how deep the bullet lies

Он купался недалеко от здания, в тени постройки, стоявшей у речного берега. Вода пробирала до костей. Торфинн следил за каждым, кто пытался приблизиться к дому, пока он счищал грязь со своей кожи. В момент, когда он окунал голову в ледяную воду, он будто почувствовал себя окоченевшим трупом. Кожа быстро высушилась. Некоторые прохожие бросали на него взгляды, гадая, почему он решил мыться средь недели, но никто его не останавливал. Мимо прошла девушка, наполовину прикрыв глаза рукой. Он поймал её взгляд сквозь пальцы. Торфинн покраснел, непривыкший к женскому вниманию - или может быть от одной только мысли, что его тело могло быть стоящим объектом наблюдения - и торопливо поднялся. В нос ударил запах грязной одежды, когда он надевал её через голову. Было бы лучше постирать и её тоже, но у него не было времени на это. Даже одетый в грубую английскую шерсть он дрожал от холода. По пути обратно в дом он внимательно оглядывался, ища глазами Лейфа. Как бы это ни было эгоистично, он не хотел встречаться с ним снова. Каждый низкий старый мужчина выглядел подозрительным, пока не поворачивался к нему лицом. Чем дольше его опасения не находили оправдания, тем меньше он напрягался, так что ко времени, как он обошёл вокруг близстоящих зданий, чтобы попасть к чёрному входу дома, он расслабился. По крайней мере, у него вышло нечто самое близкое к понятию "расслабиться" по меркам последних дней. Он не думал, что его понимание этого слова будет таким же, как у кого-то, похожего Лейфа. Когда в поле зрения показался дом, он заметил, как хлопнула входная дверь. Его сердце пропустило удар, а затем загромыхало в груди. Торфинн сорвался на бег. С волос по спине всё ещё стекали холодные капли, а его одежда болталась, расстегнувшись на ходу, когда он ворвался в дом. В глаза ударил блеск доспехов. Он посмотрел вверх, встречаясь лицом к лицу с рослым стражником, вооружённым топором и щитом. Мужчина свирепо смотрел на него сверху вниз. Мысли Торфинна резко оборвались. Он должен был убить их, чтобы пройти, добраться до Аскеладда - но убийство - он не хотел... - Кто ты? - спросил мужчина. Торфинн сжал зубы. - Подожди, мне кажется, он из охраны принца. - Я его раньше не видел. - Нет, он точно с принцем. Тор... что-то. Карлсефни. - О чём вы говорите? - голос, который Торфинн не слышал больше недели, пронзил его стрелой. Он увидел красный плащ Кнуда прежде всего остального, тот был самой яркой деталью в этом унылом, заброшенном доме, и за долгие годы обладал самым ослепительным из виденных Торфинном цветом. Кнуд поднял на него бровь: - Если ты собираешься охранять меня, ты опоздал. В мгновение ока паника обрушилась на него, оставляя пустоту и головокружение. Торфинн запнулся: - Я- мылся. - Я вижу. Идём, - Кнуд, не сказав больше ни слова, развернулся обратно в коридор. Стражники пропустили его. Они остались у входу, когда Торфинн и Кнуд ушли вперёд. Торфинн изнывал от потребности обогнать принца и распахнуть дверь в комнату Аскеладда, но он знал, что не мог. Был лимит того, насколько он мог выказывать неуважение Кнуду. Особенно когда он решал, будет ли Аскеладд жить или умрёт. Он также не собирался сходить с ума по Аскеладду, пока кто-то ещё мог заметить. Не снова, по крайне мере. Это было слишком унизительно после его разговора с Лейфом, заставившего его осознать, насколько он облажался. Было страшно подумать, насколько он изменился. Лишь неделю назад Торфинн, не задумываясь, обогнал бы Кнуда. Он предпочитал делать, не думая о последствиях. Всё, чтобы получить желаемое. Теперь он даже не был уверен в том, чего он желал, только лишь в том, что не хотел, чтобы его желания включали чьи-то ещё смерти. Избегая смертей, он не мог действовать безрассудно. Он мог использовать свой мозг. Всю свою жизнь он вёл себя, как глупый, испорченный ребёнок и ранил окружающих его людей или делал ещё хуже. Его отец. Англичанка и её дочь, чьих имён он никогда не знал. Бьёрн. Аскеладд. Различные "если" заполняли каждый миг его бодрствования. Если бы он не пробрался на борт корабля отца, если бы он не зажёг тот огонь на берегу, если бы не бросил Бьёрна на произвол судьбы... если бы он не оставил Аскеладда одного. Но все "если бы только" и "что, если бы" были бесполезны. Никто не мог изменить прошлое. Даже плешивый, который, как часто казалось, мог сделать что угодно, или Кнуд, который явно был уверен, что мог сделать что угодно. Всё, что мог сделать Торфинн, - это впервые в жизни смотреть вперёд. И он отказывался снова быть настолько же глупым. Он томился в неприятных мыслях, пока они не дошли до двери. Кнуд дважды быстро постучал, обозначая своё присутствие. Дверь отворилась, явив морщинистое лицо Дагни. Она поклонилась: - Ваше Высочество. - Пожалуйста, подними голову, - сказал Кнуд. Торфинн не мог не заметить, какие мягкие интонации его голос приобрёл при этом. Возможно, это была его слабость, но какой был в ней толк, если он не мог воспользоваться ею, не прибегая к насилию? Он ненавидел то, что замечал это всё. - Как он? - Хорошо, насколько можно ожидать, - Дагни отступила в сторону, впуская их обоих внутрь. Когда Торфинн увидел лицо Аскеладда, все мысли исчезли. Дискомфорт, постоянно живущий в нём, уступил место блаженной пустоте. Как верная собачка, он проскочил, садясь на пол у его кровати и тяжело, неровно дыша. Он пытался взять себя в руки. В отдалении он слышал, как дверь закрылась и затвор со стуком встал на место. Аскеладд даже не посмотрел на него: - Прошло некоторое время с тех пор, как я имел удовольствие оказаться в Вашей компании, Ваше Высочество. - Прости меня, - сказал Кнуд, и у него хватило порядочности изобразить в голосе лёгкое раскаяние. - Я был занят подготовкой к возобновлению военных действий. - В Англии, я полагаю. - Тогда я отменил вторжение в Уэльс. Я сдержу своё обещание, Аскеладд, твоя жертва не будет напрасной. - Жертва, - фыркнул Аскеладд. - Какая жертва? Я всё ещё жив, разве нет? Послышался скрип дерева о дерево. Торфинн оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кнуд пододвинул стул к кровати Аскеладда. Он поставил его рядом с Торфинном и так и оставил. Торфинн уставился на предмет мебели. - Тебе нет нужды сидеть на полу, - сказал Кнуд. Ощущая стыд энный раз за этот день - за эту неделю, на самом деле - Торфинн залез на стул и сел, положив на свои колени сжатые в кулаки руки. Теперь, наконец, когда они были на одной высоте, Аскеладд взглянул на него. Это длилось всего секунду, прежде чем его взгляд вновь переместился на Кнуда, который подвинул стул и для себя, но этого было достаточно. Как-то то, что Аскеладд признавал его присутствие, заставляло Торфинна чувствовать себя комфортнее, более настоящим. Он позволил своему телу расслабиться, испустив длинный выдох. - Я пришёл, чтобы проинформировать тебя о сложившейся ситуации. Мои извинения, что держал тебя в неведении так долго, - сказал Кнуд. - Мы выставили на обозрение "твоё" тело вскоре после смерти Свена. Лицо было сильно изуродовано. Я не верю, что кто-то может понять, что это не ты. - Как я и слышал. Ты уверен, что Флоки был обманут? Он сообразительный, и мы были знакомы ранее. Он видел моё лицо достаточно близко, когда пытался меня убить. - Как я и сказал. Сильно изуродовано. - Я полагаю, что это было тело раба. Кнуд закинул одну ногу на другую: - Одного из тех, кто уже умер. Я учился у лучших. - Учитывая, что я всё ещё здесь, я могу сказать, что Вы вообще ничему не научились, - сказал Аскеладд. - Вы слишком мягок, Ваше Высочество. Торфинн боролся с желанием треснуть Аскеладда по голове. Он хотел, чтобы мужчина перестал говорить такие вещи, хотел, чтобы тот говорил о выпивке, или женщинах, или деньгах, том, о чём обычно сочинял стихи у костра, воодушевляющие речи, настраивающие мужчин на грабёж. Он хотел, чтобы время повернулось вспять. Он совсем не знал этого Аскеладда. Хотя, по-настоящему он ведь никогда и не знал Аскеладда, не так ли? Точно нет. Не в том смысле, в каком это имело значение. Не в том смысле, как Аскеладд знал его. Кто-то пристально смотрел на него. Торфинн поднял глаза, встречаясь взглядом с Кнудом. - Спасибо тебе, что приглядываешь за ним. Это не может быть просто, если он ведёт себя так. Торфинн напрягся, вспоминая, как он должен был вести себя с Кнудом. Он знал, что должен быть вежливым, но манеры никогда не были чем-то, чему он имел труд учиться. Поддразнивание казалось неуместным в данной ситуации и в новой манере поведения Кнуда. Он просто пожал плечами: - Я привык к этому, - солгал он. Он не должен был проебаться слишком сильно, потому что Кнуд улыбнулся: - Могу лишь представить. - Я всё ещё здесь, - возмутился Аскеладд наиграно плаксивым тоном. Выражение лица Кнуда сделалось смешным, пока тот смотрел на Торфинна с пониманием и дружелюбием. Возможно, он пытался установить между ними какое-то взаимопонимание, основанное на их общем бремени выносить дерьмо Аскеладда. Торфинн не знал, как на это реагировать. У него никогда до этого не было настоящих друзей. Во всяком случае, не тех, кому он доверял. И он не доверял Кнуду, не мог себе позволить доверять ему, когда Кнуд мог просто приказать Аскеладду умереть, как только тот перестанет быть ценным. Не тогда, когда Аскеладд был готов умереть за него, как бы безумно это не звучало. Спокойствие. Вежливость. Необходимость. Торфинн расплылся в неуверенной, непривычной улыбке. Явно довольный, Кнуд вернул своё внимание к Аскеладду: - В настоящее время я подыскиваю тебе место для переезда. В нём для тебя должно будет быть больше места и свободного пространства, хотя ты всё ещё будешь заперт внутри, пока мы будем в Йорке. Это в пределах моей резиденции, так что мы сможем встречаться чаще, - Кнуд прикрыл глаза. - Я с нетерпением жду получить твой совет, Аскеладд. Это была... сложная неделя. Грудь Аскеладда поднялась со вздохом. Он склонился в глубоком поклоне, от которого сердцебиение Торфинна участилось, но затем так же быстро успокоилось. - Пока я могу быть полезен Вам, моё сердце спокойно. Спасибо, что думаете обо мне, Ваше Высочество. - Я дам тебе знать, как только все приготовления будут завершены. Сейчас я думаю, что безопаснее всего держать тебя здесь, - Кнуд встал. Торфинн смутно помнил, что он не должен был сидеть, пока стояла особа королевских кровей, так что он последовал за ним. - У стражи сложилось впечатление, что я возвращаюсь к месту убийства предыдущего короля, чтобы обратиться за советом к его духу. Я должен пойти в обеденный зал и сыграть свою роль. Аскеладд кивнул: - Простите, что не могу преклонить колени при Вашем уходе. Он встретился взглядом с Торфинном и наклонил его голову к земле. Торфинн неохотно опустился на колено. Он не преклонялся перед Кнудом ранее. Всё, что он получил вместо ответа - приподнятую бровь и протянутую руку, приглашающую следовать за собой. Торфинн оглянулся на Аскеладда. - Сестра Дагни прямо за дверью. Она вернётся, как только мы уйдём, - сказал Кнуд. В кои то веки, и, вероятно, только потому, что здесь был Кнуд, Аскеладд не оскорблял и не вынуждал его уйти. В любом случае, через дверь он последовал за Кнудом. Дагни и правда ждала в зале, и, коротко поклонившись Кнуду, она вернулась в комнату. Торфинн слышал, как за ней встала на место задвижка. Его уши были натренированы на этот звук. Они отправились в обеденный зал. Торфинн не был здесь со дня смерти Свена. Еда давно была убрана, а мебель расставлена по своим местам, и место словно стало тенью себя прошлого. Пятна крови присохли к полу и стенам. На дереве осталось большое, тёмное пятно на том месте, куда упал Аскеладд, после того, как Кнуд ранил его в грудь. Оно захватило взгляд и внимание Торфинна. Аскеладд мог просто умереть здесь. Он умер бы, если бы Флоки оказался сильнее его. Если бы какой-то недоделанный стражник был достаточно удачлив. Если бы Кнуд не согласился уберечь его. Если бы Торфинн не пришёл в зал. От этой мысли у него в животе забурлила смесь гордости и стыда. Он не должен был спасать жизнь человеку, убившему его отца. Он не должен был испытывать облегчение от того, что он это сделал. Кнуд проследил за его взглядом: - Я не думаю, что говорил это раньше, но я правда благодарен тебе. Торфинн моргнул. Несмотря на то, что в комнате были лишь они одни, он глупо решил, что Кнуд разговаривал с кем-то ещё. К счастью, тот продолжил, не требуя ответа: - Если бы я и правда убил Аскеладда в тот день, я уверен, что пожалел бы об этом. Я должен поблагодарить тебя за то, что остановил меня. Торфинна редко благодарили за что-то. Он знал положенный ответ, пожалуйста, но у него было чувство, будто это было неуместно здесь. Он сделал это не ради Кнуда. Он не был уверен, ради кого он спас Аскеладда. Он не хотел верить, что сделал это ради себя, только потому, что надеялся, что сам убьёт его. - Если бы ты убил его, ты был бы мёртв, что бы сожалеть. Кнуд засмеялся: - Я смотрю, уважения к королевской знати у тебе так и не прибавилось. Это было эхом их разговора, произошедшего, по ощущениям, жизнь назад. Желание следовать заданному шаблону было велико, можно было попытаться хотя бы для того, чтобы Торфинн не стоял здесь молча. Обидное принцесса танцевало на языке. Но Торфинн не мог изобразить самодовольную улыбку, которая создавала почву его поддразниваниям. И Кнуд, не смотря на то, что выглядел точно как и раньше, почему-то больше не напоминал Торфинну женщину. Он напоминал Торфинну Аскеладда. Для ответа Торфинна прошло слишком много времени. Кнуд упал на колени, сложил руки вместе и, как понял Торфинн, начал молиться. Это вызвало в нём смутное воспоминание, как несколько раз в Исландии он видел Лейфа за молитвой, много лет назад. Он отвернулся от него и прислонился к столу, скрестив руки. Он больше не хотел думать о Лейфе и Исландии. Как и сказал Аскеладд, он уже сделал свой выбор. Вперёд. Это тот путь, по которому он должен идти. Воспоминания и фантазии были простой тратой его времени. Много времени прошло, пока Кнуд просто кланялся пропитавшемуся кровью полу, а Торфинн неловко слонялся рядом. Он напрягал свой слух, чтобы услышать любой признак того, что стражники на другом конце дома наткнулись на Аскеладда и прорвались через дверь со своими топорами. Ничего подобного слышно не было. В конце концов Кнуд поднялся с пола и стряхнул пыль со своего плаща. Он покинул зал без единого слова. Они прошли по коридору без инцидентов. Дойдя, Кнуд отступил от двери, скрестив руки на груди. Торфинн решил, что тот был слишком благороден, чтобы дотрагиваться до дерева своими белоснежными ручками, и поднял кулак, чтобы постучать. Именно тогда Кнуд схватил его за плечо. Торфинн услышал его приближение, но сдержал инстинктивное желание развернуться и повалить Кнуда на землю. Если бы он сделал это, прибежали бы стражники, и тогда Аскеладд был бы раскрыт, и с его головы на этот уже запятнанный пол стекала бы свежая кровь, и у Торфинна было бы больше кошмаров. Их всегда было больше. - Что, - сказал он. - Ты плохо выглядишь, - сказал Кнуд. - Возможно, мне следует поселить тебя в комнате в поместье. - Нет. Кто-то должен остаться охранять Аскеладда. - Охрана ему больше не понадобится. Я могу попросить Торкеля временно присмотреть за ним. В голосе Кнуда были эти ужасные, властные интонации, явно демонстрировавшие, что на самом деле мнение собеседника ему было не интересно. Торфинн слышал их от Аскеладда достаточно часто, чтобы узнать их. - Как ты собрался охранять его в таком состоянии? Ты ужасно выглядишь. - Я только сегодня утром мылся, - возражал он. В доказательство его волосы всё ещё были влажными. - Я говорил не про твою гигиену. Ты выглядишь измученным, Торфинн, - Кнуд полностью развернулся к нему лицом. Только сейчас Торфинн заметил, что Кнуд был чуть-чуть выше него. Так всегда было? Возможно, Торфинн просто не замечал раньше. Казалось, он всегда не замечал очень многих вещей. - Я приказываю тебе пойти и отдохнуть. Ты не можешь защищать Аскеладда таким. Огонь заструился по венам Торфинна. Покинуть Аскеладда - это не выход, не тогда, когда он помнил, что случилось в прошлый раз, когда он съебался сам по себе. Он больше не глупый и безрассудный. Он не даст ещё кому-то важному для него умереть. (Смерть Аскеладда всегда была важна для него. Когда его жизнь тоже стала иметь значение?) - Я не принимаю приказы от тебя, - прорычал он. Его пальцы снова дёрнулись, изнывая о знакомом весе его кинжалов. Его инстинкты взывали к крови и железу. Он отшатнулся от них, будто опасался обжечься, и снова затрясся, но не от гнева. Ему потребовалось время, чтобы идентифицировать это чувство - страх. Он боялся. Не Кнуда или мужчин, которые могли убить Аскеладда, но себя. Того, что он мог сотворить, если Кнуд не отступит. Он не был глупым или безрассудным, но, по-видимому, был трусом. Возможно, Кнуд понимал, какие ужасные побуждения Торфинн едва сдерживал, потому что он кивнул, что можно было посчитать за отступление. Они молча вернулись в комнату. Когда они вошли, Кнуд сказал ему, что он прикажет доставить несколько шкур меха, на которых он сможет спать. После этого Кнуд и Дагни ушли, оставив его и Аскеладда наедине, как это и было большую часть времени в этой комнате. Торфинн подошёл к кровати, не отдавая себе отчёт в том, что делал. Аскеладд поджал губы и скрестил руки на груди: - Чего ты хочешь? - спросил он голосом, сочащимся презрением. Торфинн упал на колени. Он не знал точно, что он делал, движимый чистым инстинктом, но это было лучше, чем распадаться на части, сидя в углу. Он медленно положил голову на колено Аскеладда, так же, как он делал предыдущей ночью, и избыток энергии мгновенно покинул его тело. Аскеладд был живым и тёплым. Это всё, что имело значение. - Какого хрена? - сказал Аскеладд. - Слезь с меня. Торфинн не сделал ничего подобного. Аскеладд схватил его за плечо достаточно сильно, чтобы оставить синяки на костях, но Торфинн зацепился за его тунику, как моллюск-пиявка. - Ты самый жалкий сопляк, которого я когда-либо видел. Отодвинься. Торфинн покачал головой, не отнимая её от чужого бедра. Он не хотел уходить в свой угол и разбираться со словами Кнуда, звенящими в голове, или собственными наполняющимися кровью мыслями. Дотрагиваться до Аскеладда было для него достаточно, чтобы удерживать себя в этом размытом состоянии между бодрствованием и сном, где он мог забыть всё, что происходило ранее - об его отце, виденных смертях, сожжённых им деревнях, даже расцветающей красным белоснежной тунике Аскеладда - и просто существовать. Когда Аскеладд попытался отодрать его от себя, он через штаны вцепился тупыми ногтями в плоть на бедре плешивого. Аскеладд закряхтел. - Ладно, - он уступил, ложась обратно на кровать. - По крайней мере, ты больше не воняешь, как конский навоз. Тонкое оскорбление заставило Торфинна испустить смешок, и именно так он понял, что он явно и безвозвратно проебался, и что его решение не возвращаться в Исландию было единственно верным. Что за человек мог обниматься и смеяться с убийцей своего отца? В какого монстра он превратился? Он знал, в какого. И он знал, что единственное место в мире для такого зверя, как он, было прямо тут, рядом с Аскеладдом.