События, предшествующие катастрофе

      По просьбе своего старшего брата Лань Чжань усердно слонялся возле его комнаты наверху, готовый отвлечь дядю от вторжения в частную жизнь Лань Хуаня и прерывания того, что старший брат делал внутри. Но в комнате было тихо все время, пока он стоял на страже (был ли брат вообще внутри?), и делать особо было нечего, поэтому мысли Лань Чжаня начали блуждать.       Он напряженно думал об одной милой родинке, расположенной под нижней губой Вэй Усяня, и о том, что он будет с ней делать сегодня вечером после того, как официально представит своего парня и А-Юаня семье, что совершенно пропустил суматоху внизу.       В своих мыслях Лань Чжань усилил первоначально невинную фантазию и перешел на явно непристойную территорию.       Мгм. Сегодня вечером.       Он проверил свой телефон, и открыл цепочку новых сообщений от Вэй Усяня (он заметил их с опозданием на 10 минут. О, ужас!). Это была длинная и запутанная история о том, как Вэй Усянь встретил дядюшку в ателье Цзинь, еще более запутанная, потому что Вэй Усянь, казалось, умел писать только короткие порции незаконченных мыслей и постоянно возвращался к предыдущим высказываниям без какой-либо рифмы или причины.       Главным выводом Лань Чжаня было то, что дядя уже должен быть дома.       Ответив Вэй Усяню гифкой с изображением счастливого кролика, который показался ему милым, Лань Чжань положил телефон обратно в карман и спустился по лестнице, чтобы проверить остальных членов своей семьи.       Лань Чжаню не пришлось слишком усердно искать: дядя и брат удобно собрались в гостиной, с добавлением нескольких дополнительных людей.       Невысокий мужчина, сидевший рядом со братом (где были его штаны?), показался знакомым, но Лань Чжань не мог сказать, было ли это потому, что он видел это лицо где-то в другом месте, или он просто вспомнил вчерашний поздний вечер, когда прошел мимо них по коридору.       Прошлым вечером мужчина и брат были настолько заняты, рыча друг на друга, попытками съесть лица друг друга и срыванием одежды, что не заметили, как мимо них, направляясь на кухню, прошел Лань Чжань, и продолжали не обращать внимание на его присутствие, когда он, идя обратно, снова прошел мимо них со стаканом миндального молока, взятым на кухне.       «Молодец, старший брат», — подумал он и оставил все как есть.       Вчера ночью он разговаривал онлайн с Вэй Усянем и рано уснул. Когда он проснулся несколько часов спустя, ему предстало совершенно прекрасное видение: Вэй Усянь вырубился перед своим ноутбуком, храпя, как умирающий паровоз. Сердце Лань Чжаня пропустило удар. Что могло сравниться с таким величием? Он встал с кровати, чтобы допить молоко и еще немного понаблюдать за спящим чудом.       Но это было не здесь и не сейчас. Лань Чжаню нужно было сосредоточиться, чтобы сегодняшний вечер прошел гладко.       Направившись к дяде, Лань Чжань протянул ему очки и мобильный телефон.       — Дядя, пожалуйста, не забывай это больше. — Зрение Лань Цижэня было уже не таким, как раньше, и Лань Чжань беспокоился, что у него не будет способа связаться с дядей, если возникнет чрезвычайная ситуация. Он старался быть всегда на связи и подготовленным.       — Спасибо, племянник, — поблагодарил Лань Цижэнь, слушая, как Мэн Яо рассказывает о своей сложной семейной ситуации. Очевидно, отец не любил его, и его никогда не допускали на официальные семейные встречи. Пригласить его на семейный ужин было просто прекрасной возможностью решить проблемы детской заброшенности, и излечило бы годы обид. Сердце Лань Цижэня сочувствовало ему.       Затем он надел очки.       Подождите.       Он знал это лицо.       — Ты не Мэн Яо! — произнес Лань Цижэнь. Его охватил ужас. Он резко встал и указал пальцем. — Ты Цзинь Гуанъяо! Боже мой, ты осужденный преступник!       Лань Хуань немедленно попытался встать между двумя мужчинами. Мэн Яо, теперь известный как Цзинь Гуанъяо, при первых признаках неприятностей выполнил какой-то акробатический трюк, прыгнув за диван и укрывшись там.       — Спокойнее, спокойнее, дядя. Подумай о своем кровяном давлении. Этот стресс тебе не на пользу. — бормотал этот предатель, старший племянник.       — Ты!.. — взревел Лань Цижэнь. — Это человек, который ударил ножом мэра Вэнь Жоханя! Ты укрываешь жестокого преступника! Не дави на меня!       Мэн Яо/Цзинь Гуанъяо выглянул из-за дивана и со слезами на глазах посмотрел на Лань Цижэня.       — Я предпочел бы термин «политический активист». И это была самооборона! Жохань был сумасшедшим! Кроме того, меня оправдали! — сказал он.       Лан Цижэнь зашипел. Наглость этого человека!       — Ты сжег храм!       — Пожалуйста, сэр! Дело построено на косвенных уликах! — умолял Мэн-Гуан-Яо-что-то-там. — Оно было отклонено в суде! Ничего не смогли доказать!       Оправдания Мэн Яо были оставлены без внимания. Все, что Лань Цижэнь слышал в своей голове, — это громкий жужжащий звук. Демонстрируя впечатляющий для своего возраста атлетизм, Лань Цижэнь попытался перемахнуть через кофейный столик прямо в направлении Цзинь-Гуан-Мэн-Яо-как-бы-там-ни-было.       — А-а-а! — протянул он, когда его траектория пересеклась с младшим племянником, схватившим его за талию.       — Дядя! Дядя! — по тому, что он повысил голос, было видно, что Лань Чжань волновался.       Но Лань Цижэнь был за пределами рассуждений. Он попытался пробраться к дивану, где прятались люди, которые лгали ему и злоупотребляли его гостеприимством.       — Дядя, пожалуйста, прекрати! — умолял Лань Хуань.       Со своего места на диване Су Шэ стал свидетелем всех эмоциональных американских горок, от плохого к хорошему и снова к плохому, и чувствовал себя еще более подавленным. Он начал рыдать, звать мать, и просить, чтобы его забрали домой.       «Мгм. Следовало остаться наверху», — подумал Лань Чжань.