События, предшествующие катастрофе

      — Любовь, — пошутил Лань Цижэнь в своем запоздалом ответе Цзян Чэну, — Не обязательно должна иметь смысл.       Это напугало гостя, потому что Лань Цижэнь сделал тревожно долгую паузу, пока совершал путешествия по закоулкам своих воспоминаний.       Цзян Чэн серьезно подумывал о том, чтобы вызвать скорую помощь, потому что люди обычно просто так не отключаются без причины. И теперь, когда он был достаточно близко, он отметил, что у дяди Ланя на лбу имеются две отвратительные шишки. Да. Кто-то должен это проверить.        Но потом дядя Лань начал нести чушь о любви и прочем дерьме.        Цзян Чэн на это не подписывался. Не-а.       Он уклонился от этого разговора.       — Верно, э-э, но я откажусь от этого. Спасибо, — сказал Цзян Чэн.        — Никогда не узнаешь, пока не попробуешь.       — Я приму это во внимание.       — И ты не попадешь в цель в 100% случаев, когда даже не делаешь выстрел.       — И я буду иметь это в виду, когда получу ордер на проверку вашей лицензии на огнестрельное оружие.       — Ребята, разве я не имею права голоса в этом вопросе? — поинтересовался Лань Сичэнь.        — Нет! — хором ответили Лань Цижэнь и Цзян Чэн, даже не взглянув на него.        Лань Цижэнь не стал слушать своего племянника, потому что знал, что хотел сказать Лань Хуань, и не хотел слышать об «А-Яо».        Цзян Чэн не хотел, чтобы он говорил, потому что, пока у Лань Цижэня были видения или что-то в этом роде, он сложил два и два и вспомнил, что Лань Ванцзи даже не сообщал ему, что его брат вернулся, оттуда, куда бы он ни уезжал. Он не мог выместить свою злобу на Лань Ванцзи, который сейчас находился на другой стороне стола, поэтому он вымещал ее на брате. В любом случае они были достаточно похожи внешне.       Цзян Чэн был также зол из-за того, что он не знал, что мама Лань была легендой учебника истории и/или государственным злодеем.       Что еще Лань Ванцзи забыл сказать своему партнеру?        После всего этого у них состоится очень долгий разговор по душам с его самым новым и дорогим зятем об общении и о том, что Вэй Усянь существо, которому, помимо регулярного кормления, сна и купания, требуется много словесных поощрений.       Говоря о словесных делах…       — Зачем вообще вам пытаться выдать меня за копию моего полицейского напарника? Мне и так хватает этого на работе, зачем мне еще? — задал вопрос Цзян Чэн. — Кроме того, разве он и Цзинь Гуанъяо… не э-э… объединились?       Чувства Лань Цижэня были в безлимитном режиме поиска подвоха:       — В смысле?!       Просто это был не день Цзян Чэна. Он обратил свое самое невозмутимое выражение лица на дядю Лана.       — В смысле «объединились», как «вступили в физические отношения»! Ты нарочно тупишь, старик?       Лань Цижэнь не потерпит такого неуважения:       — Прошу прощения! Я не позволю тебе разговаривать со мной таким тоном в моем доме!       Затем он сменил тактику и перешел к другим делам:       — Почему бы тебе не рассказать мне, что случилось с твоей ногой, а, мальчик?        Морщины на лице Цзян Чэна приобрели по-настоящему ужасающий излом.       Цзинь Лин, чувствуя надвигающуюся бурю, пододвинул свой стул поближе к матери.       Никто не мог знать о его ноге.       — Вы… — начал он.        — ХХУУУААААААА! — выкрикнул Цзинь Гуанъяо и дернулся на стуле. Его глаза были широко открыты, налиты кровью, и его взгляд метался по всем частям комнаты, словно искал удобные выходы.       Его внезапное возвращение в сознание заставило затихнуть всех на их стороне стола, кроме Лань Хуаня (он, естественно, аплодировал).       Цзян Чэн молчал, пытаясь оценить, можно ли так быстро оправиться от двойной дозы транквилизатора, особенно для человека его роста.       Лань Цижэнь, который знал точную дозу, содержащуюся в его дротиках военного уровня, был встревожен, потому что Цзинь Гуанъяо не мог подняться так быстро. Нет, если только не действовали внешние факторы, например, такие как определенная устойчивость к неким веществам.       Он покосился на возможного парня своего старшего племянника.       Тем временем Цзян Чэн смотрел на подозрительного старика с транквилизаторами и вооружением.       И, наконец, Цзинь Гуанъяо уставился на брата Вэй Усяня-полицейского, замыкая треугольник противостояния взглядов. Он был почти уверен, что слышал что-то о том, что ЕГО человека сватают другому мужчине, и был уверен, что этим «другим мужчиной» был Цзян Чэн.       Что ж, если он думает, что сможет заполучить А-Хуаня, то офицеру Цзяну не поздоровиться.       Тайком выхватив палочки из подставки для столовых приборов, Цзинь Гуанъяо приготовился сделать какую-нибудь глупость (снова).       — Эй! — вмешался Мо Сюаньюй. Он убедился, что был прав, заняв это место: действительно защищать пришлось. Разобравшись, кого на этот раз нужно защитить, он протянул руку и выбил палочки для еды из руки брата. — Нет! Плохо! Фу!       — Ага! Плохо! Фу! — повторил, как попугай Лань Цзинъи высунувшись из-за фигуры Мо Сюаньюя. Они разрешили свою ссору, объединившись благодаря общей травме и помня, что у каждого есть две стороны.        Теперь Лань Цзинъи видел в них своего рода крутой дуэт, который решает проблемы, не прибегая к дракам. Друзья-пацифисты. Пацидруги. Надо спросить Вэй Юаня, что, по его мнению, звучит лучше. Оба варианта такие отличные, что он не мог решить.       В любом случае, это потом. Теперь он поддержал своего нового друга, потому что хотел, чтобы непонятные разборки за столом прекратились.       КРОМЕ ТОГО, Лань Цзинъи был голоден.       — И еще, — сказал Лань Цзинъи. — Я голоден! Я имею в виду, было забавно слушать ваши странные разговоры отсюда и все такое, но можем ли мы сейчас поесть, дядя?       Сказав это, Лань Цзинъи обмакнул один из лучших блинчиков с начинкой в ​​кисло-сладкий соус, который дала ему мама Цзинь Лина, и положил весь ролл себе в рот.       Цзинь Лину была противна такая демонстрация:       — Не говори так, будто ты еще не ешь!       Лань Цзинъи ахнул, потому что не так давно он видел, как Цзинь Лин запихнул все эти сюмай себе в глотку.       Лицемер!       Лань Цзинъи собрался возразить, озвучив именно это наблюдение, когда Цзян Яньли бросила палочки на стол и разрыдалась.       И все снова почувствовали себя неловко из-за плачущей беременной женщины и попытались ее успокоить.       Однако она была безутешна.        — Как мы можем есть, если большая часть еды не имеет даже приемлемого уровня остроты? — застонала Цзян Яньли. — Не смейте даже называть это свадьбой моего брата! Еда даже не подогрета!       Стулья начали отодвигаться, и все гости как один бросились подогревать еду, чтобы прекратить страдания Цзян Яньли.       Поскольку их было много, а микроволновка только одна, дело пошло не так быстро, как хотелось бы. Люди крутились вокруг прибора, стараясь вести себя как можно безобиднее.       Пока все остальные пытались выяснить логистику вопроса обеспечения удовлетворения Цзян Яньли, Лань Цижэнь сидел и думал, игнорируя взгляды, которые Цзян Чэн посылал в его сторону.       Кое-что вызывало его любопытство. Тайна медленно открывалась ему.       За исключением какой-то давно забытой давности, у Лань Цижэня никогда не было проблем с подачей неразогретой еды.       Су Шэ и его предшественники всегда следили за тем, чтобы еда для него и его племянников оставалась горячей с помощью какой-то тайной магии слуги/повара, а также следили за тем, чтобы стол был готов в соответствии с графиком, установленным Лань Цижэнем.       Однако он заметил, что это гости накрыли стол и принесли еду.       А если еда не была подогрета…       Так...        Лань Цижэнь настолько увлекся всем, что происходило сегодня, что забыл спросить:       Где был его слуга Су Шэ??