The Sunshine Court/Солнцекорт

Джереми Июнь прошел на одном дыхании. После двух самоубийств и одного близкого к этому случая родители и школьный совет «Воронов» поставили остальной состав на самоубийственный контроль. То, с чем они имели дело, никого не касалось, но, конечно, пресса не давала покоя, пытаясь отследить падение «Воронов». По последним данным, по меньшей мере шестнадцать человек из оставшегося состава «Воронов» были направлены на стационарное лечение, и Лукас подтвердил, что Грейсон был одним из них. Наконец-то разговор перешел от «Лис» и «Троянцев» к проблемам «Воронов». Шансы на то, что «Вороны» успеют восстановиться к летним тренировкам, были невелики, но это была настолько бессердечная тема, что Джереми стало плохо. В отношении сотрудников «Эдгара Аллана» тоже велось расследование, но никто не мог найти Тецудзи Морияму, чтобы получить комментарий. Последний раз его видели на пресс-конференции после смерти Рико. Ходили слухи, что он вернулся в Японию, но куда он оттуда уехал, никто не мог предположить. Впервые в жизни кому-то удалось поднести микрофон к лицу Ичиро Морияма. Джереми почти забыл, что у Рико есть старший брат. О нем была небольшая заметка, когда умер Кенго Морияма, но Ичиро вообще старался держаться как можно дальше от прессы и общественности. Джереми изучал его молодое лицо, когда он со спокойным презрением смотрел на представителей прессы. Он был необычайно красив и безупречно одет в костюм, кричащий о неприличном богатстве. Похоже, дела шли хорошо, несмотря на недавнюю трагическую гибель генерального директора компании. Краем глаза он заметил, что в комнату вошел Жан. Он уставился на телевизор, словно увидел привидение, и Джереми подумал, не проще ли ему увидеть Рико в чертах Ичиро, чем Джереми. Джереми хотел что-то сказать, но пытался слушать. Сам Ичиро не отвечал ни на один из вопросов, заданных ему, — все решала женщина, стоявшая рядом с ним. Сколько бы вопросов ни задавали, ответ был один: нынешнее местонахождение Тэцудзи Ичиро это не касалось. У Ичиро не было никаких сведений, которые могли бы помочь в расследовании, и он не был заинтересован в помощи. Все, чего он хотел, — это управлять компанией и сосредоточиться на своей недавней помолвке. Жан тихонько рассмеялся и вышел из комнаты. Кевин уже больше года не был «Вороном», но Джереми все равно продолжал с ним встречаться, чтобы узнать, как он держится, пока его бывшая команда разваливается на части. Кевина меньше интересовали их проблемы, чем его собственные: фанаты «Воронов» превратили его жизнь в ад этим летом. Теперь, когда они были озабочены проблемами «Воронов», он мог наконец спокойно приступить к работе. Его непоколебимость была достаточно знакома, чтобы успокоить, но Джереми подумал, не стоит ли ему добиваться более честного ответа. Если Кевин по-прежнему отказывается от всех просьб об интервью, значит, в этом что-то есть. Кевин знал, каким влиянием и властью он обладает, но сейчас у него не было ни сил, ни желания изображать дружелюбие к публике. Джереми болел за него, но он мог сделать очень многое, находясь на другом конце страны. В конце концов он решил доверить Кевина заботам Лисов. Это была вынужденная жертва, потому что Жан требовал гораздо больше внимания с его стороны. Жан и в хорошие дни не отличался живым характером, но в течение нескольких недель после смерти Коллин он стал заметно более замкнутым. Джереми был рад, что тренеры заставили его пройти курс терапии, даже если Жан выбрал психиатра на расстоянии, но то, с чем столкнулся Жан, быстро не исправить. Джереми задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь по-настоящему понять отношения Жан с «Воронами», но каждый раз, когда он вспоминал о погибшей команде, ему становилось не по себе. Слишком многое нужно было проработать, слишком много недостающих частей. Джереми, Кэт и Лайла делали все возможное, чтобы Жан не выходил из себя, но их хватка была в лучшем случае скользкой. Больше всего Жан почувствовал себя настоящим, когда им удалось вынести старую двуспальную кровать Джиллиан и заменить ее на две односпальные. Жан был так доволен новой обстановкой, что даже без колебаний и жалоб согласился на еще один поход по магазинам, чтобы заменить постельное белье. Джереми был не очень уверен в таком раскладе, поскольку не привык делить комнату для чего-то большего, чем просто перепихнуться, но кровать была на ступеньку выше дивана, и Жан был жутко тихой во время сна. Тихим, но не спокойным. Только когда Джереми перебрался в свою комнату, он понял, как часто Жан просыпается от кошмаров. В первый раз он пробормотал сонный вопрос, от которого Жан тут же отмахнулся. После этого Джереми смирился, он просто наблюдал за тем, как Жан сворачивается калачиком в постели и заново учится дышать. В общем, Джереми отчаянно ждал начала летних тренировок, чтобы отвлечь их всех. Первый день работы «Троянцев» был 25 июня, так что к воскресенью 17, большинство сотрудников вернулись в город, чтобы разобраться со своими делами. В понедельник 18 Джереми и Жан были вызваны на стадион. Дэвис в последний момент уехал из города, но тренер Лисински и медсестра Бинь Нгуен были на месте, чтобы провести контрольный осмотр Жана. Джереми оставил этих троих друг с другом и пошел проверить шкафчик Жана. Он был забит красной и золотой экипировкой, поэтому он подождал на скамейке напротив, пока Жан догонит его. Когда Жан это сделал, в его шаге появилась целеустремленность, которой Джереми никогда в нем не видел, и Джереми знал слова еще до того, как Жан их произнес: -Я допущен к тренировкам, хотя и буду в «не трогать» джерси в течение первой недели. -Это замечательно, — сказал Джереми, воодушевленный на редкость хорошим настроением Жана. -Взгляни! Жан проследил за тем, как его рука направилась к шкафчику, и тут же принялся осматривать свое снаряжение. Для человека, который утверждал, что он не наслаждается Экси, на его лице не было ни отвращения, ни усталости, когда он подносил свою новую майку к свету. Он обвел кончиками двух пальцев свой новый номер и поднес руку к тройке на лице. -Отвратительные цвета, — сказал Жан. -Кто бы их ни выбрал, он просто дурак. -Они будут хорошо смотреться на тебе теперь, когда ты наконец-то немного побыл на солнце, — сказал Джереми.-Хочешь примерить их? Я могу посмотреть, есть ли у тренера Лисински ключи от инвентаря, если ты хочешь взять свои ракетки на пробу.- Взгляд Жан был достаточным ответом, и Джереми со смехом спрыгнул со скамейки. Он нашел Лисински в ее кабинете, где на столе перед ней лежало открытое досье Жан. -Привет, тренер. Не возражаете, если я отведу Жана на площадку? -Я пробуду здесь всего час или два, — предупредила она, забирая ключи и аккуратно бросая их ему. -Присмотри за ним. -Да, тренер. На обратном пути он заглянул в комнату для инвентаря. Три ведра с мячами стояли на полках прямо перед дверью, и он вынес одно из них в коридор, чтобы забрать позже. Для каждой линии были отдельные стойки с клюшками, на которых наклейками были обозначены имена и номера игроков. Он взял одну свою и одну Жана, слегка присвистнув от веса ракетки Жана. Джереми пробовал тяжелые клюшки в конце старших классов школы и на первом курсе колледжа, но вернулся к более легким клюшкам, как только смог получить согласие тренера Уайта. Это ставило его в невыгодное положение при проверке клюшек, так как большинство бэклайнеров, против которых он выступал, использовали тяжелые, но он пожертвовал этим в пользу большего контроля над пасами. -Хорошие новости, — сказал он, входя в раздевалку с высоко поднятыми клюшками. О том, что он хотел сказать, он тут же забыл, так как Жан сидел на скамейке без рубашки. Несколько месяцев, проведенных в резерве по травмам, неизбежно выбили из него все силы, но Жан был весь измотанный силой и длинными конечностями. Он стоял у входа Джереми, вытянув руку в молчаливом требовании взять ракетку. Джереми успел заметить серебряный крест на его шее, прежде чем шрамы на коже Жана вытеснили все остальное из памяти. Сказать, что их было слишком много, значит сильно преуменьшить. Лишь при втором взгляде на него тревога, закравшаяся в глубину его сознания, заострилась: почти все шрамы Жана находились на незагорелых участках тела, расположенных там, где его мешковатая майка всегда скрывала их от любопытных глаз. Большинство из них представляли собой пересекающиеся линии разной толщины, но то тут, то там виднелись скопления небольших ожогов размером не больше спичечной головки. Это не были травмы, полученные на играх или в детстве; они были слишком многочисленны и точны. Каждая из них была преднамеренной. Как Джереми обрел голос, он не знал. У него вырвалось лишь слабое: -Жан? -Это проблема медсестер, а не твоя, — пренебрежительно сказал Жан. Он был слишком отвлечен своей ракеткой, чтобы заботиться о том, что видно на его теле. Джереми пытался следить за тем, как его пальцы зацепляют шнурки на головке ракетки, или оценить холодное одобрение в взгляде Жана, когда он проверял вес своей клюшки, но какое это имело значение, когда кто-то вырезал буквальные вихри на сердце Жана? Рука на подбородке заставила его поднять глаза. Когда он встретился взглядом с Жаном, тот лишь сказал: -Сосредоточься на главном. -Я, — сказал Джереми. Жан открыл рот, снова закрыл его и отпустил Джереми, не сказав ни слова. Джереми схватил его за руку, когда тот начал отворачиваться. -Кто это с тобой сделал? Жан ничего не сказал, казалось, он просто смотрел на него в ровном молчании. Может быть, он увидел, как на лице Джереми появилось упрямство, потому что наконец-то он сказал: -Мой отец. Это было похоже на пинок. Джереми бросил руку Жана с изумленным «О». Это был жалкий ответ для такого ужасного признания, но Джереми изо всех сил пытался придумать что-нибудь получше. В его семье были свои проблемы — да и во всех семьях, полагал он, — но никогда в жизни его мать не поднимала руку на своих буйных детей. Он не мог представить себе, что его ударит родительница; как он мог понять, что за подобным стоит злой умысел? -Пусть тебя это не беспокоит, — сказал Жан, откладывая ракетку в сторону, чтобы закончить одеваться. -Это не повлияет на мою игру на корте. -Дело не в этом. Твои родители должны любить и защищать тебя, а не…- Джереми беспомощным жестом указал на Жан. -Мне очень жаль. Я даже не могу представить, каково тебе было. -Представь, как мы переодеваемся, чтобы потренироваться, — сказал Жан. Джереми взвесил все, что мог бы сказать, все вопросы, на которые, как он знал, Жан никогда не ответит, и со вздохом отправился на поиски своего шкафчика. Жан догнал его, когда он был уже на полпути. Джереми взял мячи, когда они снова проходили мимо комнаты для инвентаря, и они вместе спустились на корт. Джереми отпер дверь, и пригласил Жана пройти вперед. Он наполовину ожидал, что Жан направится к центральному корту, где он сможет увидеть все в полном объеме, но тот безошибочно выбрал свое место на первой-четвертой линии. Там он медленно повернулся на месте, изучая свежи отремонтированный пол, а затем откинул голову назад, чтобы взглянуть на табло, висевшее далеко вверху. Джереми закрыл дверь и встал рядом с ним. Он поставил ведро у своих ног, чтобы натянуть перчатки, и с усмешкой посмотрел на Жана. -Что ты о нем думаешь? -Безвкусно, — сказал Жан, глядя на трибуны сквозь стены, пока работал над своими перчатками. -Меньше, чем ожидалось, учитывая ранг вашей школы. -У нас было не так много места, чтобы работать с ним, — сказал Джереми, беспомощно пожав плечами. -В любом случае, дело не в размере. -Оправдание, — сказал Жан, зубами перетягивая ремешки перчаток. Джереми возмущенно выпрямился. -Мне не за что оправдываться.- Жан потерял хватку и прикусил губу, а Джереми поспешил дальше прежде чем кто-то из них успел задуматься над этим двусмысленным высказыванием. -Давай начнем с пары кругов и будем двигаться дальше. Ты должен дать мне знать, если почувствуешь, что тебя что-то тянет, хорошо? Я сказал тренеру Лисински, что буду за тобой присматривать.-Он подождал немного, не удивился тишине и сказал: -Скажи «да, Джереми». У него сложилось впечатление, что Жан хочет закатить глаза. -Да, Джереми. Джереми забыл обо всем, что мог бы сказать, и только уставился на него. Он впервые услышал, как Жан произносит его имя. Услышав его с акцентом Жана, Джереми почувствовал, как в животе у него затрепетало. Он уставился на него слишком долго, и Жан вскинул бровь в немом вопросе. -Ничего, — сказал Джереми и наклонился, чтобы положить шлем рядом с мячами. Мгновение спустя он передумал. -Жан, если я… — начал он, но запнулся, когда Жан повернулся к нему. -Если я когда-нибудь причиню тебе неудобство или вызову чувство опасности, ты пообещаешь мне рассказать об этом? Если ты не доверяешь мне настолько, чтобы сказать, что не так и почему, то хотя бы доверься мне настолько, чтобы сказать, что что-то не так. Я не смогу исправить ситуацию, если не буду знать, что проблема существует. Как ваш капитан и ваш партнер, разве я не заслуживаю хотя бы шанса не быть злодеем в вашей истории? Жан окинул его жалостливым взглядом. -Ты — капитан солнечного корта. Ни в какой вселенной ты не можешь быть чьим-то злодеем.-Это безоговорочное доверие согрело его до глубины души, но Джереми лишь сказал: -Формально это Золотой корт. -Не делай вид, что тебе не нравится это прозвище. -Нравится, — с улыбкой признал Джереми.-Готов? Он поддерживал легкий темп, поскольку это был первый день Жана на площадке за последние три месяца. Они чередовали тренировки и разминочные упражнения, 1-2, полушаги и угловые броски. Почти каждое упражнение было в двух вариантах: статичном и с проверкой игрока во время бросков, но поскольку Жан был бесконтактным по крайней мере еще некоторое время, Джереми аккуратно исключил вторую половину. Он думал, что эти ограничения будут раздражать Жана, но Жан последовал его примеру без колебаний и жалоб. Он заметил, как Лисински присела на скамейку, чтобы понаблюдать за ними, но поскольку ее не было в дверях, чтобы отозвать их, он попытал счастья и заставил Жан двигаться дальше. Наконец она встала и постучала по стене корта, а Джереми принялся собирать разбросанные мячи. Жан снял шлем и перчатки прежде чем помочь Джереми привести все в порядок. Вдвоем они легко справились с работой, и Жан поплелся за ним с площадки. Поскольку Лисински осталась, Джереми подвел Жана к ней. Она осмотрела Жана и одобрительно кивнула. -Форма выглядит хорошо. Как ты себя чувствуешь? -Непростительно заржавел, тренер, — ответил Жан. -Ты быстро войдешь в курс дела, — пообещал ему Лисинский. -У вас двоих найдется несколько минут, чтобы зайти со мной в «Лион»? Я хочу проверить ваши базовые показатели на случай, если мне понадобится скорректировать ваш распорядок дня. -Жан посмотрел на Джереми, который кивнул в знак согласия, и Лисински приказала им следовать за ней в раздевалку. -Хорошо. Давайте оденем вас во что-нибудь более удобное для передвижения, и я подвезу вас туда. Сначала они убрали мячи и ракетки, чтобы Лисински могла забрать свои ключи, затем сняли форму и бросили ее в ведро для стирки, чтобы собрать и постирать. Душевая была слишком большой для них двоих, и они мылись, стоя у противоположных стен. Жан вошел и вышел еще до того, как Джереми закончил оттирать свое тело, и Джереми бросил недоуменный взгляд в сторону двери. С момента переезда он заметил, что Жан принимает душ невероятно быстро, но он полагал, что пот тренировок требует немного больше времени, чтобы отмыться. Он догадался, что такая спешка связана с жестким расписанием «Воронов», и вздохнул, ускоряя шаг. До Лиона было рукой подать, а ехать еще короче, и Джереми следовал за ними, пока Лисински ставила Жана на разные тренажеры. Он шел туда, куда она указывала, и поднимал то, что она просила, проверяя как нагрузку на его исцеленное тело, так и последствия трехмесячного перерыва. Жан не был настолько груб, чтобы жаловаться тренеру на свои результаты, но Джереми видел в его взгляде приглушенное разочарование, когда ему приходилось сталкиваться со своими новыми ограничениями. Возможно, Лисински тоже это почувствовала, потому что ее комментарии были более оптимистичными, чем ее обычные резкие оценки. В общем, все шло с переменным успехом, пока Лисински не отвела их в центр водных видов спорта. Она болтала о программе аквааэробики и ее преимуществах, стоя к ним спиной, и не заметила, как Жан застыл на месте, когда понял, где находится. Джереми чуть было не положил руку ему на плечо, но в последнюю секунду решил, что не хочет получить удар, и ограничился тихим: -Эй. Ты в порядке? -Хорошо, — сказал Жан, беззвучно и неубедительно, и двинулся догонять Лисински, где она остановилась, чтобы подождать их. Она наполовину повернулась к ним, когда они остановились рядом с ней, она не сразу поняла, что Жан ее больше не слушает. Он даже не отреагировал, когда она отвлеклась на него; он смотрел на бассейн так, словно думал, что тот укусит его, если он отвернется. -Я тебе не надоела, Моро? — спросила она. -Нет, тренер, — ответил Жан. Джереми задумался, не переходит ли он черту. -Я не думаю, что Жан умеет плавать. Лисинский бросил взгляд на Жана. -Староват, чтобы не уметь. -Нет, я умею плавать, тренер.-Жан начал тянуться к своей шее, но на полпути остановился и схватился за ожерелье. Его рот превратился в бескровную линию, когда он смотрел, как солнечный свет танцует на воде, и он взволнованно дернул серебряную цепочку, прежде чем сказать: -Прошло много лет, но я должен помнить. Лисинский бесконечно долго изучал его, затем поймал за плечо и сильно подтолкнул к краю бассейна. Он был слишком далеко от края, чтобы это представляло реальную угрозу, но Жан среагировала мгновенно. Как ему удалось так быстро вырваться из ее хватки и добраться до ближайшей стены, Джереми никогда не узнает, но Жан ухватился за нее для равновесия, когда ноги грозили подкоситься, и закрыл глаза. -Простите, — пролепетал он, нитевидный и слабый. -Простите, я… Если он и хотел что-то еще сказать, то потерял это, когда его рука сомкнулась на горле. Джереми бросился к нему и схватил за запястье. Сердце Жана билось, как колибри, и Жан задрожал так сильно, что Джереми почувствовал это до локтя. -Жан, остановись, — попытался он. -Жан, ты должен отпустить. Ногти Жана оставили кровавые полосы, когда Джереми наконец удалось высвободить руку. Жан вырвал свою руку из руки Джереми и впился концом ладони в его висок. Каждый вдох, который он делал, словно разрывал его легкие пополам — слишком быстрый, слишком резкий и слишком короткий, чтобы помочь ему. Он еще не открыл глаза, но уже отвернул лицо от Джереми, словно чувствовал на себе его назойливый взгляд. Лисинский положил руку ему на плечо, и Жан позволил ей толкнуть его на колени. Он уперся руками в землю и, задыхаясь, склонил голову. Джереми сидел рядом с ним, скрестив ноги, а Лисински возвышался над ними обоими. Джереми не знал, что делать, поэтому он крепко сжал запястье Жана и только бормотал: -Ты в порядке, ты в порядке, — пока Жан не нашел выход, что вернуться к ним. Наконец Жан опустился на пятки и уставился в пол перед собой. Его сердцебиение все еще было быстрее, чем хотелось бы Джереми, но Джереми медленно отпустил его. Лисинский присела перед ними. -Сейчас я приму объяснения. -Мне очень жаль, тренер. -Не извиняйся передо мной, — возмутилась Лисински, и Жан утих. -Я встречала людей, которые не умеют плавать, и я встречала людей, которые боялись попробовать, но я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так реагировал. Скажи мне, что это было? Джереми ожидал услышать историю о детских травмах. Жан как раз на той неделе сказал ему, что Марсель находится на побережье. Наверняка там есть история о том, как неосторожный ребенок зашел слишком далеко в воду и чуть не утонул, или о местной трагедии, которая долгие годы питала кошмары. Когда Жан ответил, он перебирал в уме все возможные варианты, и страшная правда оказалась не из тех, о которых Джереми мог бы подумать: -В Эверморе воду использовали в качестве исправительного средства — за успеваемость и отношение к делу, — сказал Жан, его голос был измотан до предела. -У меня остались некоторые проблемы, но я буду работать над ними, тренер. Я обещаю, что не буду отставать. -Тише, — предупредила Лисински, и Жан послушно замолчал. Лисински побарабанила пальцами по коленям, размышляя о нем. Наконец она покачала головой и сказала: -Я найду для тебя другое занятие, пока мы будем в воде. Если троянцы спросят, то, по официальной версии, ты не умеешь плавать. -Тренер, я могу это сделать. Я не потерплю неудачу. -Я сказала «нет», — ответила она, и Жану ничего не оставалось, как утихнуть.-Джеймс сказал, что ты нашёл врача, да? Когда Жан жестко кивнул, она продолжила: -Тогда ты поговоришь с ним или с ней об этом, понятно? Вы сможете обсудить это со мной после того, как добьетесь реального прогресса, а не раньше. Она посмотрела между ними, и Джереми добавил быстрое: -Да ренер, — к более сдержанному ответу Жана. -На сегодня все, — сказала она, поднимаясь на ноги. -Я могу подвезти вас домой. Джереми взглянул на Жан. -Я бы предпочел прогуляться, я думаю. Свежий воздух пойдет нам на пользу. Когда Жан пробормотал тихое согласие, Джереми поднял глаза на Лисински и сказал: -Спасибо, тренер. И спасибо за то, что позволили нам сегодня поработать на корте. Лисински бросил на Джереми жесткий взгляд, который тот истолковал как «Не спускай с него глаз». Когда Джереми понимающе кивнул, Лисински вернул взгляд и сказал: -Увидимся в понедельник. Она повернулась и оставила их там. Джереми подождал, пока она уйдет, а затем переместился на землю и прислонился к стене со стороны Жана. Может быть, Жан почувствовал, что его ждет допрос, потому что он неплотно прижал колени к груди и злобно уставился в противоположную сторону. Джереми лишь на секунду задумался о том, чтобы сжалиться над ним, а затем осторожно наклонился в одну сторону и прижался плечом к плечу Жана. Жан все еще дрожал, но уже слабыми и разрозненными толчками. -Ты ведь собирался пройти через это, не так ли? -спросил Джереми. -Ты действительно собирался пойти с нами в бассейн на следующей неделе, зная, что это с тобой сделает. -Мои проблемы — только мои, — сказал Жан.-Я не буду просить о поблажках и задерживать команду. Я сам что-нибудь придумаю. -Это несправедливо, — сказал Джереми, а когда Жан открыл рот, чтобы возразить, добавил: — По отношению к тебе или к нам. Для человека, который, кажется, так уверен в том, чего он заслуживает, ты, похоже, не задумываешься о том, что делают другие. Ты заставляешь нас причинять тебе боль, не давая нам права голоса. -Я и так ужасно отстаю, — сказал Жан, и в его голосе прозвучала ненависть к себе, которую было больно слышать. -Ты не представляешь, как много от этого зависит. Я не могу позволить себе инвалидность и особое отношение, и ты не должен тратить свое время на то, чтобы опекать меня. Вы — мой капитан и мой напарник. Ты понимаешь, что это значит? Твой успех — это мой успех; твой провал — это мой провал. Это завет, по которому работает каждая пара. -Опека, — повторил Джереми, и было удивительно, что он не поперхнулся. -Они действительно причинили тебе боль. С тобой не все в порядке, и я даже не могу себе этого представить. Ты это видишь? -Я все еще могу играть. -Мне все равно, — ответил Джереми, и на его лице мелькнуло замешательство. Он разочарованно дернул рукой и сказал: -Это не так — мне не все равно. Я хочу, чтобы ты играл с нами, чтобы тебе снова было весело. Я хочу увидеть, что ты можешь делать на площадке и что ты привнесешь в нашу линию защиты. Я хочу, чтобы мы наконец-то победили в этом году после того, как были так близки к этому и терпели неудачу слишком много раз. Но это всего лишь игра, Жан. Твоя безопасность и счастье всегда будут важнее, чем наш сезон. -Вы наивны. -Может быть, ты определишь успех по тому, как мы проведем этот сезон, но я не обязан делать то же самое. Ты будешь моей историей успеха: Жан Моро как личность, а не Жан Моро из идеального корта. Ты позаботишься об одном, а я позабочусь о другом. -Так не бывает. -Есть ли правило, запрещающее это? -В этом нет никакой заслуги. Это все, что я есть.-Джереми проигнорировал это и снова спросил: -Есть ли правило, запрещающее это? -Жан открыл рот, закрыл его и сделал нетерпеливый жест. -Формально нет, но… -Хорошо, — сказал Джереми, вызывающе подняв подбородок. Он знал, каким будет ответ, но все равно должен был попытаться: -Хочешь поговорить об этом? -Нам не о чем говорить. -Ты уверен в этом? -Перестань спрашивать, — сказал Жан. -Тебе только кажется, что ты хочешь получить ответы.- Этого было мало, но Джереми все равно почувствовал больную струйку надежды. Жан знал, что его секреты ужасны и жестоки; он знал, что никто за пределами Воронов никогда не сможет их оправдать. Это означало, что какая-то часть Жана понимала: то, что с ним произошло, было чудовищным преступлением, даже если он отмахивался от всего этого как от необходимого и заслуженного. Может быть, он еще не мог взглянуть правде в глаза, и пока он этого не сделает, он никогда по-настоящему не исцелится, но семя было посажено. Жан просто душил его всем, что у него было, чтобы выжить. Что произойдет, когда он потеряет хватку? -задался вопросом Джереми. Когда Жану наконец придется признать, что бесчеловечность, которой он подвергался на протяжении многих лет, была напрасной, будет ли он яростно сопротивляться несправедливости или рассыплется под тяжестью слишком долгого груза? По непонятным Джереми причинам он не стал рассказывать Лайле и Кэт о том, что произошло в Лионе в понедельник. Ему было немного тревожно хранить от них секрет, но Жан оказался хорошим отвлекающим маневром от чувства вины. После трех месяцев отсутствия доступа к корту снова успокоил нервы Жана так, как ничто другое. Казалось, он лучше осознает себя и свое местонахождение, чем после смерти Уэйна. Джереми мог бы назвать это выдачей желаемого за действительное, но Лайла и Кэт тоже отметили улучшение его настроения. Лайла была настолько оптимистична в отношении его возрождения, что даже согласилась на еще один поход по магазинам с ним, чтобы пополнить его гардероб в пятницу. Джереми и Кэт остались без приглашения, даже не успев предложить пойти с ним, поэтому Джереми провел вторую половину дня, разыскивая остальных членов своего окружения. У Жана будет шанс познакомиться со всеми троянцами в понедельник, но вываливать на него сразу двадцать новых лиц не казалось идеальным вариантом. Если Джереми удастся хотя бы собрать своих друзей для упреждающей встречи и показать им, что Жан не представляет угрозы, это будет хорошим началом. У него уже давно был создан групповой чат для всех восьмерых, но, поскольку Лайла была занята с Жан, Джереми не хотел взрывать ее телефон. Он перешел к чату капитанов, в котором были только он, Коди и Ксавье. Ксавьер мог говорить за Мин, а у Коди рядом должны были находиться Пэт и Ананья, так что Джереми мог передать информацию всей группе только через них двоих. Он переговаривался с ними, пока Кэт взбивала два разных вида кексов. Джереми быстро сделал селфи, чтобы продемонстрировать свои волосы, а затем спросил Кэт: -Ресторан или здесь?. -Девятерым может оказаться тесновато, — сказала она. -Может, сходим в тот гавайский ресторанчик на дальней стороне кампуса? Легко дойти от того места, где им придется оставить свои машины, в любом случае, и там должно быть что-то, что даже Жан согласится съесть. Джереми успел только наполовину набрать сообщение, как его отвлекло сообщение от Лайлы. Кэт не могла проверить телефон, так как в одной руке у нее была сковорода для кексов, а в другой — лопатка, поэтому Джереми скорчил гримасу и передал новость Лайле: «Жан достали. Похоже, задают много грубых вопросов об Уэйне и Коллине, так что они отправляются домой пораньше. -Отлично, — устало сказала Кэт. -И он тоже наконец-то воспрял духом.-Она откинула голову назад и уставилась в потолок, обдумывая варианты. -Думаю, нам стоит принять их здесь. Не уверена, что Жан захочет снова выходить на улицу после общения с любопытными незнакомцами. Как только я решу, чем нас кормить, я отправлюсь в магазин. Джереми удалил свое сообщение и начал все сначала. Потребовалось еще несколько сообщений, чтобы договориться о времени встречи и получить несколько предложений по ужину, а затем оставалось только пробовать кексы Кэт и мыть посуду. Они расположились вместе в гостиной, когда услышали, как подъехала машина Лайлы, и Кэт тут же встала, чтобы открыть дверь. Джереми ждал их появления в холле. Выражение лица Жан было нечитаемым, когда он проскользнул мимо, но Джереми не упустил из виду, что Лайла смотрела ему вслед. Он забрал у Жана сумки, чтобы она могла остаться с Кэт, и отвернулся, когда Кэт поцелуем сняла с нее напряжение. Жан поставил сумки на кровать и принялся за работу, отрывая наклейки и защелкивая бирки с новой одежды. Джереми работал медленнее, поэтому он мог осматривать их по ходу дела и был благодарен за то, что Лайла сегодня пожертвовала собой. У нее был хороший нюх на стиль, и она могла работать в узких рамках тех немногих цветов, которые допускал Жан. Эта рубашка была нового для него оттенка — темно-синего, напомнившего Джереми океан в сумерках. Жан ухватился за рукав рубашки и наклонил ее так, чтобы видеть переднюю часть. Он заметил, что Джереми уставился на него, и, как догадался Джереми, искал проблемное место. Джереми не мог сказать, что представляет себе, как Жан будет выглядеть в этой рубашке, с горловиной, опускающейся ниже горла, поэтому он просто сказал: -Хороший цвет. Жан пропустил это мимо ушей и вернулся к своей куче. Он закончил первым и отнес кучу в корзину для белья. Он задержался там на несколько мгновений, прежде чем перевести умозрительный взгляд на небольшую кучу у Джереми. Джереми вскинул бровь в немом вопросе, но Жан лишь вздохнул и подошел к комоду. Джереми недолго размышлял, потому что Жан открыл верхний ящик и начал выгружать вещи. Джереми ожидал увидеть носки и нижнее белье, но Жан вернулся с полудюжиной тетрадей на спирали. -У тебя все это время был стол, — весело напомнил ему Джереми. Жан ничего не ответил, лишь вынес стопку из комнаты в сторону кабинета. Джереми закончил работу над одеждой, бросил ее в корзину Жана и с новым интересом наблюдал, как Жан возвращается. На этот раз он собрал в горсть то, что выглядело как магниты, и необходимость порыться в них, чтобы подсмотреть, чем интересуется Жан, заставила Джереми покачиваться на ногах. -Мы можем освободить место на холодильнике, — сказал он. -Они больше не магнитятся, — сказал Жан. Потрепанные и сентиментальные, предположил Джереми и последовал за Жаном по коридору в кабинет. Может быть, Жан почувствовал его нескрываемое любопытство, потому что он свалил их все в единственный ящик письменного стола и задвинул его твердой рукой. Джереми послушно сел за стол Кэт и стал наблюдать. Жану потребовалось еще одно путешествие. Открытки были опущены в ящик вместе с магнитами, а ноутбук и фотография разложены на поверхности стола. Поскольку он положил фотографию лицом вверх, Джереми пригласил себя посмотреть. Его больше, чем следовало, удивило, что это была девушка. Ее волосы были достаточно характерными, чтобы показаться знакомыми, — ярко-белые с пастельными кончиками, но он с трудом мог определить ее местонахождение. Он видел ее раньше, но… -Вратарь, — сказал он, когда все наконец прояснилось. -Пальметто Стэйт Лисы. -Рене Уокер, — согласился Жан и не стал уточнять. -Она милая, — сказал Джереми. Вышло достаточно убедительно, учитывая, что у Джереми не было своего мнения. Его тут же предала Кэт, которая заглянула в кабинет в конце разговора и сказала: -Как будто ты можешь отличить девушку от коровы в хороший день. Дай-ка я посмотрю, я гораздо лучше разбираюсь. Она направилась к столу Жана и взяла в руки фотографию Рене. -О, в кои-то веки ты прав. Жан уставился на Кэт, словно не понимая ее слов, а затем перевел любопытный взгляд на Джереми. -Тебе нравятся мужчины. Это был не совсем вопрос, но и не уверенность. Лучшим ответом было бы простое «да», но Джереми колебался. Он замечал, как Жан бросает долгие взгляды на Кэт и Лайлу, и не упускал из виду, как Жан следил за ним, когда тот готовился ко сну. Поскольку Жан быстро отводил взгляд, когда его ловили, Джереми пообещал себе, что не будет спрашивать. Однако это был слишком хороший шанс, чтобы упустить его, и он наконец сказал: -Думаю, более исключительно, чем тебе. Тебя это беспокоит? Жан молчал так долго, что Джереми подумал, что он отказывается отвечать. Затем: -Лукас. Джереми в недоумении уставился на него, и Жан нетерпеливо щелкнул пальцами, объясняя: -Он сказал, что не доверяет твоим суждениям, когда дело касается меня. Его брат сказал ему, что я шлюха, а он знает, что тебе нравятся мужчины. Он оскорбил твою честность, предположив, что ты подписал контракт со мной по такой причине. -Этим он оскорбил нас обоих, — сказал Джереми. -Я верю, что рано или поздно он одумается. Жан издал грубый звук и указал на Кэт. Та вернула фотографию Рене с веселым: -Неплохой улов, Жан. -Она не моя добыча. -Жан положил ее фотографию на свой стол в перевернутом виде. Кэт уперлась пальцами в боковую поверхность ноги Джереми и с преувеличенной невинностью спросила: -Друг, который оказался девушкой? -Возможно, — сказал Жан. В его голосе звучала почти меланхолия, и Джереми зацепился за это, а не за торжествующую улыбку, растянувшую уголки рта Кэт. Он ожидал, что Жан оставит все как есть, но после минутного разглядывания обратной стороны фотографии Жан добавил: -Это она забрала меня у Эдгара Аллана, когда я был ранен. -Забрала, — повторил Джереми. -Перевод не был моим выбором, — сказал Жан. -Вороны не покидают Эвермор. Это было запоздалое признание, от которого кровь Джереми стыла в жилах. -После всего, что они с тобой сделали, ты бы остался? — спросил он, но, конечно же, Жан остался бы. Жан утверждал, что он заслужил то, что с ним сделали, а «Вороны» развалились без своего Гнезда, и это была жалкая и неоспоримая правда. -Даже после того, как они сломали тебе ребра? И тут же: -Травмы случаются на тренировках. Лайла вошла в комнату как раз вовремя, чтобы услышать это, и направила на него свой чай боба. -Каждый раз, когда ты так говоришь, ты отнимаешь у меня год жизни. Я бы очень хотела дожить до девяноста, так что, пожалуйста, прекрати это. -Я не верю тебе, когда ты пьешь такую гадость, — сказал Жан, неодобрительно глядя на ее напиток. Лайла, отхлебнув из соломинки, посмотрела на него, а Жан повернулся к Джереми. -Отведи меня на корт. -Терпение, детка. Практика начинается в понедельник, — напомнила ему Кэт. -Хочешь помочь мне с мозговым штурмом завтрашнего ужина? Я думаю о пернильасадо, но если мы пойдем по этому пути, мне нужно что-нибудь вкусное для Ананьи. Вегетарианское, — сказала она и приложила тыльную сторону ладони ко лбу, словно почувствовав ообморок. -Однажды я уже пробовала, но продержалась всего три недели. Как она продержалась столько, я не знаю, но она молодец. Жан задумался на несколько мгновений, но речь шла не о еде: -Ананья Дешмукх. -Один и тот же. Мы хоть сказали тебе, кто здесь будет? -спросила Кэт. -Наконец-то ты познакомишься с линией шлюх. Джереми посмотрел на небо в поисках терпения. -Ты же знаешь, что тренер ненавидит это прозвище. -Это говорит человек, который назвал нашу группу «Чат шлюх», как только я это предложила, — сказала Кэт, небрежно пожав плечами. Жан нахмурился. -Я не знаю такого слова. -О, прости. Иногда я забываю, что английский — твой второй язык, — сказала Кэт. -Это мой третий, — сказал Жан. Все повернулись, чтобы посмотреть на него, но Жан лишь отводил взгляд. Когда Кэт надоело ждать, пока он сам расскажет, она спросила: -А что было вторым? -но Жан притворился, что не слышит. Она дала ему еще несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, прежде чем оставить эту тему на потом. -Шлюха — это… — она посмотрела на Лайлу в поисках помощи, — бродяга? Шлюха? Господи, у меня было такое понятие, пока мне не пришлось дать ему определение. Не принимай это за чистую монету, ладно? Это было просто реакцией на драму на первом курсе. Кэт пересчитала их по пальцам. -Первыми идут Ксавьер и Мин. Ксавьер — наш вице-капитан, а Мин должна заменить Джиллиан в качестве стартового дилера во втором тайме. Они очаровательны в худшем смысле этого слова. Вы поймете это, как только увидите их. Я не могу дождаться, когда они поженятся. Это будет так чудесно и безвкусно. -Помнишь Коди из Венис-Бич? — спросил Джереми. -Они тоже будут здесь, вместе с Ананьей и Пэт. -Смело со стороны Пэта появляться, когда я собираюсь выбить из него все дерьмо, — сказала Кэт скорее с досадой, чем с искренним разочарованием. Когда Жан бросил на нее косой взгляд, Кэт вскинула руки и пояснила. -Пэт и Ананья уже почти год хотят вытрясти из Коди все мозги. Я действительно думала, что переезд Коди к ним этим летом наконец-то заставит их двигаться, но, видимо, нет. Становится даже жалко. -Пэт и Ананья помолвлены почти столько же, сколько Коди их знает, — заметила Лайла, прижимаясь к боку Кэт. -Нельзя винить Коди за то, что он боится, что они могут оказаться в чем-то подобном. -Наблюдать за тем, как они снуют друг по другу, так скучно, — жаловалась Кэт. -В какой-то момент один из них должен сделать настоящий шаг. Лайла потрепала ее по волосам. -Не все такие безрассудно храбрые, как ты. -Я была в ужасе, — пожав плечами, сказала Кэт. Она помахала пальцем процитировала ей чьи-то слова: «Если ты не хочешь чего-то настолько, чтобы бороться за это, ты не заслуживаешь получить это». Она обняла Лайлу за плечи и чмокнула в щеку. -Ты стоила того, чтобы рисковать. Тогда и всегда. -Гей, — сказала Лайла, но на ее лице появилась лучезарная улыбка, которую могла вызвать только Кэт. Кэт украдкой поцеловала ее еще раз, и Лайла прильнула к ней Кэт удовлетворенно хмыкнула, прижавшись к накрашенным губам Лайлы, и сказала: -Я передумала. Ты обязательно должен отвести Жана на корт, Джереми. Не возвращайся до обеда. Джереми рассмеялся и направился к двери. -Уезжаем немедленно.