События, предшествующие катастрофе

      Посреди всего хаоса вокруг него Лань Хуань находился в собственном счастливом пузыре.       Пока он стряхивал с себя последние остатки алкогольного дурмана, он пытался решить, стоит ли ему возмущаться тем, как его младший брат так грубо разговаривал с их отцом на глазах, вероятно, всего города, или быть очень тронутым тем, как он представил Вэй Усяня покойной матери.       Две реакции путались, пока он не увидел А-Яо.       Его ядовитый взгляд напоминал дротики, летящие из другого конца комнаты. И это сердитое лицо приближалось, Лань Хуань нервничал, А-Яо подбирался все ближе.       Лань Хуань быстро пересмотрел вопрос о том, какую из двух реакций нужно сейчас выдать.       Был третий вариант.       Правильный.       А-Яо был чем-то расстроен. Чем-то, как подозревал Лань Хуань, что имело отношение к нему.       — Прости меня! — быстро сказал Лань Хуань.       Цзинь Гуанъяо, пробрался к более высокому мужчине с целью сказать, что Лань Ванцзи — поучительная история о том, что будет, если скрестить бежевый цвет и самый скучный юридический талмуд, и придать тому, что получится человеческую форму — каким-то образом умудрился провести очень романтичную (хотя и безумную) свадебную церемонию. Тогда как Лань Хуань при каждом взаимодействии с Цзинь Гуанъяо как-то портачил каждый раз.       (ПОЧТИ при каждом взаимодействии, — поцелуй был невероятно хорош, но это был единственный искупительный фактор за этот день.)       Это сводило с ума! И к тому же не имело смысла!       — За что ты извиняешься? — спросил Цзинь Гуанъяо, готовый к драке. — Я даже ничего не сказал!       Мужчина пониже ростом был готов обвинить Лань Хуаня, воспользоваться ситуацией и выудить из него все, что только можно, но он не мог этого сделать, потому что Лань Хуань сразу извинился.       — Ой, но ты выглядел таким рассерженным, — серьезно сказал Лань Хуань. — Ненавижу видеть тебя таким. Если это была моя вина, мне очень жаль. Как я могу загладить свою вину перед тобой?       Цзинь Гуанъяо фыркнул. С одной стороны, он получил именно то, что хотел. Но, с другой стороны, Лань Хуань настолько опередил сценарий, который Цзинь Гуанъяо наметил в своей голове, что было трудно наверстать упущенное.       Он давал Цзинь Гуанъяо именно то, что тот хотел, но факт, что Цзинь Гуанъяо, ничего не потребовалось делать, чтобы манипулировать Лань Хуанем. Это сбивало с толку.       Лань Хуань каким-то образом обманывал.       Цзинь Гуанъяо жил в черно-белом мире. Ты — мне, я — тебе. Так было всегда.       А он просто предоставил власть над собой!       Как он смеет!       — Ты… — начал Цзинь Гуанъяо. Потом он запнулся, потому что не знал, как ответить на такое. Фактически, он стер нужное слово и связанные с ним понятия из своей памяти. Им не было места в его жизни. — Я…       Пораженно вскинув руки, Цзинь Гуанъяо разочарованно зарычал на непонятные действия своего любовника.       — Стой там, — сказал Цзинь Гуанъяо. — Мне надо собраться с мыслями.       Он отвернулся и едва не получил в голову снарядом в форме сотового телефона.       Не двигаясь из-за откуда-то взявшейся идеи, что он будет невидим, если стоять неподвижно, Цзинь Гуанъяо скосил глаза в сторону, чтобы оценить ситуацию.       Просканировав обитателей кухни, он не удивился тому, что, нападавшим был Лань Цижэнь, пусть даже они и выкурили вместе сигарету «перемирия».       Цзинь Гуанъяо с горечью подумал, не бросил ли старший господин предмет в его голову намеренно.       Хотя так и не скажешь. Цзинь Гуанъяо гордился тем, что хорошо распознавал язык тела, но сейчас все возможные невербальные подсказки были поглощены аурой безграничного гнева Лань Цижэня.       Но, по крайней мере, в отличие от Лань Хуаня, Лань Цижэнь не нарушал внутренние установки Цзинь Гуанъяо.       — С меня хватит с вас всех! — затопал Лань Цижэнь в ярости. — Все, что мне хотелось, — это приятный тихий ужин в честь Нового года с моими племянниками. А вместо этого вы, племянники, только и делали, что выставляли себя на посмешище перед всем городом, приводили домой преступников, уничтожали общественную собственность, чтобы затем покинуть страну на годы, не говоря почему!       Лань Цижэнь подчеркивал каждое из своих утверждений ядовитыми взглядами на людей, которых обвинял.       — И вдобавок, — сказал Лань Цижэнь, — втянули меня в разговор с моим дерьмовым братом и его мертвой женой по видеозвонку!       — Эй, вот это сейчас обидно было, — донесся искаженный голос со стороны пола.       Цзинь Гуанъяо увидел, что видеозвонок все еще идет. Мобильный телефон Лань Цижэня пережил полет по воздуху и каким-то образом сумел сохранить связь.       Чертовски богатые люди и их неубиваемые смартфоны.       Лань Цзинъи, юркнув, как мышь, поднял упавший гаджет и направил камеру так, чтобы самый старший Лань мог видеть всех на кухне.       — Да! Эй, — поддакнул мальчик. — Не хорошо так говорить с людьми.       — Что? Ты хочешь сказать, что это не так? — бросил вызов Лань Цижэнь. Его брат был непутевым отцом, который отдалился от детей, потому что был настолько одержим своей женой.       У него не было никаких моральных устоев!       Тем не менее, старший брат Лань попытался что-то сказать в свою защиту. — Я не говорю, что…       — Есть ли у кого-нибудь, — сказал Лань Цижэнь, перебивая своего брата примерно так же, как недавно сделал его младший племянник. — Что-нибудь еще, чем вы хотите поделиться, а? Еще какие-нибудь бомбы, которые вы хотели бы сбросить? Я был бы признателен, если бы все выложили уже прямо сейчас, чтобы разобраться со всем одним махом.       После этой вспышки люди неловко переглянулись. Даже старший брат Лань Цижэня промолчал, хотя казалось, что он хотел что-то сказать.       Лань Цижэнь был почти удовлетворен тем, как запугал свою аудиторию — в конце концов, это-то был лишь риторический вопрос. И тут Лань Ванцзи откашлялся.       — Мгм, — сказал он.       Затем он больше ничего не сказал, позволяя многозначительному молчанию затянуться, пока оно не породило напряженную атмосферу, настолько тихую, что закладывало в ушах.       — Дааа…? — Вэй Усянь пытался подсказать мужу.       Очнувшись, Лань Ванцзи вспомнил, что собирался сказать, и похлопал по пиджаку, пока его рука не нашла, что нужно.       Он вытащил лист бумаги.       — Документы об усыновлении, — сказал Лань Чжань… но как-то без контекста.       Затем его мозг, который работал в половину мощности и на значительно сниженной скорости с тех пор, как в его кровоток была введена целая бутылка коньяка, вспомнил, что нужно быть точнее в формулировках, и исправил свое расплывчатое заявление словами «Официально. Хм».       Вэй Усянь от удивления поднял фату и прикрыл рот обеими руками.       — О боги мои! Мы собираемся усыновить ребенка?!       Цзинь Гуанъяо хлопнул себя по лбу. Все остальные, у кого оставалась хотя бы половина работающей мозговой клетки, застонали, потому что, было очевидно, что имелся в виду мальчик, который всего пару минут назад называл Вэй Усяня «папой».       — «О, боги мои»? — сказал Лань Цзинъи, едва сдерживая скепсис в тоне. — Что значит «о, боги мои»? Он имел в виду, что хотел усыновить ребенка, который у тебя уже есть? Тот, которого вы, по сути, уже много лет растите вместе?       Вэй Усяню потребовалось невероятно много времени, чтобы понять это, но когда он, наконец, осознал, что речь идет об А-Юане, он стукнул кулаком по ладони, как будто говоря «эврика», что только еще больше разозлило всех.       То есть всех, за исключением единственного человека в комнате, который жил настолько уединенной жизнью на вершине своего холма, что не знал о Вэй Юане, приемном сыне Вэй Усяня.       — У тебя есть ребенок?! — сказал он. Бедный ребенок! Вероятно, он какой-то неприспособленный дегенерат, чей потенциал был украден еще до рождения из-за того, кем был его отец.       Хуже того, ребенок мог даже оказаться в рок-группе.       Лань Цижэнь попытался подавить дрожь при мысли о втором пришествии Илин Лаозу.       Это было настолько травмирующе, что он едва мог думать об этом.       Рядом с Лань Цижэнем зашевелился этот славный парень А-Юань. И его следующие слова были словесным эквивалентом удара ногой по яйцам для Лань Цижэня.       — Думаю, из-за всего этого волнения я забыл, как следует представиться. Извините за это! Я не хотел быть грубым. Я Вэй Юань, сын Вэй Усяня, — сказал он.       Он обаятельно улыбнулся и протянул руку для пожатия.       Лань Цижэнь посмотрел на него, затем на протянутую руку. Затем он снова посмотрел на Вэй Юаня. Двигал взгляд взад-вперед между руками и лицом, пытаясь найти в мальчике какие-то следы ужасного влияния Вэй Усяня, и был одновременно удивлен и напуган тем, что не смог их найти.       Он чувствовал себя так, будто его вот-вот ждет инсульт или выход из тела.       Возможно и то, и другое.       — Ах… — сказал Вэй Юань, неловко опустив руку. — С вами все в порядке, сяньшэн?       Лань Цижэнь мог отреагировать только широко раскрытыми глазами и немного поджатыми губами.       Нет, с ним было не все в порядке.       Какое может быть «в порядке», если единственный человек, которого он сегодня одобрял, так жестоко предал его?       А-Юань был виновен в совершении тягчайшего преступления: имел наглость быть в родстве с Вэй Усянем!       Неудивительно, что он встречался с Лань Цзинъи!       Открыв рот, Лань Цижэнь попытался выдавить какой-нибудь ответ, который прояснил бы глубину и широту того, что он сейчас чувствовал. Но его брат решил вмешаться.       — Это не невеста! — вдруг понял папа Лань, только сейчас осмыслив, что увидел, когда Вэй Усянь поднял фату. — О боги! Мой сын Лань Ванцзи гей?       То, что вырвалось изо рта Лань Цижэня, было настолько животным рыком, что у всех заскрежетали зубы.       Подойдя к Лань Цзинъи, Лань Цижэнь выхватил телефон из рук мальчика и сунул лицо в камеру. Старший Лань мог рассмотреть крупным планом дымящиеся ноздри своего брата.       — Конечно, это не невеста! Этот человек — Вэй Усянь, проклятие моего существования, который, к тому же породил двуличного злодея! — Лань Цижэнь заорал в трубку. Он потряс ею, как будто думал, что трясет своего брата для пущей убедительности.       Затем он глубоко вздохнул, чтобы продолжить:       — А Лань Чжань всегда был геем! И он и его брат — геи! И ты бы это знал, если бы воспитывал своих детей сам, или хотя бы общался с живыми членами своей семьи! Иди на фиг, Лань Цихэн! Знай, что по тебе тут не скучают!       Все ахнули. Лань Цижэнь до смешного подчеркивал необходимость придерживаться семейных ценностей и вежливости. Даже его ссора с Цзинь Гуанъяо велась в рамках условной вежливости. Никто никогда не видел, его таким грубым.       И со своим старшим братом, не меньше!       Все были в восторге от его смелого заявления — даже Цзинь Гуанъяо, который мог оценить театральность, если не личность. Это было мощная страстная речь.       Но было бы эффектнее, если бы Лань Цижэнь знал, как выйти из видеовызова. А так он только махал телефоном, который все еще передавал видео.       Лань Цижэнь подозвал Лань Цзинъи и заставил мальчика завершить видеозвонок.       Только когда Лань Цзинъи нажал красную кнопку, и, наконец-то, прервал соединение, Лань Цижэнь выдохнул.       — Хэх! — торжествующе произнес он, как будто высказал свою точку зрения.