Спутник

      Дорога до дома для Баки прошла в тумане. Первая минута облегчения, когда он вышел из здания, что эта пытка закончилась, сменилась тягостными двумя часами одиночества и воспоминаний. Хотелось выговориться, но не с самим же собой вслух разговаривать?       Баки пытался повторять билеты к экзамену по теории литературы, слушать подкаст про самые загадочные преступления современности, снова петь, прокручивал в голове тираду, которую по приезде закатит Сэму, грешным делом даже подумал было позвонить сестре, которая уже неделю бомбардировала его эсэмэсками, и уже потянулся было к телефону, но мысли всё равно предательски возвращались в тот светлый кабинет с удивительными картинами на стенах, огромным, разлапистым фикусом в керамическом горшке в углу, к карим глазам Земо, его многозначительным улыбкам и ухмылкам, медовому потоку его голоса, его прикосновениям…       Баки обматерил себя за то, что потёк как сучка на первого мужика, интеллектом и внешними данными превосходящего обезьяну, что проявил к нему интерес, напомнил себе, что больше никогда Земо не увидит (разве что в газете или по телеку) и не услышит (разве что по телеку) (хорошо, что Баки не смотрит телек), а жить дальше нужно, и в этой жизни нужно делать карьеру, строить отношения и искать себя.       …Баки не отказался бы как-нибудь утром найти себя на шёлковых простынях в постели его светлости…       — Так, всё, хватит! — крикнул на себя Баки, вдарив руками по рулю, из-за чего чуть не съехал со своей полосы движения.       Кто-то из водителей недовольно ему загудел.       «… выхожу, допиваю бокал, говорю «был приятный вечер», иду домой, дрочу и на этом всё», — мысленно процитировал Баки, впрочем, справедливо расценивая цитату как свой реальный план на остаток дня. Земо — это отрава. В старину отраву из организма выводили кровопусканием, в данном случае лучше подойдёт семяизвержение. В свои тринадцать лет именно так Баки вытравил краш на учителя истории.       Но чем же всё-таки зацепил барон? На деньги и титул Баки было плевать — он никогда не слыл меркантильным. Привлекательности Земо был средней, но в нём была какая-то притягательная изюминка, выгодно выделявшая его на фоне повылезавших откуда-то красавчиков, окружавших буквально повсюду. А ещё с ним можно было интеллектуально проговорить более пяти минут, не чувствуя себя тупым, но при этом одновременно как бы вставая на цыпочки, чтобы дотянуться до его уровня. Именно такой и должна быть беседа — постоянный бег наперегонки, фехтование, танец…       Хорошая метафора — надо записать, для книги пригодится.       Дома Сэм всё так же лежал на диване, чем вызывал жгучее желание узнать, вставал ли он за день хотя бы в туалет, только вместо видосиков смотрел теперь какой-то фильм-катастрофу и ел прямо из банки пьяную вишню, присланную Наташиной мамой из России. Предполагалось, что Наташа будет печь торт. Наташа продавала эти банки за хорошую цену: вроде и не алкоголь, а после пары горстей по мозгам даёт.       — Ого, ты быстро. — Удивился Сэм, выпутываясь из одеяла, чтобы повернуться к входящему Баки лицом. — Он тебя принял? Только не говори, что он тебя не принял!       — Принял-принял, только материал тебе вряд ли понравится.       — А что такое? — Сэм принял из рук Баки протянутый ему телефон. — Он заикается? У него акцент? Ответы слишком односложные?       — Послушай, сам поймёшь. Только умоляю — в наушниках. Терпеть не могу слышать свой голос. А его там много.       Баки зацепил из банки пригоршню вишни, сел за компьютер, открыл вопросы к экзамену по теории литературы и начал быстро печатать ответы. Он слышал, как за его спиной фыркнул и завозился в поисках наушников Сэм, и вскоре всё погрузилось в тишину.       1. «Проблематика авторства и исторических соответствий Артурианских легенд».       2. «Характерные особенности эпохи декаданса и её актуальность в эпоху потребления».       3. «Эволюция образа и роли женщины как сюжетообразующего естества».       4. «Сходства и различия трактовки символов в западной и восточной культурах».       5. «Устаревшие ценности классической литературы в контексте культура отмены» (что бы это ни значило).       6. «Семантические особенности лексем в коннотативной парадигме», — чего, блять?       Баки тяжело выдохнул, откинулся на спинку кресла и нервно запустил пальцы в волосы. И когда он успел расплести косичку?       В памяти живо встал Земо, заправляющий прядь ему за ухо. Интересно, он бы предпочёл, чтобы Баки постригся, или оставил как есть, чтобы можно было наматывать его волосы на кулак и оттягивать голову в порыве страсти?       — Материал, говорю, супер! — грубо вырвал его из забытья сиплый голос Сэма. — Про факультеты Хогвартса? Вообще огонь, вот это я понимаю эксклюзивчик!       Баки резко оттолкнул стул на колёсиках от стола, встал и стал переодеваться в домашнее — по возвращении он в чём был уселся за уроки.       — А чего ты его про ориентацию, кстати, не спросил?       — А разве это важный факт для составления впечатления о человеке?       — Тебе самому разве не было бы интересно?       Баки строго посмотрел на ухмыляющегося Сэма.       Плюсы быть открытым геем в XXI веке — можно не бояться, что тебя поколотит собственный лучший друг, и не скрывать от семьи бойфрендов. Минусы — каждый мало-мальски близкий тебе человек шипперит тебя с любым встречным-поперечным мужиком и мечтает погулять на твоей свадьбе. Тут начнёшь понимать, откуда растут ноги феминизма.       — Ну, признай, привлекательный же мужик. В твоём вкусе, — продолжал наседать Сэм.       Баки не стал вступать в полемику и просто вышел из комнаты вместе с ноутбуком. Лучше у Наташи будет сидеть готовиться, у неё хотя бы единственный шум в комнате — русский метал-кор из Елениных наушников и никаких щекотливых разговорчиков.       Как же Баки ошибался.       — Ты бы сказал утром, что интервью у тебя с Земо — я бы подкинула тебе пару интересных вопросов, например, в каких размерах и по каким причинам его компания финансировала развал СССР.       Баки закатил глаза, пытаясь сосредоточиться на таблице художественных тропов и фигур речи.       — Или про загадочную девальвацию соковианской валюты, совпадающую с его эмиграцией, — вторила Ванда, делавшая массаж плеч Наташе, пока та, прикусив кончик языка, заполняла карту распространения славянских языков в мире.       — Лена, ты что скажешь? О чём ещё мне нужно было спросить Земо? — раздражённо обратился Баки к самой младшей из этого трио.       Елена, не сразу понявшая, что обращаются к ней, сняла наушники, побегала глазами с одного лица на другое, словно что-то прочитала по взгляду Наташи (Баки был уверен, что у них троих телепатическая связь), пожала плечами и непринуждённо ответила:       — Сколько сантиметров у него член.       — Ну спасибо, вот уж от кого не ожидал! — Баки всплеснул руками.       — Эй! То, что я асексуалка, не значит, что мне запрещено шутить про письки! — возразила Елена и снова погрузилась в сладостный мир трэшовой музыки.       Неловко, наверное, было родителям Елены: хотели привить дочери хороший музыкальный вкус, но однажды вместо Моцарта поставили Пендерецкого, и понеслось. А от Лигети и до «Слипнота» недалеко.       — А ладошки-то маленькие, судя по фото, — вмешалась Ванда, уже успевшая влезть в телефон и загуглить фотографии Земо. — Мы все знаем, что это значит.       Под дружный смех девушек Баки закатил глаза, собрал свои учебные принадлежности и ретировался в комнату Бартона и Лэнга, надеясь хоть там обрести тишину и покой, благо оба друга были увлечены стрелялкой, но слухи по общежитию распространялись быстро, и даже эта парочка гиков уже была в курсе сегодняшнего приключения Баки, а поскольку чувство юмора у них было хуже, чем у всей «несвятой троицы» вместе взятой и помноженной на Сэма, идти готовиться к экзамену пришлось на чердак.       Жизнь продолжалась, но для Баки она как будто встала на паузу, и он никак не мог войти в колею после встречи с бароном Земо. Да, не каждый день выпадает честь встретиться с медийной личностью, но счастливчики, которым это довелось, после автографа, пары селфи и нескольких восторженных звонков друзьям и родным возвращаются потом к повседневным делам и привычному ритму, разве что изредка в разговоре хвастливо вспоминая о своей удаче, но Баки как будто зациклился на бароне и никак не мог выкинуть его из головы.       Очевидно, одного запроса в поисковике было достаточно, чтобы вся новостная лента и предложка соцсетей запестрела одним и тем же человеком. Баки читал материалы к уроку или работал над заказом, и одного ключевого слова, в совершенно ином контексте, было достаточно, чтобы мысленно вернуться к их интервью и по несколько раз прокручивать в голове, как здесь нужно было сказать то, а здесь это, а как было бы интересно узнать ещё вот что… И его голос — обволакивающий, лоснящийся, с пришепётывающим акцентом, раздавался как будто прямо в ухе — будто Земо стоял тут, за спиной. Причёсываясь по утрам, Баки вспоминал его прикосновения. Стоя на кухне у плиты и смешивая специи для соуса, вместо запаха имбиря и кардамона ощущал аромат парфюма Земо.       Закончилось тем, что, оставшись в кои-то веки один в комнате, Баки включил зачем-то сохранённую в телефоне запись интервью, лёг в постель и, не раздеваясь, ласкал себя, представляя, что это изящные, сухие ладони Земо сжимают его член и дарят наслаждение незатейливыми ласками, прямо там, в кабинете, во время интервью, продолжая светскую беседу, вынужденный сохранять внешнюю невозмутимость, ни дрожью в голосе, ни сбившимся дыханием не выдавая своей страсти…       Но кончил Баки не от голоса на записи, а от маленького воспоминания — от одной обиходной, казалось бы, фразы: «Счастливого пути, Джеймс», — и перед глазами встала эта асимметричная, грешная и невинная одновременно ухмылка, и Баки живо представил, что именно так улыбался бы барон после оргазма, лёжа рядом с ним на влажной от пота простыне, — и всё, это стало падением в бездну.       Так уж повелось, что вымысел всегда краше и слаще реальности.       Отдышавшись и отлежавшись, Баки со вздохом выдернул из упаковки пару влажных салфеток и стёр сперму с руки и живота.       «Ну всё, ты поддался искушению, прожил с ним в своих фантазиях долгую счастливую жизнь, а теперь возвращайся к проблемам насущным и иди готовиться к экзамену», — напутствовал себя Баки.       Но среди вопросов попался посвящённый зарождению культуры фэнтези, Баки вспомнил «Хроники Нарнии» — в «Хрониках Нарнии» фигурировал рахат-лукум, и Баки снова улетел, представляя, как было бы сладко слизывать сахарную пудру с пальцев и губ Земо.       Подготовку к экзаменам пришлось отложить до лучших времён.       Так в полузабытьи и муках прошло больше недели. Баки старался как мог сохранять нормальное социальное поведение — брать слово на занятиях, общаться с друзьями и заниматься привычными делами вроде видеоигр, чтения и зарядки по утрам, но всё это ощущалось как-то неправильно и вымученно, словно Баки очень неумело пытался играть чью-то чужую роль.       В очередной пасмурный день какого-то дня недели Баки пришёл с утренних пар, бросил рюкзак в угол и лёг на диван с острым желанием не вставать никогда. Он плохо спал последние несколько дней, переживая из-за неумолимо приближающегося экзамена (7. «Диалектика и дидактика «Пира» Платона», 8. «Черты «дзуйхицу» и мифологемы в «Улиссе» Джойса»…) и по-стахановски без передышки хватаясь за каждый подвернувшийся заказ.       Про заказы, кстати, было совсем интересно. Начать с того, что сыпались они без остановки — такого у Баки не было никогда. Складывалось впечатление, что какой-то довольный клиент разрекламировал Баки своим друзьям и партнёрам, но даже для сарафанного радио количества были запредельные. Если раньше Баки радовался, когда за неделю выпадали два заказа, теперь поступали по 3–4 в день, и все разные, под копирку не сделаешь. Да и оплату предлагали такую, что у Баки глаза на лоб лезли — она раза в два превышала квоту, которую Баки обычно назначал за аналогичный объём.       В итоге, когда после сдачи десятого за неделю заказа Баки получил ещё три новых, он всерьёз задумался, стоят ли эти деньги его нервов. Конечно, хотелось иметь запас после того, как оплатишь общагу и спортзал, но какой от него смысл, если в общаге у Баки хватало сил только на то, чтобы спать, а в спортзале он последний раз был ещё до интервью с Земо.       А кстати… Кстати!       Нет ничего лучше, чем разогнать умственную усталость небольшой физической встряской. Ничего тяжёлого — полчасика кардио и бассейн, а потом посидеть с чашкой чая за книгой. Баки так много писал последние дни, что опасался забыть, как читать, да и заброшенный Маркес ждал возвращения к себе больше месяца. Завтра, всё завтра! И экзамены, и заказы.       Баки быстро собрал свои спортивные вещи и пешочком отправился в зал, удачно располагавшийся всего в паре кварталов от общаги.       У тренировки оказалась и ещё одна полезная сторона: глядя на подтянутые тела других парней и девчонок в зале, Баки постепенно начал выкидывать барона из головы. В самом деле, сколько можно зацикливаться? Ведь ясно, что больше они никогда не встретятся, да и интересы и цели их лежат в совершенно разных сферах — им вместе попросту стало бы скучно на вторую неделю. И вообще, высока доля вероятности, что Земо — гетеросексуален, во всяком случае гей-вайбов от него не исходило. А то, что он так игриво общался и так завлекательно смотрел, — ну, Баки просто по своей впечатлительности додумал. Да и нет ничего более притягательного для гея, чем неприступный, идеальный натурал.       Рассуждая таким образом, Баки наворачивал километры на беговой дорожке, наблюдая за другими посетителями зала. В дальнем углу парень-блондин тягал здоровенные гантели, и Баки невольно вспомнил свою первую любовь — Стива Роджерса, с которым они ещё в школе учились и робко пробовали целоваться и касаться друг друга, оставаясь вечером одни в комнате кого-то из них под предлогом подготовки к контрольной.       Стив у Баки на глазах превращался из доходяги-ботана в мускулистого, импозантного, но-всё-ещё-гика парня, по которому к выпускному начала сохнуть половина школы, а Баки радовался про себя, что это сошедшее на землю совершенство досталось ему… А потом Стив пригласил на выпускной их одноклассницу, и вместо того, чтобы на этом выпускном лежать под столом пьяным, Баки лежал на больничной койке с порезанными венами. Расставались они по телефону. Сначала по смс, после чего Баки и вскрылся, а потом Стив снизошёл до того, чтобы ему позвонить.       — «Ты только не грусти…»       — «Я буду злиться».       — «Ну, бывай, авось ещё свидимся — шарик круглый».       — «А я сторонник теории плоской земли».       — «Бак, ну что ты, в самом деле…»       — «Прощай, Стив».       От воспоминаний на глаза навернулись жгучие слёзы, и горло сдавило приступом тревожности. Баки остановил беговую дорожку, облокотился на поручни и начал размеренно, глубоко дышать. Подняв голову, он увидел, что парень с гантелями, не отрываясь от тренировки, озабоченно смотрит прямо на Баки. На Стива правда похож, только черты лица не такие идеально-мраморные, как у статуи. Баки попытался выдавить улыбку, и парень вроде даже улыбнулся в ответ.       Клин клином вышибают: чтобы избавиться от краша, надо вспомнить бывшего, разбившего тебе сердце, и поскорее, пока приоткрывшаяся дверь надежды на лучшее снова не захлопнулась, прыгнуть на первого согласного и в меру привлекательного встречного…       Парень отворачивается, продолжая тягать гантели, и Баки тоже отворачивается, чтобы взять из держателя свою бутылку воды, сделать глоток… И подавиться так, что вся вода, которая не выплеснулась на футболку, пошла носом.       В другом углу тренировался с грушей его светлость 13-й барон Земо собственной персоной. И надо сказать, что тело, скрывавшееся до того под одеждой, выглядело даже лучше, чем Баки себе нафантазировал.       Из-под рукавов простой серой футболки виднелись красиво очерченные бицепсы (а не вздутые холмы, как у Стива или того парня), на груди футболка натягивалась на чуть подкачанных мышцах (а не как у некоторых, что впору лифчик надевать), шорты каким-то удивительным образом не сковывали движения, но подчёркивали округлый, подтянутый зад, а ноги были стройными и в меру мускулистыми. Наверняка и растяжка у него отменная — хоть в стороны эти ноги разводи, хоть на плечи закидывай, а как крепко они, должно быть, сжимают бока…       Баки не замечал, что тупо стоит и пялится со стекающей с носа и подбородка водой, пока Земо не нанёс груше последний сокрушительный удар, не поймал её в момент инерции, не откинул изящным жестом со лба взмокшую от пота чёлку и не обвёл зал взглядом, останавливая его на Баки и улыбаясь.       — Джеймс!       «Он идёт сюда! О боже, боже, не паникуй, веди себя естественно, как будто это вполне нормально встретить миллиардера в своём захолустном спортклубе, и как будто ты не дрочил на него всю прошедшую неделю. Так, как там люди себя естественно ведут при внезапной встрече? Притвориться мёртвым нормально будет? Ну а что, может, все произошли от обезьян, а я от опоссумов».       — Ваша светлость, — поприветствовал в ответ Баки, неизящно утирая нос и рот подолом футболки.       — Какая приятная неожиданность, а вы, стало быть, тоже держите себя в тонусе? — сказал Земо, облокачиваясь на поручень дорожки, вторую руку упирая в бок и призывно отставляя бедро.       «И вовсе не призывно, нормальная поза».       — Честно говоря, ваша светлость, не уверен, что у человека вроде вас в жизни бывают неожиданности.       — Да? А «вроде меня» — это какой?       — Ну, типа… Властелин мира.       Земо засмеялся, не сводя с Баки глаз, а тот украдкой покосился в тот угол, где тренировался белобрысый парень; тот одарил Баки ответным взглядом, понимающе вздохнул и продолжил заниматься. Баки пришлось сосредоточиться на собеседнике.       — Ну, положим, не мира, а всего лишь жалкой десятитысячной процента, если переводить мир на язык денежного оборота, — Земо ухмыльнулся, — но вы правы, стараюсь неожиданности исключать и всё держать под контролем.       — И в соответствии с каким же глобальным планом вы оказались здесь? — ехидно поинтересовался Баки.       — А вам очень хочется услышать, что я выследил вас и решил устроить сюрприз? — Земо прищурился, и в его взгляде промелькнуло что-то недоброе и тёмное, что заставило сердце Баки биться чаще и едва не сорвало с его языка постыдное признание.       — Если бы я это услышал, пошёл бы писать заявление на сталкинг.       — Вы совсем не романтик, Джеймс. — Земо вздохнул с искренним разочарованием.       — В нарушении личных границ нет ничего романтичного.       — Как же тогда люди живут вместе? Они едят за одним столом, видят друг друга голым и больными…       — Это не нарушение границ, а слияние, и происходит оно по обоюдному согласию. А когда кто-то без ведома другого человека следует за ними по пятам, выслеживает каждое действие и сваливается как снег на голову в самый неподходящий момент — это преступление против личной неприкосновенности.       — Так значит, вы не рады меня видеть?       — Но вы же здесь не потому, что меня преследовали?       — Это вас на литературном учат отвечать вопросом на вопрос?       — Ваша светлость, мы с вами настолько не имеем друг у другу отношения, что единственная моя эмоция по поводу вашего появления здесь — удивление, что вас занесло в такую глубинку. И что вы решили потратить драгоценные часы своего времени на посещение случайного спортзала.       — Он не случайный — я владею этой сетью. — Земо так обывательски пожал плечами, словно говорил о своём коте или наборе столового серебра, а не огромном конгломерате стоимостью в миллиарды долларов. — Я был в Вашингтоне на встрече с министром обороны, на обратном пути попросили заехать в один финансируемый мной исследовательский институт здесь, в Филадельфии, и после этого мне не захотелось сразу снова отправлять в дорогу — решил размяться. А если в городе есть мой собственный спортзал, зачем идти куда-то ещё?       — Даже не знаю, что меня удивляет больше: что вы владеете сетью спортзалов или с министром обороны встречаетесь на повседневных началах, — пробормотал Баки, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза Земо, которые так и гипнотизировали, не на его губы, которые так хотелось поцеловать, не на поблёскивающую от пота шею, не на упругий бицепс, — словом, на него в целом, проявляя тем самым жуткую невоспитанность.       — У меня ещё и личный телефон президента в контактах есть — хотите, позвоним, пранканём его?       — Вам точно тридцать лет, ваша светлость?       — Вот сейчас, скажу честно, чувствую себя гораздо моложе. А вам, кстати, сколько?       — Двадцать четыре.       — Ага, пить, значит, уже можно. Я всё ещё стою на своём предложении пообедать вместе.       — А вам разве не надо возвращаться в Нью-Йорк, к делам? — Баки прищурился.       — Джеймс, — Земо вздохнул, — было бы надо — я бы не предлагал. И вообще мы живём во времена, когда ворочать миллиардами и править миром можно с мобильного телефона. Уверяю, дела моей компании не пострадают, если я задержусь пообедать в приятной… компании.       — Хороший писатель не позволит себе использовать однокоренные слова чаще, чем через три строчки, — снова едва разжимая губы, пробубнил Баки.       Чувствуя, как сдаёт его оборона под напором обаяния и настойчивости Земо, он прятался за сарказмом и своими писательскими познаниями как за последним рубежом защиты.       — Тогда вы хороший писатель. — Земо улыбнулся, снова так, как любил Баки — на оба уголка губ, глядя на него чуть-чуть исподлобья.       — Откуда вам знать — вы не читали ни одного моего текста. — Баки фыркнул и закатил глаза.       — Ошибаетесь. Так что, пообедаем?       Баки прислушался к себе. Сэм и «несвятая троица» сегодня рано заканчивали пары, а значит наверняка дожрали всю заначку в холодильнике, и готовить сейчас ужасно не хотелось, а Земо был чертовски приятным собеседником и его хотелось узнать поближе…       «Нет. Нет и ещё раз нет. Никакого «поближе». Просто пообедаете вместе, потому что один бы ты в ресторан идти постеснялся, и на этом всё закончится. Наверняка и он-то тебя приглашает, потому что одному ему скучно или неловко. Побудешь часок цирковой обезьянкой, удовлетворишься этой дополненной реальностью и вернёшься наконец в свой мир, где тебе самое место».       — Ладно, но место выбираю я, и платим каждый за себя.       — А на чай?       — Пополам.       — Тогда через двадцать минут жду вас у выхода.       Земо подмигнул и первый удалился в сторону раздевалок. Баки проводил его взглядом, и вдруг всю его левую руку будто обожгло огнём — Баки шикнул и зачесался. Он только что простоял почти полчаса так близко к незнакомому человеку, что тот мог пересчитать каждый его шрам, и даже не задумался об этом ни на мгновение, не попытался спрятать руку за спину или накинуть на неё полотенце, как обычно это делал. Земо действительно как будто оказывал на Баки седативный и гипнотический эффект. Это было страшно и одновременно приятно. Как же Баки высидит с ним целый обед лицом к лицу?       Силой мысли прогнав это наваждение, Баки тоже пошёл в душ, ни разу не обернувшись на белобрысого парня с гантелями, до сих пор следившего за ним с большим интересом.       В душе Баки с особым тщанием мылил и тёр левую руку, будто подсознательно пытался смыть шрамы. Не утешало даже понимание, что вне зала он будет в толстовке с длинным рукавом. Закончив, высушившись и одевшись, Баки ещё уйму времени провёл перед зеркалом, снова решая, что делать с волосами — до парикмахера он так и не дошёл, и рваная чёлка свисала на глаза. Возможно, стоило оставить их распущенными в надежде, что барону снова взбредёт в голову заправлять пряди за уши всяким студентам, но рациональное начало взяло верх: волосы в еде романтизма обстановке не добавляют. И Баки сделал пучок. Чёлка, впрочем, всё равно тут же вырвалась на волю.       На улице его, разумеется, никто не ждал, и на короткий миг Баки испытал облегчение: фух! Не придётся держать лицо и поддерживать светскую беседу с высокопоставленным человеком, — но затем накатило огорчение: барон наверняка не дождался, обиделся и ушёл, и больше они никогда не увидятся! Хотя, казалось, с чего Баки так жаждать его видеть?..       Когда на плечо без предупреждения опустилась чья-то рука, Баки рефлекторно тут же перехватил негодяя за запястье и даже занёс кулак для удара, мысленно уже подготовившись к нападению, но, обернувшись, был встречен не зверской мордой какого-нибудь уличного бандита, а уже полюбившейся ухмылкой Земо.       — Поразительные рефлексы, — заметил барон, а Баки виновато опустил кулак и выпустил руку Земо из захвата.       — Простите, — промямлил он, — ПТСР всё ещё даёт о себе знать.       — Вам нужна квалифицированная помощь? — тут же озабоченно предложил барон. — У меня есть прекрасный терапевт, он помогал мне, когда у меня в семье произошла… Трагедия.       Трагедия в семье?       Баки вскинул удивлённый взгляд. О семье барона ничего не было известно кроме того, что его отец умер после длительной болезни много лет назад. Но не похоже, чтобы Земо говорил об этом — с такой многозначительной запинкой, спустя столько времени. Ах, если бы развести его на откровения, а потом слить информацию Сэму — подло, конечно, но какой старт для его журналистской карьеры!       Баки поспешил запихнуть поганые меркантильные мысли куда подальше и натянуть лучшее подобие улыбки.       — Нет, спасибо, я уже прошёл курс лечения. Но некоторые привычки не умирают.       — Возможно, вы бились с ними не тем оружием.       Баки всмотрелся в лицо Земо, пытаясь понять, что тот имеет в виду, но не смог прочитать ничего по его заговорщической ухмылке и тёплым глазам. Странно, с каких пор они стали тёплыми? Баки хорошо помнил тот взгляд Земо, которым он смотрел в день их первой встречи — пустой, равнодушный, строгий, — так смотрят на потенциальную опасность, пытаясь оценить её реальные масштабы. Так он смотрел где-то до середины их злосчастного интервью. А потом — будто режим переключили, и кофейная радужка глаз наполнилась добротой и чем-то даже вроде заинтересованности. Заинтересованности — чем? Ничем не примечательной личностью Джеймса Бьюкенена Барнса? Да нет, бред какой-то.       — Ну так, куда мы пойдём? — Вывел Баки из транса бархатный голос Земо.       — Сюрприз, — выпалил Баки и жестом поманил Земо следовать за ним.       Улыбка барона стала ещё шире, и он так обыденно повиновался, словно они были закадычными друзьями и каждый день выбирались пообедать вместе, а не известный на весь мир бизнесмен-миллиардер в чужом городе, с незнакомым, по сути, человеком, шёл неизвестно куда. От шуток про убийство и киднеппинг Баки разумно решил воздержаться, вместо этого увлекшись рассматриванием пальто Земо с меховым воротником. От воротника наверняка пахло каким-нибудь очередным дорогостоящим, вкусным парфюмом, и в него, должно быть, было приятно уткнуться носом. Руки так и тянулись пощупать, насколько он мягкий. Такой же мягкий как волосы Земо, или лучше? Хотя, как может быть что-то лучше? Баки заведомо был уверен, что идеально уложенная шевелюра барона мягка как кашемир.       И с каких пор Баки стал оперировать клишированным фразочками из рекламы и бульварных любовных романов? Он же высокообразованный писатель, мог бы придумать эпитет получше!       — А я думал, вы более разговорчивый, — заметил вдруг Земо, нарушая затянувшуюся тишину. — Куда делись ваши тирады, которыми вы так разбрасывались в нашу первую встречу?       — Я обычно не такой болтун, там как-то всё само собой получилось. Извините, если доставил вам дискомфорт молчанием.       — Да нет, напротив, после целого дня переговоров пара минут тишины приятна. Тем более в подходящей компании.       — Только тогда понимаешь, что нашёл по-настоящему особенного человека… — процитировал почти себе под нос Баки, но, к его удивлению, Земо подхватил:       — Когда можешь заткнуться на минуту и с наслаждением разделить тишину. Да, я тоже люблю этот фильм. И не пяльтесь так на меня, Джеймс — до Соковии американское кино тоже докатилось.       — Да нет, я не это… — Баки взволнованно пригладил волосы. — Просто не подумал, что такой человек, как вы, и такой фильм…       — Ну вот вы опять за своё, Джеймс! Какой я «такой»? — Земо даже раздражённо всплеснул руками, но улыбка никуда не делась. — Положение в обществе не определяет личные интересы и вкусы. Вас же не удивляет, что Старк слушает AC/DC? А что, если я скажу, что министр обороны коллекционирует комиксы-манга? А посол России вышивает крестиком? Мне нравятся совершенно разные фильмы, книги и музыка. Вот только времени на них почти нет. Вы себе не представляете, сколько лет я не был в кино!       — Предложил бы вам сходить — тут неподалёку кинотеатр, но там сейчас один шлак. Мы пришли.       Баки галантно открыл дверь кафе, пропуская Земо вперёд.       Они заняли столик подальше от входа и окна. Официант принёс меню, сразу же узнал завсегдатая-Баки, уточнил, будет ли он как обычно, и на утвердительный ответ понятливо кивнул.       Настала очередь Земо. Баки рассчитывал насладиться уже ставшей привычной на свиданиях сценой «убеждённый мясоед пытается выбрать еду в веган-кафе», но барон его удивил, почти сразу же остановив выбор на тушёной спарже в сливочном соусе а-ля бефстроганов, чем вызвал у официанта жгучий восторг, поскольку даже самые ярые адепты редко брали это блюдо.       — Кстати, я поменял своего поставщика продуктов, — сказал Земо, когда официант ушёл. — Тот локум действительно не был по вегану. Мех, к слову, тоже искусственный, — добавил он, указывая на своё пальто на вешалке неподалёку.       — Вы как будто оправдываетесь, — хмыкнул Баки, откусывая хлебную палочку.       — Мне показалось, это для вас важно.       — А какая вам разница, что мне важно, а что нет? Я же вам никто.       — Ошибаетесь, Джеймс.       Земо широко и снисходительно улыбнулся, и Баки принялся активнее жевать палочку, чтобы освободить рот и спросить, чем это он — никто так важен 13-му барону Зему, предпринимателю с мировым именем, занимающему — какую там строчку «Форбс»? — но в этот момент официант принёс напитки, и Баки поспешил затопить волнение стаутом, пока Земо потягивал какого-то химозного вида коктейль, и Баки чуть не поперхнулся засмотревшись, как порочно его губы обхватывают трубочку.       — Где вы служили, Джеймс? — буднично спросил Земо, отставляя бокал, а потом вдруг сменил тон и озабоченно посмотрел на Баки. — Простите, мы можем об этом говорить? Или воспоминания ещё слишком живы?       — Да нет, я в норме, — ответил Баки, вертя в руках очередную хлебную палочку. — Сначала в Ираке, но потом нас довольно быстро перекинули в Сирию.       — У вас в семье было много военных?       — Отец служил в полиции, а мама прошла в «Наса» подготовку в космонавты, но после рождения детей сама стала тренером. Сестра сейчас в МТИ разрабатывает искусственный интеллект для обороны от кибератак.       — То есть вы на литературном как белая ворона?       — Вы решили мне отомстить, да? Я вас на интервью мучал вопросами, теперь вы меня.       — Простите, не подумал, что простая беседа может быть мученьем.       — Просто не люблю говорить о личном.       Подали еду. Баки по привычке неграциозно взялся за свой растительный бургер обеими руками и с аппетитом в него вгрызся, не задумываясь, как со стороны выглядит его раззявленный рот — он слишком привык есть в непринуждённой компании друзей. Так что Баки сильно удивился, поймав на себе взгляд Земо, замершего с вилкой, воткнутой в кусок спаржи. Взгляд этот был изучающий и голодный. Последнее неудивительно: после хорошей тренировки кушать хочется.       — Извините, — прошамкал Баки, подбирая пальцем каплю соуса на подбородке и кладя бургер на тарелку. — Возьму лучше приборы.       — Да нет, продолжайте, — со странной хрипотцой ответил Земо и с каким-то чрезмерным энтузиазмом тоже приступил к еде.       Баки всё же разобрал бургер пополам и принялся чинно отрезать небольшие куски. Удовольствия от такого стиля еды не было никакого, но зато Баки хоть не чувствовал себя варваром рядом с потомственным аристократом.       — Джеймс, я должен вам кое в чём признаться, — сказал Земо через несколько минут, отодвигая опустевшую тарелку и вытаскивая из подставки ещё одну хлебную палочку. — Пожалуйста, постарайтесь не очень остро реагировать.       — Вы и сами знаете, какой цитатой из «Криминального чтива» можно на это ответить, так что не буду сотрясать воздух, — ответил Баки, собирая хлебным мякишем соус с тарелки и отправляя его в рот. — Подождите, не говорите, дайте угадаю. Вы — это не вы, а двойник настоящего Земо? Или вы при переезде в США вывезли с собой золотой запас Соковии? Ваша компания — липа для отмывания чьих-то ещё незаконных денег? Вы финансируете террористов? О, боже, я угадал: мех натуральный, да?       С каждым предположением Земо улыбался всё шире, под конец даже показались зубы, а потом он засмеялся. Баки робко улыбнулся в ответ. Ему нравилось смешить людей. Но последнее время он был не уверен в своём чувстве юмора и всё чаще подозревал, что над его шутками смеются, лишь бы не обидеть. «Может, всё-таки взять у него телефон того терапевта?»       — Нет, Джеймс, мех не натуральный, и всё остальное тоже мимо, — спокойно произнёс Земо. — Я вам немного наврал. В зале мы действительно встретились случайно. Но на самом деле у меня было намерение вас отыскать.       — Зачем? — опешил Баки.       — Чтобы предложить вам работу.       Баки закатил глаза и откинулся на спинку сидения.       — Я же уже сказал, что…       — Не перебивайте. В эти выходные я приглашён на закрытый благотворительный вечер. Освещать мероприятие будут только пресс-службы приглашённых, но моя пресс-секретарка, как назло, сломала ногу, и мне срочно нужна замена.       — У вас в штате компании числятся почти тысяча человек, уж я уверен, среди них найдутся парочка журналистов и пиарщиков.       — Мне нужен особый журналист.       — Но я-то не журналист. Давайте я сведу вас с Сэмом — ну, мистером Уилсоном, который должен был брать у вас интервью. Он хорошо напишет.       — Я читал статью мистера Уилсона, она отвратительна. Вы же, с другой стороны…       — Человек, о писательском слоге которого вы не знаете ничего.       — Сказал же уже, Джеймс, вы ошибаетесь. Я очень хорошо изучил ваш слог, он мне приятен, и я уверен, что вы справитесь с задачей написать 500 слов о вечеринке кучки богатеев.       — Где же вы его изучили, позвольте узнать? Я не выкладывал ничего в открытые источники уже много лет.       — Заказы, Джеймс. — Земо коварно улыбнулся. — Все те заказы, которые приходили к вам эту неделю — их делал я.       Баки так крепко сжал в кулаке хлебную палочку, что она разломилась на несколько частей, а оставшаяся в ладони раскрошилась в труху.       — То есть всё-таки за мной следили.       — Не уверен, что обнаружение вашего профайла на открытом сайте фриланс-услуг, добросовестная постановка и оплата заказа могут быть квалифицированы как слежка. Я не выспрашивал ваши личные данные у администрации университета, не взламывал ваши аккаунты и не приставил к вам «топтуна». Хотя мог бы.       — А, то есть я вам признателен быть должен?       В этот момент подошёл официант со счётом, и Баки выхватил бумажку у него из рук и сам пошёл на кассу расплачиваться. Он слышал, как Земо поднялся и пошёл следом.       — Мы договаривались пополам, — напомнил он, встав слишком близко за спиной Баки, пока он на кассе отсчитывал наличные.       — Не волнуйтесь, благодаря вашим заказам я могу себе позволить оплатить ещё десять таких обедов.       — А я десять миллионов, мы не о деньгах, а о верности данному слову.       — Серьёзно? Мне про честь и взаимоуважение будет затирать человек, который втихаря меня изучал, как подопытную крысу? А со своими деловыми партнёрами вы так же обходитесь?       Баки сорвал с крючка свою куртку и спортивную сумку и кинулся на выход, на ходу сунув официанту в карман фартука чаевые.       Земо следовал за ним по пятам, окликая по имени. Баки постоянно следил за ним краем глаза, а только поэтому не врезал сгоряча, когда барон догнал его, схватил за плечи и остановил, развернув к себе. Странным образом сочетались гнев на его лице и мольба в его глазах. А Баки сразу растерял весь пыл, вновь почувствовав себя неловко, глядя на барона сверху вниз.       — Вы ужасно тяжёлый человек, Джеймс, вам говорили об этом?       — Да нет, последний раз взвешивался — вроде килограммов 80 было.       Ветер трепал волосы Земо и мех на его пальто, и Баки всеми силами сдерживал желание дотронуться и до того, и до другого. Уличный холод пробирался под расстёгнутую куртку и отрезвлял. И чего он, в самом деле, так завёлся? Ну да, не очень вежливо собирать данные о человеке исподтишка, но ведь не личные же, а профессиональные. С таким же успехом Баки мог бы обидеться на заказчиков, которые давали его контакты знакомым, или на преподавателей, которые использовали работы старших курсов как пример для подражания младшим.       Баки вдруг стало стыдно, что он вспылил и заставил высокопоставленного, старшего человека буквально бегать за собой.       Стоп, а чего вообще Земо за ним бегал? С его влиянием и ресурсами, с его прагматичным характером он бы просто махнул рукой и нашёл более сговорчивого журналиста. Неужели он…       Нет, не думать об этом, это невозможно. Но всё равно более реалистично, чем предположение, что человек с такими связями не нашёл более профессионального и талантливого кандидата для своей задачи.       — Зачем вы занялись мной лично? — тихо и с придыханием из-за участившегося сердцебиения спросил Баки. — Вы могли поручить меня своему секретарю.       — Потому что это важно лично для меня, — чуть более уверенно ответил Земо, — а то, что важно лично для меня, я лично же привык контролировать.       — Что вы подразумеваете под «этим»? Абстракция — дурной тон в деловом общении.       — А у нас деловое общение?       — Не знаю, вы только что мне предлагали работу.       — Так вы согласны?       — Я не сказал «да», ваша светлость.       — Вы не сказали «нет».       В этот момент раздался звонок колокольчика, и Баки успел утянуть Земо в сторону, давая дорогу разогнавшемуся на тротуаре велосипедисту.       — Так себе своё «важное» контролируете, барон. — Баки ухмыльнулся.       — Так всё же, «да»?       Они стояли на оживлённой улице, оттеснённые к фасаду какого-то здания спешащей толпой. Они до сих пор держали друг друга за плечи и как будто играли в игру «кто отпустит первый». Проигрывать никто не хотел. Глаза в глаза — и как будто стих городской шум.       Билет по теории литературы №9: «Беспочвенное влечение между персонажами и состояние отсутствия диалога как основные черты литературы потерянного поколения», — как всегда некстати вспомнил Баки.       Баки не удержался, поднял руку и несколько раз провёл тыльной стороной ладони по меховому воротнику (мягкий), делая вид, что что-то смахивает, но Земо как будто даже не заметил. Или заметил, но всё понял без слов. Он был удивительный: какие-то элементарные человеческие вещи ему приходилось объяснять, но самые скрытые и глубинные мотивы он угадывал на интуитивном, а может, телепатическом уровне. Баки даже не заметил, как его бросило в краску от мысли, что было бы, прочитай Земо на самом деле его мысли — те, которым он предавался наедине на протяжении недели, где сам Земо был главным героем.       Баки не стал врать самому себе, что в подсознании он бы этого хотел — было безумно интересно понаблюдать, как на самом деле отреагировал бы Земо, узнав, что его вожделеют.       А может, он знал, и то, что происходило сейчас — и было его реакцией, филигранно замаскированной.       Зазвонил телефон. Баки отпрянул и рефлекторно хлопнул себя по карману брюк, но телефон был не его. Он виновато посмотрел на растерянного Земо.       — Кажется, это вас. В офисе, наверное, потеряли. Обеденный перерыв затянулся.       Земо, мгновенно посуровев, явно разочарованный, достал свой телефон, посмотрел несколько секунд на экран, и сбросил вызов.       — Из машины перезвоню, — проворчал он. — Но мне пора. Вы свяжетесь со мной насчёт вечера?       — У меня нет ваших контактов.       — У вас есть ручка?       Баки порылся в сумке и действительно нашёл в одном из многочисленных внутренних карманов завалявшуюся ручку и протянул её Земо. Тот взял ручку, перехватил Баки за запястье, раскрыл его ладонь и начал писать. Баки поёжился и передёрнул плечами от щекотки.       — Это мой личный телефон, — сказал Земо и вместо того, чтобы вернуть ручку, положил её в своё нагрудный карман. — Звонить лучше после восьми, но не позже полуночи.       — Не волнуйтесь, в полночь я сплю.       — Это поправимо.       И снова Баки не успел поинтересоваться, что такое загадочное и многозначительное Земо имел в виду, как к обочине подъехала чёрная машина класса люкс, Барон сел на заднее сидение, махнул на прощание рукой и умчал, будто его и не было. И, ей-богу, Баки легко бы поверил, что сошёл с ума и всё это ему привиделось, но записанный на ладони номер телефона всё ещё жёг кожу, и Баки поспешил побыстрее сохранить его в список контактов, чтобы ненароком не смыть, когда по возвращении домой будет мыть руки.       На данный момент этот номер был самым ценным его имуществом.