Jennie
Удаляю новосозданный адрес почты после того, как убеждаюсь в том, что человек ожидает меня. Завершаю работу компьютера и покидаю это место. Захожу в ближайший переулок, понимая, что камеры, находившиеся над входом в клуб, засекли это. Снимаю парик, меняя его на другой, надеваю перчатки и маску. Осматриваюсь и вижу на земле осколок, похожий на стекло, поднимаю его и смотрю на то, как выгляжу. Поправляю свои волосы и иду вдоль переулка. Добираюсь до места назначения обходными путями, чтобы камеры в квартале, где находился компьютерный клуб, не зафиксировали новую меня. Прошла неделя, мать его, долгая, тяжелая и невыносимая неделя, как я пытаюсь выследить этого слизняка. Максимально непредсказуемый мудила. Упорный труд и бессонные ночи помогли мне узнать, где тот чаще все ошивается. Какой-то клуб для подростков, использующих бутофорные паспорта для входа. Что твоя старая задница забыла среди молоденьких красавиц? Подхожу ко входу, показываю поддельный паспорт: сейчас я, как те самые подростки. Моя свобода, куда ценнее, чем их, поэтому приходится прибегнуть к таким мерам. Дожидаюсь, пока охрана осмотрит меня и пару раз переглянется друг с другом. Эти громилы меня раздражают. Неужели нельзя быстрее анализировать своими глазёнками предоставленные документ и человека, стоящего перед вами. Они кивают, пропуская внутрь. Их не смутила маска на лице? Только вечереет, а уже громко, шумно и до жути неприятно. Глядя на всех этих танцующих детишек, вспоминается время, когда я и сама такой была. Правда, не появлялась в подобных заведениях раньше восьми часов вечера, эти же собрались тут до заката.***
— Ким, пошли потанцуем. — говорит мне брюнетка, сидевшая напротив. Алкоголь, уже давно попавший в мой организм, значительно уменьшил время раздумий над ответом. — Пойдем. — допиваю очередной коктейль, отодвигаю пустой бокал в сторону и, не подождав подругу, направляюсь в сторону толпы. Не чувствую той скованности в мышцах, что было по приходе сюда. Людей слишком много, но меня это не волнует. Градус движет мной, протискиваюсь в центр, где и начинаю наслаждаться музыкой. Погружаюсь в эту атмосферу, отдаюсь танцу полностью, совершенно забыв про ту, что пригласила меня. Будь я трезва, не плясала бы сейчас здесь и не вертела своей почти оголенной задницей перед всеми. Я чувствую, как платье задралось, но не думаю о том, как его поправить. Я отдана музыке, обволакивающей с ног до головы. Не успеваю сомкнуть глаз, желая уйти в себя, как чьи-то горячие ладони ложатся на мою талию. Оборачиваюсь. Это Лиса — девушка, с которой у нас все сложно. Не могу назвать ее своей подругой, но и возлюбленной ее тоже не назовешь. Мы пару раз целовались с ней во время прогулок после школы. — Где научилась таким движениям? — интересуется она, сильнее сжимая пальцы. Смотрю в ее карие глаза, прижимаюсь ближе, обвивая руками лебединую шею. — У лучших в этом деле. — мой голос тонул в музыке. Брюнетка наклоняется, желая вновь услышать мои слова, но я лишь прикусываю мочку ее уха и отстраняюсь, встречаясь с темными глазами. Не люблю повторять дважды. Лиса неоднозначно улыбается, скользя одной рукой к моему оголенному бедру, а второй поднимается к шее. Не скрываю того, что мне хочется поцеловать эту привлекательную девушку. Зарываюсь правой рукой в короткие волосы на ее затылке, слегка оттягивая, встаю на носочки и примыкаю к пухлым губам. Ощущаю знакомый вкус вишневой гигиенической помады. Брюнетка окольцовывает длинными перстами мою шею, сжимает, прикладывая небольшие усилия. Целует напористо и грубо, но не перебарщивает с силой.***
Мотаю головой, понимая, что в очередной раз долго придавалась воспоминаниям. Надеваю очки с темными линзами, которые какого-то черта были сняты, и выискиваю взглядом того, за кем и пришла в этот противный гадюшник. Пять минут поиска и я уже пробираюсь сквозь толпу, нагло расталкивая мешающую под ногами челядь. — Ю Чонён? — обращаюсь к девушке, стоявшей в затемненном закутке. — Да, все верно. — она не спрашивает моего имени. Так указано в договоре. Полнейшая анонимность. Только мне дозволено знать данные своих пешек, выполняющих всю черную работу. Слишком опасно распространяться о себе на их круг. Насколько устойчива их психика? Что они расскажут при допросе в полицейском участке, если их задержат? Мой выбор всегда падал на людей, относящихся к нескольким категориям: на голову отбитые, имеющие судимости или другие проблемы с законом, и желающие свести свои жизни с концами. Как мне удаётся быстро найти такую игрушку? Никак. Эти оторвы сами приходят ко мне. Пишут бесчисленное количество раз на почту, когда я прошу подождать, как только первая встреча состоится. Не все проходят отбор, многих приходится отсеивать. — Отойдем. — киваю в сторону уборной. Девушка отрывается от стены и следует за мной. Дверь за ней закрывается. Стою на месте, не шевелясь, — осматриваюсь, — какова вероятность того, что даже в туалете может оказаться скрытая камера? Она растеряно выглядывает из-за моего плеча, но ничего не говорит. Убедившись, что здесь нет никого постороннего, вытаскиваю припрятанный рюкзак. — Подпиши. — кратко и односложно, не время разглагольствовать. Протягиваю ей листок с напечатанным на нем договором. Блондинка молча оставляет свою роспись в указанном мною месте. Убираю бумажку обратно. Достаю свернутый в трубку ватман, на котором набросала схему здания и расположения камер, чтобы ей было проще ориентироваться. Не хочу задерживаться здесь надолго. — Как выглядит жертва, ты знаешь. — она кивает, разглядывая чертеж. — Через десять минут он должен появиться в стенах этого клуба, — смотрю на наручные часы, убеждаясь в истинности собственных слов, — минут пятнадцать он ошивается около барной стойки, а потом выходит на задний двор, — пальцем обвожу его маршрут на рисунке, — там он выкуривает ровно три сигареты, на это у него уходит тринадцать минут. Камер там нет, но, его лучше отвести сюда, — указываю на красный крест, который подразумевает под собой расположение темного переулка, находящегося недалеко от заднего двора, — там проще осуществить задуманное. Сворачиваю ватман и убираю в рюкзак. Прячу вещи на исходное место и выхожу в зал, занимая самое людное место. Даю ей время на раздумье. Не все, как говорится, на блюдечке с золотой окоёмочкой. Осматриваюсь, проверяя видимость и доступность каждого контрольного места, и немного расслабляюсь. В бар входит рослый мужчина с седыми, взъерошенными волосами — значит уже прошло десять минут. На нем надет черный костюм, белая рубаха и галстук, видимо только что вернулся с деловой встречи. Судя по тому, что галстук растянут, а выражение лица напоминает того, кто только что проиграл состояние в казино, она далась ему тяжело. Скоро ты избавишься от тяготящих и тешащих тебя мыслей. Наблюдаю за тем, как этот слюнтяй вливает в себя половину бара. Начинаю нервно трясти ногой – не помешало бы и самой выпить чего-нибудь. Старик встает со стула, отшатывается, но успевает схватиться за стойку, прежде чем с грохотом свалиться на пол. Криво улыбается бармену и плетётся в сторону выхода на задний двор. Глазами выискиваю Чонён. Стоит там же, где и ожидала меня. Молодец, в детстве хорошо играла в прятки. Как только Рузвельд скрывается за темными дверьми, Ю начинает пальцем постукивать по предплечью. Странный способ подсчёта времени. Но, видимо, рабочий и практичный. Не успеваю и моргнуть после того, как эта парочка вышла на улицу — блондинка уже внутри. Чонён пробирается сквозь толпу, пряча ладони в карманах. Лицо выдает всё подчистую. Она хороша, но слаба психологически. Девушка расталкивает людишек и вылетает из этой дыры, а я по-прежнему сижу на диванчике. Желаю лично убедиться в том, что не зря отдала ей деньги. — Осталось избавиться от двоих. — шепчу себе под нос, победно улыбаясь. На одного ублюдка стало меньше. Остаюсь на месте еще минут пять, борясь с желанием опустошить чьи-то бокалы. Запрокидываю голову назад, зажмуриваясь, — музыка начинает разъедать меня. Такая деятельность выматывает. Слишком много сил уходит на истребление одной цели. Поднимаюсь, прихватывая два бокала — содержимое одного из них выпиваю. Второй летит в какую-то девчушку — вела себя, как проститутка, постоянно мельтеша перед глазами. Разбитый нос, разбитая бровь — какое счастье! Ухожу, не забывая снять свою маскировку и надеть тот самый рыжий парик.***
Проходят сутки, двое — никаких новостей. Нервы на пределе, расшатаны прилично. Дженни мониторит все средства массовой информации. Статьи, статьи и еще раз статьи, но ни в одной из этих ебливых публикаций нет вестей о смерти этого пузатого выродка. Утром, первое, что делала Ким, включала телевизор. Неужели эта говорящая коробка не способна обрадовать её? Не уж то придётся искать нового человека, чтобы завершить начатое? Она не скрывает: Ю пришлась ей по нраву, но обман не приветствуется в сотрудничестве с Руби Джейн. Утром следующего дня, когда Дженни, собравшись с силами, решает пройтись по продуманной схеме еще раз, свершается чудо? Девушка, ненавистно глядя на прохожих, спешит в компьютерный клуб, но замирает, как вкопанная. Человек, идущий сзади, врезается в резко остановившуюся невысокую фигуру и чертыхается, присаживаясь, чтобы поднять бумаги. Ким злится, пинает упавший портфель и листы, проклиная мужчину. Нечего в глаза долбиться. Причина уличного переполоха — случайно услышанные новости из неприметного ларька. Старенький небольшой телевизор был повернут экраном в сторону улицы, а дверь магазинчика открыта. Джейн не любила проходить мимо таких хлюпких зданий — изнутри постоянного чем-то воняло, но сегодняшний день стал исключением. Дженни остановливается возле двери, достает сигареты для пущей уверенности и едва прислоняется к бетонной стене. Девушка закуривает и прислушивается к рябящим звукам, исходящим от телевизора. — Бляди, чего вам дома не сидится? — ругается на водителей, проезжающих автомобилей. Придвигается ко входу и наконец слышит членораздельную речь из этой тарахтящей коробки: — Уважаемые жители Сеула! Три дня назад случилось страшное! На заднем дворе ночного клуба «Мимоза» был найден мёртвым Джордж Рузвельд. Мужчина прилетел из-за рубежа для подписания контракта. Деловая встреча должна была пройти сегодня. Тело его было изуродованно тупым ножом. Наблюдаются многочисленные рваные раны. Кожные покровы усеяны синяками и ссадинами. Смерть наступила быстро, было потеряно огромное количество крови. Поиск и выслеживание подозреваемых продолжается по сей день. Будьте осторожны и бдительны, берегите себя, дорогие граждане! Ким кидает сигарету в волосы какого-то парня и смеётся. Заливисто и злорадно. Ей все равно на оглядывающихся. Она выполнила дело. Теперь-то Ким ожидает заслуженный отдых. Девушка меняет курс, выстраивая путь к своим апартаментам. — Чего ж вы, мрази, не улыбаетесь? — кричит, вытянув руки по сторонам. — Сегодня такой хороший день! — когда-нибудь один звонок прохожего сломает её, когда-нибудь ее запястья будут скованы тяжелыми и грубыми наручниками, но сейчас всем все равно. Эти муравьи хотят поскорее сокрыть свои задницы от ливня. Ким приходит домой, скидывает несколько слоев одежды, неудобный парик, ногтями чешет лоб, оставляя красные отметины. Хорошо и свободно. Пританцовывая захватывает полотенце и идёт в душ. Девушка готовит себе обед — как ни странно, в холодильнике есть продукты. Съедает свою стряпню и, не теряя времени, запрыгивает на кровать, оказавшись в спальне. — Спасибо, Ю Чонён, что подарила мне это счастье. — укутывается в одеяло, прижимая его к себе, радостно улыбается и закрывает глаза.