CoD MW4

      — Если Хассан удрал, какого хрена они защищают?! — перекрикивая шквальный огонь по их укрытию, Джон задается риторическим вопросом.       Рот сержанта, с момента накалившейся обстановки, не закрывался, озвучивая все, что он видит или хотел бы сделать. Его прерывали только редкие комментарии других «Браво», докладывающих обстановку. Гоуст привык к такому поведению Джона и помнил этому значение — Соуп приблизился к своему пику напряжения. Теперь одно из двух: либо вырежет всех противников в одиночку не пострадав, либо допустит фатальную ошибку и умрет.       «Движение» было у склада за зданием. Группа «Браво» в полном, оставшемся дееспособным, составе, направилась к его открытым воротам, где их встретили горячо и негостеприимно. В первую очередь включив верхний свет, достаточно яркий, чтобы ослепить солдат в ПНВшках. Во вторую, открыли шквальный огонь не хуже, чем недавно «Кило ноль-один». Благо, не из пулеметов!       Склад был небольшой, битком забит ящиками с оружием, за которыми прятались боевики. Один неверный выстрел, и группу «Браво» опознавать будут по зубам. Если найдут, конечно… Прямо у ворот стояла военная машина, крытая тентом. Соуп прижался к борту спиной, достал пару свето-шумовых гранат и закинул вперед, не глядя, едва успев укрыться снова от автоматной очереди.       — Сейчас рванет! — кричит Соуп в микрофон.       Боевики тоже что-то кричали, бросились в рассыпную из своих укрытий.       Сдвоено рвануло, оглушив и своих, и чужих. Но свои были предупреждены, так что воспользовались неразберихой, отыгрались за весь стресс и неудачи.       — Чисто? - неуверенно спрашивает «Альфа».       Штурмовики разбрелись по притихшему складу, осматриваясь.       — У Аль-Каталы тут куча всякого дерьма, — с отвращением произносит один из «Браво». Наверное, нашел что-то из запрещенного Конвенцией оружия.       Соуп тоже осматривался, но далеко не пошел, приметил синий контейнер. Гоуст уже стоял там, тянул за ручку. Госсподи, как можно быть таким беспечным?!       — ЭлТи, — окликает Джон, быстро подбегая к напарнику. Недостаточно быстро — тот уже открыл дверь, представив взгляду какую-то электронику. — Что это за хрень?!       Гоуст поворачивает голову к сержанту и в голосе слышится усмешка:       — Тут написано, — указывает рукой на приборную панель.       Соуп, не долго думая, поднимает рычаг и лейтенант обреченно стонет. Госсподи, как можно быть таким придурком?!       Внутри контейнера шумно ожил какой-то механизм. Парни отступили назад, наблюдая, как над крышей жестяного ящика медленно поднимается пусковая установка. Группа «Браво» тоже подтягивается посмотреть на охраняемый объект.       — Баллистические ракеты, — пораженно выдыхает Соуп.       — Бьет на тысячу миль, — «Семь-шесть» не менее ошарашен находкой.       — Не меньше, — холодно, почти отстраненно, констатирует Гоуст. Будто и не удивлен вовсе.       Но Соуп подумает об этом позже. Сейчас он в гневе несется за контейнер, чтобы взобраться по ящикам и рассмотреть установку поближе. Молчать он не может, переполняемый эмоциями, на ходу матерится.       — Твою мать, откуда в Иране такое?!       Гоуст знает откуда. Но это ничего не меняет.       — «Семь-шесть», — он поворачивает голову чуть вправо, к стоящему позади солдату. — Свяжи меня с Ласвэлл.       Идет к Джону.       Радист сработал оперативно. В наушнике отозвалась Кейт. Спрашивает о Хассане. Гоуст молча поднимает голову на Джона, уже зная что увидит.       — Гоуст? — голос подводит Соупа. Парень поворачивается к лейтенанту, открывая вид на четкий оттиск Американского флага.       — Гоуст, Хассан у вас? — повторяет свой вопрос Кейт.       — Никак нет, — мертвым, абсолютно бесцветным, голосом докладывает лейтенант. — Тут оружейный склад. У Хассана есть ракеты… — замолкает, встречаясь с недобрым взглядом МакТавиша. Долгую секунду не может и слова сказать. — Они из Америки.       Соуп прекрасно видит лейтенанта Райли в тот момент, когда на связь выходит «Золотой орел». Массивная фигура в один миг напрягается, как перед броском, челюсти под маской-черепом свело, что желваки заиграли, длинные пальцы рук сжались в кулаки на рации и оружии. Джон мог поклясться, что кожа тактических перчаток жалобно скрипела в этот момент, а усиленный пластик гаджета пошел трещинами. Но не это впечатлило сержанта, хотя это тоже, однако, буквально задохнуться его заставила яркая, всепоглощающая ненависть, что отразилась в чайных глазах.       — …повторите, что вы там нашли?       — Повторяю, — цедит сквозь зубы Гоуст, не прерывая зрительного контакта с Соупом. — У Хассана Американские ракеты.       Время тянется мучительно медленно, пока штаб обсуждает дальнейшие действия.       Соуп присел на ящик, недвусмысленно глядел перед собой, то есть, на стоящего внизу Гоуста. У лейтенанта отличный самоконтроль. Сейчас и не скажешь, что полминуты назад его единственным желанием было убить свое начальство. Далеко не фигурально выражаясь. Он что-то знал. Знал, не поделился, возможно, потому что приказ. Приказ, который не пришелся лейтенанту по душе.       Их группу пустят в расход, — пришел к выводу Джон. — Кого выбрали принести хорошие вести? Хватит одного Саймона Райли или понадобится подстраховка?       «Соуп, ты нужен мне здесь», «идешь со мной», «кто ранен?». Да, Гоуст прекрасно видел, что на штурм первого здания Сонг пошел рядом с Джоном и когда отработал снайпер, отволок раненного в сторону.       Вот оно как, лейтенант Райли, сэр. Вам поручили сохранить мою жизнь? А я-то думал, это потому, что мы друзья….       Общая связь ожила голосом генерала Шепарда:       — «Золотой Орел» вызывает Гоуста. Выдвигайтесь, нам необходимо избавиться от этих ракет, и поскорее.       И что ты будешь делать с этим, а, лейтенант?       Гоуст кивает:       — Вас понял, главный.       Соуп был в бешенстве, но в вертолете особо не пообщаешься, приходилось мариноваться до базы.       По приказу Шепарда, Гоуст собрал всех «Браво» и вывел подальше от склада. Там их забрали вертушки, дали залп на прощание и под аккомпанемент одного большого и много-много мелких взрывов, отправились восвояси.       Который раз за ночь, Соуп стал свидетелем грандиозного доминирования стихии огня над всем, живым и не живым. Он любит пиротехнику. Любит, когда нечто цельное, после грамотно установленной мины или бомбы, становится мелким и незначительным. При этом сгорая, крошась, разрываясь, обращаясь в ничто. Военный психолог даже пометку сделала в его личном деле. Не страшно. Соуп все равно не рассчитывал дожить до пенсии, а хорошие подрывники на дороге не валяются, чтобы из-за такой ерунды, как пиромания, гнать взашей. Практичнее использовать его навыки в корыстных целях государства.       Но восторг быстро прошел, стоило только огню скрыться из вида, накатило непонимание.       Какого, блять, хера?!       Джон знал Гоуста! Хладнокровного, отбитого, беспощадного, расчетливого сукина сына. Его рука никогда не дрожала, если нужно было врага пытать, а соратника защищать. Он мог в одну минуту перерезать глотку противнику, а в другую, не стирая крови с маски, травить свои специфичные шутки. Он был живым воплощением того типа британцев, что служат дворецким и закапывают трупы на заднем дворе. С этой его отмороженностью, место парню в какой-нибудь ЧВК, а не в армии.       Но.       Одно гребаное «но», из-за которого Соуп так проникся Саймоном Райли.       Чувство долга.       У Гоуста чувство долга было гипертрофировано, что дальше некуда. Приказы, устав, чужая жизнь невинных. Вышестоящее начальство для него, как последняя инстанция, а приказ — приговор. Никакого беспредела. В армии это правильно, ведь ты всего лишь орудие.       Если цель — гражданский, значит, он того заслуживает. Если нужно спасти террориста, значит, как бы ты ни жаждал его смерти, все равно доставишь в сохранности. Таков был Саймон «Гоуст» Райли.       У Соупа складывалось ощущение, что сейчас убеждения Гоуста проходят проверку на прочность. Он сомневается в высшем руководстве! А уж, если идеалист Райли поставил под вопрос один из своих заветов, на это должна быть веская причина. Тогда Джон тем более должен знать, что происходит, ведь они в одной связке!       По прибытии на базу, солдаты разбрелись по разным комнатам, строчить отчёты: Хассана не нашли, вертушку угробили, пацанов потеряли.       Бюрократическая сторона миссии самая заёбная — каждое твое слово читают с .дцати разных сторон, а потом ещё и допрашивают, дабы определить виноватого. Именно определить, а не найти. Виновный всегда должен быть, чтобы система работала.       Вот в поле другое дело, либо ты, либо тебя. На бумаге же приходится изгаляться, чтобы не подставить команду и себя не засрать.       Своим отчётом, Соуп мог с лёгкостью испортить настроение лейтенанту. А лейтенант — ему, своим. Конечно, Джон не станет этого делать, но как поступит Гоуст? Даже дурак, наверняка, заметил неподчинение Соупа прямому приказу отступить, когда тот остался нейтрализовать снайперов. И, наверняка, в отчётах других «Браво» это будет значиться. А ещё, что Соуп предложил спасти «Альфу», из-за чего было потеряно драгоценное время.       Джону стало, до горечи, смешно.       Миссия изначально была провальной, Саймон знал это. Он спасал Джона, чтобы по итогу сделать козлом отпущения? Да, лучше бы его вальнули нахуй в этом сраном Иране!       В общей душевой Гоуст не засветился, что не удивительно — он всегда ходил в душ последним, наверняка, чтобы не попасться солдатам без маски. В столовой они пересеклись, но это уже не устроило Джона — были лишние глаза и уши. Сразу после обеда, Гоуст будто исчез, хотя Соуп регулярно мониторил стол, за которым тот сидел. Саймон его избегал и к гадалке не ходи.       Нет, МакТавиш мог пойти в комнату к напарнику и принудить к общению. Даже мог завязать разговор в столовой. Но он не хотел так. Будто обиженка какая-то. А для задушевного разговора нужна непринуждённая обстановка, без свидетелей.       Конечно, рано или поздно, за свои закидоны, Джон должен был поплатиться. И вот, час пробил — поплатится, когда отчеты всех участников будут отработаны. Но, черт возьми, как же хочется чтобы Гоуст признал это, а не прятался, как провинившийся школьник!       Они пересеклись поздно вечером, на следующий день. Соуп поздно возвращался из тренажерного зала, а Гоуст шел откуда-то с улицы.       — О! — непритворного удивился Джон. — ЭлТи, какая встреча!       — Сержант, — кивнул Гоуст, собираясь продолжить путь в одиночестве.       Но Соуп достаточно долго ждал благоприятного случая. Пустой коридор, они одни, что может быть лучше?       Сержант догоняет старшего, даже на шаг опережает, чтобы заступить дорогу.       — Что с тобой, ЭлТи?       Гоуст молча, хмуро смотрит на крепкого, молодого человека, оптимизма которого не меняют десятки миссий, литры крови на руках и годы регулярных недосыпов, сотрясений, ссадин и переломов.       В общем, что три года назад, что год спустя, это все тот же Джонни.       Соуп улыбается, но в голубых глазах бушует шторм.       — Когда-то чужие жизни были тебе важны.       — Мне и сейчас важна чужая жизнь, — отвечает Гоуст.       — Да, ЭлТи? А что скажешь на счет ребят, что погибли вчера?       Гоуст ничего не сказал, только оценивающе осмотрел лицо Джона. Его молчание доводит Соупа до ручки и он уже готов пустить в ход кулаки, когда слышит циничное:       — Дерьмо случается.       Такого от Гоуса он не ожидает услышать и задыхается от возмущения:       — Их родным ты так же скажешь?       Гоуст напрягся, не понимая, где прокололся. Как выдал себя? Или, может, Джон тоже переродился?! Нет, бред! Если бы Джонни тоже помнил будущее, то понял бы!       — Ты нихрена не понимаешь! — цедит лейтенант, подаваясь вперед. В голосе сталь, но никакой угрозы.       Тогда Соуп решается, подходит ближе и требовательно, да, откуда-то от знает, что может требовать безнаказанно, выпаливает:       — Так, объясни мне!       Голубые глаза горят праведным огнем, выжигая душу Саймона.       Как это легко, сказать «расскажи». А поверишь ли ты?       — Ты знал, что произойдет! Знал, что нас ждали и ничего не сделал! — давит Джон, подступая еще ближе. Желание расхуярить эту ебучую маску вместе с лицом, стало почти осязаемым.       — Я жизнь твою спасал! — ревет в ответ Гоуст, нависая над ним, как гора.       Сейчас разница в росте и комплекции не имела значения. Крепкий, но ниже ростом, Соуп, готов был вцепиться мертвой хваткой в широкоплечего, рослого Гоуста. Но, от услышанного заявления, задыхается, теряет часть запала. Потому что в этих словах и тоне, которым они были произнесены, нет убежденности выполненного приказа. Каждое слово было пропитано отчаянием и застарелой болью.       Просто Джону повезло попасть в группу к старому знакомому и тот прикрыл его задницу.       — Нет, — вдруг ровно, спокойной произносит Соуп. И снова взрывается в осознании: — Нет, блять! Не смей мне говорить, что их смерть на моей совести!       Эти слова, точно пощечина, приводят Гоуста в чувство.       Верно.       Он, Саймон, так хотел жизни для Джонни, что не рассчитал последствий. Не учел, что этот груз ляжет не только на его крепкие плечи.       Гоуст разворачивается, считая лучшим уйти сейчас, остановить пустой разговор. В спину летит злое:       — Ты куда, сука, пошел?!       Перехватывая выкинутую, для удара, одну руку, Гоуст уходит от второй, делает подсечку. Соуп падает лицом в пол. В поясницу тут же упирается чужое колено, а в основание черепа — рука, собственная вывернутая рука отдается болью при каждом движении.       — Не дохуя ли ты на себя берешь, сержант? — рычит с угрозой лейтенант Саймон Райли, для полноты картины, выворачивая руку еще выше.       Соуп в ярости от беспомощности, от несправедливости обвинений.       Он не просил его спасать. Он ничего у Гоуста не просил!       Но теперь должен, на всю жизнь вперед.       Его несет. Эмоции берут верх:       — О, давай, напомни мне о субординации! После всего дерьма, через которое мы прошли! — голос ломается, сопротивление рукам Гоуста становится меньше. — Какого хера, ЭлТи? Неужели, я не достоин твоего доверия?!       «Близкие ранят больнее всего», — сказал он Джону тогда, в Лас-Альмасе.       Скажет. Через четыре дня.       Гоуст отпускает парня, отступает на шаг, пока Соуп встает, потирает руку и разминает шею.       — Ч-черт, — в сердцах бросает Джон на молчание Саймона, опускает голову.       — Джон…, — еле слышно зовет лейтенант, но договорить не успевает.       В коридор, с улицы, заходит Кейт Ласвэлл. Секунда на узнавание и ее хмурое лицо разглаживается:       — Парни! Отлично, что не спите. У нас ЧП, а у вас — час на сборы.       Напарники переглянулись.       Ласвэлл проводила брифинг на ходу, пообещав, что более подробно в дело их посвятит, на месте, полковник Алехандро Варгас.       Как сегодня стало известно, иранцы работают с мексиканским картелем. И Хассан Зияни буквально полчаса назад пересек границу США и Мексики. Так как США не может открыто завалиться всей своей военной мощью на территорию враждебного государства, было принято решение отправить Гоуста и Соупа в помощь мексиканскому спецназу. А Гоусту и Соупу, в помощь, отправляется ЧВК «Шадоу-компани», по настоянию генерала Шепарда.       Соуп слушал Ласвэлл, и посматривал на Гоуста. Тот, зараза, держал себя в руках, и не дал повода придраться.       В самолете Джон пытался разговорить Саймона, но тот словно воды в рот набрал. Не устраивать же драку, в самом деле…       — Наш разговор не окончен, ЭлТи, — достаточно громко и внятно, чтобы быть понятым, произнес Соуп, когда они стояли плечом к плечу у открывающейся рампы.       Прибыли.       Джон сразу понимает, что за человек их встречает, хотя Кейт не успела показать ни единого фото.       — Алехандро….       — Джон МакТавиш, — кивает типичный мексиканец. Мужик под сорок, крупные черты лица, густые брови, бритые виски. Устало выдавливает улыбку, тянет руку для приветствия.       Парни знают, что этой ночью полковнику было не до сна, потому с пониманием воспринимают его слегка заторможенную реакцию.       Джон дружелюбно улыбается, крепко пожимает руку в ответ:       — Можно — Соуп.       Алехандро кивает, принимая, окидывает Соупа медленным, сканирующим взглядом. Чуть дольше задерживается на неуставном ирокезе. Запоминает он так, что ли?       — Лейтенант…, — Алехандро переводит взгляд на второго бойца. Смотрит в темные глаза, кожа вокруг которых была зачернена камуфляжным гримом.       На Гоусте его излюбленная пластиковая маска-череп без нижней челюсти. Нижняя челюсть дорисована прям на ткань балаклавы песочного цвета. В отличие от Соупа, прибывшего в жаркую страну в джинсах и футболке, лейтенант был в полной экипировке. Широкие плечи даже покрывала маскировочная накидка.       Эти двое так разительно отличались, что Алехандро невольно улыбнулся шире.       — Ласвэлл сказала, тебя называют «Гоуст».       — Вообще, — елейным голосом тянет Соуп, поворачивая голову к объекту обсуждения. В голубых глазах Гоуст читает раздражение. — Я считаю, ему бы лучше подошло….       Он не дает Джону озвучить мысль, грозно перебивает:       — Да! Именно так меня и называют.       Эта небольшая сценка забавляет Алехандро. Полковник понимающе, несколько раз кивает головой и нарушает повисшую тишину:       — Добро пожаловать в Город Душ.       Алехандро действительно вводит парней в курс дела.       Лас-Альмас, это вам не Мексика, тут другие законы, другой порядок. Всё значительно хуже даже, чем в трущобах самого захудалого городка остальной территории Мексики. В Лас-Альмас правят наркотики. И если рядовые жители еще готовы сотрудничать с Лос Вакерос, то вся полиция и армия на прикорме у картеля.       И, да, Хассан Зияни сейчас гостит всего в десяти километрах отсюда. Им не составит труда минимальным составом вытащить террориста, но после этого картель наверняка придет восстанавливать свою справедливость.       На что Гоуст говорит о скором прибытии подрядчиков Шепарда, как раз на этот случай, и Соуп снова чувствует всепоглощающую ярость, исходящую от лейтенанта. Ее искры падают в благодатную почву: неполученные ранее ответы, как сухая солома, тут же вспыхивают в уставшем, от недосыпа и догадок, мозгу Джона. Сцепив зубы, сержант идет по плацу, едва сдерживаясь от очередного язвительного заявления.       Их ждали три военных внедорожника черного цвета. За рулем первого — заместитель Варгаса — сержант-майор Родольфо Парра. При виде Гоуста, он немного струхнул, что-то сказал на испанском, развеселив полковника. Присевшие на задние сиденья напарники, шутки не оценили, потому Алехандро уточнил:       — Знаете испанский?       Гоуст промолчал, а все еще злой Соуп, мотнул головой:       — Не-а.       Мужчина хохотнул:       — Научим.       Улицы Лас-Альмаса были узкими, потому гнать не приходилось. Да, и спешащие три однотипные машины сразу бросятся в глаза зевакам. То есть, в глаза картелю. А они не собирались привлекать внимание раньше времени. Они вообще не собирались привлекать внимание.       Соуп внимательно следил за дорогой, запоминая повороты и закутки. На одном, широком участке, они разминулись с серебристым авто.       — В тачке четверо с оружием, — Соуп схватился за автомат, что заранее удобно расположил у ноги.       — Эй-эй, tranquilo, — разволновался Алехандро. Вспомнил о языковом барьере, перевел: — Тише, это нормально. С пушками на улицах пусть разбирается полиция.       — Полиция, которая на коротком поводке у картеля? — скептически хмыкает Джон. — А как же вы?       Ласвэлл не объяснила им, полковником каких войск является Варгас, потому Соуп заполнял пробелы на ходу.       — Мы — «Лос Вакерос»…. Ковбои. Мы любим этот город. И отдадим за него жизнь, — с гордостью, уверенно ответил Алехандро.       Соуп кивнул, принимая.       Одним словом — ополченцы. Из влияния, только поддержка со стороны не снаркоманившихся, желающих лучшей, спокойной жизни жителей.       Джону уже нравились эти «Лос Вакерос» — не ищущие легких путей, но оставшиеся верными своим идеалам и кодексу чести.       Дорога вела вниз, изгибаясь вправо. Невысокие домишки, в два-три этажа, сменяли друг друга, так сразу и не отличишь, разве что по цвету стен. На всех окнах установлены решетки. Город казался безжизненным — ни праздношатающихся людей, ни веселящейся ребятни. Ближе к центру ситуация уже лучше, хоть и дикая для Соупа: вооруженные молодчики в балаклавах с изображением черепных костей, что-то обсуждали рядом с лотком сладостей и воздушных шаров, в котором детишки затаривались и тем, и другим.       Соуп поворачивается к Гоусту:       — Дети, шары и пушки…. Что-то новенькое.       — Щедрость картеля подкупает местных жителей, — пожимает плечом Алехандро.       — Даже детей? — Соуп немного шокирован.       Впервые за всю дорогу, подает голос Родольфо:       — Особенно детей.       Его английский хорош, но акцент выдает, что язык не родной. У Алехандро в этом плане говор чётче и акцент мягче, хоть и тоже заметен.       Впереди образовалась небольшая пробка — разъезжались местные на перекрестке — их картеж вынужденно остановился. Как назло, напротив переулка. Вход в него закрывала желтая лента, какую обычно используют полицейские на местах преступления. За лентой, на брусчатке, валялись кучи какого-то тряпья в красных пятнах и стоял пикап, на борту которого было закреплено полотно с письменами на испанском.       — Что еще за тряпки? — присмотрелся Соуп, и сообразил, что тряпок всего три, а под ними — трупы.       — Narcomantas…       — «Плащи картеля», — пояснил Родольфо.       — Послание от Эль Син Номбре, — раздраженно цедит сквозь зубы Алехандро. — Так он метит свою территорию.       Гоуст молчал. Молчание это Соупу очень не нравилось. Сержанта буквально распирало желание устроить разборку здесь и сейчас, но, блять, ему же не шестнадцать лет, чтобы так проебаться! Скрипнув зубами на ситуацию в целом, он решил отвлечься на разговоры с мексиканцами.       — Кто такой Син Номбре?       — Эль Син Номбре. «Без имени», — поясняет полковник. — Это глава картеля «Лас-Альмас».       — И где его искать? — Джону нужно было в срочном порядке снять напряжение, он это не только ощущал физически, но уже начал понимать разумом.       Давненько его так не накрывало. Разве что три года назад, когда стало известно, что ему с Гоустом не дадут больше работать в паре. Тогда это объяснили грубо и доходчиво: «два больных ублюдка в команде до добра не доведут».       Было бы из-за чего, в самом деле!       Подумаешь, террориста пытали. А другого использовали в качестве подушки безопасности, вылетев с третьего этажа на крышу чьей-то машины (хорошо-хорошо, использовал! он, Джон). Но Гоуст нарывался, выделываясь своим умением пользоваться ножами, МакТавиш не мог так просто это спустить такому же сержанту, как сам. Ведь он был лучшим при поступлении в SAS и моложе Саймона минимум на три года! Нет, никто не знает точной даты рождения лейтенанта Райли, но Джон видел его жетоны однажды, дата поступления на службу — Январь одиннадцатого года, в то время как Соупа приняли в четырнадцатом.       А еще эти великолепные данные в снайперском деле.       Джон тоже не пальцем делан! И доказал это на нефтяной вышке, а потом еще и при атаке на крепость, где они спасли Прайса. Между прочим, проебанного командой Гоуста за три года до этого. Конечно, спасая капитана Прайса, они чуть не потеряли сержанта Гарри Сандерсона. Но тот сам виноват. Его физические данные явно не дотягивали до критериев SAS.       Вообще-то, во всех совместных с Гоустом миссиях, кто-нибудь из состава группы, в той или иной степени, страдал. Но, разве не такова жизнь? Их дело сопряжено с риском! Может быть, конечно, они немного увлекались и что-то упускали из виду…       В целом, Джон не был доволен решением командования.       Три года сержанты показывали положительную динамику совместной работы, а потом, после поимки Владимира Макарова в девятнадцатом году, им вдруг начали давать разные задания. Ну, и пусть, что Саймона повысили до лейтенанта, Джон бы с удовольствием продолжал работать под его началом! Попервой не обошлось бы без подъебок, но дружеские чувства, что сержант испытывал к, теперь уже, лейтенанту, могли вынести все.       Если в ближайшие сутки ему не дадут кого-нибудь пристрелить или избить до смерти, Джон все же кинется на Саймона, видит Бог!       — Нигде. Никто не знает, кто он.       Дальше поехали молча. Соуп не хотел молчать, но повода для возобновления разговора не находил — они еще недостаточно пороха вместе понюхали, чтобы вести праздные беседы. Оставалось смотреть по сторонам, запоминая дорогу. На всякий случай. В очередной раз, когда он поворачивал голову, заметил, что Родольфо, через зеркало заднего вида, поглядывает на Гоуста. Джон понял, что сейчас сержант-майор сморозит глупость.       По нему же сразу было видно, что он побаивается лейтенанта, ожидать что-то адекватное в таком состоянии не стоило.       Когда мексиканец все же открыл рот, Соуп попытался предотвратить недоразумение, активно жестикулируя. Но добился только тяжелого взгляда от Гоуста.       — В такой маске, сойдешь за местного, Гоуст, — робко улыбнулся Родольфо.       — Oie, calmal, — осадил его Алехандро, виновато оборачиваясь на парней.       Нужно быть бессмертным, чтобы шутить с Саймоном Райли.       Гоуст ровно посмотрел на сжавшегося Родольфо, вернул взгляд на Соупа. И Джон не поверил увиденному: Гоуст улыбался! Карие глаза, обычно излучающие холод, безразличие и убийственный гнев, были теплыми, а ткань балаклавы, плотно прилегающая к скулам, характерно приподнялась.       — Estoy bien, — хрипло произносит Гоуст, обращаясь к Алехандро, но не сводя при этом взгляда с Джона. — У моего сержанта тоже своеобразное чувство юмора.       Соупа будто кинули в кипяток! Все его тело вспыхнуло от смущения, а кожу покалывало. Он даже не смог определить, чем вызвана эта глупая неловкость, но знал, что сейчас стоит придержать язык, чтобы не закопать себя с головой. Единственное, на что он надеялся, чтобы алеющие кончики ушей было не рассмотреть в полумраке машины.       По последним данным, полученным буквально за час до прибытия Соупа и Гоуста, Хассана укрывали в деревне за рекой. Добраться туда, сделать дело и вернуться на базу, надеялись до полудня, однако пришлось съехать с короткой дороги на более извилистую, так как на пути следования расположился блок-пост армии.       Соуп, вдруг, ощутил дежа вю.       Ага, в Иране они тоже немного задержались, и что теперь?       — Ничего не напоминает, а, ЭлТи? — тихо язвит Джон, чтобы не привлекать внимание мексиканцев.       Гоуст смотрит своим фирменным, пустым взглядом, молчит. Соупу не остаётся ничего, кроме как стиснуть зубы и отвернуться.       Господи, хоть бы Хассан был в той сраной деревне. Джону жизненно необходимо на ком-нибудь отыграться.       Из-под балаклавы послышался тихий стон-выдох. Соуп было решил, что ему почудилось, но когда обернулся, еще успел заметить странное выражение карих глаз.       — Только не делай глупостей, хорошо? — голос лейтенанта был до того напряжён, что казалось, ещё слово и сломается, лишив хозяина возможности разговаривать.       Джон бы сейчас поступил глупо, если бы стал пререкаться или допытываться, а, может, ерничать или молчать. Потому он упёрся рукой в сиденье, наклонился к Саймону и почти прорычал шепотом:       — Ты расскажешь мне все, когда закончим!       Гоуст видел и чувствовал, что Соуп не в себе. Знал о возможных последствиях такого состояния. Понимал, что если не даст выхода этой скопившейся энергии, парень просто выгорит.       Как это было за день до его смерти….       Он коротко кивнул.       Но проведение будто вознамерилось помешать их откровению и забрать их жизни раньше срока.       Как знал Гоуст, Хассана уже не было на месте. Соуп догадывался. Для Лос Вакерос это стало неприятным сюрпризом. Но неожиданностью для всех оказалось количество врага на один квадратный метр ебаного поселения.       Здесь никто не должен был пострадать, Гоуст помнил. Из деревни они отступят в горы, рассредоточатся и направятся к реке. Там им окажут поддержку с воздуха «Шадоу-компани», расхерачат мост, позволят пройти дальше. На территории усадьбы тоже сработают Тени, им троим только останется выволочь Хассана из главного здания, усадить в машину к Родольфо и укатить в закат.       Да, миссия, рассчитанная закончиться до обеда, продлится до гребанного «5 o clock tea».       Но где-то Гоуст, видимо, наступил на бабочку….       На первой же минуте операции, один из Лос Вакерос был ранен. А когда картелю на помощь пришла армия, погибло ещё двое. Благо, при походе в горы, никто не сорвался и не разбился. Правда, боезапас таял, как снег под летним солнцем.       В итоге, уставшие, как собаки, отбившись от солдат картеля и армии, потерявшие друг друга из вида выжившие, вышли-таки в одной точке — к крутому обрыву в тупике.       — Другого пути нет, нужно прыгать, — говорит Алехандро и подаёт пример.       Немногим раньше они пытались связаться с Родольфо и вызвать эвакуацию к мосту, но в горах сигнал пропал, потому приходилось действовать на свой страх и риск — сержант-майор мог их не услышать.       Он и не услышал. Но Гоуст знал, что на мосту им помогут Тени.       Знал, но уже сомневался. Ведь, в начале миссии он тоже знал, что никто не пострадает.       Однако, в этой локации все вернулось на круги своя: появилась связь с Родольфо и Грэйвзом; армейскую бронетехнику, устроившую засаду для Лос Вакерос на мосту, разнесли в пух и прах, вместе с мостом; с воздуха же расчистили путь к усадебному комплексу.       Авиация четко и точно била по противнику, Соупу оставалось только метки ставить для удара.       Под таким прикрытием можно работать, хули нет?       И все равно, бомбардировщик старался сильно не расходиться, в конце концов, Хассан им нужен больше живой чем мертвый, да, вдобавок, внизу бегало три «своих» человека. Так что, некоторые здания приходилось зачищать по земле. Неприятель был дезориентирован, но зол, потому отстреливался, будто живёт последний час (в ста процентах случаев так и случалось).       — Соуп, вставай справа, — приказал Гоуст, приготовившись зайти в главные ворота конюшни с Алехандро.       — Ага, — беспрекословный Соуп нравился Гоусту, как никогда.       В прошлом, к этому моменту, Джон уже заработал порез над левой бровью, несколько ушибов и растяжение. Сейчас парень выглядел помятым, но целым.       Они зашли с двух сторон, выкурили боевиков под пули авиации. Осмотрели здание, допросили крестьян, поняли, что Хассана здесь нет.       Конечно, блять, «нет»! Но если Гоуст поведет их прямо к усадьбе, минуя все эти сараи и плантации, кто его знает, чем все обернется?       Теплицу, в которой также сидел противник, обстрелял борт Теней. Им с воздуха проще оказалось рассмотреть содержимое стеклянной постройки. А вот с водокачкой и сеновалом получилось неловко: пока Алехандро, Соуп и Гоуст перебегали от одного нежилого сарайчика к другому, расставляя метки для бомбардировки, по ним открыли огонь из РПГ — с оставленной без присмотра стороны подоспело подкрепление боевикам.       Гоуст ловит пулю.       — Пластина выдержала, — тяжело дыша, успокаивает он взволнованного Соупа. — Жить буду.       Лёгкие сокращались часто, но слабо, грудь, в месте попадания, отдавала тупой болью — жилет задержал пулю, но не избавил от ушиба (хорошо, если не перелома).       — Идти можешь? — Соуп подставил плечо товарищу, помог устоять на ногах. Гоуст беззастенчиво навалился. — Боже, ЭлТи, какой же ты здоровый!       — Ты выдержишь, — с едва уловимой улыбкой произнес Гоуст, выравниваясь.       — Можешь продолжать? — Алехандро зорко следил за скорой расправой от Теней. Обстрел прошел точно и быстро, размотав остатки сил противника по эту сторону высокого бетонного забора. Осталось зачистить только жилой участок.       Грязный и потный, полковник был чем-то довольный.       Ещё бы он не был доволен — столько зуб на картель точить, столько ждать помощи от госструктур, а тут сами напросились. Хвала террористу, сука!       Слышно было, как, воспользовавшись отсутствием «своих» в поле, орудует ракетами и пулеметом, самолёт «Шадоу-компани». По общей связи Грэйвз отчитывается о движении во дворе усадьбы, о готовности «открыть» перед парнями двери.       В общем, мочилово только набирало обороты. А медлить было никак нельзя.       — Могу.       Даже если бы не мог, все равно бы пошел.       Потому что в прошлый раз пуля попала ему в район плеча, а эта — чуть ниже сердца.       — Вижу Хассана! — радуется Грэйвз. — Он на втором этаже!       Отлично! Наконец-то, это закончится.       Во дворе сопротивление было слабым. Видимо, основные силы задействовались снаружи, где их отработала авиация. Парням такая ситуация только на руку! Армейская колонна в трех километрах, Родольфо прибудет через пять минут, а чтобы взять Хассана, необходимо чуть меньше трех минут.       Грэйвз, как выслуживающийся пес, комментировал по общей связи ситуацию, видимую ему с воздуха. Гоуст, желая скорее покончить с заданием и свалить на базу, тоже разохотился на комментарии — лейтенанта зло брало, потому что эта вылазка забрала минимум три жизни хороших парней и не даст результата.       Оперативно войдя в центральное здание, они отстрелялись от парочки боевиков, распугали местный гарем, проскочили пару комнат и двинули по крыше галереи ко второму зданию, куда увели Хассана.       — Мексиканский спецназ, — озвучивает Алехандро, подходя к лежащему лицом в ковер Хассану Зияни. Тот злобно хрипел и кряхтел в цепких руках Соупа. — Вы пойдете с нами!       Как самый быстрый на ноги, сержант с легкостью догнал террориста по прямой, сшиб его своим весом, еще и прокатился пару метров, как на доске для серфинга. Вывернул упрямые руки за спину, уперся коленом в позвоночник, жалея что нет третьей руки, чтобы приставить дуло пистолета к затылку.       — Колонна на подходе! — сообщает Грэйвз. — Что у вас с эвакуацией, Гоуст?       Алехандро связывается с Родольфо. Он тоже на подходе. Соуп затягивает стяжку потуже на запястьях Хассана, вздергивает того на ноги.       — Вы за это заплатите! — ломанным английским угрожает Зияни.       — «Тень-один», мексиканская армия заодно с картелем, — говорит Гоуст в комм. — Они наши противники.       — Вас понял, — отзывается наемник. — «Тень», разрешаю огонь по колонне.       Через мгновение послышались отдаленные звуки бомбежки и характерные взрывы автомобилей. Криков погибающих людей на этом фоне слышно не было. ЧВК не стеснена в средствах, чтобы так разбрасываться снарядами. М-да, это вам не регулярная армия…       Хотя все, всегда, зависит от заказчика.       Бомбардировка закончилась, Грэйвз отчитался, что движения нет. Родольфо, пережидающий обстрел в ближайшем подлеске, выдвинулся к усадьбе.       Скоординировав действия, штурмовики вышли из здания в тот самый момент, когда сержант-майор на полном ходу влетел во внутренний двор. Хассан продолжал противиться, перемежая английский с арабским угрожал всем сразу и каждому отдельно.       — …я майор «Аль-Кудс»! Вы не имеете права….       Соуп не отказал себе в удовольствии приложить террориста лицом о боковое стекло внедорожника, едва сдерживая гнев, процедил ему на ухо:       — Заткни пасть, сука!       Резко открыл дверь и грубо затолкал пленника на заднее сиденье. С другой стороны в машину загрузился Гоуст, лишив Хассана возможности сбежать.       — «Тень-один», груз у нас. Возвращаемся на базу, — выдыхает Гоуст, откидываясь на спинку сиденья, не теряя при этом бдительности.       Ситуация, которую лейтенант, думал, будет держать под контролем, имела свое мнение на этот счет.