both your lips

- Не понял, - ожидаемо говорит Юнги после паузы. Его голос сухо трещит в тишине комнаты без какого-либо выражения. Чимин досадливо морщится. Это было ожидаемо. Он готовился к этому разговору, к этому ответу-вопросу, парадоксально ни на что не отвечающему и ничего не спрашивающему, и даже к этому выражению лица. Он знал, что Юнги не поймет, что ему придется объяснять, показывать, выворачивать себя наизнанку, а затем стоять в ожидании принятого на свой счет решения, обнаженным во всех смыслах. Он все это знал, но менее досадно от этого не становится. - Ладно, - смиренно бросает Чимин и поднимается с кровати. Юнги рассеянно скользит за ним ладонью по простыне, но останавливать не решается. - Я не хотел, чтобы это прозвучало грубо, - хмурится он. По его лицу скачут тени и кусочки желтого отсвета фонаря из-за штор, делают рисунок губ жестче, а взгляд темным и тревожным. Переживает, что обидел. Чимин, замирая прямо напротив, посылает ему короткую улыбку. - Это не было грубо. - Я думал, ты собираешься уйти, - робко признается Юнги и каким-то кошачьим движением тянется погладить его по предплечью. Чимин выпускает нервный смешок. - Нет, - тихо отвечает он. Юнги медленно кивает. Его лицо вмиг приобретает настолько сложное выражение, будто перед ним сплелись змеями провода, ведущие к тикающей бомбе, а ему нужно решить, какой перерезать первым. - Я правда не понял, - осторожно повторяет он. – Что ты имел в виду, когда сказал… - Давай я просто… - Чимин жмурится, хватаясь за пояс домашних штанов. – Я просто покажу, а затем мы это обсудим. - Хорошо, - с готовностью кивает Юнги, и у Чимина на какое-то долгое мгновение замирает сердце от его внимательного сосредоточенного взгляда. И как он это переживет, если Юнги его не примет. Вот таким. Чимин, не давая себе времени передумать, отворачивается и приспускает штаны, позволяя им стечь по ногам вниз. Щеки мгновенно обжигает стыдом от осознания, что взгляд Юнги прямо сейчас наверняка направлен на его обнаженные ягодицы. Это первый раз, когда он позволяет кому-то видеть себя без одежды. Это первый раз, когда он позволяет Юнги видеть себя без одежды, что важнее. Хотя они уже делали друг с другом многое – поддерживающие объятия однажды переросли в случайные прикосновения, рассеянные поглаживания, совместные ночевки с невинными полуночными смешками и разговорами, а затем украли их первый поцелуй. Потом был второй, третий, десятый, Чимин сбился со счета, да и перестал считать вовсе, когда Юнги уводил его подальше от остальных в свободные минуты, чтобы поцеловать вновь. Их нежные поцелуи со временем становились торопливее, грязнее. Нетерпеливее, с влажным щелчком языка и звуком тяжелого, на грани хрипа, дыхания. От этих поцелуев становилось так жарко, так больно в паху, что останавливаться не хотелось совершенно. Жаться друг к другу по наитию и делать хотя бы что-нибудь. Что угодно. Чимин себя в такие моменты обрывал, а Юнги никогда не давил и не настаивал на продолжении. Не настаивал он и сейчас, когда Чимин сам завел этот разговор. Сам пошел на поводу у чувств, волны жара и доверия, что вызывает в нем Юнги одним лишь фактом своего существования. Прокрутил в голове весь иерархический список с исходами этого разговора, который он в приступе паники одной ночью накатал в заметках, и сказал это. И Юнги выбрал ветку, в которой Чимин сейчас стоит перед ним со спущенными штанами. Ну, не самый худший вариант развития событий из тех, что были в заметке. - Ага, - изрекает Юнги, когда Чимин разворачивается к нему лицом. – Теперь понял. Чимина от волнения пробирает истерический смешок. Ему так страшно, что вот-вот начнут стучать друг об друга зубы, а Юнги просто… - Это все, что ты можешь сказать? - Ну, - глубокомысленно произносит тот. – Теперь я понимаю, что ты имел в виду под «не так, как у тебя». Неожиданно. - Ну, - вторит ему Чимин. – Я понимаю, ты ждал другого. - Честно говоря, да, - отвечает Юнги ровно. В его голосе нет усмешки, он просто честно формулирует свои мысли, и Чимин старается не реагировать на его слова так, будто ему уже отказали. – Как так… Как это вышло? - Я таким родился, - жмет Чимин плечами. – Интерсексуальность. Одна из вариаций. Юнги кивает. Его лицо опять сложночитаемое. Понять, о чем он думает, невозможно, но его взгляд бесконечно изучающее скользит по лобку – там, уходящая вниз редкая поросль волос заканчивается пухлыми губами. - Кто-то еще знает? – уточняет Юнги. Его отстраненность в голосе заставляет Чимина неловко переступить с одной ноги на другую. - М, нет, - сдавленно произносит он. – Только родители, врачи. Ну и ты теперь. Юнги кивает. В который уже раз? Третий, пятый? Боже, да скажи уже что-нибудь. - Могу я, - начинает Юнги, поднимая на него взгляд. Чимин от волнения кивает даже прежде, чем он спрашивает. – Могу я посмотреть? - Да, - хрипло отвечает Чимин и сдвигается чуть ближе, позволяя широким ладоням Юнги устроиться у себя на талии. Он, вопреки невнятным страхам Чимина, вдруг большими пальцами начинает оглаживать выступающие тазовые косточки. Подтягивает к себе еще ближе и припадает губами к низу живота, мягко целуя под пупком. Чимин со свистом выдыхает весь воздух из легких, хватаясь за чужое плечо. Еще ни разу он не ощущал прикосновений к оголенной коже так близко к паху. Это внезапно обезоруживает. - Все хорошо, Чимин-а, - говорит Юнги ему прямо в живот и будто обещает. Чимин верит так безоговорочно, что это даже смешно, как быстро он позволяет себя утащить вниз, обратно на кровать. Как доверчиво падает в подушки, ничем не прикрытый, оголенный провод, которого Юнги почему-то не боится. А тот и правда не боится, целует в согнутое колено, сухой ладонью сжимает крепкое бедро, пальцами скользит по мягкой внутренней стороне. У Чимина рефлекторно дергаются колени, пытаясь сжаться, уйти от щекотки, но Юнги держит его раскрытым до тех пор, пока его макушка не оказывается прямо там. У Чимина между ног. - О боже, - шепчет тот пространно, лишь бросив туда взгляд, и утыкается им в потолок. Нет, такого зрелища он не выдержит. - Ты в порядке? – уточняет Юнги, и Чимин замирает, потому что чувствует его горячее дыхание прямо рядом с губами. Юнги чертовски близко, и нет, он не в порядке теперь, когда осознает это в полной мере. - Я-я… не знаю, - честно шепчет Чимин, комкая под пальцами простынь. – Мне просто немного… страшно, думаю. Юнги внизу как-то смещается, опирается на локти, приподнимается, чтобы заглянуть Чимину в лицо. И он это ценит, правда, но посмотреть в ответ не в состоянии, поэтому наблюдает за ним лишь периферийным зрением. - Мне не смотреть туда? – уточняет Юнги. - А тебе… не противно? – кусает Чимин губы. Юнги смачно чмокает его в мягкую часть бедра. - Мне не противно, - качает он головой. Щекочет пушистыми растрепанными волосами. – Это все еще ты, так что какая разница. - Боже, - вторит Чимин шепотом. – Я не девственник. У меня никого не было, но я мастурбирую. Пальцами. Юнги пару секунд очень красноречиво молчит. - Ладно, буду знать. - Я просто решил на всякий случай… - Ладно, - настойчивее повторяет Юнги и мягко посмеивается. – Все хорошо, не нервничай. - Легко тебе говорить, - ворчит Чимин, чувствуя, как жар поднимается с шеи на щеки, и закрывает лицо сгибом локтя. - Я могу вообще не говорить, - дразнится Юнги. Чимин не может видеть, что он там делает, но дыхание опять ощущает прямо у себя между ног. А затем его голос оттуда звучит так удивленно, что Чимину хочется заплакать. – Ты влажный. - Твое лицо прямо напротив моих половых органов, - напоминает Чимин сдавленно. – И мы целовались полчаса до этого. - Тебе так нравится со мной целоваться? – шепчет Юнги довольно. Чимин невольно сжимается от тона его голоса, но предпочитает промолчать. – Можно я дотронусь? - Хен, я люблю то, какой ты джентльмен, но пожалуйста, прекрати спрашивать меня, - выдыхает Чимин сквозь стиснутые зубы. - Я не хочу ничего делать, пока ты мне не разрешишь, - хмыкает Юнги до того спокойно, что это даже раздражает. У Чимина в паху пылает огнем, разливается горячая лава от самых нижних губ до грудины, а Юнги спокоен, черт бы его побрал. - У тебя какой-то кинк? – хнычет Чимин и вздрагивает, когда Юнги легонько дует прямо на вульву. - Да, на тебя. - Просто потрогай меня уже, - шепчет Чимин и почти в ту же секунду чувствует прикосновение пальцев по окружности. Юнги нежен, несмотря на то, что его руки – нет. Они у него теплые и осторожные, но шершавые и мозолистые. Чимин дергается от щекотки и невнятного волнения, когда Юнги двумя руками чуть раздвигает большие половые губы в стороны, чтобы приоткрыть место спайки малых. Чимин прекрасно знает, что он там видит – малые губы у него крупные и полные, заметно выходят за края больших, даже когда те закрыты. И клитор чуть крупнее, чем у женщин – он даже сравнивал из интереса с картинками в гугле, когда ему об этом сообщили на одном из осмотров. - Красиво, - комментирует Юнги, и Чимин отчаянно стонет в сгиб локтя. - Ты меня смущаешь. - Я хочу тебя лизнуть, - говорит Юнги совершенно просто. У Чимина горит все тело. - Я не буду тебе отвечать, - шепчет он куда-то в потолок. От напряжения у него подрагивают бедра, и не вскинуть их Юнги прямо в лицо стоит ему больших усилий. - Это значит «да»? – тянет Юнги таким тоном, будто мурлычет. - Да, - выдыхает Чимин и крупно вздрагивает всем телом, когда Юнги лижет его напряженным языком. И делает это снова. Он не отнимает языка от клитора, скользит по нему мокрой мышцей вверх и вниз, пока пальцами гладит губы. Чимин подрагивает от стимуляции, хватается пальцами то за простынь под собой, то за чужие плечи, и только спустя несколько секунд осознает, что нестройное тихое мычание, которое он слышит, издает он сам. - Тебе нравится? – уточняет Юнги, отстраняясь. Нравится. Блять, так нравится, - хочется сказать Чимину вслух и притянуть Юнги прямо за его пушистые волосы обратно. Туда, где язык занят действительно полезным делом. Он не успевает произнести вслух ничего из этого, когда Юнги неглубоко ныряет пальцем к самому входу и восхищенно вздыхает. - Ты очень мокрый, - шепчет он как-то сокрушенно ему в бедро, не отнимая руки. - Это твоя вина, - сообщает ему Чимин и приподнимается на локтях. У Юнги, даже в сумраке комнаты, румяное от желания лицо. Глаза прикрыты, он щекой упирается Чимину во внутреннюю часть бедра прямо рядом с паховой складкой, а его рука в размеренном сладком темпе толкается между губ. Пальцы не входят внутрь, но потирают кончиками самый вход, в тишине заставляя его влажно хлюпать. - Ты слышишь это? – совершенно восхищенным тоном спрашивает Юнги, и Чимин падает обратно в подушки. - Заткнись, пожалуйста, - шепчет он пристыжено. Но звук он, безусловно, слышит. Он мокрый настолько, насколько не был наверное никогда наедине с собой, бедра его не слушаются, мелко подрагивают, таз толкается чужой руке навстречу. – Займи рот чем-то другим. Юнги беззвучно посмеивается, фыркая носом, и убирает пальцы, наблюдая за тем, как за ними тянется и лопается короткая ниточка выделений. - Как скажешь, - покорно соглашается он и возвращает свой прекрасный, сильный, влажный язык на клитор. Чимин низко стонет, подкидывая бедра, и, не выдержав, вцепляется пальцами в темные вихры на макушке, вжимая в себя сильнее. Юнги согласно мычит и будто бы лижет усерднее. Он двигает головой, его напряженный язык размашисто скользит по набухшему клитору, а пальцы мелко и часто стимулируют вход. Внизу все хлюпает – там мокро от выделений и слюны Юнги, так мокро, что Чимин ощущает влагу даже меж ягодиц. Так грязно Юнги его еще не целовал. Чимин стонет в потолок. - Я не могу-у-у, - воет он, рефлекторно подмахивая тазом и чувствуя, как палец Юнги по смазке скользит в него глубже. – О, боже, Юнги-Юнги! Тот отстраняет лицо от паха, чуть смещается, облизывая губы от выделений, и прижимает свободную руку к лобку. Его средний палец давит на клитор, ласкает круговыми движениями практически идеально в такт толчкам другой руки. Чимин замирает. Внутри начинает печь с такой силой, что он даже звука издать не может. По потолку скачут пятна – пересвет фонарей с улицы и отпечатавшихся под веками красных цифр на электронных часах. Он впивается пальцами в волосы Юнги, жмется к кровати поясницей, напрягается, чувствуя нарастающее удовольствие, и на пике срывается в низкое рыдание. Юнги позволяет его телу расслабиться, упасть обратно в подушки и простыни, все еще медленно поглаживая по чувствительным губам, а затем отнимает руки и подтягивается ближе к его лицу. Чимин щурится в его сторону – тот совершенно бесстыже вытирает мокрый подбородок о свое же плечо. - Ты весь в моих… - Чимин сокрушенно качает головой, не желая договаривать. - Ты вкусный, - сообщает ему Юнги доверительно и целует в плечо, очевидно, не желая пачкать ему лицо. - Поверить не могу, что я боялся тебе рассказать, - вдруг хихикает Чимин. Озарение, что они реально это сделали, снисходит на него, как волна цунами, неожиданно и неотвратимо. - Не переживай об этом, - улыбается ему Юнги мягко и вновь смещается так, что теперь упирается ширинкой Чимину в бедро. Стоит у него совершенно безбожно. Чимин от этой мысли невольно сжимается. - Дай мне немного отдышаться, - говорит он, кивая вниз. – И я сделаю с этим что-нибудь. - Мы еще успеем потом, - отмахивается Юнги и, видимо все-таки не выдержав, припадает губами к его приоткрытому рту, с наслаждением целуя. – Я люблю тебя. И Чимин, только что собиравшийся возмутиться по поводу вкуса собственной смазки в своем рту, замирает. Они уже однажды говорили это друг другу, но тогда оно казалось таким поспешным и, быть может, даже несерьезным, а сейчас, когда между ними не осталось пространства для секретов, это ощущается как что-то действительно важное. Чимин прикрывает глаза и прижимается лбом к чужой щеке. - Я тоже тебя люблю.