Волчьи легенды

И речи быть не могло, что Чонгук останется дома и будет спокойно ждать Чимина. Он пошел вместе с ним. Нанесение рун под кожу решили проводить в местном лазарете: там было светло, чисто, стерильно. А главное — спокойно и тихо. Рядом никто не бегал, поднимая пыль, и инструменты удобно было обрабатывать. Хваён тоже пришел, чтобы помочь. Вместе с ним заглянул и Дасон, впервые увидев… Тэмина. Он вспомнил, как практически не слушал своего отца, когда тот говорил о новом жильце их поселения — шамане. Тот был родственником Чонгука. В этом поселении Тэмин не носил маску на лице — он обвязал её лентой и забрасывал на плечи или спину. Это казалось непривычным, потому что все смотрели в его лицо. Он не был против. Тэмин не испытывал от этого никаких чувств, но он каждый раз радовался, когда видел глаза своего сына. Чонгук (когда у него закончилось гнездование) крутился волчонком около него, первым делом познакомил с Юнги и еще долго стоял посреди комнаты с открытым ртом, когда понял, что его папа может отлично общаться жестами. Он делал это быстрее всех в поселении, и радостный Юнги только перебирал руками в ответ. Чонгук успевал следить за этим, все еще немного шокированный. Как и Дасон в данную минуту, рассматривающий внешность Тэмина, отмечая цвет его волос. — День добрый, — он первым поздоровался с шаманом. — Здравствуй, — Тэмин кивнул и окинул легким взглядом молодого альфу. Он покрепче обхватил свою длинную палку с ленточками и колокольчиками и ловко замахнулся. Первым среагировал Чимин, начав сдерживать смех. Его плечи предательски сильно дрогнули. Дасон, которому не так уж и сильно прилетело по макушке, все равно непонимающе нахмурил брови. Чонгук пораженно замер, посмотрев на Хваёна. — Объяснять нужно? — Тэмин дёрнул подбородком. Внешне он оставался спокойным, но внутри у него горел пожар из злости и ненависти к этому альфе, причинившему боль его сыну. Он все еще помнил, как Чонгуку было больно и плохо, когда он потерял своего малыша. Хваён тяжело вздохнул. Он дома рассказал и Хосоку, и Дасону о том, что произошло с Чонгуком, и сам вычитал целую лекцию своему сыну. — Да не нужно, — почесав макушку, Дасон замолчал, но бросил взгляд на папу, — я лучше пойду помогу отцу. — Давай, — легко согласился Хваён. Оставив необходимые вещи в одной комнате, Хваён, Тэмин, Чонгук и Чимин перешли в другую. Чимин снял рубашку, сел в удобную позу и убрал косу со спины на плечо, чтобы не мешала. — Не холодно? — Хваён проверил инструменты и чернила, достал чистые тряпки и спирт. Чонгук сел на небольшой стул у стены. Он смотрел на альфу сбоку: его профиль был красивым и до ужаса спокойным. Казалось, что в этой комнате напуганным был только Чонгук. — Тепло, — отозвался Чимин. Пока Тэмин обрабатывал руки и выкладывал инструменты на ткань, Хваён тщательно протирал спину и плечи альфы тряпкой, смоченной в спирте. Чонгук волнительно прикусил нижнюю губу. Он вспомнил тот самый страх: болезненные иглы и свой сумасшедший крик, наполненный горечью страха. От первого тычка и стука палки громко ойкнул только Чонгук, мгновенно привлекая к себе внимание. Тэмин поджал губы. — Это не больно, — Чимин скосил взгляд в сторону омеги, не сдержал улыбки. Глаза Чонгука всегда были большими, но сейчас они были просто огромными от страха. Чимин лишь чувствовал легкие зудящие движения на своей спине и плечах. Тэмин предпочитал на разговоры не отвлекаться. Хваён зажег несколько свечей, чтобы придать действию аромат спокойствия и благоговения. — Может, тебе стоит сходить погулять? Эта процедура долгая, — Хваён кивнул Чонгуку. — Я не хочу уходить, — мотнул головой омега в ответ. — Не пытайся, Хваён. Я тоже хотел ему объяснить, что здесь будет скучно, но Чонгук — мой непослушный омега, — Чимин договорил с улыбкой, но ощутимо поморщился, когда Тэмин стукнул чуть сильнее. — Я взял рукописи, которые дали мне в Совете, буду читать здесь, — отмахнулся Чонгук. И первые несколько часов они действительно все были заняты работой. Чонгук читал за небольшим столом, поставив около себя пару свечей, Тэмин продолжал методично работать, справляясь достаточно быстро. В какой-то момент он стал поддерживать тихий разговор Хваёна, и Чонгук не сразу, но услышал их легкий смех. Чимин в разговор не вступал. Казалось, он вообще уснул в положении сидя. Но по дыханию это было не так: он просто спокойно сидел, прикрыв глаза. Работающие в лазарете люди принесли им всем обед. — Я не хочу отвлекаться, иначе это все затянется на половину ночи, — вздохнул Тэмин. — А если не поешь, то от голода руки будут трястись, — Хваён кивнул в сторону стола, за которым сидел Чонгук, — пойдем, быстро пообедаем и продолжим. Только аккуратно, без крошек. — Я могу покормить Чимина, — с яркой улыбкой отозвался Чонгук. Пока Хваён и Тэмин скромно обедали в углу комнаты, Чонгук придерживал тарелку с ложкой, поил бульоном альфу, с улыбкой наблюдая за каждым его движением. Из-за быстрой и методичной работы на плечах Чимина уже были чернильные руны, спускающиеся вниз по рукам, а значит Тэмину осталось разобраться со спиной. Это будет не так уж и быстро, и наверняка закончат они ночью, но даже тогда Чонгук откажется уходить домой. Он уверен, что останется с Чимином. А остаться альфе все равно придется, потому что дойти до дома без одежды — холодно, а надевать ее сразу после нанесения рун чревато последствиями. Поэтому Чонгук останется здесь, чтобы помочь своему альфе, проследить, чтобы ночью он не перевернулся на спину, подать воды, если потребуется, и обработать кровоточащие тычки (если такие будут). Бросать своего альфу в такой момент он и не подумает. — А недавно я тебя так кормил, — говорит Чимин, рассматривая заботливые руки и пальцы омеги. — Взаимопомощь — это главное, что должно быть между вами, — Хваён собирал грязную посуду и заметил, как Тэмин закатил глаза. — Главное между ними — это любовь. А взаимопомощь можно в любом дворе найти, — шаман махнул рукой, тщательно обработал руки и продолжил процедуру. Чонгук сидел рядом. Он держал Чимина за ладонь, поглаживая его пальцы, смотрел на методичную работу рук папы и уже давно перестал вздрагивать. — Что они означают? — он поинтересовался об этом у папы. — Здесь много разных рун. В основном идут разветвления от рун силы, победы, преодолений препятствий, мудрости, спокойствия. Большой уклон мы сделаем на руны жизненных сил, свет и радость. Тебе могу набить на огонь, раскрытие и дар. Если захочешь. — Мне? — Чонгук удивленно дернул бровями. — Почему нет? Боишься? — Тэмин мягко улыбнулся. — А мне разве можно? — Чонгук посмотрел на Чимина. Его альфа кивнул. — Можно. Обычно омеги набивают руны на пальцах. У некоторых омег наших советников есть руны. Ты не замечал? — Нет… — Чонгук бросил еще один скромный взгляд на то, как Тэмин наносил руны и каким спокойным при этом оставался Чимин. — Это правда не больно? — Дай ладонь, — попросил альфа. Он сжал протянутые пальцы, а после надавил уголком ногтя на кожу, — по ощущению примерно также. — Либо ты давишь без силы, либо и правда… — Чонгук вздохнул. — Я подумаю. К ночи Чонгук был уверен, что может доверить своему папе такое. Чимин был слишком уставшим от сидения в одной позе, поэтому заканчивал уже лежа на животе на очень низкой постели. Кажется, именно сейчас он спал. Чонгук заботливо сидел рядом, гладил темные волосы своего альфы и смотрел на него внимательным взглядом. Наверняка Джено опять будет возмущаться на него и ругаться, потому что он не вернулся в дом, но Чонгук его возмущения слушать не станет. Он ведь не проводил время где попало — он был рядом со своим альфой. — Я согласен на руны, — тихо сказал Чонгук, — но только на одной руке, ладно? — Хорошо. Не переживай, я сделаю аккуратно, — Тэмин обработал инструменты вновь, а Хваён тщательно промыл руку Чонгука, положив её на ткань. Чимин соврал — было больно. Тэмин старался делать все аккуратно, но Чонгук все равно отвернул голову в другую сторону и прикрыл глаза. Каждый раз ему хотелось отдернуть ладонь, но он стойко держал её на месте, не сдвигая с ткани. Когда Тэмин закончил, он бережно погладил запястье сына, мягко поцеловал его тонкую кожу и не сводил взгляда с изящных красивых пальцев, на которых теперь красовались длинные нити рун. Чонгук, посмотрев на руку, почувствовал особое единение со своим альфой. Он скромно улыбнулся и поджал губы. В его глазах читалась огромная благодарность к родному папе и к Хваёну, что все время был рядом и не отходил от них ни на шаг. Близкие люди всегда поддерживали их, находили нужные слова и понимающе улыбались. Засыпая рядом со своим альфой, Чонгук ещё раз заботливо убрал волосы и поцеловал прямо в макушку. Потому что любил.

***

В центре главной улицы полыхал огромный костер. В этот день все жители радовались, встречая своего нового вожака, почтенно склоняя перед ним головы и ободрительно играя на барабанах разные мелодии. Люди танцевали, пели, веселились и смеялись. Омеги надели свои лучшие наряды и позаботились о том, чтобы их альфы выглядели хорошо. Во всём поселении была гулянка. У Чонгука сердце стучало в ушах в такт этим барабанам, когда одна из старых накидок из шкуры животного передалась Чимину. Его альфа выглядел гордым, статным, соблазнительно красивым. На лице горели тени от огня, а в глазах томилось приятное чувство наслаждения. Этот день настал. Чимин стал вожаком поселения. Больше всего этому радовался сам Джено, передавая сыну один из нательных кулонов, что носят вожаки этого поселения. Джено больше всех хлопал в ладоши, а стоящий рядом с Чимином Чонгук не мог отвести взгляда от своего мужа. Церемонии решили объединить и провести все в один день, чему радовались многие вожаки и гости из соседних поселений, приехавшие на празднование. Прямо посреди главной улицы стояли большие и длинные столы с лавками, и они скрипели от натуги: количество приготовленных блюд было огромным. От щедрых кусков запеченного мяса до свежих рыбных супов. Из погребов достали ягоды, напекли торты, лепешки, пышки. На каждом столе были мед и варенья. Люди разговаривали наперебой, щедро угощая соседей из разных поселений. Чимин с Чонгуком и Чихён с Бёлем сидели во главе стола, почти у самого костра. Чонгуку было душно и жарко, потому что его волосы были скрыты яркой тканью, равно как и волосы Бёля. На них также были надеты вышитые родителями рубашки (Чонгук даже удивился, когда получил свою от папы, потому что и не подозревал, что тот был занят этим). Огромное количество ярких пестрых браслетов висели на тонких запястьях омег. Когда вожаки соседних поселений подходили поздравить вожаков, они сразу замечали руны на пальцах Чонгука и хвалили его за этот смелый поступок. Они подносили подарки: ценные книги и рукописи, разные ткани, украшения, огромные тушки мяса животных. Чонгуку со всего этого было стеснительно и необычно приятно. Он прижимался лицом к плечу Чимина, вызывая улыбки и еще больший поток комплиментов. Его считали скромным, нежным и ласковым. Омеге было слишком чувственно и ярко, слишком приятно и необычайно тепло. От людей исходила доброта. Повсюду слышался детский смех и бодрые голоса альф. Омеги скромно хихикали, прикрывая лицо руками, и Чонгук всматривался в каждого жителя поселения. Чимин настаивал, чтобы Чонгук перекусил; он накладывал ему еду, наливал крепкие напитки и обычные компоты, но Чонгук от всего отказывался. Из-за волнения ему в горло комок еды не лез. Бёль на его месте, наоборот, уплетал все, что лежало на соседних тарелках. В последнее время он поправился, скрывать живот становилось совсем тяжело. У Юнги скоро должны были начаться роды. Он жаловался на боль в пояснице и не отходил от Тэхена, отказывался идти танцевать, когда люди собирались в большом кругу. Но Чонгук был счастлив кружиться вместе с другими омегами в их лёгких традиционных танцах. Он знал, что с наступлением ночи ему и Бёлю нужно будет запеть традиционную песню, которую подхватят жители поселения, и под их звучное пение они должны разойтись по своим домикам в лесу. Люди вернутся праздновать обратно в поселение, пока молодые пары будут заняты собой. Чонгук волнительно поджимал губы, смотря на своего папу, что сидел совсем рядом с ним. Тэмин только ободряюще подмигивал: он прекрасно помнил свой свадебный обряд. — Ты так ничего и не съел, — вздохнул Чимин, — скоро совсем стемнеет. — Я не голодный, — возразил Чонгук. — Ты проголодаешься к ночи, и мне придется бегать по лесу в поисках куропаток, — веселый от алкоголя Чимин не переставал улыбаться. — Ты выдумываешь, — Чонгук хихикнул, наклонив голову к плечу. — Мой красивый, — разнежившись, прошептал Чимин. Он поправил ткань на волосах своего омеги и без всякого стеснения легко поцеловал в губы, после чего сразу перехватил тонкие ладошки и зацеловал пальцы с особой любовью. — Я счастлив, что ты рядом со мной, — признался альфа. — Спасибо, — Чонгук сморгнул неожиданно наплывшую на глаза влагу и прикрыл глаза, чтобы не расплакаться вовсе, — спасибо за всё. Мягкие поцелуи обрушились на его щеки заботливым ураганом. Джено, сидящий рядом с Чимином, широко улыбнулся и кивнул Бёлю, мол, пора начинать. Они с Чонгуком поднялись со своих мест, а люди, зная традиции, угомонили волчат, призывая их к тишине. Чонгук всю ночь учил слова песни, которую собирался петь, но все равно испытывал волнение. Чимин придерживал его ладонь, давая понять, что он рядом. И они с Бёлем запели. Сначала совсем тихо, нежно и трепетно. Их голоса смешались, как туман ранним утром и роса на траве, как запах свежих луговых цветов и аромат цветущих деревьев, как слияние волчиц со своими детьми. Тэмин и Хваён мгновенно спрятали влажные глаза, вытирая их платками, а Юнги смотрел с наслаждением. Он не мог петь песни на разных обрядах и праздниках, поэтому наслаждался чужими голосами. Когда Чонгук и Бёль запели ярче, все жители встали со своих мест, перехватив их пение. Чимин с особым наслаждением взял своего любимого мужа на руки, крепко обхватив драгоценную ношу за спину и бедра, и вместе с Чихёном и Бёлем они двинулись к лесу. Чонгук, крепко обнимая Чимина, с особым наслаждением наблюдал за тем, как за ними потянулись все гости и ставшее родным поселение. Они пели песни, альфы держали факелы с огнем, освещая путь, самые близкие несли еду. На выступе небольшой горы Чонгук удивился тому, каким большим было их поселение, провожавшее молодых. Еду оставили на пороге домика. Чимин занес Чонгука в дом и посадил на кровать. — Пока что не вставай. — Я помню, — Чонгук улыбнулся. Песни и голоса постепенно стихали — жители разделились, часть пошла за Бёлем и Чихёном, но все они возвращались в поселение после, чтобы продолжить праздновать. Чонгук сидел на кровати, сняв с волос яркую ткань. Он также снял и браслеты, пока Чимин принес воды из озера. Он наскоро растопил печь, нагрел воду и поставил её у ног своего омеги. Потом присел поближе, стянул обувь и помыл чужие ступни, от чувств поцеловал кожу у коленок, а Чонгук хихикнул с этого. Он подставил ладони, чтобы Чимин полил воды на них. — Клянусь быть этой водой, стекающей по твоим ногам, — быть всегда твоей движущей опорой и силой. Быть твоей защитой и надежным мужем, верным другом, яркой любовью. Омега потянулся к рукам Чимина, оставил на его крепких ладонях нежные поцелуи и прижался своим лбом ко лбу альфы. — Я принимаю твою клятву, — прошептал Чонгук. Чимин говорил спокойно, он эти слова заучил еще несколько лет назад, только Чонгук перед ним все равно волновался. Словно видел альфу перед собой впервые. Он сглотнул тяжелый комок слюны и сделал глубокий вдох, поймав одобряющий взгляд своего близкого мужчины. Действительно лучшего друга, верного мужа. — Клянусь быть этой водой, стекающей по нашим рукам, — быть одним целым с твоей душой и твоим миром. Быть твоим верным мужем, мудрым другом, заботливым папой для наших детей и яркой любовью. — Я принимаю твою клятву, — Чимин поцеловал влажные ладони Чонгука, прижал их к своему сердцу и заглянул в родные глаза. Они прикрыли глаза. В эту минуту им нужно было желать друг для друга самое хорошее и ценное, самое правильное. Они держали глаза прикрытыми, пока мысленно перечисляли все, что хотели пожелать. Чонгук без остановки твердил в своей голове: «будь сильным, будь смелым, будь здоровым, будь самым счастливым». Чимин без остановки проговаривал в своей голове: «ничего не бойся, верь в свою силу, будь выносливым для наших будущих детей, будь моим любимым». Они поймали взгляды друг друга и вновь прижались в мягком поцелуе. — Теперь мы вместе, — Чонгук широко улыбнулся, — и все началось здесь. Чимин кивнул. Их любовь и правда началась здесь, только совсем еще тихая и скромная, непонятная для них обоих. — Ты должен поставить мне метку, — дополнил Чонгук. Он смело расстегнул пуговицы на своей яркой рубашке, оголил плечо и шею. От мягких губ Чимина и его горячего дыхания на своей коже Чонгук прикрыл глаза. Ему не нужно было готовиться к этому чувству легкой боли от укуса — он полностью доверял Чимину. И альфа заботился о нем: сидя перед ним на коленях, он заботливо целовал нежную кожу, ласкал горячим и трепетным дыханием. Чонгук шумно вздохнул, вцепился в плечи Чимина, когда волна боли прошлась по его плечу. Чимин делал это аккуратно и спокойно, не тянул и не давил слишком сильно, поэтому Чонгук немного успокоился и вновь прикрыл глаза. Когда открыл их вновь спустя пару секунд, то уже чувствовал пьянеющее состояние своего альфы. Джиан был прав: они были истинными друг для друга. После метки их связь укрепилась намного сильнее. Только вот Чонгук испуганно прижал ладонь к груди. Он шумно вздохнул, заволновался и издал несколько хныкающих звуков. Он не понимал реакцию своего тела, продолжая в панике царапать свою грудь, но её хорошо понимал Чимин. Буквально через несколько минут жадного и шумного дыхания на постели уже находился не Чонгук, а… Волчица с яркой светлой шерстью и красными, словно огонь, глазами.