Спутник

Глава 1

      Баки начал догадываться, что день пойдёт наперекосяк, когда Сэм проснулся с больным горлом. Когда к завтраку у него поднялась температура 38, Баки окончательно осознал, что он в жопе.       Сэм лежал на мягкой подушке, под тёплым пледом с чашечкой ароматного чая с мёдом и лимоном, уткнувшись в видео с котиками на Ютубе, пока холодный и голодный (ну ладно, сытый) Баки собирался вместо Сэма на назначенную тому встречу.       За окном ещё было по-осеннему темно, если не считать жёлтых листьев, капли дождя на которых отражали свет фонарей. Дождь стучал по водоотводу, вызывая острое желание остаться дома и никуда не ходить ближайшие лет этак двадцать. А лучше до пенсии.       Вообще, у Баки на сегодня были свои планы. Лекций в тот день не было — он собирался поспать, потом доделать домашку по истории литературы, закончить тот заказ, который взял ещё на прошлой неделе (копирайтинг для рекламного буклета какой-то турфирмы), постирать, сходить наконец в парикмахерскую и пройти хотя бы пару уровней в видеоигре, которая простаивала у него уже месяц, — выпускной курс, что поделать.       Но нет, вот Сэм заболел, и Баки в восемь утра должен тащиться из Филадельфии в Нью-Йорк (два часа! Два часа в дороге!), чтобы взять интервью у какого-то напыщенного, недосягаемого толстосума, встречи с которым Сэм добивался почти полгода.       — Скажи ещё раз, как звать его? — спросил Баки, перебирая свою вываленную на кровать одежду.       Джинсы чёрные — это понятно, всё равно из цивильного больше ничего чистого нет. А сверху что?       Взгляд упал на зеркало в дверце шкафа. В полумраке хотя бы не было видно синяков под глазами. Баки нервно провёл рукой по волосам. Помыться бы… Посмотрел на часы — нет, не успеет.       Бордовая «хенли» или тёмно-синий худи?       — Земо. Гельмут Земо, — прохрипел с дивана Сэм, отправляя в рот ещё ложку хлопьев с тёплым молоком.       — Он из Восточной Европы? — уточнил Баки, вертясь перед зеркалом, то зачёсывая волосы в хвост, то распуская.       — Ага, из Соковии.       Нет, так идти нельзя: видно, что волосы немытые. Баки взял телефон, быстро набрал сообщение и откинул телефон на кровать ко всем шмоткам.       Возможно, чёрные джинсы были не такой уж светлой мыслью. Баки наскоро переоделся в карго цвета хаки и напялил серую толстовку с Гарфилдом. Вывелось то пятно от горчицы на животе? Хорошо бы…       В коридоре послышались торопливые и весьма тяжёлые шаги, и из света в полумрак комнаты вошла Наташа, тоже заспанная и встрепанная с ночи.       — Ого, нарядно, — фыркнула она, отломила кусок от шоколадного батончика в руках Сэма, проигнорировав его обиженный оклик, и быстро его сжевала. — Чего хотел?       — Заплети мне «колосок», пожалуйста. — Баки сел на табуретку посреди комнаты.       — Ты для этого меня в такую рань поднял? Сам не можешь?       Тем не менее Наташа хрустнула пальцами, запустила их в шевелюру Баки и наскоро разделила волосы на пряди, после чего начала плести.       — Я опаздываю, ты быстрее сделаешь.       — Угу, будешь должен. Так, куда собрался? У тебя же выходной?       — Да этот вон, герой диванных войск, поболеть решил, поеду интервью вместо него брать.       — Тебе что, больше некого попросить? — искренне возмутилась Наташа, косясь на Сэма. — Да он о журналистике знает меньше, чем ты о славянских языках.       — Jeblo te veslo, koje te prevezlo, — буркнул Сэм, и Наташа показала ему в ответ средний палец.       — Готово, Рапунцель, иди срази там всех, — сказала она, хлопнув Баки по плечам, по дороге на выход оттяпала у Сэма последний кусок батончика и так же, топая, направилась к себе в комнату, досыпать последние блаженные полчаса.       Баки скептически посмотрел на себя в зеркало. Заплетённые в «колосок» волосы забавно вздымались на макушке, напоминая пластины на спине стегозавра, и из причёски уже успела выбиться одна особо ретивая прядка. Баки попытался затолкать её обратно в общую конструкцию, но в отместку вместе с ней вывалились ещё несколько. Баки показал себе в зеркале язык и стал поспешно кидать вещи в рюкзак.       — Диктофон? — проверял Сэм.       — В телефоне.       — Телефон?       — Заряжен.       — Письмо с приглашением на интервью?       — Распечатал.       — Список вопросов?       — В телефоне.       — Харизма и обаяние?       — В коме.       — Ключи?       Распихав по карманам ключи от комнаты и от машины, Баки вяло махнул Сэму на прощание и вышел в коридор.       Общежитие просыпалось и наполнялось голосами и топотом. Баки несколько раз увернулся от спешащих куда-то людей разной степени одетости с зубными щётками, расчёсками, фенами и какими только не приблудами в руках и вприпрыжку спустился по лестнице на первый этаж.       Дождь и не думал прекращаться, и, пока Баки добрёл до студенческой парковки, где обитатели общежития держали свои машины, с волос текло потоком, а кеды промокли. Кажется, всё-таки была где-то в подошве дырка.       Машина — старая «бэха» какого-то невкусно-грязного розово-коричневого цвета завелась только со второго раза. Бензина, как всегда, было мало — вот так давать Сэму на выходных погонять, но на дорогу туда-обратно должно было хватить. Баки вырулил с парковки, чуть не врезавшись в местного бомжа, выползшего из кустов, и направился навстречу рассвету.       Встававшее по правую руку солнце слепило, и Баки щурился на один глаз. В машине было одиноко и тихо, но музыку включать не хотелось, Баки стал сам напевать себе под нос любимые песни, какие-то из них он сочинил сам.       Баки было двадцать четыре года, и он оканчивал факультет художественной литературы. С детства мечтал стать писателем (как Толкин или Азимов), но профессора́ быстро сбили с романтичных студентов спесь и втолковали, что, в лучшем случае, писать они будут посты для гламурных инфлюенсеров в «Инстаграме». Баки пока занимался фрилансом, кропая статейки и текстики тут и там, большого дохода это не приносило, но на покушать, одеться и бензин хватало.       Сэм был другом Баки, с которым они два года перед универом отслужили в армии по контракту. Именно благодаря Сэму Баки не остался безруким инвалидом, когда его придавило обломками стены, а Сэм не дал ампутировать и с помощью домкрата и пары сослуживцев обломки разгрёб. Кости, правда, собирали по кусочкам пинцетом, и вся кожа была испещрена шрамами, но рука работала, и на том спасибо. С наступлением сезона футболок и маек Баки, правда, чувствовал себя некомфортно.       Сэм учился на журналиста и уже грезил «Пулитцером», хотя не написал ещё даже ни одной статьи, удостоившейся размещения в университетской газете, и вот как раз интервью с Земо должно было всё изменить. Но Сэм заболел, и вместо него поехал Баки. Наташа была права: журналистика и литература — это не просто слова красиво в предложения складывать, это совершенно разные техники, цели и методики, — между ними пропасть. Но никому со своего факультета Сэм не доверял: ещё присвоят материал, и поминай как звали.       Наташа же изучала восточноевропейскую и русскую филологию, с ней Сэм и Баки пересекались на смежных лекциях и постепенно подружились. Сэм попытался было подбивать к Наташе клинья, чем вызвал жгучее недовольство Наташиной девушки — Ванды и сестры — Елены (последней просто так — за компанию) и удовлетворился крепкой дружбой. Про себя он их называл «несвятой троицей» и «тремя полуграциями».       Остановившись на светофоре у железнодорожного переезда в ожидании, когда проедет товарняк, Баки влез в телефон и загуглил своего предстоящего визави.       Гельмут Земо, барон, 34 года, родом из Соковии, не женат, детей нет, пять лет назад вошёл в список «Форбс», а ныне уже толкается там плечами с Тони Старком. Фарма, химическая промышленность, энергетика, машиностроение, — казалось, его фирма дотянулась до всего, до чего могла, разве что кино не снимала. Баки даже не удивился, что им принадлежат сети ресторанов и фитнес-клубов и одно издательство.       А в Соковии, видимо, совсем с экономикой плохо, раз потомственной аристократии приходится переезжать за границу и основывать бизнес, чтобы соответствовать громкому званию.       Огромное офисное здание в центре города блестит на солнце, как один большой кусок горного хрусталя. Запарковавшись, Баки задрал голову, но в окно машины крыши небоскрёба было не видно. Баки фыркнул: вот же пижон, мог же взять в аренду уже готовое здание — нет, надо было своё отгрохать, как и Старку. Можно спросить об этом на интервью… Если время останется: вопросы, подготовленные Сэмом, простирались на несколько печатных страниц, и Баки даже не был уверен, уложится ли в щедро отсыпанное ему время.       Баки вышел из машины, и в лицо ему тут же прилетел порыв ветра, окончательно погубив Наташины труды: из косички со всех сторон вывалились пряди, Баки раздражённо заправил их за уши и шагнул во вращающиеся двери под огромной золотой надписью «Zemo & Son Inc.» Любопытненько…       Детей у барона (13-го по счёту) не было, но компания при этом считалась семейной. Наследие предков?       Баки не смог выгнать из головы картину, как какой-нибудь средневековый прародитель нынешнего барона в чулках и кломпах лепит горшки или подковывает лошадь.       Внутри всё из стекла и металла, но при этом, на удивление, не ослепляющее и не крикливое. Баки попытался выдавить улыбку в адрес шагнувшего к нему охранника, когда проходил через металлоискатель. В его рюкзаке немного порылись, заставили отдать бутылку воды и отправили на ресепшн.       За стойкой сидела молодая женщина, чисто славянская Алёнушка, каких рисуют в сборниках сказок, которых в изобилии было у Наташи, разве что причёска явно от стилиста, и костюм брендовый.       — Здрасьте. — Баки облокотился на столешницу. — У меня назначено интервью с его светлостью на одиннадцать часов.       Девушка, не глядя на Баки, застучала по клавишам, вгляделась в экран и удовлетворённо кивнула.       — Да, мистер Уилсон, будьте добры ваши документы, я сделаю вам разовый пропуск.       — Эм, тут такое дело… — Баки вытащил из кошелька свои права и протянул барышне. — Сэм — мистер Уилсон болен, побоялся заразить барона и попросил приехать меня. Джеймс Барнс. У меня есть распечатанное приглашение на интервью, если это поможет…       — Но встреча согласована именно для мистера Уилсона… — то ли с сожалением, то ли строго сказала девушка, но права не отдала. — Подождите минутку, присядьте.       Баки послушно отошёл к пуфикам для гостей, стоявшим вокруг нескольких кадок с деревьями, выбрал местечко посвободнее, сел и снова влез в телефон — пока хоть вопросы почитает. Так, вопрос про сексуальную ориентацию, пожалуй, стоит выкинуть.       Впрочем, если его сейчас бортонут, всё это не будет иметь смысла. А Сэм его убьёт…       Минут через пять он услышал, как выкрикивают его фамилию. Оторвавшись от экрана, Баки увидел, что девушка за стойкой призывно машет ему рукой. Баки подошёл. Она протянула ему его права и пропуск.       — Пресс-секретарка мистера Земо сказала, что не имеет значения, кто будет брать интервью — всё равно время под него забронировано.       — А вдруг я террорист, занял место мистера Уилсона и приехал убивать? — Баки осклабился и подмигнул.       — Если бы это было так, мы бы об этом знали, — ответила девушка, на этот раз точно строго. — Пожалуйста, на лифт, последний этаж.       Баки кивнул и прошествовал в указанном направлении. Лифта с ним ждало огромное количество человек — мужчин и женщин разных возрастов и этносов, но все как на подбор в дорогущих костюмах, и почти каждый из тех, с кем Баки оказался в кабине, посчитал своим долгом уничижительно на него посмотреть. До последнего этажа, к счастью, с ним не доехал никто.       С площадки лифта Баки попал в просторный, светлый кабинет с панорамными окнами. Там, как в любом сериале или фильме о бизнесменах, стояли растения в кадках по углам, высились до потолка стеллажи с папками, имелись комфортабельный на вид диванчик и журнальный столик, заваленный периодикой, довершал картину секретарский стол.       За ним сидела девушка-блондинка, на вид ровесница Баки, имевшая острый взгляд и острый кончик носа с горбинкой. Она увлечённо занималась разложенными перед ней документами.       — День добрый, я на интервью, — поприветствовал Баки, и девушка, отвлекшись от документов, исподлобья посмотрела на него, явно впечатлившись его нарядом.       — Вы на одиннадцать? — уточнила она. — Обождите.       Баки присел на диванчик, на поверку оказавшийся неудобным и скрипучим из-за кожаной обивки, а девушка нажала кнопку на телефоне внутренней связи и в ожидании ответа вернулась к документам. Прошла минута, две, — на вызов никто не ответил. Девушка посмотрела на телефон с не меньшим удивлением, чем Баки.       — Странно, предыдущая встреча у него давно закончилась, — пробормотала она. — Ну ладно, вы постучите, может, впустит.       Баки закатил глаза, впечатлённый, насколько больше озабочена секретарша бумажной волокитой, чем посетителем, и решительно подошёл к двери в святая святых. Но, едва он занёс руку для стука, створка двери распахнулась, впуская в приёмную обрывок гневной фразы: «Шэрон, сколько раз повторять…» — и в ту же секунду ребро двери врезалось аккурат Баки в нос, отбрасывая его назад на добрые полкабинета. Сквозь звон в ушах и затуманивающие глаза слёзы он уловил, как вскочила и вскрикнула секретарша.       — Господь всемогущий, вы в порядке? — ахнул мужской голос.       Ничего не разбирающий от потрясения Баки (в памяти так некстати всплыли воспоминания о контузии во время штурма логова террористов в Сирии) почувствовал на своих плечах чьи-то крепкие руки, а в следующий момент оказался сидящим на треклятом диване с запрокинутой головой. Тёплые, шершавые пальцы придерживали его за подбородок, а такие же пальцы другой руки ощупывали нос.       — Перелома нет, и кровь не идёт, уже неплохо. Можете опустить голову.       Руки пропали, и Баки послушно поменял положение. Теперь у него перед глазами были перепуганная Шэрон и 13-й барон Земо собственной персоной, не менее озабоченно всматривающийся в Баки.       Баки даже не сразу понял, что с бароном не так — в отличие от своих многочисленных сотрудников он был не в дорогущем костюме, а в обычных тёмно-серых «чинос» и чёрной водолазке, горло которой подчёркивало умильно-пухлые щёчки. Сам же барон вовсе не был упитанным — напротив, сквозь облегающую водолазку было видно вполне атлетичное телосложение, да и брюки выгодно подчёркивали бёдра и длинные ноги.       Ох, не о том ты, Барнс, думаешь…       — Как вы, мистер Барнс? Сколько пальцев я показываю?       Перед лицом Баки возникли оттопыренные большой, указательный и средний пальцы, а на согнутом мизинце переливался перстень с печатью.       — А откуда вы знаете, как меня зовут? — расторможенно протянул Баки, всё ещё приходя в сознание.       — Вы думаете, меня не предупреждают, кто придёт ко мне на интервью? — Барон убрал руку и одарил Баки кривой, но искренней ухмылкой. — Если вы в порядке и вам не нужен врач, пожалуйста, пройдите в кабинет, мы и так потеряли много времени. Шэрон! Давай следующий посетитель всё-таки дождётся приглашения: производственных травм мне на сегодня достаточно.       — Хорошо, сэр, конечно, сэр, — оттараторила Шэрон, но барон уже закрыл за собой дверь.       Баки стоял посреди его огромного кабинета и не мог решить, что привлекает его больше: потрясающий вид из окна, открывавший как на ладони почти весь Нью-Йорк, или картины на стенах.       — Ротко, «№61», — прокомментировал Земо, заметив, как Баки наиболее пристально разглядывает одну из картин.       — Да, я знаю, — пробубнил он в ответ. — А это Малевич. Кандинский. Шагал. Пикассо не хватает.       — Да, на последнем аукционе Старк увёл его у меня из-под носа. Но я ему отомщу — в следующий раз выставляют Поллока. Что думаете о нём?       — Мне больше нравятся импрессионисты.       — Моне?       — Ван Гог.       Барон хмыкнул, жестом пригласил Баки присаживаться на одно из двух кресел напротив его стола, а сам занял своё кресло на фоне окна. Баки не смог удержаться от сравнения барона с Доктором Зло.       — Чай? Кофе? — предложил Земо, а потом через весь стол пододвинул Баки вазочку с чем-то белым и кубическим. — Рахат-лукум?       — А он по вегану?       От Баки не укрылось, как забавно вытянулось лицо барона.       — Понятия не имею, могу спросить.       — Странно, что ваша компания, ставящая одной из своих основных задач этичное производство, не заботится о происхождении поставляемых на стол начальника продуктов.       — Это уже интервью? Или мы поддерживаем светскую беседу?       — А вы бы не хотели, чтобы это попало в интервью?       — У меня мало времени, мистер Барнс, давайте к делу.       — Слушаюсь, ваша светлость. — С этими словами Баки достал телефон и включил диктофон. — Вы же не против, если наш разговор будет записан?       — Странный вопрос для журналиста на интервью. А как ещё записывать ответы? От руки?       — Могу от руки, и я не журналист, а писатель, и понятия не имею как у вас тут принято.       — Писатель? Как романтично. В каком жанре творите?       — Я не понял, ваша светлость, это вы у меня на интервью, или я у вас?       — Почему-то мне кажется, что ваше интервью вышло бы живее моего.       — Ага, буквы бы сошли со страниц и разбежались по городу. Давайте начнём. Уже не первый год ваша компания финансирует космические исследования. Считаете ли вы непомерные расходы, которые могли пойти на решение земных проблем, и наносимый экологии вред оправданной ценой потенциальных открытий?       Проговорив это, Баки скривился: Сэм, журналист хренов, всегда отличался страшным косноязычием.       — «Цель оправдывает средства» — не мой девиз, — ответил Земо, разведя руками и чуть прикрыв глаза, словно выражая усталость от миллион раз слышанного вопроса. — В решение, как вы выразились, земных проблем, в том числе исследования в области защиты экологии, и активные действия в этом направлении, мы ежегодно вкладываем втрое больше средств, нежели в космическую программу. Мне повезло быть одним из тех предпринимателей, которым не приходится выбирать из двух зол.       — Как вы считаете, чем обусловлен ваш успех на американском рынке?       — Здоровая конкуренция. На западе не любят монополистов, когда появилась альтернатива «Старк Индастриз», многие вздохнули с облегчением и предложили помощь.       — Но ведущих разработчиков вы переманили…       — Квентин Бек давно хотел уйти от Старка из-за личных разногласий, Ванко проявил этническую солидарность, вот с Киллианом пришлось повозиться, но в итоге и к нему удалось найти подход.       — И какова же была его цена?       — Этого я вам не скажу, иначе его так же легко смогут переманить у меня.       Баки хмыкнул, пролистал несколько не особо интересных вопросов и краем глаза наблюдал за бароном.       Каково же было его удивление, что барон наблюдал за ним в ответ, причём в оба. И взгляд этот был… Плотоядный. Баки тяжело сглотнул набежавшую в рот слюну и прокашлялся.       — Вы мало говорите о своей карьере до переноса активов фирмы в США. Как развивался ваш бизнес на исторической родине?       — Медленно. Мучительно. Бесперспективно.       — Но с чего вы начинали?       — Начинал мой дед — мой отец и я лишь продолжили и развили его дело. Во время Второй мировой войны дед удешевил и ускорил производство на своих заводах, чтобы обеспечить армии бесперебойное снабжение, после войны открыл новые, чтобы помочь в решении вопроса безработицы, и начал вместо танков собирать холодильники и трактора. Дальше оставалось только следовать в ногу со временем и обеспечивать предложение под спрос.       — Соковия во время войны находилась под оккупацией Рейха — мне самому делать выводы, какую армию вы снабжали?       — Это всего лишь бизнес, мистер Барнс. — Земо снова улыбнулся своей недоброй, но невыносимо притягательной улыбкой. — Америка продавала свои танки и бомбардировщики Афганистану, Советский Союз — одарил автоматами половину стран третьего мира, и до сих пор любой эфиопский мальчишка прикрывает свой голый зад «Калашом». Но судить вы будете, конечно, только предпринимателей, снабжавших нацистов. В таком случае нужно подвергнуть остракизму одежду «Хьюго Босс».       — Афганистан и Эфиопия не использовали эти средства для геноцида и захватнических войн.       — Да ну? Хотите об этом поспорить?       — А вы, я смотрю, не только предприниматель, но и теоретик истории и политологии?       — В бизнесе нужно учитывать множество переменных. Но мы, кажется, отвлеклись. Давайте вернёмся к вашему скорбному списку, иначе мы так никогда не закончим. Хотя, должен признаться, я бы с радостью с вами поболтал без диктофона. Вы кажетесь мне интересным собеседником.       — Когда кажется, креститься надо. Так. Вы добились «американской мечты», но ваша ли это мечта? Нет ли у вас ощущения, что на этом пути вы потеряли что-то важное? Не бывает ли у вас желания бросить всё и заняться чем-то совершенно другим? Есть ли что-то, о чём вы мечтаете?       — Потерял я очень многое, но, если всё бросить, эти жертвы будут впустую.       От Баки не укрылось, как из-за этого вопроса помрачнел и осунулся Земо. Посетило странное желание обнять его и утешить. Вместо этого Баки сосредоточил взгляд на тонких губах барона, которые тот задумчиво обкусал и облизнул, и это точно было плохой идеей.       «Успокойся, Барнс, залипать на красивых парней в автобусе — это одно, пялиться на интервьюируемого — это харрасмент».       — Ну, ладно. Эм… Вы не женаты и не были замечены не то, что в продолжительных отношениях, но даже в мимолётных романах, хотя многие упали бы к вашим ногам по щелчку пальцев. У вас не хватает времени на отношения, вы сознательно отказываетесь от них, боитесь их, или просто ждёте идеального партнёра?       — А что их ждать, они с неба не падают. — Земо фыркнул. — Ни один из вариантов, и я бы не хотел обсуждать свою личную жизнь — на то она и личная, а не общественная.       — Ну, вы ведь публичная личность. Вы должны были ожидать такого интереса к своей персоне, выбирая этот путь.       — То, что нарушение личных границ под эгидой «свободной прессы» стало нормой, не значит, что так должно быть. Или вы скажете, что учителя, которых увольняют за фото в купальнике, должны были быть готовы надеть паранджу, выбирая этот путь?       — Туше́. Но вы даже на приёмах появляетесь один.       — Я появляюсь на приёмах, чтобы обсуждать бизнес — к чему мне живой аксессуар, свисающий с локтя? С тем же успехом можно взять сумочку.       Пикнул телефон внутренней связи, и из динамика раздался голос Шэрон:       — Сэр, у вас через две минуты встреча…       — Перенесите или отмените, пошлите кого-нибудь из замов, в конце концов, — рявкнул Земо, и от этого командного голоса по спине Баки побежали мурашки.       А от улыбки, которой он затем его одарил — первой искренней, на оба уголка губ, а не кривой односторонней ухмылкой, — бросило в жар и в горле встал ком.       — Дальше немного странный вопрос, — пролепетал Баки, — согласитесь ли вы лишиться прибыли, если от этого будут зависеть жизни людей?       — Смотря какая прибыль и скольких людей. — Земо пожал плечами. — Вопрос в самом деле странный. Вы бы выстрелили в человека за деньги?       — Я этим два года в армии занимался, так-то.       Земо удивлённо приподнял брови и подался вперёд, и, хотя между ними был целый стол, Баки невольно отодвинулся и вжался в спинку кресла.       — Вы становитесь всё интереснее, мистер Барнс. Джеймс. Можно я буду вас так называть?       — Мы с вами брудершафт не пили.       — Но от напитков вы отказались.       — А вы всем интервьюерам через полчаса разговора предлагаете на «ты» переходить?       — Только тем, кому удалось меня заинтересовать.       — Но во мне нет ничего интересного.       — Если бы это было так, мы бы с вами сейчас не разговаривали, пройдясь по этому списку вопросов ещё десять минут назад. Сколько у вас их там ещё? Они все такие же скучные? Может, спросите что-нибудь от себя?       — Даже не знаю. Какой был бы ваш факультет в Хогвартсе?       К удивлению Баки, Земо не отмахнулся и не фыркнул, а искренне улыбнулся, даже приоткрыв ровные, белые зубы и несколько раз хихикнул.       — Разве не очевидно?       — Слизерин?       — А вы Гриффиндор.       — У меня что, «слабоумие и отвага» на лбу написано?       — Нет, но вы служили в армии, учитесь на писателя и пришли на интервью к высокопоставленному человеку в толстовке с Гарфилдом. Вы живёте моментом, не задумываясь о будущем.       — Неправда, задумываюсь.       — Да что вы? Куда вы пойдёте работать после университета?       — Никуда, книгу издам.       — У вас уже есть своя книга?       — Почти, она не отредактирована.       — Я дам вам контакты главного редактора своего издательства. Отправите им, когда закончите.       — С чего бы вам мне помогать?       — Я ведь филантроп и часто помогаю юным дарованиям.       — Спасибо, мне не нужны подачки, я как-нибудь сам справлюсь.       Взгляд Баки упал на экран телефона, где бежала строка состояния записи. Интервью длилось уже почти час, и большую часть времени они говорили ни о чём, едва ли притронувшись к вопросам Сэма.       — Это не подачка, а инвестиция. Если ваша книга окажется хороша, её продажи принесут мне прибыль.       — Вы всегда людей рассматриваете как товар, который можно выгодно продать? Их навыки, таланты… Так можно дойти и до тел.       — Вы сравниваете предпринимательство с сутенёрством?       — А велика ли разница?       Барон заметно покраснел, его брови сдвинулись к переносице, образовав глубокую складку, и взгляд налился злостью. Баки чувствовал себя антилопой, на которую вот-вот бросится лев, но вместо страха испытывал азарт: а смог бы он побороть барона в спарринге? Уложить на лопатки? Оседлать?       В сгустившейся тишине гудок телефона прозвучал оглушительно. Баки подпрыгнул на кресле, а Земо устало откинулся на спинку.       — Сэр, это уже не смешно: если питчинг проектов перепоручить заму ещё куда ни шло, то иностранные инвесторы…       — Хорошо, я сейчас приду.       Земо встал с кресла, и Баки расценил это как отмашку, что интервью закончено. Он только успел остановить диктофон и запихать телефон в карман, собираясь вставать, как на его плечо тяжело опустилась рука Земо.       Удивительно, и как при таком субтильном довольно телосложении и миниатюрных ладонях он умудряется так давить?       — Останьтесь. Мы можем вместе пообедать. Есть ещё с десяток тем, которые мы могли бы обсудить.       — Не уверен, что вам это будет удобно, ваша светлость. Да и у меня много своих дел.       Баки на свой страх и риск запрокинул голову и увидел ухмыляющегося Земо. Он смотрел на Баки так, что создавалось впечатление, что на том обеде главным блюдом был бы сам Баки.       — Как легко вы отмахиваетесь от предложения титулованной особы разделить трапезу — слово для вас это обыденность, — нараспев проговорил Земо.       — Нет, это для вас, знати, обыденность сажать за стол челядь себе на потеху.       Земо отвернулся и рассмеялся, его рука на плече Баки сжалась крепче, и от места касания словно по всему телу пробежал электрический разряд. Баки вдруг очень захотелось, чтобы эти руки сжимали его всего и везде.       — Вы что-то с чем-то, Джеймс. И нет, для меня это не обыденность. За стол я сажусь либо с деловыми партнёрами, либо один, так что поверьте, пригласить малознакомого человека для меня совершенно нетипично. Можете сами оценить, насколько вы мне запали.       — Я не очень хорошо считаю.       Оба замолчали, встретившись взглядами. Глаза у Земо были светло-карие, как какао, как кофе с молоком, как мокрый прибрежный песок, в который так хочется зарыться босыми пальцами.       Баки слышал аромат парфюма Земо. В меру терпкий, в меру сладкий, главное — лёгкий. А ещё у него наверняка есть целый отдельный шкаф, уставленный ажурными флакончиками с ароматами на все случаи жизни. Интересно, есть ли человек, который знает, как пахнет настоящий Земо, без этого слоя химии? Баки вдруг остро захотел стать этим человеком.       Лицо барона было слишком близко к его собственному. Баки видел мимические морщинки под глазами и россыпь пор у носа, мог сосчитать каждую ресничку. Баки ощутил движение на своей коже ещё до того, как рука барона поднялась, чтобы заправить одну из непослушных прядей Баки за ухо.       Вот сейчас, ещё немножечко…       — Я провожу вас до лифта мистер Барнс, — полушёпотом, с лёгкой хрипотцой сказал Земо, и Баки в ответ смог только выдавить из своего пересохшего горла невразумительный кряк.       С туманной головой, на непослушных ногах он встал и вышел в услужливо открытую для него бароном дверь. Возможно, ему показалось, но секретарша Шэрон как-то странно покосилась на него. Ну и пусть воображает себе всякое, чем они там (не) занимались за закрытыми дверьми.       Они стояли у лифта плечом к плечу, почти касаясь. Под кожей растекался зуд, как от укуса крапивы. Баки испытывал странную неловкость за то, что был на целую ладонь выше Земо — это казалось как-то неправильно, ведь Земо старше, главнее. Странным образом хотелось стать маленьким. А доминирующий взгляд Земо безо всякого превосходства в росте создавал иллюзию, что смотрит он на тебя сверху вниз. Интересно, как бы он смотрелся, если встать перед ним на колени?       Двери лифта разъехались, Земо жестом пригласил зайти, сам нажал изнутри кнопку первого этажа и отступил обратно в холл. Двери предательски долго не закрывались, и Баки вынужденно трепетал под невозмутимым, пристальным взглядом барона.       — Счастливого пути, Джеймс, — вдруг сказал он медово-ласковым голосом и снова улыбнулся одним уголком губ, но на этот раз с теплотой во взоре.       — Удачного совещания, ваша светлость, — вторил Баки, и двери наконец закрылись.