События, предшествующие катастрофе

      Лань Цижэнь сердито ходил по дому, пытаясь сделать вид, что восточного крыла, в котором сейчас находился некий преступник, не существует. И как такой, явно некрупный, человек как Цзинь Гуанъяо, умудрился заставить просторный дом предков Лань казаться переполненным.       Чтобы удержать мужчину на месте, он дал распоряжение Су Шэ отнести Цзинь Гуанъяо рисовые шарики. Для их приготовления использовался старый семейный рецепт Лань. А если у Цзинь Гуанъяо будут какие-то проблемы со вкусом, то это будет всего лишь еще одна черная метка в его послужном списке, по которому он был неподходящим другом для драгоценного племянника Лань Цижэня.       В конце концов, только некультурная свинья могла бы назвать Лань Цижэня негостеприимным накануне Праздника Весны, а затем начать критиковать рисовые шарики, так щедро предложенные ему!       Лань Цижэнь был настолько взволнован, что почти не услышал дверной звонок. А когда заметил, все равно думал, что ему послышалось.       Лань Чжань говорил, что его парень подойдет ближе к вечеру. Едва наступил обед. Они никого не ждали.       Кто бы это мог быть?       Он уже собирался вызвать Су Шэ, чтобы тот открыл входную дверь, но вспомнил, куда отправил своего слугу.       Итак, Лань Цижэнь решил сделать это сам. Ему пришлось пройти совсем немного, чтобы добраться до входной двери, при том, когда он приблизился, звонок прозвенел уже трижды. На четвертом звонке, который убивал последние нервы Лань Цижэня, человеку за дверью, похоже, стало так скучно, что он начал воспроизводить звонком веселую мелодию.       Озадаченный эксцентричностью гостя, Лань Цижэнь забыл проверить глазок и просто открыл дверь.       Никого не было.       Раздался шорох, и он посмотрел ниже.       Он пожалел об этом.       Он закрыл глаза и сосчитал до десяти, надеясь, что, открыв глаза, ничего не обнаружит перед собой.       Лань Цижэнь открыл глаза.       Лань Цзинъи все еще стоял перед ним и улыбался, как солнце, вышедшее, чтобы принести миру свет и радость. Он был одет в беспорядочное нагромождение слоев одежды разных цветов и узоров, от одного только созерцания, которого у Лань Цижэня обострилась зубная боль. В руках мальчик держал что-то вроде гигантского букета, но вместо цветов там, оказалась связка жареных спринг-роллов, искусно уложенных так, как обычно размещают цветы в букете.       — Двоюродный дядя! Спасибо что пригласили меня! — радостно прощебетал Лань Цзинъи.       Лань Цижэнь определенно не приглашал.       Затем Лань Цзинъи попытался вложить букет жареных спринг-роллов в руки Лань Цижэня. Лань Цижэнь не хотел к этому прикасаться, но Лань Цзинъи был тоже Лань, из той же ткани, что и они все. Его не остановил отказ, и он продолжал пытаться вручить букет.       — У меня было мало времени, чтобы подготовиться, но что-нибудь для семьи, а? Вот, они для...!       Лань Цижэнь захлопнул дверь перед носом мальчика. Он не хотел знать, для кого предназначался букет спринг-роллов.       Повернувшись, он поднес пальцы к вискам. Массаж головы не избавил его от мигрени, которая уже разгоралась.       — Су Шэ! — заорал Лань Цижэнь.