оскорбительно, сколь и невежественно. -А что, если Эдгар Аллан отпустит тебя? -спросил Кевин. -Тебе место на площадке, но она не обязательно должна принадлежать им. Если это позволит Андритчу не вмешиваться в дела Гнезда, мастер может дать согласие на перевод. Неважно, куда ты пойдешь; ты все равно окажешься там, где тебе место.- Кевин жестом указал на свое лицо, и Жан поняла, что он имеет в виду идеальный корт. -Этого может быть достаточно. -Может быть, — бросил ему Жан. -Может быть. Ты неразумное дитя. Ты забыл себя. -Скажи, что я ошибаюсь, — настаивал Кевин. -Хозяин увидит меня мертвым, прежде чем отпустит, — сказал Жан и провел рукой по воздуху, словно следя за заголовком: «Жан Моро покончил с собой, выбыв из строя на неопределенный срок из-за травм» — это принесло бы нам симпатии прессы и дополнительное преимущество в оставшихся играх. Кевин поразмыслил, прежде чем согласиться: -Это встряхнуло бы матчи «Большой тройки». Пенн Стейт не упустит золотую возможность, но ЮСК сдержится из уважения к траурному составу. -Нет, — сказал он немного ворчливо. -В этом году у них есть реальный шанс, я думаю. -Твоя слепая преданность этим клоунам утомляет. -Некоторые из них тебе нравятся, — напомнил ему Кевин. -Не смей, — предупредил его Жан, ничуть не смущаясь. Кевин слегка пожал плечами, не раскаиваясь до конца. Жан с трудом удержалась от желания столкнуть его с кровати. -То, как ты перед ними расшаркиваешься, — это неподобающе. -Их доброта имеет значение, — сказал Кевин. -Если кто-то скажет, что «Вороны» победили только потому, что USC сдерживали себя, репутация Эдгара Аллана станет менее весомой. Ты знаешь, что мастер не может этого допустить. Вот почему ты пока здесь и почему он позволит тебе дожить хотя бы до финала. Это твой единственный шанс спастись. -Я — Моро, — сказал Жан слишком резко. -Я знаю свое место, даже если вы забыли свое. -Андрич… -Я не хозяин. Он может говорить «уходи» сколько угодно. Я буду умолять его передумать, если это потребуется. Кевин молчал так долго, что Жан решил, что он победил. Его немного нервировало то, что ему вообще пришлось поднимать этот вопрос. Кевин Дэй, с которым он прожил четыре года, никогда бы не стал так заблуждаться, чтобы предложить Жану уйти от Мориямы. От одной мысли об этом сердце Жана сжималось в тиски, поэтому он сосредоточился на более легком оскорблении — уходе из команды, занимающей первое место в рейтинге. Ни одна другая команда в стране не заслуживала его мастерства. -Ты — Моро, — наконец согласился Кевин. Жан на секунду подумал, что Кевин пришел в себя и вспомнил себя, а потом Кевин сказал: -Он был Веснински. Он все равно ушел. Он сказал нам, что отказался подписывать бумаги о переводе. Настала очередь Жана отвести взгляд. Он, честно говоря, не ожидал, что Натаниэль переживет последствия такого яростного неповиновения. Если бы не слабость самого Жана, возможно, Рико действительно убил бы его той ночью. Удерживая Натаниэля на месте, Рико медленно погружал его в воду, он не мог закрыть уши от звуков, которые издавал Натаниэль, и Жан едва не прокусил себе плечо, чтобы не закричать. Как только Жан начал закручиваться, чтобы удержаться, Рико пришлось отступить. Рико не простил ему такого слабодушия, не говоря уже о том, что он сам стал причиной такой травмы. -Жан. Жан. Ногти впились в линии на запястье, возвращая его в реальность. Жан слишком поздно понял, что его рука обхватила собственное горло. Он ошибся, взглянув на Кевина, и белое выражение лица нападающего говорило о том, что он точно знает, в каких воспоминаниях Жан застрял. Жан не мог дышать, но заставить его расслабить пальцы было почти невозможно. Кевину пришлось вскрыть струпья и докопаться до сырой плоти под ними, прежде чем Жан снова смог найти свой центр. Он втянул в себя рваный, отчаянный вздох, когда наконец позволил Кевину освободить руку. -Он не сделал этого, — прошептал Кевин. -Жан… Жан почти не слышал его сквозь стук сердца. Он тонул, он тонул, он тонул… Пожалуйста, остановитесь, пожалуйста, остановитесь. -Мы, — сказал он, или ему показалось, что сказал. Его рот был тяжелым от воспоминаний о мокрой ткани. -А потом Рико заставила меня перекрасить его волосы и отправить домой. Он мог жить с нами или умереть с ними. -Жан рефлекторно потянулся к горлу, но Кевин заставил его опустить руку обратно на одеяла. Жан вздрогнул, пытаясь загнать воспоминания обратно в глубины своего сознания. Цепи оказались ужасающе слабыми, когда он попытался снова запереть ящик. Он огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы его спасти, и наткнулся на любопытную фразу Кевина: -Был Веснински? -Он отказался от защиты ФБР, — сказал Кевин. -Они легализовали его новое имя. -Вот так, — сказал Жан, не зная, как реагировать. -Жан. -Если ты скажешь, чтобы я последовал его примеру, я перережу тебе горло зубами, — сказал Жан. -Уходи и не возвращайся. Он ожидал ссоры, но Кевин сделал то, что ему было сказано, и вышел сам. Жан смотрел, как за ним закрывается дверь. Тишина, воцарившаяся в спальне, должна была бы принести облегчение после тех невежественных вещей, которые наговорил ему Кевин, но сердце Жана билось так громко, что ему захотелось вскрыть себе грудь когтями. Он зажал уши руками и зажмурился до боли, но в ушах стоял рев, похожий на голос Кевина: Уходи, уходи, уходи. Лисы не собирались отпускать его через несколько недель. Он знал это так же точно, как свое собственное имя. Хозяин позвонит, как только пройдет достаточно времени, чтобы Жан мог рискнуть отправиться в путь, и Ваймак будет возражать. Он будет бороться за то, чтобы оставить Жан здесь хотя бы до начала летних практик, а хозяин притворится, что согласен, чтобы отвести от себя подозрения. Ваймак обещал, что сожжет дом дотла, прежде чем позволит Воронам снова заполучить Жана, но, возможно, хозяин опередит его. Жан и раньше обжигался, но только спичками. Эти крошечные укусы причиняли гораздо больше боли, чем имели право. Он мог только представить себе, что почувствует настоящий огонь, если он охватит его. -Сколько времени это займет? — спросил он Ваймака несколько часов спустя, когда тренер принес ужин в его комнату. -Сгореть заживо. А сколько времени нужно, чтобы умереть? Ваймак смотрел на него целую минуту. -Рад сообщить, что не знаю ответа на этот вопрос. Мне нужно проверить тебя на наличие зажигалки? -Нет, — сказал Жан. -Я просто хочу, чтобы вы помнили, что сделали это со мной. -Ваймак все равно проверил комнату, поднял наволочки и простыни, вывернул карманы одолженной у Жана одежды и обшарил тумбочку. Он бросил на Жана долгий взгляд, когда ничего не нашел, и Жан посмотрел на него со спокойным выражением лица, которое, как он знал, ничуть не обнадеживало. Ваймак не стал тратить дыхание, требуя ответов, которые, как они оба знали, он не получит, и спокойно оставил Жана за его трапезой. Ваймак не собирался спать сегодня, но Жан мог немного отдохнуть от кошмаров, так что это все равно было похоже на победу. Победа была недолгой, потому что на следующий день Кевин вернулся. На этот раз он привел с собой Натаниэля и своего домашнего вратаря. Натаниэль устроился на краю матраса рядом с коленом Жан и с серьезным видом осматривал его травмы. Кевин перешел на другую сторону кровати, сложив руки так плотно, что казалось, будто он пытается выжать из себя все, что можно. Жан знал, как выглядят все оттенки страха на лице Кевина, или ему так казалось. Эта жуткая бледность была в новинку, и Жан был уверен, что не хочет знать, отчего она появилась. Смотреть на Кевина было все же легче, чем на Натаниэля, потому что там, где должен был быть номер Натаниэля, были ожоги. После всего, чего стоила Жану эта чертова татуировка, он почувствовал онемение во всем теле, затем холод, а его желудок скрутило так сильно, что он был уверен, что он разорвался на куски внутри него. Желание разорвать лицо Натаниэля было настолько сильным, что он едва мог дышать. -Привет, Жан, — сказал Натаниэль. -Уходи, — сказал Жан голосом, который он едва узнал.-Мне нечего тебе сказать. -Но ты будешь слушать, потому что я только что сказал Ичиро, где ты находишься. Он ослышался. Он должен был ослышаться. Ичиро Морияма ни за что на свете не стал бы разговаривать с одним из них. Но Кевин опустился на матрас, присев на бедро, а Натаниэль с мрачным, но решительным выражением лица смотрел на бесстрастного Эндрю. Убедившись, что все они внимательны, он снова повернулся к Жану. -Мой отец вышел из тюрьмы только для того, чтобы тут же быть убитым, — сказал Натаниэль. -Я провел целые выходные в ФБР, пытаясь собрать воедино его преступления и контакты для них. Ичиро достаточно уважает мою фамилию, чтобы после этого обратиться ко мне за ответами. Он сказал, что подсчитывает стоимость нашего существования, и я заплатил ему единственной правдой, которая стоит наших жизней. -Я сказал ему, что Рико представляет опасность для стабильности его новой империи и что его безрассудное насилие над всеми в этой комнате оставляет слишком много следов. Спортсмен не должен иметь такого влияния, и если кто-то начнет связывать точки между нашими трагедиями, то возникнет слишком много опасных вопросов. Это поставит под угрозу семью Мориямы, а Веснински, разумеется, не может вступать в союз с таким человеком. Я попросил Ичиро принять меня обратно в свои ряды. У Кевина отпала челюсть, но Натаниэль продолжал, не дожидаясь, пока он начнет спорить. -Я сказал ему, что мы прекрасно знаем, что являемся инвестициями Морияма, и что нас устраивает наше существование в этом качестве. -Натаниэль улыбнулся с такой ледяной улыбкой, что Жану показалось, будто температура в комнате понизилась на несколько градусов. Адреналин от того, что он выжил, от того, что ему удалось разыграть слишком могущественного человека, захлестнул его с головой. Это была та самая самонадеянность, которая заставляла его снова и снова бросать вызов Рико, несмотря на то что он знал, что это обернется против него и его команды. -Мы говорили о цифрах: сколько стоил Кевин до и после травмы, какие деньги приносят рекламные акции, сколько в среднем зарабатывают профессиональные спортсмены…-Натаниэль небрежно взмахнул рукой, давая понять, что все это так. -Поскольку мы попали под влияние тренера Мориямы, деньги изначально шли ему на пропитание его домашних проектов. Я предложил вернуть их Ичиро. -Ему это нужно, — настаивал он, когда Кевин выглядел так, будто собирался встать с кровати и выбежать из комнаты. -Даже я не понимаю, насколько велик потенциал моего отца, но все, что у него было, рушится сейчас, когда ФБР копается в его обломках. Даже если Ичиро заключит союз с моим дядей, чтобы получить доступ в Европу, он будет терять деньги с каждым днем. Деньги, которые мы с радостью вернем ему, если он подождет нас. -Он согласился, — сказал Натаниэль. -Это восемьдесят процентов от нашего заработка с момента, когда мы становимся профессионалами, и до… пенсии? Я не спрашивал, — признался он. -Я и так уже достаточно намучился, чтобы не предполагать, что соглашение будет расторгнуто. Важно, что сделка касается всех нас троих. Я согласился, что улажу это с тобой и что проблем не будет. Но ведь их нет, верно? -Это не помилование и не свобода, но защита, — говорит Натаниэль. -Теперь мы — главное достояние семьи. Король потерял всех своих людей, и он ничего не может с этим поделать, не пересекаясь с братом. Мы в безопасности — и навсегда. Он сказал это так легко, словно искренне верил в это. Жан зарылся лицом в ладони и впился ногтями в виски. Это был кошмар; это должен был быть кошмар. Ни в какой реальности Ичиро Морияма не встретился бы с таким ничтожеством, как Натаниэль Веснински, и не поверил бы в собственную значимость, которую так старательно пыталась выбить из него Рико. Не было никаких оснований считать, что все это реально и что Ичиро намеревался украсть игрушки брата. Жан отказывался в это верить, ведь если бы он хотя бы задумался над тем, что это значит… Дверь закрылась окончательно, но вес рядом с ним остался. Кевин тронул Жан за локоть и сказал: -Посмотри на меня. -Нет, — сказал Жан. -Я Моро. Я Ворон. Я знаю свое место. Я не соглашусь на это. -Дело сделано, — сказал Кевин. -У тебя нет права голоса. -Ты сделал это с нами, — обвинил его Жан, когда Кевин наконец отнял руки от лица. -Ты должен был выбить из него эту дикость, как только узнал его имя. -Я не смог, — был усталый ответ. -Все, кто пытался приручить его, потерпели неудачу. Жан выругался по-французски и вырвался из хватки Кевина. Если бы он только остался в Эверморе, его бы не втянули в эту сделку. Он проклял себя еще в январе, сбив первую костяшку домино момент, когда он отвечал Рене. Как уместно, как характерно, что симпатичное личико снова его надуло. Жану следовало бы выколоть себе глаза, чтобы никогда больше не поддаваться искушению, но без глаз он не мог играть, а если он не мог играть… -Рико не может действовать против Ичиро, — негромко и настойчиво сказал ему Кевин. -Хозяин убьет его, если даже заподозрит, что Рико может это сделать. Ни один из них больше не сможет причинить тебе вреда, не повредив имущество Ичиро. Ты понял? -Договор заключается в том, что я играю, — ответил Жан. -Там не было сказано, в каком состоянии. Если Рико захочет… Рука Жана поднялась слишком поздно, чтобы выхватить слова из воздуха. Он застыл, прижав пальцы ко рту, глядя на Кевина и сквозь него, молясь, чтобы Кевин оставил все как есть. Судя по напряженному взгляду Кевина, ему не повезло, и кулак Жана тут же обрушился на его собственный бок. Раскаленная добела боль уничтожила все безрассудные слова, которые он мог бы произнести, и он задыхался, пока Кевин вжимал его в изголовье кровати за плечи. -Не надо, — предупредил его Кевин. -Ты не можешь лгать мне, Жан. Прекрати пытаться. -Он не мог лгать, но все равно должен был. Это был единственный способ остаться в живых. Они оба знали, кто причиняет боль Жану, и Кевин слишком часто был рядом, но прошло уже много лет с тех пор, как Жан в последний раз признал это. Проще было просто склонить голову и смириться. То, что происходило с ним месяц за месяцем, год за годом, было просто платой за то, чтобы быть Моро. Возлагать на себя вину — значит порождать обиду, а обида только сломает его. Уйти было нельзя, можно было только пройти. -Я — Моро, — сказал Жан. -Да, — согласился Кевин, — но ты не Ворон. -Мое место в Эверморе, — сказал Жан. -Мне приказано играть профессионально и отказаться от жалованья. Нигде не сказано, что я должен покинуть Эдгара Аллана. Я не уйду. Я не уйду. -Мы оба знаем, что сделает с тобой Рико, если ты вернешься, — сказал Кевин. -Он убьет тебя прежде, чем проиграет Ичиро. Если он не сделает этого сам, то заставит своего брата, когда тот покалечит тебя на корте. Ты знаешь, что это правда, даже если не хочешь этого говорить. Кевин пожал плечами, но Жан смотрел мимо него, не обращая внимания на его слова. Кевин безошибочно опустил свободную руку на поврежденное колено Жана и сильно сжал его. Он даже не поморщился, когда Жан наконец-то встретил его взгляд. Кевин подождал, пока Жан завладеет его вниманием, и сказал: — Ты Моро. Ты принадлежишь к Морияма. Но не к тем, больше нет. -Прекрати, — предупредил его Жан. -Не говори мне таких вещей. Кевин проигнорировал это. -У тебя новый хозяин, и он приказал тебе играть для него. Если ты вернешься к Эдгару Аллану, то сделаешь это вопреки его приказу. Ты не имеешь права отказываться от того, о чем тебя просит хозяин. Верь в эту истину, если не веришь ни во что другое. Это единственное, что поможет тебе выжить. Кевин немного подождал, не станет ли он спорить, прежде чем сказать: -Ты проведешь эту весну, восстанавливаясь, а потом мы найдем тебе новую команду, за которую ты будешь играть. Ты больше никогда не будешь Вороном. Я — Ворон. Если я не Ворон, то кто я? Грудь Жана словно разрывалась. В какой-то момент из комнаты улетучился весь воздух. Он вцепился когтями в рубашку, недоумевая, как такая свободная вещь может его душить. Кевин обеими руками вцепился в его лицо, заставляя Жана смотреть на него, когда тот попытался отвернуться. -Дыши, — сказал Кевин, находясь за тысячу миль от него. Жан Моро Я Жан Моро Я Жан Моро Я Жан Моро Я Жан Моро Я -Меня сейчас вырвет. Кевину пришлось отпустить его, чтобы откинуться на край кровати, но он успел поднять мусорную корзину и вложить ее в ушибленные руки Жана, прежде чем Жан проиграл борьбу со своим желудком. Жан так сильно задышал, что ослеп от этого. Кевин ничего не сказал ни о запахе, ни о шуме, но забрал ведро обратно, когда Жан закончил выплевывать в нее кислую жижу. Похитители Жана позаботились о том, чтобы на тумбочке всегда была вода, и Кевин передал ее дальше. Жан отпил глоток, морщась от того, что это только усугубило вкус. Жан знал, на что способна главная семья, но Ичиро всегда был призраком: молодой человек, которому суждено было унаследовать кровавую империю, охватывающую восточную половину Соединенных Штатов и имеющую полдюжины связей с Европой. Насколько можно было судить, ему было наплевать на Экси. Теоретически он был более грозным повелителем, но, возможно, его вполне устраивало бы сидеть на троне и собирать десятину на расстоянии. Возможно, Жан больше никогда не увидит Морияма вживую. Моро, подумал Жан, и это напоминание не давало ему опрокинуться набок слишком много раз за последние пять лет. Я Моро. Я принадлежу Морияма. Я выдержу. Но именно в этом и заключалась загвоздка, не так ли? Долг его семьи был перед Кенго. Хозяин вмешался и выплатил его, когда увидел талант Жана на корте, но Жан — это все, что он хотел от них. Моро по-прежнему подчинялись главной семье. Жан, как и Натаниэль, просто вернулся на свое прежнее место в иерархии Мориямы. -Вы же не думаете, что я буду строить свою жизнь на лазейке, — сказал Жан. -Ты сам виноват, — сказал Кевин. -Твой отказ назвать Рико своим хозяином означает, что ты даже не можешь прибегнуть к своей мантре, чтобы спастись. -Я абсолютно тебя ненавижу, — сказал Жан. Кевин пожал плечами, не обращая внимания на столь прозрачную ложь. -Я не доверяю этому. Другой ботинок рано или поздно упадет. Неважно, сколько времени это займет. Как только найдется способ, который не оставит следов, я закончу. -Возможно, — сказал Кевин, — но у вас нет другого выбора, кроме как довести дело до конца. -У тебя есть выбор, — настаивал Жан. -Убей меня и покончи с этим. Выражение лица Кевина было запрещающим. -Ты дал мне обещание. -Пошел ты. У тебя нет права заставлять меня выполнять его. -Но я буду. -Кевин пристально смотрел на него, и Жан ненавидел, ненавидел, что он первым отвел взгляд. Кевину, по крайней мере, хватило благородства не подталкивать его к этому, и он вместо этого скользнул к краю кровати. -Мне нужно вернуться в кампус. Если я опоздаю на следующее занятие, они подадут жалобу тренеру. Он оставил Жана наедине с его тревожными мыслями, и послеобеденные часы потянулись в медленном темпе. Жан не был уверен, кто рассказал Эбби или Ваймаку о том, что сделал Натаниэль, но он мог сказать, что они знали, когда днем и вечером с новой энергией заходили в его комнату. Ваймак даже принес ему ноутбук и простой телефон, который он не узнал. Жан переводил взгляд с одного на другой, когда Ваймак положил их на матрас в пределах досягаемости. -Поговорил с Андричем, а он поговорил с твоими преподавателями, — сказал Ваймак. -Они готовят тебя к окончанию семестра на расстоянии. Тебе придется самому установить все необходимые программы; я едва могу проверить почту, не желая расстрелять свой компьютер. Это временная линия, которая заменит твою, — сказал он, ткнув пальцем в телефон. -Полагаю, тебе нужно, чтобы до тебя могли дозвониться ваши профессора, но тебе не нужен легкий доступ к тем ублюдкам, от которых ты ушел. Когда пыль уляжется и ты станешь немного стабильнее, мы вернемся к этому вопросу. Жан нажал на кнопку телефона. Сохранилось только пять номеров, и Жан не узнал ни одного из них. -Би Добсон, — прочитал он вслух. -Психиатр из кампуса, отвечающий за поддержание моих детей в рабочем состоянии, — сказал Ваймак. -Не удивительно, что «Лисам» нужен психиатр, — сказал Жан. -Не узнаете, пока не попробуете, — сказал Ваймак. -Ужин немного запаздывает, но Эбби должна принести его еще через пятнадцать или около того. Нужно что-нибудь еще? Жан мог бы сказать, что у него есть причина верить в то, что сделка Натаниэля не приведет к обратному эффекту и не уничтожит их всех, но он предпочел сказать: «Нет». Ваймак кивнул и ушел, а Жан столкнул с кровати и компьютер, и телефон. Занятия снова привнесли в его жизнь столь необходимую стабильность, хотя и напомнили Жану обо всех недостающих кусочках. Вороны всегда ходили на занятия с другими Воронами. В этом классе учились Грейсон и Жасмин, в том — Луис, Кэмерон и Майкл, а в этих двух — Зейн и Коллин. Он знал, что все они по-прежнему ходят на одни и те же занятия, но он был так далеко от них, что это дезориентировало. Он скачивал планы уроков и сканы учебников по электронной почте и чувствовал себя очень одиноким. Ему было интересно, чем занималась Рико в его отсутствие. После побега Кевина Жан был вынужден присутствовать на его уроках, но кто занял место Жан? Скорее всего, Уэйн Бергер, поскольку Уэйн теперь был партнером Рико по корту. Жану следовало бы написать Рико, чтобы узнать, как дела, но Жан с ужасом ждал результата. Наверняка Рико уже узнал новости. Если он все равно прикажет Жану вернуться домой, что ему ответить? Даже с учетом Ичиро Жан не имел права отказать Рико. Жан не хотел больше разговаривать с Зейном, но больше ему не к кому было обратиться. Он дождался начала одного из их общих занятий, чтобы отправить ему пустое письмо, но от ответа, полученного через несколько минут, у него перехватило желудок: -Где ты, мать твою, Жан? Учитель хорошенько отпиздил короля и пригрозил вывести его из состава. Все прыгают по теням. Жану потребовалось почти все время, чтобы придумать ответ, и в конце концов он остановился на: -Прочь, приказ хозяина. Это не было ложью, просто осторожная версия правды. Об остальном он ничего не мог сказать. Ни в каком мире хозяин не мог бы он оставить Рико в стороне? Рико стоил мастеру двух самых дорогих игроков, но Рико был королем. Возможно, это была просто угроза, чтобы удержать его в узде. В крайнем случае, это была временная мера, чтобы заставить его сдержаться. Если бы мастер действительно пошел на это, они все были бы покойниками. Рико не принял бы такого оскорбления. Зейн не ответил, поэтому Жан удалил его электронную почту и снова стал искать несуществующую вторую кровать. В пятницу вечером и Ваймак, и Эбби ушли из дома на матчреванш «Лисы» против «Бингемтон Беаркэтс». Жан наконец-то встретился с Добсоном, который взял на себя роль няньки, чтобы не оставаться в доме одному. Жан сразу же возненавидел ее, даже если она заглянула в комнату только для того, чтобы представиться. Что-то в ней заставляло кожу Жана сползать с костей. Он велел ей не возвращаться, и она послушно держалась на расстоянии до конца вечера. Жану оставалось прочитать не менее шестидесяти страниц, но он достал из ящика тумбочки пульт от телевизора. В кабельном плане Эбби было около дюжины спортивных каналов, и три из них, как правило, были посвящены студенческим матчам. Найти матч «Лис» было делом проб и ошибок, и Жан откинулся к изголовью кровати, чтобы посмотреть предыгровое шоу. Жан уже смотрел интервью Натаниэля в среду, поэтому знал, что крошечного ублюдка сегодня на площадке не будет. Но он все равно искал его там, где линия «Лисы» делала разминочные круги. Ведущие вечерней программы болтали без умолку, уделяя слишком много времени личной жизни Натаниэля и недостаточно — игре, которая должна была начаться через несколько минут. Жан понимал, что они не могут знать о сделке, которую Натаниэль заключил с Ичиро, но слушал каждое слово с замиранием сердца. Когда прозвучал предупредительный сигнал, означающий последние пять минут перед первой подачей, Жан едва не выпрыгнул из кожи. Он не ожидал, что матч будет хорошим. Он видел несколько игр «Лисов» за предыдущие годы, когда хозяин хотел, чтобы Вороны изучили каждую из команд в их новом районе. Он играл с ними прошлой осенью и воочию убедился в их никчемности. Медвежата, с которыми Лисы столкнулись сегодня, были не самыми лучшими, но у них были свои моменты и мощный состав, чтобы поддержать их. Лисы развалятся еще до перерыва.Он так и думал, но команда «Лис» держалась на ногах. Медвежата снова и снова фолили на них. Иногда судьи пропускали их, иногда «Медвежата» забирали свои карточки и отмахивались от них как от незначительной неудачи. Лисы не поддавались на удары, уступали насилию на каждом шагу и сосредоточились на том, чтобы просто вести игру как можно лучше. Защита разваливалась чаще, чем следовало бы, — как из-за усталости, так и из-за разницы в навыках, — но домашний монстр Кевина подхватывал слабину за ними. Жан вспомнил, как Кевин впервые представил Рико досье Эндрю Миньярда. Как он наткнулся на него, Жан до сих пор не знает, но Кевин выглядел почти жадным, когда излагал свои доводы. -Он должен быть у нас, — повторял он снова и снова, пока Рико не согласилась отвезти его на юг для встречи. Они вернулись в тот же вечер, и Кевин был в ужасно плохом настроении. Рико насмехалась над ним по поводу его неудачных звонков большую часть года, но Кевин следил за результатами «Лис» с черной злостью, которая на две трети состояла из обиды. Жан понял это только в октябре. Эндрю не смог не пустить Воронов к своим воротам, но было что сказать о человеке, который довел себя до краха, пытаясь удержать их. Пройдет еще несколько лет, прежде чем Эндрю станет по-настоящему достоин одержимости Кевина, но, наблюдая за ним сегодня вечером, Жан успокоился. Идеальный корт остро нуждался во вратаре. Однако он не хотел, чтобы Кевин одобрил его действия; Кевин был невыносим в хорошие дни и просто невыносим, когда был в чем-то прав. Жан почти выключил игру на перерыв, потому что этот матч должен был закончиться только одним способом. Команда из девяти человек могла выставить только восемь, а Рене была вынуждена покинуть свое привычное место, чтобы играть с бэклинкерами. Второй тайм стал бы для них медленной смертью без всякого облегчения. В конце концов он решил посмотреть его, хотя бы для того, чтобы оценить Рене как товарища по обороне. На протяжении двадцати минут «лисы» как-то держались. За пятнадцать минут до конца матча Кевин забил гол и вывел «Лисы» вперед. 6-5. Через десять минут он забил еще раз, создав разрыв в два очка. -Этого не может быть, — сказал Жан, но ответить ему было некому. Лисы никак не могли выиграть этот матч, но они выиграли, Выбив «Бингемтон» из числа чемпионов, они через две недели встретятся с «Большой тройкой». Жан наблюдала, как они утаскивают друг друга с площадки, чтобы отпраздновать в сторонке. Ведущие снова болтали за кадром, комментируя игры и беспрецедентный успех «Лисы», но Жан пропускала это мимо ушей. Лисы получат. Они были уничтожены в полуфинале, но заслужили право сразиться с USC и Evermore. Жан выключил телевизор, затем снова включил. Сцена, разворачивающаяся перед его глазами, оставалась прежней. Он снова выключил телевизор, досчитал до двадцати и включил его, чтобы увидеть, что кто-то поднес микрофон к лицу Кевина. -Я хочу снова играть с USC, — сказал Кевин. -Я не общался с Джереми и тренером Реманном с тех пор, как перевелся, но их команда всегда потрясающая. В этом году их сезон был практически безупречным. Мы можем многому у них научиться. -Ради всего святого, — сказал Жан, даже когда спортивный телеведущий рассмеялся. -По-прежнему их самый большой поклонник, — сказала она. -Ты снова противостоишь Эдгару Аллану, в самом большом матчереванше года. Что скажете? -Я больше не хочу говорить о «Воронах», — сказал Кевин. -С тех пор как умерла моя мать, я все время говорю о «Воронах» то так, то эдак. Я больше не «Ворон». И никогда больше не буду. Если честно, мне вообще не следовало им быть. Я должен был пойти к тренеру Ваймаку в тот день, когда узнал, что он мой отец, и попроситься на первый курс в «Палметто Стэйт». -Ты бы скорее умер, чем оказался в этой команде, — сказал Жан телевизору. Никто из них его, конечно, не слышал. Женщина выглядела так, будто подавилась чем-то. -В тот день… Вы сказали, что тренер Ваймак — ваш отец? -Да. Я узнал об этом, когда учился в школе, но не сказал ему, потому что думал, что хочу остаться в Эдгаре Аллане. Тогда я думал, что единственный способ стать чемпионом — это стать Вороном. Я ку ился на их ложь, что они сделают меня лучшим игроком на площадке. Я не должен был верить в это; я носил этот номер достаточно долго, чтобы понять, что это не то, чего они хотели для меня. -Все знают, что для Воронов главное — быть лучшими, — сказал Кевин. -Лучшая пара, лучший состав, лучшая команда. Они вдалбливают это в тебя изо дня в день, заставляют поверить в это и забыть, что в конечном итоге «лучший» означает «один». Жан находился в сотнях миль от Эвермора, но, услышав, как Кевин без страха произносит эти смелые слова, он прислонился к изголовью кровати и проверил тени на наличие воронов. Когда они узнали, что Кевин обращается к ним в прямом эфире, словно ему наплевать на все на свете, они… Жан закрыл уши, чтобы заглушить собственные мысли. Он думал о Натаниэле, Кевине и Ичиро. Прошло четыре дня с тех пор, как Натаниэль заглянул к нему, чтобы сказать, что он отдал их в аренду Ичиро, а Зейн по-прежнему оставался единственным Вороном, с которым Жан общался. Он ожидал неприятных сообщений или допросов от остальных, как только они поймут, что у него есть доступ к студенческой почте, но, похоже, Зейн им ничего не сказал. Жан опустил руки как раз вовремя, чтобы услышать слова Кевина: — Я никогда не катался на лыжах, но я бы хотел когда-нибудь попробовать. Мужество Жана лопнуло. Он выключил телевизор и бросил пульт через всю комнату, чтобы не доставать его. Прошло больше часа, прежде чем Ваймак и Эбби вернулись домой, и они оба вместе пришли к нему. Эбби взглянула на его лицо и сказала: -О, так ты видел. Ты голоден? Она оставила ему фрукты и ужин, который не нужно было разогревать, прежде чем отправиться на стадион, поэтому Жан лишь покачал головой. Эбби молча приняла это и принесла ему бутылочку с таблетками. Ваймак проследовал за ней через всю комнату и поднял руки. В одной он держал пустой стакан, в другой — бутылку скотча. -Только не с его лекарством, — укорила его Эбби. -Может быть, сейчас это поможет больше, — безапелляционно заявил Ваймак. -Воронам не разрешается пить, — сказал Жан. -Неактуально, учитывая нынешнюю компанию. Но вы как хотите. Просто решил предложить, пока не выпил все. Он дождался, пока Жан снова покачает головой, принял этот отказ легким кивком и налил себе выпить. Легкость, с которой он осушил стакан, вызывала отвращение, но не так сильно, как наблюдение за тем, как он тут же наполняет стакан. Жан изучал выражение его лица, выискивая в нем намеки на напряжение и признаки шока. -Он наконец-то рассказал вам, — догадался он, когда вернулся с пустыми руками. -Вы знали до сегодняшнего вечера. -Он признался пару недель назад, — сказал Ваймак. -По слухам, именно ты показал Нилу, где спрятано письмо. Он привез его с собой в декабре. -Он хотел знать, почему Кевин сбежал, а я нет, — сказал Жан, запивая таблетки водой. Ему следовало бы оставить их на месте, но Жан перевернул стакан между пальцами. -Отец Рико отказался от него, как только он родился, не желая иметь второго сына. А мой без колебаний продал бы меня, если бы это означало, что его долги списаны. Несмотря на это, Кевин ни разу не усомнился в том, что вы его приютите. Он не был настолько глуп, чтобы сказать, что так, чтобы Рико мог его услышать, но он сказал это мне. Я посмеялся над ним. Я никогда не принимал его за мечтателя. Эбби бросила на Ваймака нежный взгляд, но Ваймак, устремив свой взор на дальнюю стену, лишь спросил: -Что-нибудь еще нужно сегодня вечером? Жан указал на таймер, стоявший на тумбочке, и они оставили его наедине со своими мыслями. Жан не очень удивился, когда Кевин зашел к нему утром, но он никогда не ожидал увидеть женщину, которая пришла вместе с ним. Жан не видел Теодору Малдани с первого курса — она была пятикурсницей, когда он наконец-то вошел в состав «Воронов». До этого он знал ее пару лет, так как рано переехал в Эвермор, но не думал, что увидит ее снова, пока после окончания университета не попадет в профессиональную команду и не столкнется с ней на площадке. -Тея, — сказал он с удивлением. -Почему ты здесь? -Она видела мое послематчевое интервью, — сказал Кевин, отступая назад, чтобы Тея могла подойти к Жану одна. Он поднял левую руку и сказал: Она пришла за ответами. Тея предостерегающе подняла палец на Кевина. -Подожди снаружи. Я не доверяю тебе в том, что ты не научишь его, что говорить. Кевин нахмурился, но Тея смотрела ему вслед, пока он не издал обиженный вздох и не ушел. Тея подождала несколько мгновений после того, как за ним закрылась дверь, словно думала, что он вернется, а затем сложила руки на груди и перевела слишком тяжелый взгляд на Жана. -Доброе утро, Париж. Было бы слишком надеяться, что она переросла это прозвище. Жан хмуро посмотрел на нее. -В сотый раз повторяю, Марсель. -Ты выглядишь как черт, — сказала Тея, аккуратно проигнорировав поправку, как делала это в любой другой раз. -Кев сказал, что ты выбыл из строя на несколько месяцев. Что с тобой случилось? -Неудачная схватка, — сказал Жан. -Броня была свободна. -Вчера я могла бы в это поверить, — сказала Теа. -Но он клянется, что это что-то другое. Попробуй еще раз, не лги мне в лицо. Не солгав, сказала она, как будто это вообще возможно. Вороны привыкли терпеть жесткую дисциплину тренеров и без колебаний применяли жестокие издевательства друг к другу, когда кто-то из них слишком далеко заходил. Но в команде Рико был не в ладах с головой. Они знали, что в его душе живет жестокость, и не раз видели, как она вырывается наружу, но Жан и Кевин из кожи вон лезли, чтобы скрыть от своих товарищей истинную степень его садизма. Конечно же, не ради Рико: Вороны могли и готовы были последовать за тираном прямиком в ад, если бы от них этого потребовали. Рико был королем, бьющимся сердцем, вокруг которого строился замок Эвермор. Возможно, это была гордость или безрассудное чувство самосохранения. Кевин не хотел, чтобы Вороны видели, как он покоряется, а Жана и так презирали. Он не мог сказать им, что я Моро, и это то, что я заслужил, когда они даже не знали, кто такие на самом деле семьи Моро и Морияма. -Тебе не следовало приходить сюда, — сказал Жан. Пытаться прогнать ее было пустой тратой времени. Тея села на кровать и показала на свое лицо. -Посмотри на меня прямо сейчас. Как бы он ни старался, он не мог игнорировать этот тон. Два года он наблюдал за ее игрой со стороны, восхищаясь тем, как она доминирует на задней линии. Ночь за ночью на первом курсе он боролся за то, чтобы остаться с ней наедине, вырвавшись из лап Рико, пока тот отвлекался на Кевина, чтобы спросить у нее совета и подсказки. Ее маленький парижский утенок, шутила она, игнорируя каждое жалобное требование выучить правильный город. У него никогда не было хорошей защиты от Теи, и Кевин это знал. Жан убьет его за то, что он привел ее сюда. Пока же он беспомощно перевел взгляд на нее. -Не спрашивай меня. -Я не спрашиваю, — сказала она. -Расскажи мне, что случилось. -С рукой Кевина? -У тебя двадцать одно хорошее ребро, — сказала Теа. -Пока что. Вероятность того, что она блефует, составляла пятьдесят процентов, но Жан все равно наклонился к ней и сказал: -Тогда сделай это. Это не займет много времени, мы все знаем, что у меня хрупкие кости. В его словах слышался укор, но он не мог его остановить. Это было не только обвинение, но и насмешка. Вороны говорили это о нем годами, зная, что за этим стоит нечто большее, но предпочитая не вмешиваться. Его склонность появляться на площадке со швами было трудно игнорировать. Четыре раза «Вороны» находили его у подножия лестницы стадиона, и за три с небольшим года он принес на площадку шесть сломанных пальцев. Безопаснее было сказать, что он был до смешного хрупким, чем привлек нежелательное внимание сверху. -Король, конечно, сволочь и задира, но он никогда бы не зашел так далеко, — сказала Тея. -Только не при дворе. Не во время чемпионата. Отвержение было автоматическим и яростным: -Он не делал этого со мной.- Тея несколько мгновений рассматривала его, прежде чем догадаться: -Хозяин, тогда? Господи, Жан. Скажи мне, что ты не занимался своими старыми трюками. Ей не нужно было объяснять, что к чему, ее усталый тон говорил сам за себя. От воспоминаний его сердце трещало, как разбитое стекло. Вороны знали, что он перетрахал большую часть линии защиты на первом курсе; это был открытый секрет, который не хотел умирать, даже когда большинство участников закончили Эдгара Аллана. Поскольку никто из пятерых не стал бы предавать Рико, сказав, что он их подговорил, они посмеялись над этим как над ценой, заплаченной за номер на лице Жана. Терпеть эти насмешки и презрение было ужасно несправедливо, но это было лучше, чем говорить правду. Даже Кевин не знал всей истории, а только ту зазубренную полуправду, которой его кормила Рико. Жан все еще помнил их имена и номера. Двое попытались проявить к нему терпение, уловив беспокойство в его неустойчивых руках и списав его на нервы. Остальные трое не тратили время на притворство. Вороны были злобными, зависимыми друг от друга людьми, почти каждый час проводившими вместе в Гнезде. Они неизбежно трахались почти так же часто, как ссорились. Жан вызывал беспокойство только из-за своего возраста и того, как быстро он переходил от одного партнера к другому. Четыре раза Жан умолял Рико не отправлять его в их комнаты. Четыре раза он молил о прощении и пощаде, зная, что Рико не способна ни на то, ни на другое. В последний раз он заткнулся и пошел, куда велели, и Рико вознаградила его безжизненную покорность тем, что на следующей неделе перешел к новым мучениям. Хозяин не был столь снисходителен. Как только он обнаружил, что его дорогое вложение приобретает репутацию шлюхи, он избил Жана до полусмерти. -Я совершил несколько ошибок, — тихо сказал Жан, чувствуя себя так далеко от своего тела, что даже не ощущал простыни под руками. -Это была не одна из них. Это было просто… Он с трудом подбирал слова; ему было трудно дышать, когда Тея так пристально наблюдала за ним. Жан хотел, чтобы она исчезла из его пространства, из этой комнаты, из его жизни, пока он не сможет восстановить свои стены. Он ухватился за единственную возможность, что могло бы отвлечь ее от него, и сказал: -Рука Кевина не была случайностью. Когда он расскажет тебе, что произошло, поверьте ему. Тебе не захочется, но ты должна. Но не спрашивайте меня — ни об этом, ни о чем. -Париж, — сказала она. -Уезжай, Тея. -Марсель. Слишком позднее предложение мира. -Уходи и не возвращайся, — сказал Жан.-Пожалуйста. Тея еще мгновение колебалась, затем поднялась на ноги и потрепала его по волосам. Если она и хотела сказать что-то на прощание, то не подумала об этом и, не оглядываясь назад, оставила его предаваться своим жалким размышлениям. Жан уже лежал, когда она направилась к двери. Как только она ушла, он натянул одеяло на голову и усилием воли заставил свое несговорчивое тело заснуть. Когда через несколько часов Эбби заглянула проведать его, он еще не спал и не позволил ей уйти, пока она не дала ему что-нибудь, от чего он мог бы вырубиться. На дне его ждали кошмары, как всегда было и будет, но по крайней мере Жан мог проснуться и сбежать от них.