I believe in You

Бротцман мягко прижал подводку лейки душа к анусу Дирка. — Все? Вот так… хорошо. — Выплескивайся мне на ладонь. — Да, умничка. Какая горячая струйка. Бротцман погладил ритмично смыкающуюся дырочку Дирка. Тодду было наплевать на грязь, наплевать на запах. В конце концов, они просто люди и ничего в Дирке не вызывало отвращения, абсолютно ничего. Тодд научился видеть мир его глазами, принимать каждую частичку его тела и любить, как свои. Он продолжал мягко массировать анус прерывисто дышащего мужчины. — Чувствуешь, как кровь приливает? — шепнул ему на ухо Тодд. Дирк кивнул, — Пульсирует? Дирк снова кивнул. — Тебя это возбуждает? — приложив губы к уху и массируя тверже. Джентли застонал в голос, расставляя ноги пошире. Тодд обвел его ушную раковину языком, заставляя задрожать, — Хочешь, войду в тебя? Дирк даже кивать не стал — сразу потянулся за пачкой презервативов и смазкой, которыми поделилась с ними Тина. — Да, Тодд, — шумно выдохнул Дирк, подмахивая задом навстречу размашистым толчкам, — О да, Тодд!!! Бротцман взял его за таз, двигаясь помельче. Прекрасная молочно-белая жопка с радостью принимала его в себя и жадно хлюпала. Дирк прогнулся в пояснице, опираясь руками о стену и демонстрируя Тодду свою красивую изящную спину. Прелесть. Залезть поглубже и трахать порезче, вырывая из глотки холистического детектива еще более похабные стоны. Прижать его всем телом к стене, накручивая бедрами, чтобы растянуть очко посильнее и чувствовать кожей, как крупно он дрожит. Оставить яркий засос на бледной длинной шейке. Работать бедрами. Найти его пересохшие от прерывистого дыхания губы. — Тодд… — неразборчиво в поцелуй, стараясь устоять на дрожащих ногах. Затащить его под струи воды и трахать. Будто горячий дождь ласкал их тела, их соски, их губы, свободно болтающийся член Дирка. Так хорошо скользить руками по мокрой нежной коже. Въебываться в доверчиво расслабленную дырку. — Быстрее, — просит Джентли, и Бротцмана почему-то ломает с его британского акцента, с его истончившегося от удовольствия голоса. Хочется смотреть ему в глаза, поэтому Тодд выходит из него, разворачивает лицом к себе и обихаживает его дырку двумя пальцами, внимательно наблюдая за тем, как округляется его рот, а затем ныряя в колодцы расширенных зрачков, бездонные и таинственные. Растрахивает уже тремя, и следить за изменениями в его лице очень интересно. Оно изможденное, осоловелое, но при этом очень счастливое. Дирк обнимает его одной ногой, а глаза у него вдохновенные-вдохновенные, будто он на грани того, чтобы раскрыть очередное дело. — Быстрее, милый, — по губам читает Тодд. Бротцман напрягает руку до дрожи в мышцах, имитируя вибрацию, и Дирк вскрывается. — Да, Тодд… Д-да… Да! Ооо, да! — сжимает в объятиях и смотрит так, что жить хочется, будто кроме них в целом мире нет ничего, ни парарибулита, ни ебаного розововолосого рыцаря из параллельной реальности, ни Черного крыла, ни психанутой убийцы, ищущей какого-то Кена… — Представь, мы закроем это дело, все утрясется, Дирк, я знаю… и все будет так, как ты хотел — спокойно и весело, мы будем искать пропавших кошек и заработаем на свой собственный таунхаус в Сиэтле, а, Дирк? Любовь моя… Джентли не мог говорить, он цеплялся тонкими пальцами за плечи Бротцмана и, судя по покрасневшим глазам, плакал. Затем протянул руку и ласкал Тодда, пока тот не излился, снова накрывая рот Дирка своим. — Дирк, ты спрашивал, почему у меня парарибулит. Может быть, за этим? Может быть, это наша награда от Вселенной? — лихорадочно шептал Тодд, взяв его лицо в свои ладони. Все предыдущие приступы парарибулита неизменно приносили Тодду боль и страх. Ему чудились ожоги, обморожения, чертовы мухи, лезущие изо рта. Но в этот раз галлюцинация была другой. Он лежал на узкой койке за решеткой в отделении полиции Бергсберга, и ему грезилось… о Господи. Нет-нет-нет. Бротцман судорожно вздохнул, стараясь не издавать звуков, но это было также тяжело, как сдерживать кашель. Ему грезилось, что Дирк Джентли ласкает его своими потрясающими губами. Тодд отвернулся к стене и тихонько захрипел. У него не осталось таблеток, а приступы могли длиться по несколько минут. Как раз хватит времени на то, чтобы кончить. Ведь он не дрочил уже два месяца, не говоря уже о том, чтобы с кем-то перепихнуться. Тодд словно попал под дождь из звезд. О эти восхитительные, вишнево-розовые, сочные губы, что преследовали его во снах последние семьдесят с лишним дней. Они покрывали поцелуями все его алчущее прикосновений тело, и Бротцман, закусивший ребро ладони, перестал чувствовать боль, окончательно теряя связь с реальностью. — Тодд, Тодд, Тодд, все хорошо, я здесь, я рядом, сейчас все пройдет, окей, сейчас все пройдет, ты меня слышишь? — проснувшийся от его судорог Дирк взлетел на верхнюю полку, сжимая друга в объятиях. Джентли не понимал, что своими прикосновениями только ухудшает ситуацию. Прогнанные сквозь призму наслаждения, обуявшего Тодда, они вырвали вскрик из его глотки. Он словно горел в огне — в огне его рук, его кожи, запаха его тела… — Шшш, Тодд, дорогой, ты справишься, ты можешь, я знаю. Тодд, увы, не справился. Окинув своего «Шерлока» совершенно диким взглядом, он впился в желанные губы своими. Джентли смотрел на Тодда со смешанными чувствами — и боль, и радость, и смирение, и борьба. — Не говори так. Болезнь ты не выбирал. А мы — выбрали друг друга. Тодд задумчиво покивал. — Случайность и судьба не взаимоисключающие понятия, верно? — Вроде того, — широко улыбнулся Дирк, подставляя губы новым поцелуям.