***
Но Чонгук так не думал. Он чувствовал себя прекрасно и совершенно не нуждался в няньке, особенно в лице Чимина. Он не хотел даже ехать в больницу, так как считал, что не случилось ничего трагичного. Просто кто-то плохо знал ПДД и не посчитал нужным уступить ему дорогу. Дело произошло на светофоре, машины не успели разогнаться достаточно, чтобы авария стала серьёзной. Обошлись вмятиной и лёгким сотрясением. Но врачи настояли, чтобы Чонгук провёл одну ночь в больнице под наблюдением профессионалов. И он уже готовился ко сну, мечтая проспать в одиночестве часов восемь, когда дверь тихо открылась и на пороге палаты появился Чимин. Гнев, который в этот момент ощутил Чонгук был не сравним ни с чем. Ему хотелось подскочить и пинком выгнать омегу. А лучше спустить с лестницы, чтобы он наконец оставил его в покое и больше никогда не вмешивался в его жизнь. — Какого чёрта… — Чонгук шипит и приподнимается на кровати, окидывая Чимина недовольным взглядом. Он подмечает жёлтые следы от синяков на его лице, потухший взгляд и какую-то неестественную худобу, словно видит его впервые за долго-долгое время. Альфа хмурится, морщит нос, будто испытывает отвращение, а сам думает о том, как сильно изменился Чимин за время их брака. — Я думал, что ты умер. — Чимин подходит ближе, но останавливается в нескольких шагах от постели больного. — Давай разведёмся? — в голосе Чона нет власти, агрессии. Он звучит очень устало. — Прекратим эти мучения и просто забудем всё, что было с нами, словно страшный сон. Чимин дрожит. Он чувствует себя почему-то униженным. Они не продержались даже семьдесят три дня, как обещал один комментатор из интернета. Их свадьба наделала много шума, развод сделает ещё больше. Им обязательно сочинят самую мерзкую историю из тех, что Чимин слышал. Они — принц Чарльз и принцесса Диана Кореи. Практически королевские особы, за которыми внимательно наблюдают. Неожиданно пришло осознание почему именно Чимина отправили в Пусан. Повеселить папарацци, поджидавших возле больницы. Какая же будет сенсация, если омега выйдет к ним и сделает заявление о разводе. Какая непроглядная тень ляжет на всю его семью! А бизнес его отца? — Нет, — твёрдо отвечает Чимин и делает шаг назад. Его сердце заходится в пляске, весь он не замечает, как напрягается, группируется и готовится к обороне. Очередной тревожный звоночек, который подает его тело, и который он игнорирует. — пострадает дело моего отца. — Да пусть горит синим пламенем! Я хочу свободы! — Это не просто деньги и власть. Это его труд, его старания. Это время, которое он мог бы провести со мной и папой. — Чимин вдруг замолкает. Чонгук, наверное, и сам всё это понимает. А знает ли он про его папу? Скорее всего нет, он даже не знал, что Чимин сводный брат Тэхёна. — Это был его выбор, — Чонгук вновь укладывается, понимая, что сегодня он ничего от омеги не добьётся. — Мой выбор больше не мучаться. Я не люблю тебя и никогда не смогу полюбить. Я даже уважение не могу к тебе испытать, зная, что мелкая, лживая тварь. — Я люблю тебя. — Чимин звучит слишком жалко даже для самого себя. Чонгук тяжело вздыхает. Лежит какое-то время в тишине, а затем резко подскакивает. — Я выбью из тебя согласие на развод! — альфа рычит и хватает Чимина за волосы, запрокидывая его голову. Наслаждается испуганным, загнанным взглядом, расширенными в ужасе зрачками, перекрывающими красивый зелёный оттенок, дрожью во всём теле и маленькими пальчиками, что вцепились ему в руку. Он наклоняется ниже, выдыхая в губы омеги: — Мне даже твоё согласие не нужно. Юристы иногда творят чудеса. — Чонгуки! Вот ты где! — дверь в палату распахивается и внутрь проходит низкий мужчина в возрасте, с блестящей лысиной, в обрамлении седых волос. Он одет в строгий костюм, но без галстука. Рубашка почти полностью расстегнута, обнажая седые, вьющиеся волосы на груди и объёмный живот. В одной руке он держит несколько бутылок с янтарной жидкостью, другой приобнимает омегу в максимально открытом наряде. — О, вижу ты тут не скучаешь! Мы присоединимся, ты не против? — следом заходят ещё две омеги в не менее откровенных нарядах. — Сухён! — Чонгук отпускает своего мужа и не обращает внимание на болезненное шипение с его стороны. — Ты очень вовремя! Что там у тебя? — Виски! Привёз его из Ирландии. Настоящий, между прочим. А эти малыши местные, выбрал самых лучших. — и он звонко шлёпает одного парня по ягодице. — Где ты нашёл этого ангела, Чон? Я надеюсь, ты поделишься? — Это мой муж, неужели ты не в курсе? — До Пусана новости доходят через месяц, ты же знаешь. — мужчина поглаживает седые волосы и обходит Пака со спины. — Черт, как же он хорош. Как тебе повезло! — Забирай. — альфа игнорирует испуганный вздох мужа и удивлённые глаза своего партнера по бизнесу. — Должно быть ты шутишь, парень. — мужчина ставит бутылки на тумбочку у кровати и присаживается на край больничной койки, не прекращая разглядывать Чимина. — Что ты хочешь за ночь с ним? — Твой бизнес. Отдай мне его. — Это слишком высокая цена. — Так и Чимин не простая шлюха, он мой муж. — альфа наслаждается своей властью. Он вынуждает омегу отказаться от этого брака. Как же вовремя Сухен появился. — Пятьдесят процентов акций, — партнёр принимает наполненный стакан из рук Чона и делает торопливый глоток. — Восемьдесят. — настаивает Чонгук и делает жадный глоток, притягивая к себе омегу с иссиня-черными волосами. — Шестьдесят пять и не процентом больше. В придачу забирай мои склады в Лос-Анджелесе. — По рукам. Чимин с ужасом наблюдает за происходящим. Он не в силах вымолвить ни слова. Тупо пялится на Чонгука и не верит в услышанное. Его продали за акции и портовые контейнеры. Бывает ли что-то унизительнее? Возможно, но для Пака это уже дно. Это проверка? Или Чонгук всерьёз? — Чимин, — альфа обращается к мужу, отпускает чужого омегу и подходит ближе. Ведёт пальцами по бледному личику и смотрит прямо в глаза. — Докажи мне свою любовь и я передумаю. — Что? — омега теряется. Смотрит широко распахнутыми глазами на Чонгука и не верит в услышанное. Всё кажется нереальным, происходящим не с ним. Он будто смотрит фильм ужасов. Сейчас он закончится, Чимин выключит телевизор и спокойно ляжет спать. — Переспи с этим уважаемым господином, Чимин. Докажи мне, что действительно любишь меня и готов на всё. — Я не… — альфа хмурится и Чимин тут же закрывает рот. Кротко кивает, до сих пор надеясь на то, что всё это шутка. «Раз-два-три-раз-два-три», всё что он может уловить сейчас в своей голове. Чонгук садится в удобное кресло, прямо напротив кровати, омеги в откровенных нарядах располагаются у него в ногах. Он отпивает немного виски и слишком властно произносит: — Раздевайся, Чимин. И омега повинуется. Скидывает с плеч голубой бомбер и немного мнётся на месте, крутит головой в поисках подходящей поверхности, чтобы сложить вещи. Альфы посмеиваются, проституты складывают руки на груди повторяя «милашка». В итоге бомбер скромно ложится на пол возле стенки. Пак расстегивает ремень, его руки заметно дрожат. Он смотрит в пол, боясь столкнуться взглядом хоть с кем-нибудь в этой комнате. Один из приглашённых омег медленно встаёт и подходит к Чимину. Помогает ему справиться с пуговицей на джинсах. Издевательски поглаживает волосы, обходит, приобнимает со спины и расстёгивает молнию, спуская черные джинсы вниз. Сухён жадно облизывается при виде стройных, гладких ножек. Протягивает руку, чтобы сжать крепкое бедро, но Чимин отшатывается в сторону, словно обжёгся. — Я ведь купил его, значит могу потрогать. — Чимин, этой ночью ты принадлежишь господину Сухёну, — Чонгук допивает свой виски и передаёт проституту, чтобы наполнить бокал. Пак глубоко вздыхает и закрывает глаза. Сухён вновь протягивает руки и крепко сжимает бедро омеги, одобряюще мычит, а затем подтягивает Чимина к себе, двумя руками сжимая упругие ягодицы в боксерах. — Такие крепкие ноги… ты должен хорошенько поскакать на мне. Одним резким движением старший альфа срывает с омеги в своих руках бельё и звонко шлёпает по ягодице, тут же обхватывает их двумя руками и принимается мять и оттягивать в разные стороны. Чимин жмурится, упирается ладонями в плечи альфы, чтобы удержать равновесие. Ему так плохо, что кажется сейчас стошнит прямо в эту мерзкую морду. Голова кружится, а в горле застревают слёзы. Он не должен сейчас плакать, не должен показать, что он слаб и труслив. Ему дали шанс доказать свою любовь. Это должно быть благом, а не испытанием. Омега сзади снимает с Чимина белую футболку, отбрасывает к другим вещам и ведет нежную дорожку поцелуев по острым плечам и ключицам. Руками ласкает тонкую талию, поднимается вверх, очерчивая каждое выпирающее ребро и принимается покручивать соски. Ноги Чимина подрагивают от этого действия. Альфа наблюдает снизу вверх и принимается надрачивать омежий член. Грубо, резко. Пак болезненно закусывает губу, борясь с желанием послать всё к черту и сбежать. Внезапно Сухён отталкивает проститута, встаёт и кидает Чимина на постель, заставляя встать на четвереньки. Разводит ягодицы в стороны, открывая обзор на розовую дырочку. Чимин сходит с ума от стыда. Он прячет лицо в изгибе локтя и старается не шевелиться. Слышит восторженные вздохи омег и рычание Чонгука. Ему не хватает духа, чтобы повернуться и встреться взглядом со своим мужем. Сухён облизывает два пальца, кружит ими вокруг сфинктера и медленно погружает внутрь. Из лёгких Чимина вырывается отчаянный крик. Он извивается, пытается закрыться, но тут же получает мощный шлепок по заднице. Всхлипывает и наспех вытирает проступившие слёзы. Альфа продолжает погружать толстые пальцы до основания. Дырочка абсолютно сухая. Чимину больно, он не испытывает возбуждения. Боль и невероятный стыд, вот и всё. Сухён принимается ритмично трахать Чимина пальцами, расстёгивая свои брюки и вынимая полувставший член. Чонгук наблюдает за всем с первого ряда. Он и не думал, что Чимин может быть таким сексуальным, не думал, что подобное зрелище может так сильно его возбудить. Внезапно ему хочется оказаться на месте Сухёна. Омега с черными волосами принимается через больничные брюки обсасывать его член и Чонгук закидывает голову назад, не сводя взгляд с задницы Чимина. Он видит как поджались пальчики на ногах омеги и они таки крохотные и трогательные, что чёрт… хватает черные волосы омеги и оттягивает его, затем встаёт, игнорируя обиженный взгляд проститутов и подходит к кровати. Сухён одобрительно кивает головой, продолжая погружать пальцы в дырочку и пытаясь взбодрить свой член, который никак не может прийти в норму, но на помощь уже спешит омега, в обнимку с которым мужчина заходил в палату. Двое других нашли утешение друг в друге. Чонгук обходит койку, аккуратно приподнимает лицо Чимина, нежно стирая мокрые дорожки на щеках. С минуту любуется тем, на сколько его муж разбит и уничтожен. Он испытывает неповторимый восторг от вида страдающего омеги. А затем с силой вжимает Чимина в собственный пах и издаёт стон удовлетворения. Делает несколько поступательных движений, переводя взгляд на раздвинутые ножки, приподнятый зад и два пальца, которые с остервенелой яростью трахают дырочку. Он достаёт свой член, который ужасно болезненно изнывает в белье и без предупреждения утыкает головку в розовые губы. Он желает этого так сильно, что не в силах себя контролировать. Всё, о чём думает Чонгук — божественные, пухлые, розовые губы Чимина. Омега поднимает взгляд на своего мужа, открывает рот и высовывает язык, будто приглашая Чонгука проникнуть дальше. Альфа потирает влажную головку о язык, задержав дыхание. Впервые в жизни он готов кончить от столь невинного, невесомого прикосновения. Но его отвлекает высокий стон, который издаёт Сухён, кончая в рот проститута. Чон медленно моргает, хмурится в отвращением и наблюдает за мужчиной, что вытаскивает пальцы из задницы его мужа, нюхает их, размазывает редкие капельки смазки по лицу шее, облизывает, и оседает на пол. На Чонгука накатывает омерзение. Он отбрасывает от себя Чимина, который уже вовсю заливается слезами, сложившись пополам, подходит к партнеру по бизнесу, резко ставит его на ноги и разворачивает к двери. — Остальное, когда подпишешь документы о передаче, мерзкое животное. — с силой выталкивает всех гостей в коридор и закрывает дверь на замок. Снаружи слышится ругань, проклятия, но Чон спокойно проходит к креслу и опускается в него. Он снова сосредоточен на Чимине. Таком маленьком и хрупком, тихонько проливающем слёзы в подушку. Он всё ещё обнажен и Чонгуку неожиданно больно смотреть на его исхудавшее тельце. Он ненавидит себя равно как ненавидит омегу в этот момент. До подобной мерзости он опустился впервые. Хватает недопитую бутылку с пола и делает несколько жадных глотков. В это время Чимин прекращает плакать. Лежит без движения я тяжело сопит. Чон подходит к нему, легко касается острого плечика и протягивает бутылку, когда взгляд сосредотачивается на альфе. Чимин смотрит недолго, пристает, выхватывает виски из рук Чона и тут же начинает пить. Давится, захлёбывается. Крепкий напиток стекает по лицу, шее и груди. Чонгук ловит себя на мысли, что хотел бы слизать янтарную жидкость с этого тела. Но он лишь отнимает сосуд и возвращается в своё кресло. — Шлюха. — выплевывает Чонгук и делает очередной глоток. Перед глазами уже плывёт, а внутри зреет буря с громом, молниями и ураганом. Выпивает ещё и прикрывает глаза. Воображение тут же рисует картину обнаженного Чимина с поднятой задницей и чужими пальцами в ней. Чонгука это бесит. Его это так злит, что он делает глоток и следом направляет бутылку в стену над кроватью. Чимин испуганно взвизгивает, сжимается ещё сильнее, трясется и снова плачет. Осколки разлетаются по всей палате, а в нос резко бьёт запах алкоголя. Омега прикрывает голову дрожащими руками и совершенно не понимает что ему следует сделать. Встать и сбежать? Не только из больницы, а из жизни Чона. Исчезнуть, словно его никогда и не было. Согласиться на развод и вернуться к своей прежней, спокойной жизни. Но что тогда будет с родителями и Тэхёном? Чонгук разорит их и уничтожит. Он найдёт Кима и сделает его несчастным. Чимин не может так поступить. Что будет с его собственным бедным сердцем? Оно не хочет покидать своего альфу. Уйти, значит стать пустой оболочкой, оставившей всю свою любовь, всю свою жизнь с Чонгуком. Чимин потерпит. Он будет терпеть столько, сколько нужно. Джиха сказал, что они с господином Чоном тоже долго притирались и скандалили. Но в итоге живут душа в душу. Надо только потерпеть, проявить ещё больше смирения. — Шлюха. — снова, как-то слишком пьяно произносит альфа, падает в кресло и засыпает. Под утро, убедившись в том, что Чонгук крепко спит и не проснётся от шороха, Чимин встаёт с постели и босыми ногами ступает по осколкам. Ему больно, но он запрещает издавать себе хоть какие-то звуки. Крадётся аккуратно, поднимает с пола одежду и благодарит Небеса за душ в палате. Включает воду, присаживается на унитаз и принимается вытаскивать стёкла из ступней. Крови так много, что кажется, он вот-вот лишиться чувств. Но всё же держится. Залазит под прохладные струи и стоит так слишком долго, успев замёрзнуть. Выдавливает немного геля для душа, что стоит на полочке в маленьком пузырьке, которые обычно ставят в гостиницах. Мылиться с каким-то особенным пылом, желая смыть с себя всю грязь прошлой ночи, все посторонние запахи, все прикосновения, что будто отпечатались на его кожи. Все воспоминания. Когда ему кажется, что он всё ещё недостаточно чист, но достаточно замёрз, заматывается в пушистое полотенце и ещё некоторое время сидит на унитазе и даже не шевелится. Пытается анализировать всё произошедшее, но приходит к выводу, что лучше этого не делать, иначе его голова разорвётся от мыслей. В дверь аккуратно стучат и Чимин вздрагивает. — С тобой всё в порядке? — омега даже задерживает дыхание, слыша волнение в голосе. Он немного растерян и поэтому молчит, невольно заставляя Чонгука понервничать за дверью. — Скажи хоть что-нибудь. Тебе нужна помощь? — Я в порядке. Пак встаёт и открывает дверь. Втягивает носом запах алкоголя, перемешанный с лимоном и мятой, и прикрывает нос рукой. Чонгук выглядит встревоженным. — Всё в крови. Ты порезался? Чимин кивает. Он рад такой заботе. Он счастлив снова встретить того Чонгука, что помог ему в лесу, развлёк беседой, а потом снял с упрямого коня. Того альфу, что смог его отвлечь, расслабить и успокоить. Который накормил его вкусным ужином, покатал на машине по ночному городу и проводил до дома. Чимину хватило так мало, чтобы влюбиться. Омега кивает. Он отворачивается, чтобы переодеться, но полотенце срывается и падает на пол. Взгляд Чонгука падает на подтянутую ягодицу с отпечатком чужой руки.***
Сеул встречает молодую семью дождливой погодой и горячими новостями про их совместную ночь в больнице. Журналисты перемывают им косточки, с особым наслаждением смакуют любые подробности, которые удалось урвать или придумать. Но правдивых среди них нет. Как и порочащих доброе имя семьи Чон. Чимин чувствует себя неважно. Он всё больше и больше времени проводит в одиночестве, иногда добровольно отказываясь от любой компании. Даже на звонки Юнги и Тэхёна отвечает без особой радости. Он дочитывает «Унесенный ветром», в очередной раз убеждаясь в том, что Скарлетт идиотка, придумавшая себе светлый и нереальный образ Эшли, за которым гналась долгие годы и сама себе портила жизнь. Его удивляет такая беспросветная тупость. Разве можно не замечать, что тебя не любят? Чонгук появляется дома ещё реже обычного. Забегает переодеться, всегда занося за собой в дом чужие ароматы, которые чаще всего принадлежат омегам. Чимин это точно знает. Альфы пахнут резче, жестче, их феромоны всегда немного ударяют в голову. Запахи омег нежные и невесомые. Они приятные, как бы неприятно было это признавать. Но Чимин терпит, надеется и верит. Это всё, что ему остаётся делать. Часто по ночам его терзают кошмары. Он видит больничную палату и руки, много-много рук, которые лапают его, сжимают кожу. Они появляются из ниоткуда. В тёмной комнате не разобрать силуэтов. Омега пытается вырваться, кричит, просит о помощи. Но никто не торопится его спасать. Под конец появляется Чонгук и бросает в него бутылку, которая разбивается над самой его головой, засыпая осколками постель и голову омеги. В нос бьёт резкий запах виски. Чимин вскрикивает и просыпается. Лежит по долгу в кровати и прислушивается в тишине. В носу всё ещё стоит терпкий и неприятный запах. Чимин, наверное, навсегда возненавидит алкоголь. Несколько раз его навещают Джиха и Чонхён. Последний приносит ему супер-популярную, но совершенно не интересную книгу, надо которой Чимин мучается всю последнюю неделю. Старший омега интересуется только внуками. Постоянно говорит о том, что бизнесу нужен наследник. Что они с Чонгуком не должны с этим затягивать. Спрашивает про течки, чем вгоняет Чимина в краску. Просит отказаться от подавителей на ближайший цикл. Обещает обязательно поговорить на эту тему со своим сыном. Ведь вся страна ждёт этого ребёнка. Они не могут так разочаровать своих родителей и все ждущих в целом. Один раз к нему приезжает Миндже. Он долго сидит в гостиной и разглядывает сына. Молчит и лишь тяжело вздыхает. Чимин держится. Старается выглядеть счастливым и беззаботным. Тем более синяки уже сошли, а новых альфа не успел оставить. Много улыбается, постоянно говорит о чем-то глупом и незначительном, стараясь заполнить паузы. Но от опытного взора не ускользает его нервозность. — Мы так виноваты перед тобой, сынок. Особенно Тэхён. Он не должен был вот так уезжать. Не должен был бросать тебя. Но что поделать, он всегда был таким. — Он счастлив, папа. — Чимин подливает горячий чай из маленького, фарфорового чайника, что родитель ему и подарил. — Я счастлив, если вы счастливы. — Боюсь представить через какую мясорубку тебя пропускает твой муж. Пак замирает с заварником в руках. Родители всегда нам кажутся мудрее. В детстве, пытаясь что-то скрыть, утаить, как-то обмануть, мы всегда удивляемся, узнав, что родитель знает всю правду. предугадывает наперёд каждое наше слово. С возрастом это становится не так заметно, но не стоит думать, будто теперь мы способны обвести их вокруг пальца. Не стоит недооценивать чужих шишек, набитых опытом. Чимин вновь выдавливает улыбку. Такую искреннюю, что сам начинает верить в то, о чем говорит. — Чонгук чудесный муж. — Потому, что его не бывает дома. — Он очень внимательный и заботливый. Не скажу, что между нами возникла любовь, но он относится ко мне с большим уважением. Миндже встает. Поправляет голубую рубашку, нервно теребит воротник, расстегивая верхнюю пуговицу и поворачивается к сыну. — Обманывай кого угодно. Верь сам в то, что несёшь. Но не смей врать мне, Мини. — он вновь садится рядом и берёт сына за руку. — Скажи мне, расскажи всю правду, чтобы я мог помочь тебе. — Мне не нужна помощь, я в порядке. — Хорошо, — Миндже сдаётся и снова встаёт. — Пообещай, что, когда тебе станет совсем плохо, ты не побоишься, не постыдишься и обратишься к нам за помощью. Чимин делает глоток остывшего чая, ставит чашку на фарфоровое блюдце и скромно улыбается. Как бы ему хотелось обо всём рассказать. Как бы хотелось покинуть этот дом, ставший для него настоящей тюрьмой, и вернуться в свою комнату, где Миндже трепетно хранит каждое воспоминание. Но он отвечает лишь тихое: — Хорошо, папа. Привязанность к Чону сильнее, чем связь ребенка и родителя. Чимин слишком рано ложиться спать. День сильно утомил его. Он долго ворочается, крутится с бока на бок, обнимает подушку, но несмотря на усталость, сон совсем не идёт к нему. Когда он уже теряет всякую надежду на сон, он слышит как хлопает входная дверь. Несколько мгновений тишины и Чимин начинает свой отсчёт. Раз, два, три… Чонгук поднимается медленно, а тело омеги пронзает лёгкий озноб. Четыре, пять, шесть… Чимин переворачивается на живот и горячо выдыхает в подушку. Семь, восемь, девять… живот начинает крутить от странных ощущений. Десять, одиннадцать, двенадцать… ступеньки заканчиваются, а в носу стоит удушающе-приятный запах лимона и мяты. Он накатывает на омегу снова и снова, словно морские волны. Чонгук замирает на лестнице, а Чимин в своей кровати. Осталось ещё двенадцать шагов. Альфа зайдёт в свою комнату и закроет дверь. Пак точно это знает. Но ничего не происходит, а мышцы начинает сводить. Чимин елозит в кровати, сбрасывает одеяло и с ужасом обнаруживает, что он весь промок. Его задница течёт так сильно, как это бывает только во время течки.