События, предшествующие катастрофе

      Лань Цижэнь открыл затуманенные глаза и очень быстро пришел к выводу, что он мертв.       Будучи кадровым военным, он давно смирился со смертностью и переменчивостью жизни — своей и других народов — и теоретически был готов принять свою неизбежную кончину.       Чего он не учел, так это того, что после нее, в конечном итоге, ему придется томиться в самых нижних недрах ада с худшими людьми, которых он имел несчастье встретить.       Справа на него смотрели взволнованно и с вежливым любопытством лица Вэй Усяня и Цзинь Гуанъяо (соответственно).       К счастью, на этот раз Вэй Усянь был одет. Было очевидно, что он надел свой костюм в спешке, потому что пуговицы на его рубашке не совпадали, а воротник костюма завернулся. Какая небрежность.       К сожалению, усилия не имели значения. И целой жизни, проведенной вдали от следов этого человека, будет мало, чтобы стереть из памяти образ Вэй Усяня, совершенно голого на детской кровати младшего племянника.       (Еще одна причина полагать, что он в аду).       Говоря об одежде, — Цзинь Гуанъяо теперь тоже был прикрыт. Лань Цижэнь не знал, что случилось с его настоящей одеждой, и почему он не мог надеть ее, но альтернативой, похоже, стал старый спортивный костюм Лань Чжаня из полицейской академии Гусу.       Это было... не очень хорошо. Во-первых, Цзинь Гуанъяо был известным нарушителем закона. Ношение гордого сине-белого облачного символа полицейской академии было оскорблением для всех, кто ее окончил. Во-вторых, размер буквально не подходил. Свитер изо всех сил старался поглотить миниатюрного мужчину, пока тот не затеряется в его складках целиком.       Быстрый взгляд вниз подтвердил, что Цзинь Гуанъяо, наконец-то, преодолел свое состояние «без штанов», хотя это снова могло очень легко измениться: если свитер был ему на несколько размеров больше, то треники Лань Чжаня на ублюдке Цзинь сидели еще хуже.       Штанины были невыносимо длинны, поэтому их пришлось несколько раз загнуть, прежде чем он мог ходить, не рискуя споткнуться.       Но вес складок на его лодыжках создал дополнительное утяжеление, и грозил стащить штаны с бедер. Как бы то ни было, они уже находились на опасно низком уровне — факт, который заметил не только Лань Цижэнь.       Безрассудный старший племянник Лань Цижэня тоже это заметил. В настоящее время он топтался поблизости, тупо пялясь на задницу Цзинь Гуанъяо. Его руки были наполовину подняты, как будто он готовился подхватить штаны на случай, если они откажутся от борьбы и прекратят держаться за бедренные кости Цзинь Гуанъяо.       Или, может быть, он замер в этой позе, как раз, потому что хотел, чтобы штаны свалились.       После позорного зрелища во второй по величине спальне дома Лань Цижэнь не собирался делать никаких снисходительных предположений о добродетели своего племянника.       Или об ее отсутствии.       В любом случае. Не это было его главным беспокойством по поводу мелкого преступника. Даже полностью одетый, он производил впечатление, что у него что-то в рукаве. Или за пазухой. Или в штанах.       Дело в том, что под одеждой наблюдались странные выпуклости, и Лань Цижэнь не мог разобрать, что это такое. Его попытки развить в глазах рентген, чтобы определить, что скрывает Цзинь Гуанъяо, были прерваны, когда Вэй Усянь — доказательство того, что гремлины существуют, — помахал двумя пальцами в опасной близости от его лица.       — Дядя, — закричал Вэй Усянь, хотя буквально стоял рядом с Лань Цижэнем. Он также старался произносить слова медленно. — С тобой все в порядке?! Сколько пальцев я показываю?       Лань Цижэнь на секунду впал в безумие, и действительно подумывал о том, чтобы вцепиться зубами мужчине в палец, просто чтобы откусить немного, и показать идиоту, что неразумно выставлять уязвимые конечности перед людьми, которые тебя яростно не любят, но точно так же быстро пришел в себя.       Он раздраженно оттолкнул эту наглую руку и сказал с той же громкостью, что и Вэй Усянь, сварливым голосом:       — Я не смогу сказать, если ты выколешь мне глаза!       Вэй Усянь, всегда оптимист, решил сосредоточиться на единственном положительном моменте, который он умудрился найти в ответе:       — Значит, «дядей» называть тебя можно?       Лань Цижэнь пробормотал что-то невнятное. Нет, это было нельзя. Это никогда не будет можно. Но вместо того, чтобы высказать свои мысли словами, он сунул руку под подушку и уже планировал вытащить оттуда верный револьвер, который держал там... но схватил только воздух. Скинув подушку на пол, он еще раз пошарил на этом месте, его «Смит и Вессон» бесследно пропал.       Тогда он кинулся к ящику на краю кровати, но нашел то же самое: ничего.       Никакого оружия.       Он потянулся туда, где был спрятан его третий запасной пистолет, результат был тот же.       Щелчок из угла комнаты привлек его внимание к племяннику, которого он раньше тут не заметил.       Лань Чжань сидел возле изящного чайного столика, который был поставлен в спальне Лань Цижэня скорее как украшение, чем для выполнения какой-либо функции. Лань Цижэнь не использовал его ни для чего, кроме как в качестве случайной удобной поверхности, на которой можно было сложить всякую всячину. Когда ему хотелось чая, он пил его в гостиной или на веранде. Когда ему нужно было работать с документами, он делал это в своем домашнем кабинете на третьем этаже, прямо над спальней.       Крошечный, бесполезный стол Лань Цижэня теперь обретал новое призвание в жизни.       Лань Чжань реквизировал его и разбирал на нем основной пистолет Лань Цижэня, его запасной пистолет, его резервный пистолет и дробовик, которые находились в пределах легкой досягаемости от кровати на случай, если кому-то удастся пройти через систему безопасности дома.       Его племянник в этом отношении был тщательным. Он сожалел о том дне, когда так хорошо обучил Лань Чжаня обращению с огнестрельным оружием, и рассказал о тактическом обезвреживании этого огнестрельного оружия, чтобы снизить вероятность агрессивного возмездия.       Младший племянник Лань Цижэня посмотрел ему прямо в глаза и изгибом бровей сказал: «Даже не думай».       Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он перенес магазин пистолета, который разбирал, в свободную руку и намеренно положил его на стол подальше от других разобранных частей выпотрошенной коллекции оружия Лань Цижэня.       Плавно оттянув затвор, чтобы убедиться, что пистолет больше не заряжен, Лань Чжань приступил к разборке предмета, не сводя при этом глаз с дяди.       Лань Цижэнь не поддастся запугиванию. Лань Чжань, возможно, и нашел три пистолета в спальне, но, по его подсчетам, племянник не мог найти еще более секретную резервную копию запасного пистолета.       Ударив ладонью по скрытой панели в изголовье кровати, Лань Цижэнь засунул руку в открывшуюся полость, чтобы достать свой «Глок».       Затем он еще немного пошарил в пространстве.       Он недоверчиво посмотрел внутрь.       Внутри «Глока» не было.       — Ищешь его? — спросил Лань Чжань, вытаскивая четвертый пистолет Лань Цижэня из-за пояса штанов. Он снял предохранитель и взвел курок. — Пожалуйста, прекрати угрожать Вэй Усяню.       Хах! Только через его мертвое (э-э-э) тело.        — Нет, — желчно ответил Лань Цижэнь.       Лань Чжань лишь еще больше сузил глаза. От него исходила темная, зловещая аура, угрожая удушить окружающих.       — Хорошо-хорошо, — вмешался Вэй Усянь. Он нервно улыбнулся и умиротворяюще протянул руки в стороны обоих Ланей. — Спасибо, Лань Чжань, за эту очень сексуальную демонстрацию защиты меня. Мы вернемся к этому позже, потому что поступки в стиле плохого полицейского определенно наводят меня на идеи…       — Блэх, — Цзинь Гуанъяо пробормотал со своего места. Он оценил ситуацию, как только Лань Чжань начал вытаскивать оружие. Но сейчас он переосмысливал свое решение, поскольку взглядом он прослеживал в направлении пальца Лань Чжаня прямо до спускового крючка.       И все это в пределах слышимости похотливых фантазий Вэй Усяня. Бу-э-э.       — …но давай сосредоточимся на настоящем моменте, — храбро продолжил Вэй Усянь. — Дядя…       — Не называй меня так, — отрезал Лан Цижэнь.       — …ДЯДЯ Лань Цижэнь уже пришел в себя. Меня очень беспокоят шишки на твоей голове. Исходя из собственного опыта, я действительно думаю, что нам следует попросить кого-нибудь взглянуть на них.       — Мм, я знаю, как оказывать первую помощь. Все должно быть в порядке, — сказал Лань Чжань очень неубедительно.       С того места, где он бесполезно стоял рядом с Цзинь Гуанъяо, Лань Хуань откашлялся. Он был единственным в семье, кто не был обучен правильно пользоваться оружием, но Лань Хуань, выросший рядом с двумя другими, знал, что наличие заряженного огнестрельного оружия никогда не будет хорошей идеей в такой нестабильной ситуации:       — Э-э, я согласен с Вэй Усянем. Брат, опусти оружие, пожалуйста.       Лань Чжань выглядел так, будто и не думал слушаться, но Вэй Усянь повторил просьбу Лань Хуаня. Лань Чжань незамедлительно опустил руку, уступая, когда об этом просил его парень.       Лань Хуань вздохнул с облегчением.       По крайней мере, это была одна проблема, которую удалось частично решить. Он сделал еще один глубокий вдох:       — Послушайте, мы все можем поговорить об этом как разумные взрослые…       — Мгм. Дядя должен относиться к моему парню с уважением, — сказал Лань Чжань, рука которого тревожно подергивалась. — Это означает, никаких угроз оружием.       Лань Цижэнь скривил губу.       — Без шансов. Этот мальчик плохо влиял на тебя в прошлом, и он остается таким до сих пор. Посмотри на себя, ты просто на себя не похож, а все из-за него. Бесстыдник!       Вэй Усянь ничего не сказал. Это было именно то, чего он боялся. Он отвернулся от остальных, чтобы спрятаться, и опустил голову. Но Лань Чжань все еще мог заметить опустошение на лице другого мужчины с того места, где он сидел. Он крепче сжал пистолет.       — Дядя, — начал Лань Хуан. — Это было неуместно для…       — Закрой рот, Лань Сичэнь! — скомандовал Лань Цижэнь. Старший племянник немедленно заткнул рот, настолько он привык всю жизнь следовать инструкциям своего дяди, что не знал, как теперь им противостоять.       К счастью, Мэн Яо не испытывал угрызений совести вести себя таким образом.       Он тоже пришел к тому же выводу, что и Лань Хуань, более или менее. Как он только что понял: два члена клана Лань обладали бóльшей горячностью, чем все сутенеры и члены банд с его района вместе взятые. (А он жил в ужасной части города. Там слонялось много очень-очень опасных людей.) Надо-надо было вчера успокоиться и остаться у сводного брата, и залить разбитое сердце в очередной бутылке пива. А не это вот всё. Конечно, если бы так, то он бы пропустил секс, но сегодняшняя головня, похоже, не стоила того, чтобы заниматься вчерашним сексом.       Тем не менее, сейчас он был здесь, а Мэн Яо привык извлекать максимум пользы из того, что ему преподносила жизнь.       Он надел свою самую услужливую улыбку, ту, которой научила его мать, улыбку, которая заставляла клиентов обращаться с ней менее грубо, и вступил в переговоры с Лань Цижэнем.       — Нет необходимости реагировать бурно, — сказал он. Ну и что, что он сам однажды ударил человека ножом. Это была мелочь. — Вэй Усяню, конечно, следовало бы просто выглянуть за дверь, и мы были бы в полном порядке.       Он указал на упомянутого мужчину, наклонив голову, давая четкий сигнал: «Беги». Лично он думал, что если Вэй Усянь отсюда исчезнет, лучше будет для всех, включая самого Вэй Усяня. Мэн Яо избавил беднягу от еще большего горя, оправдывался он перед собой.       Вэй Усянь, который во время всего разговора ерзал на месте, собирался сделать именно это, но рука Лань Чжаня метнулась вперед, и удержала Вэй Усяня на месте. Лань Чжань притянул мужчину и засунул его себе за спину, пытаясь скрыть своего парня от взгляда дяди.       Однако Лань Цижэнь на это просто и не смотрел. А обернулся на Цзинь Гуанъяо, как только тот осмелился заговорить.       — Кто ты такой, чтобы выступать тут? — сказал он язвительно, вставая с кровати. Он немного покачнулся, когда кровь прилила к его голове, но быстро оправился. Лань Цижэнь направился к двери, проходя мимо Цзинь Гуанъяо, он шлепнул его по загривку. Младший мужчина почти присел от этого, — Ты тоже исчерпал мое гостеприимство, преступник.       У Мэн Яо не нашлось подходящей банальности, чтобы ответить Лань Цижэню. В его сознании все эти пререкания накладывались на предыдущий опыт унижения его отцом.       Он был крайне уязвлён.       Лань Хуань попытался погладить его по руке, в знак поддержки, но Мэн Яо только отмахнулся от этого и отошел за пределы досягаемости.       — А-Яо… — сказал Лань Хуань.       — Лань Сичэнь, Лань Ванцзи, — командный тон Лань Цижэня прорвал молчание. — Я пойду и проверю, как дела у Су Шэ с ужином. Я ожидаю увидеть вас двоих — и только вас двоих — в столовой в течение часа в ваших костюмах. Мы продолжим ужин, как и планировалось.       Старший Лань развернулся и вышел из комнаты, но отметил свой выход оглушительным хлопком дверью и скрипом зубов.       Те, кто остался внутри, вздрогнули.