***
Казалось, ничего не изменилось. Папирус все так же делал несъедобные кулинарные шедевры и придумывал головоломки, а Санс все так же ленился на своем посту или тусил у Гриллби. Ребенок все так же нес хаос, в этот раз не тронув Сноудин, но вырезав под чистую всех жителей Ватерфолла. Все было как и всегда. Но в то же время все изменилось. Теперь у Санса был Рэд, и скелет чувствовал себя лучше, чем сотни таймлайнов до этого. Кто бы мог подумать, что для сносного существования ему нужен был хотя бы один монстр, с которым можно будет поговорить без притворств, правда? И Санс радостно замечал, что дерзкий и грубый монстр стал понемногу раскрываться. Он не рассказал про всю свою жизнь, и они не стали жить душа в душу за один день, но Санс умел слушать. И он услышал многое. Место, из которого пришел Рэд, было нехорошим. Там так же, как и здесь, жили монстры, но их жизнь была далека от мира и дружелюбия, к которым привык Санс. Мир Рэда был жесток, беспощаден и покрыт пылью. Там правила личная сила, и, если ты слаб, то никогда не будешь в безопасности. Концепция такого мира потрясла скелета. Монстры убивающие монстров? Почему что-то такое существовало? Рэд не ответил, и Сансу осталось принять это как факт. Мир Рэда был жесток. Но сам Рэд не был. Или Санс старался в это верить. Грубость и недоверчивость монстра нашли свое объяснение в его прошлом и, наверняка, непростой жизни. И пусть Санс не мог взглянуть на него и оценить с помощью силы Судьи, он считал, что хорошо разбирается в людях и монстрах. И он видел под всей этой колючей броней доброту и сострадание. И как-то само собой Санс все больше стал считать Рэда кем-то очень близким к другу. Он покупал ему горчицу, они вместе смеялись над глупыми каламбурами, обсуждали космос. У них было много общего, что удивляло и радовало Санса. Было здорово разделить с кем-то свои интересы. Но даже без праздной болтовни было приятно посидеть в тишине с кем-то, кто понимает. Острый крюк потянул его за душу, и скелет поморщился. Его “смена”. — эргх, мне пора, человек вышел из руин. до встречи, рэд. — махнул он рукой. — Давай, принцесса, только не рэдай без меня. — это было плохо. — Заткнись и вали. — фыркнул Рэд. И Санс телепортировался со смешком, чувствуя, как пространство вокруг него опустело, и он снова остался один. Но вот перед ним был человек, переступающий через большую ветку на земле, и все завертелось как всегда. Пожимая руку ребенку, Санс привычно заглянул в безжизненные глаза напротив: там бушевало алое безумие. Бесцельное и пустое. И на маленьких руках были крупинки пыли, прилипающие к его костям. Он с омерзением попытался оттереть их. Не получилось. Никогда не получалось. Человек шел через Сноудин быстро и решительно. Они всегда были так полны решимости. Хотел бы Санс знать, чего они так сильно стараются достичь. К чему толкает их эта решимость. Возможно, если бы они смогли этого достичь, они бы оставили монстров в покое. Человек шел через Сноудин, и его уровень рос. Конечно, Санс знал, чем это закончится, но он всегда надеялся, что этот раз будет другим. Он появлялся в нужных местах, говорил нужные слова и надеялся. Напрасно. Всегда напрасно. Ему необязательно было идти на ту маленькую поляну между Сноудином и Ватерфоллом: он уже почувствовал, как прочная связь с его братом оборвалась. Как лопнула нить, которая поддерживала его стремление жить все те годы, полные борьбы. Папирус был… Скелет стоял над маленькой кучкой пыли — все, что осталось от его дорогого брата. От его семьи. Сверху лежали пустые, осиротевшие доспехи. И красный, как кровь, которой у них никогда не было, красный, как та самая проклятая решимость, шарф. Он подобрал его, и его руки покрылись серым. Это было больно. Это было так больно каждый раз, и никогда не становилось легче. Санс приземлился на свой матрас, забившись в угол и прижимая к груди красный шарф. Душа стенала и плакала — на месте, где годами билась ровная сила их связи, теперь была дыра. Невосполнимая и неизлечимая. Он знал, что после Сброса там снова будет сильное присутствие его брата, знал это. Но сейчас его душа скорбела, и он всегда в такие моменты боялся, что следующего раза может не быть. Что он потерял брата навсегда. И его душа рыдала от ужаса при этой мысли. Но Санс не плакал. Он давно перестал заниматься этой бесполезной тратой магии. Слезы не могли остановить человека и уж точно не могли вернуть его брата. Погасив глаза и закрыв глазницы, он сжался в себя, уперевшись черепом в колени и прижав пыльный шарф к ребрам. Мягкое прикосновение к плечу было неожиданным, вырывая его из удушливого горя. Санс быстро осознал чужое присутствие и расслабился, но маленький контакт прекратился. — Прости. — Рэд звучал потеряно и грустно. Санс даже не знал, что тот может так звучать. — нет, нет, я… пожалуйста. — он не мог сказать, о чем просил, но ему нужно было хоть что-то. Вес чужой руки вернулся на его плечо — Рэд понял. Это рука медленно, словно неуверенно, двинулась к его лопаткам и стала выводить маленькие успокаивающие круги на его костях. Санс мог признаться хотя бы самому себе, что в этот момент он все же почти расплакался: такой крошечный жест поддержки почти сломил его. Никогда раньше, когда Папирус был… Никогда раньше здесь не было никого, кто мог бы быть с ним. Некому было утешить его. Его собственное проклятье было безжалостно, но в тот момент Санс решил, что Рэд точно не был его частью. Рэд был благословением.***
— СААААНС! ВСТАВАЙ, ЛЕНИВЫЕ КОСТИ! Санс вскочил с постели, хватая ртом воздух и цепляясь пальцами за тонкую ткань футболки. Его грудина горела. Он умер. Ребенок снова убил его, и это было больно, больно, больно. — СААААААААААААНС!!! Он попытался крикнуть в ответ, что встал, но вместо этого его покинуло сдавленное карканье. Прокашлявшись, Санс попытался еще раз. — я встал, бро, встал. Накинув толстовку и натянув носки с тапками, Санс поспешил вниз, чтобы увидеть брата. Вот и он: стоит на кухне, раскладывая свои фирменные спагетти. Высокий, улыбчивый и такой живой. — ВАУВИ, Я УДИВЛЕН, СЕГОДНЯ ТЫ СПУСТИЛСЯ НА УДИВЛЕНИЕ БЫСТРО, БРАТ! — счастливо улыбнулся ему долговязый скелет. — спешил насладиться твоей пастарясающей готовкой, бро. — САНС! ТВОИ КАЛАМБУРЫ! — и все началось заново. Как было всегда. Как и будет всегда. Санс не думал, что это уже когда-нибудь закончится. Он сидел на ящике на своем посту, сжимая в руках не открытую бутылку кетчупа. Послышались шорох и тихий вздох. — Санс? — скелет промычал в знак того, что слушает. — Ты…? Не совсем уверенный, что именно у него спрашивают, он решил ответить сразу на все потенциальные вопросы. — ребенок убил меня. но сейчас я в порядке. — Санс почувствовал дискомфорт собеседника и попытался развеять часть напряжения. — ты знал, что умирать — пиздец как больно? Рэд грязно фыркнул и, судя по звукам, достал сигарету. — Ужас, ты выглядишь как ругающийся ребенок. — ах да? значит только тебе можно материться? ну что за дикость. — Санс оперся о прилавок боком, уперев подбородок на ладонь. — Хех, плоскость твоих шуток не перестает удивлять. — да ладно, ты не можешь отрицать хорошую колкость прямо под своим носом! — в ответ Рэд закашлялся и хрипло рассмеялся, и Санс победно ухмыльнулся. За спиной все затихло на пару минут, только тонко тянуло дымом: кажется, Рэд сменил свои сигареты на что-то помягче, прошлые воняли просто ужасно. Совесть у него проснулась что ли? Да нет, не может быть. Раздались шуршание и скрип снега, и Санс почувствовал, как за ним придвинули еще один ящик. Оу. Это то, что он думает? Он, конечно, не стал спрашивать, ожидая, когда другой монстр, наконец, решится. И через несколько секунд Санс почувствовал, как к его спине прислонилась чужая спина, черепа коснулись мягкие пучки какого-то меха. — ты все-таки волосатый, да? — он потянул руку назад и аккуратно потрогал мех. — Ты дурак? Я не-.. — Рэд оборвал себя и выругался. — Хитрый ублюдок. — хе-хе, значит ты не пушистый монстр. — да и мех под рукой оказался частью… капюшона? Рэд что-то проворчал, но спорить не стал, дымя в тишине. Кажется, он был несколько выше Санса и значительно шире: спина за, хехе, спиной была большой и комфортной для опоры. Санс расслабился, стараясь не думать о горящей грудине и утихнувшей боли в душе. Ему не впервой умирать, и однажды, возможно, он все же привыкнет. А пока что у него был Рэд. И этого было как-то достаточно. Дни текли один за другим, ребенок себе не изменял, периодически делая Сбросы, а Санс все больше увлекался общением со своим… с Рэдом, кем бы они не были в этих странных отношениях. — помнишь гриллби? огненный элементаль, владеющий баром, куда мы ходили. — еще одна новая вещь: оказалось, что Рэд может никем незамеченный ошиваться рядом с Сансом часы напролет, пока тот на него не посмотрит или не отойдет слишком далеко. — И что с ним? — горчица исчезла с прилавка в красном облаке магии. — когда я был подростком, то мечтал с ним встречаться. — Санс с ухмылкой слушал звуки задыхающегося в кашле монстра. — знаешь, он ведь горяч, почти как это чертова лава. — кивнул в сторону магмы скелет, сидя на посту в Хотленде. — Что блять? Ты и Гриллби? — просипел Рэд. — думаешь, он слишком темпераментный для такого ленивца как я? Согласен, у него огненный характер. — низко хихикал скелет с закрытыми глазами. — Он слишком жалкий, для такого как ты. — проворчал Рэд, а у Санса натурально отвис рот от его слов. Кажется, через секунду монстр сам осознал, что ляпнул. — ЖАРКИЙ, Я ХОТЕЛ СКАЗАТЬ ЖАРКИЙ, СУКА! — хе-хе-хе, думаешь, я слишком хорош собой для него, а, рэд? — Санс не мог не воспользоваться чужой оговоркой и приготовился яростно дразнить ершистого монстра. — ах, я даже не знал, что ты такого хорошего мнения обо мне, приятель. считаешь меня красивым, м, рэд? — знойно спросил скелет с усмешкой на лице. Он уже практически слышал, как взрывается негодованием его собеседник, но вдруг тот резко затих. Что-то проворчал себе под нос и гаденько засмеялся. И в этот момент Санс подумал, что ступил не на то поле боя. — Не удивляйся, принцесса, с такими тонкими костями и милым личиком в моем Подземелье тебя бы уже давно кто-нибудь взял под крыло. — Рэд прошел за его спину, низко перекатывая слова во рту таким грязным тоном, что Санс замер, как мышь перед удавом. — Это мог бы быть и я, знаешь? Я мог бы тебя защищать и держать дома как питомца, а ты был бы за это мне очень, очень, — он почувствовал движение воздуха, но не двинулся, загипнотизированный рокочущим тембром. — Очень… благодарен. — выдохнул в его затылок Рэд, и у Санса скрутило несуществующие кишки от волнения. Он не знал, что этот истеричный ублюдок может вести себя так. Санс чувствовал, как весь его череп горит от смущения. Черт, он сейчас должен быть похож на рождественскую лампочку! Раздавшийся лающий смех снял со скелета оцепенение, и он поспешил защититься от льющихся из Рэда, как из рога изобилия, насмешек. — Я не могу, АХАХАХ, ты такой чертовски синий! — заткнись! как ты вообще решился нести такую грязную чушь?! — возмутился скелет, но его грозный окрик не особо впечатлял, походя на писк. — Ой, ой, ой, я задел твои тонкие чувства, принцесса?! Да если бы я с самого начала знал, что ты такой неженка! — снова в голосину заржал монстр, борясь за дыхание. — ох, заткнись уже! — Санс гневно провел ладонями по щекам, ощущая под пальцами жар лица. Вот же кусок дерьма! Как он имел права играть на его нервах с таким блядским голосом! — Оооо, поверь, теперь нам будет намного веселей! — эти слова звучали как темное обещание, но, как ни странно, Санс не чувствовал ничего, кроме взволнованного предвкушения. И Рэд оправдал все его лучшие и худшие ожидания — он атаковал бедный скелет таким количеством пошлых шуток, насмешек и поддразниваний, что Санс был уверен в том, что 24 часа в сутки он ходит абсолютно синий. Он даже не подозревал, что способен так яростно краснеть. Часто он поддерживал эти поддразнивания, но иногда Рэд топил его в таком количестве грязи, что скелет с криком оборачивался и заставлял того исчезнуть. Правда на следующий раз, когда он возвращался, Рэд звучал таким довольным, будто выиграл в лотерею. И Сансу это нравилось. Нравилось видеть, хехе, ладно, слышать Рэда таким счастливым. Казалось, в этих пошлых шутках, каламбурах обо всем на свете, все более редких матах и лающем смехе и был весь Рэд. И с ним правда было чертовски весело — приевшиеся до тошноты однотипные события выглядели по-другому с ехидными комментариями монстра. Хотя Санс прекрасно жил бы свою жизнь дальше и без обсуждения задниц всех жителей Сноудина, спасибо, Рэд. И нет, Санс не комплексует, потому что у него нет своей задницы, Рэд. И нет, не стоит проверять это, черт возьми! Но было и то, что Санс ценил в нем намного больше. Больше чем эти веселье и искренний смех впервые за долгие-долгие годы. Рэд был там, когда Санс разваливался. Когда таймлайны сменяли друг друга, когда его брат превращался в пыль, а Санс снова умирал. Рэд приходил на осколки его счастья и утешал твердой рукой, он держал его, не давая окончательно рухнуть в пропасть безнадежности. Санс уже не мог вспомнить, как он справлялся без него. И с содроганием думал о том, как будет справляться сам, если Рэд однажды исчезнет окончательно. Его почти вырвало от ужаса при этой мысли и Санс запретил себе думать об этом когда-либо снова. Рэд был рядом, и, поскольку Санс дремал на любой доступной поверхности в любое возможное время, Рэд был рядом почти всегда. Пару раз скелет спрашивал, не доставляет ли ему это проблем, ведь по всему выходило, что монстр проводил у него большую часть своего времени, исчезая лишь на пару часов днем и ночью. — Не забивай свой череп, Босс иногда ворчит, но я разберусь с этим. — ах, да, вот и новый кусочек пазла: некто Босс. Как и ожидалось, Рэд был предан своему стремлению держать большую часть своей личной жизни в тайне, и потому Санс получил исчерпывающий ответ: “Босс — это Босс”. Очаровательно, не правда ли? Ну, не то чтобы Санс собирался жаловаться по этому поводу. Они часто разговаривали, стараясь избегать неприятных тем, но порой все сворачивало не в ту сторону. Один из таких разговоров произошел после очередного Сброса, когда Санс уныло подпирал черепом деревянный прилавок поста. — Они опять это сделали? — раздраженный вопрос не оставлял места для размышлений. — ага. как и всегда. — да, его опять убили. Какая новость, никогда ведь такого раньше не было! — Грх, почему ты вообще-! — Рэд оборвал себе сразу, как только начал спрашивать, но Санс уже понял, куда тот клонил, и напрягся, сжимая челюсти. — почему я что? — тихо прогрохотал скелет. — Я… Бля, забудь, что я ляпнул. — хех, да нет, договаривай. — он вцепился пальцами в дерево, сдерживая нарастающий гнев. — почему я что, рэд? Санс знал, что не стоило так давить, но злость перевешивала здравый смысл. Рэд пораженчески вздохнул, помялся, и спросил ровным тоном: — Почему ты позволяешь этому человеку делать это каждый раз? Почему повторяешь все из раза в раз, почему не попробовать что-то еще? — потому что я не могу!!! я, блять, ничего не могу! — Санс закричал так громко, что опасался, что его слышали даже в Сноудине. — я не могу… — он рухнул на прилавок, тяжело дыша, пытаясь собраться с мыслями. Его вспышка закончилась так же быстро, как и началась. У него вообще было мало сил для гнева. Жесткая рука легла на его спину, потирая вверх-вниз. Рэд молчал. — я… когда человек упал впервые, это был мирный таймлайн. все было в порядке, мы вышли на поверхность, но потом произошел сброс и началось все сначала. я не мог поверить в происходящее, подумал, что схожу с ума. но потом человек снова пришел, и на этот раз он нес только смерть. — скелет глубоко вздохнул, унимая мелкую дрожь в руках. — я был в ужасе, я не мог поверить, что тот, кого все мы считали другом… кого я считал другом, мог так поступить. и когда они сражались с папирусом, я был… я так надеялся, что мой брат достучится до них, что если не папирус, то никто этого не сможет сделать. но человек убил его. они даже не начали бой, и человек убил его. и меня там не было, чтобы защитить его. и когда он умер, я не мог думать ни о чем, кроме своего горя, придя в себя лишь когда ребенок пересек порог зала правосудия. тогда я думал только об одном — я должен убить их. я должен заставить их пожалеть так сильно, чтобы они снова отмотали время и я смог все исправить. но после каждой смерти этот маленький маньяк возвращался еще сильнее чем прежде, и я проиграл. и все снова началось сначала. — жесткая усмешка пересекал его лицо, Санс ощущал себя на волоске от полномасштабной истерики. — и тогда я решил убить ребенка прежде, чем они доберуться до сноудина. — он хотел этого так сильно. — но ничего не вышло. все что я мог делать: повторять уже совершенные мной действия. я хотел кричать на него, но вместо это мог сказать только: “разве ты не знаешь, как приветствовать нового друга?” — он горько рассмеялся, впиваясь фалангами в череп. — “обернись, и пожми мне руку!”. я тренировался, я придумывал новые трюки, но когда мы сражались, я мог делать только то, что делал в нашей первой битве. “однажды я увидел свет. однажды не было никакой битвы”. — надтреснутый смех перешел в неразборчивое жужжание, и Санс замолчал, беззвучно вздрагивая. Загнанно дыша, он почти не слышал слов Рэда, не чувствовал, как тот встряхивает его за плечи. Но Санс ясно почувствовал, как большие руки обвились вокруг его сгорбленной фигуры. Он застыл, осознавая себя. Под его щекой была грубая ткань, плечо упиралась во что-то большое и жесткое, на спине лежал вес перекрещенных рук. — р-рэд? — его голос звучал слабо и неровно. Он не хотел, чтобы до этого доходило. — Заткнись и сиди. — рычание над его черепом и под щекой. Большие руки сжались чуть крепче, и Рэд, повозившись на ящике, замер. Санс замер тоже. Было как-то странно, но в хорошем смысле. Кольцо чужих рук дарило ощущение безопасности и непривычный покой. Напряжение постепенно покинуло его кости, и Санс стал проваливаться в сон, в последнюю секунду подумав, что он, должно быть, выглядит со стороны крайне забавно, засыпая на воздухе.