События, предшествующие катастрофе

      Вэй Юань послушно заткнул уши и глаза, хотя ему было любопытно, о чем говорит его отец.       Лань Цзинъи, который и без того с трудом выполнял основные инструкции в хороший день, просто тупо уставился на Вэй Усяня. Мо Сюаньюй, который тоже предчувствовал, к чему идет разговор, бросил салфетку в лицо младшего Ланя и в раздражении зажал уши руками.       Цзинь Лину даже не нужно было двигаться.       С легкостью обеспеченной многократными тренировками Цзян Яньли закрыла уши сына, а Цзян Чэн вытянул руку, чтобы закрыть ему глаза.       — Эй! — пожаловался Цзинь Лин. Они всегда это делали! А он уже не ребенок. Вэй Усянь, местный бесстыдник, его дядя! Он кое-что знает о том, что происходит!!       — Ну, спасибо, что предоставили нам немного конфиденциальности, — невозмутимо сказал Цзинь Гуанъяо.       — Без проблем! — обрадовался Лань Цзинъи, потому что очевидно, мог все слышать и видеть. — Ой! — сказал он, когда Вэй Юань пнул его ногой.       — Дело в том, — отважился Лань Хуань, нервно облизывая губы, — ну, ему нечего надеть... больше. Вся его одежда была, э-э, испорчена... прошлой ночью.       После заявления Лань Сичэня наступила мертвая тишина. Единственное, что можно было услышать, — это мерзкое хихиканье Вэй Усяня.       Лань Цижэнь сдержался и не закатил глаза. Очевидно, прошлой ночью у них был секс. Он понял это некоторое время назад и смирился с этим. Вроде бы. Его племянник делал... вещи. С другим взрослым. Хорошо. Но Цзинь Гуанъяо ему все равно не нравился.       — Да, да, — отмахнулся Лань Цижэнь. — Поэтому вы были в прачечной?       Лань Хуань не смотрел в глаза. Все остальные наклонились, предчувствуя пикантные сплетни.       — Да. И нет, — осторожно сказал Цзинь Гуанъяо. — Мою одежду больше нельзя носить. Мы были там, чтобы... постирать ковер.       На этот раз Лань Цижэнь закатил глаза. Типично для Лань Хуаня уничтожать вещи! Это был его единственный недостаток в детстве и, по-видимому, останется его недостатком во взрослой жизни (хотя теперь Лань Цижэнь мог добавить «вкус в любовниках» к списку).       Скрип стула по дереву прорезал атмосферу, когда Лань Цзинъи поменял свое положение, чтобы лучше подслушивать разговор.       Звук настоящего паркетного пола, с которым так плохо обращались, раздражал уши и нервы Лань Цижэня. Недавно он потратил много денег на ремонт дома, а Лань Цзинъи портил его полы.       Подождите минуту.       Лань Цзинъи, как ни удивительно, похоже, пришел к тому же выводу, что и дядя.       Мальчик внезапно напрягся, прислушиваясь к звукам своего движения, губы его бесшумно шевелились. Было до смешного легко увидеть, когда у мальчика наступил момент озарения, он обнаружил несоответствие в рассказе Лань Хуаня.       — Эй, но тут нет никаких ковров!       Лань Цзинъи был прав. Лань Цижэнь заплатил немалые деньги, чтобы восстановить пол и, наконец, избавиться от уродливого паласа, который его брат установил в конце 80-х. Дом в Облачных глубинах снова мог похвастаться оригинальными деревянными полами, каким он и был задуман.       Но младший Лань не знал всей истории.       Потому что в доме был один ковер.       Красивый, мягкий шерстяной ковер, о который Лань Цижэнь тайно любил проводить пальцы ног, когда работал над своими проектами.       В своем домашнем кабинете.       На третьем этаже.       Прямо над его спальней.       Воспоминания о его прерванном сне прошлой ночью с яростью ударили Лань Цижэня по голове.       — Вы занимались сексом у меня в кабинете вчера вечером?! — взревел Лань Цижэнь.       С другой стороны стола захрипел Лань Цзинъи, он умолял о тайм-ауте — ему не нужно было так много знать о своем кузене!       — Да? — голос Лань Хуаня дрогнул.       — И нет? — добавил Цзинь Гуанъяо. Его тон был спокоен, но он уже упреждающе отклонялся от Лань Цижэня на случай, если пожилой мужчина решит, что крик не передает его чувства должным образом, и вместо этого потянется за огнестрельным оружием.       — Что же тогда?       Двое мужчин, о которых шла речь, начали переговариваться друг с другом:       — Ну, ты видишь…       — Я был немного подвыпивший…       — Забыл, сколько у нас ступенек…       — Потерялся…       — Развернулся…       — Брат хочет сказать, что да, они занимались сексом в твоем кабинете, но это не единственное место, где они занимались сексом. Вероятно, они занимались сексом на всех плоских поверхностях, которые смогли найти в доме, — вмешался Лань Чжань. Его голос был пугающе ровным. Затем он продолжил. — Среди этого кухонная стойка…       Он бесстрастно указал на кухонную стойку, на которой раньше стояла вся еда.       — …диван в гостиной, да, тот, на котором вы сидели сегодня утром, ванная наверху, коридоры на обоих этажах, площадка на первом этаже, стена возле двери моей комнаты…       Тут Лань Ванцзи чуть-чуть видоизменил свое каменное лицо небольшой морщинкой между бровей.       — …И… хм, я не уверен, что еще произошло на третьем этаже, кроме твоего кабинета. Потому что уснул.       Все вытянули шеи и в шоке уставились на Лань Ванцзи. Лань Ванцзи упрямо смотрел на людей и их двойников, которые иногда все еще появлялись на периферии его затуманенного зрения.       Лаконичная речь была его коньком. Никому не разрешалось красть его вещи. Лань Ванцзи арестовал бы их за кражу.       — Что это было? — сказал Вэй Усянь.       — Баба, ты в порядке? — спросил Вэй Юань, повернувшись в сторону Лань Ванцзи, все еще не открывая глаза. Он не думал, что когда-либо слышал, чтобы другой его отец говорил так много на одном дыхании, как сейчас.       — Ммм, — ответил Лань Ванцзи, который, похоже, вернулся в нормальный речевой режим.       — И я не снял это на видео, — сказал Цзян Чэн, на мгновение забыв о своей новообретенной ненависти к онлайн-видео и смущении из-за травмы. — Ребята в отделении мне никогда не поверят…       — Младший брат, как ты мог… — простонал Лань Сичэнь (несексуально) и попытался раствориться в кресле.       Мо Сюаньюй повернулся и посмотрел на старшего брата Ланя. Скользнул взглядом по обстановке и заметил:       — Да, это действительно большой дом. Вы серьезно охватили все поверхности? В одной…       — Не слова больше, — пригрозил Цзинь Гуанъяо с другой стороны Лань Хуаня. — Я знаю, где ты живешь.       После этого Мо Сюаньюй мудро отступил.       Он поднял руки вверх и отодвинулся в сторону Лань Цзинъи. Компания подростка, у которого случился психический срыв из-за того, что он только что узнал о сексуальной жизни своего старшего кузена, была, пожалуй, гораздо более безопасной территорией, чем где-либо рядом с Лань Сичэнем в данный момент.       Теперь, когда его брат подчинился неуловимым угрозам, Цзинь Гуанъяо мог позаботиться о главном вопросе.       А именно, Лань Цижэнь.       Старейшина Лань не произнес ни слова с тех пор, как Лань Ванцзи начал говорить. На самом деле он ровно сидел и не шевелился. Словно превратился в статую, окаменев от шока.       Цзинь Гуанъяо пристально смотрел на пожилого мужчину, выжидая даже малейшие признаки жизни. Когда он заметил, что грудь Лань Цижэня немного расширилась от дыхания, он с облегчением присоединился к нему и выдохнул.       Он действительно был не в настроении отправлять в больницу еще одного старика так скоро после воссоединения с Лань Сичэнем. В последний раз, когда он такое сделал, Лань Сичэнь, очевидно, сжег храм и сбежал на семь лет.       Так что да, не надо этого.       Цзинь Гуанъяо изобразил на лице свое самое угодливое выражение:       — Как у нас дела, Лань Цижэнь? Все хорошо?       Лань Цижэнь практически не реагировал, его лицо было неподвижным, как мрачная посмертная маска. Когда Цзинь Гуанъяо осторожно протянул руку, и помахал перед его глазами, он дернулся на мгновение, но это было все.       Цзинь Гуанъяо поджал губы.       Это было плохо.       Схватив первое попавшееся блюдо со стола, он подал тарелку Лань Цижэню, ни разу не отведя милую, вежливую улыбку.       — Давайте поедим, Лань Цижэнь! Наступил канун Нового года! Нам следует праздновать! — сказал Цзинь Гуанъяо, празднично поводя руками и призывая поесть. И он даже был достаточно хорошим актером, чтобы создать впечатление, будто он искренне хочет отпраздновать это событие вместе со стариком.       — Ну, давай же! Все усердно трудились над едой: Су Шэ готовил, все остальные разогревали. Давайте покажем, насколько мы благодарны, да?       Тонкая кожа под глазом Лань Цижэня дернулась, но он, тем не менее, начал двигаться. Глядя прямо перед собой, ничего не видя, он поднял палочки для еды и машинально сунул еду в рот.       Цзинь Гуанъяо различил, как что в его глазах мелькнуло что-то вроде жизни, и он посоветовал Лань Цижэню есть больше.       — Ешь! Разве это не вкусно...       Цзинь Гуанъяо замолчал и уставился на странную малиновую лапшу, которую он случайно положил в миску Лань Цижэня. Это так и должно быть, что лапша такого радиоактивного красного цвета?       Стук стульев и тарелок на другом конце столовой сопроводил паническое бегство Вэй Усяня в их направлении.       Вэй Усянь поспешно толкнул Цзян Чэна в сторону (и на пол — Цзян Чэн убьет Вэй Усяня, как только ему удастся подползти), чтобы осмотреть блюдо, которое схватил Цзинь Гуанъяо.       — Ебена мать! Цзинь Гуанъяо, ты дал ему мою лапшу?!       — Что? — спросил Вэй Усяня маленький человек. — О чем ты говоришь?       Затем Цзинь Гуанъяо вспомнил, что Цзян были печально известны тем, что любили неоправданно острую пищу. Цзян Яньли некоторое время назад даже попросила добавить к ее острому соусу еще острого соуса, как он забыл?       Еще одна вещь, которую он на мгновение забыл: невероятно пресный вкус Ланей.       О, нет.       Цзинь Гуанъяо посмотрел на Лань Хуаня, который в шоке указывал на что-то позади Цзинь Гуанъяо.       Нерешительно Цзинь Гуанъяо и Вэй Усянь снова повернулись к Лань Цижэню.       Или тому, что раньше было Лань Цижэнем.       Фигура, с которой они столкнулись сейчас, имела форму Лань Цижэня, но его глаза были полны слез, а лицо приняло тот же красный оттенок, что и радиоактивная лапша, которую он бездумно съел.       — Вот дерм….