События, предшествующие катастрофе

      Цзинь Гуанъяо и Лань Сичэнь блуждали в потемках.       В прямом смысле, конечно.       Понятно, что Цзинь Гуанъяо всегда был тем, кому всегда приходилось скрываться в темноте.       Известно, что Мэн Ши, еще когда он был крошечной фасолиной внутри нее, обращаясь к своей лучшей подруге Сысы, с гордостью заявляла: «Этот ребенок не будет похож на своего отца. Он не будет сеять свой овес повсюду, чтобы сделать меня бабушкой до того, как мне исполнится сорок…», на что Сысы бесстрастно отвечала, затягивая очередную сигарету: «Ну так, а то».       И после того, как большой пьяный рот Лань Ванцзи раскрыл их ночные похождения, стало очевидно, что Лань Хуань тоже многое держал в темных тайных углах.       Итак, прямо сейчас они оба вышли на свет и одновременно находились в потемках.       Ну, Лань Сичэнь называл это чуланом.       Для Цзинь Гуанъяо это была просторная комната, за которую он готов был умереть, когда был бедным ребенком. На самом деле он хотел пнуть Лань Хуаня за его небрежное проявление привилегированности.       Конечно, как и ко всему, что касалось этого человека, у Цзинь Гуанъяо обнаружилось более одного чувства, чувства эти редко совпадали друг с другом.       Во-первых и главных, ему хотелось трахнуть его прямо сейчас.       Он не был слеп к тому, как Лань Сичэнь практически превратился в ревнивого пещерного человека, лапавшего его по всему телу, демонстрируя собственническую агрессию, когда появился Сюэ Ян.       Цзинь Гуанъяо солгал бы самому себе, если бы сказал, что резкая смена отношения не повлияла на него. На самом деле, это было горячо.       И смущающе, потому что Цзин Гуанъяо всегда считал, что его тип — добрый и послушный человек — Лань Сичэнь заставил его переосмыслить всю свою базу эротических сигналов, черт побери, этого человека.       Поэтому он продолжал разговаривать с Сюэ Яном и оставлял место, чтобы он мог стоять рядом с ним, тонко подстрекая Лань Сичэня.       Что ж, его план сработал настолько хорошо, что даже он возбудился.       Когда все начали расходиться, чтобы надеть кошмарные вязаные свитера Цзян Чэна, Лань Хуань отвел Мэн Яо в сторону, чтобы прошептать на ухо: «Хочу тебе кое-что сказать, но нам нужно уединение». Цзинь Гуанъяо мысленно похлопал себя по спине за отлично выполненную работу, и беспечно согласился встретиться в гардеробной на втором этаже, спрятанной в дальнем конце коридора.       «О! Прошлой ночью мы тут не были», — подумал он, хотя его память была довольно обрывочной после того, как они достигли средней площадки роскошной лестницы.       Хотел ли Лань Сичэнь завершить тур по осквернению дома предков Лань?       Что ж, Цзинь Гуанъяо в деле и готов прыгнуть на этот поезд!       К сожалению, Лань Сичэнь отказался сотрудничать.       Он развернул ужасный предмет одежды с озадаченным выражением лица:       — Я не понимаю. А где здесь перед? — Лань Сичэнь повернулся к Цзинь Гуанъяо, как будто у него был ответ.       Цзинь Гуанъяо не видел смысла говорить «какая разница», если они все равно собираются раздеваться, чтобы заняться грязными делами. Бонусные баллы, если они найдут еще один ковер Лань Цижэня, который получится испортить.       Если только…       — О боги мои, ты меня сюда заманил, чтобы собственно одеться, — прошипел он.       Лань Сичэнь уставился на него так, словно ответ был очевиден.       — Ну, нет. Еще я собирался тебе кое-что сказать. Это важно, — затем он медленно стянул рубашку, и это было разрушительным для мыслительного процесса Цзинь Гуанъяо.       Цзинь Гуанъяо на мгновение забыл, кем он был, потому что Лань Сичэню каким-то образом удалось застрять в рубашке, когда она была между головой и плечами, и он начал извиваться, чтобы снять ее, но демонстрировал в этот момент неподражаемый пресс.       Цзинь Гуанъяо воспользовался моментом, чтобы поблагодарить высшие силы и запечатлеть чудесный вид в своей превосходной памяти, потому что, черт возьми, он не собирается забыть это, если Лань Хуань решит бросить его и уйти в очередной семилетний творческий отпуск.       У Цзинь Гуанъяо не было возможности разглядеть хорошо прошлой ночью, поскольку было темно, и они были заняты... другими делами, но он не собирался упускать этот случай снова.       Хммм… на туловище Лань Сичэня было несколько интересных царапин. И были довольно неприятные на вид синяки. Неужели они были такими грубыми прошлой ночью?       Черт возьми, он, должно быть, был действительно взволнован.       Обзор закрылся, когда Лань Сичэнь, наконец, просунул голову в горловину и быстро натянул свитер. Каким-то чудом ему удалось правильно нацепить это с первого раза.       Цзинь Гуанъяо огорчило, когда вид исчез.       Затем ему стало еще грустнее, когда он понял, что сексуальные времена не наступят.       — А-Яо, почему ты не одеваешься? — Лань Хуань сказал так, как будто это нормально, когда люди хотят надеть то... что возможно, Цзян Чэн делал под действием обезболивающих.       Тем не менее, он вздохнул и послушно надел эту чертову штуку. Честно говоря, он сделал это только ради Лань Сичэня. Цзинь Гуанъяо в тот момент был практически святым.       — Готово. Ты счастлив? Что ты хотел мне сказать?       — Ну, я… — начал Лань Сичэнь.       Он не смог закончить. В этот момент Су Шэ открыл дверь чулана и вошел.       Двое пассажиров шкафа-купе повернулись и уставились на вновь прибывшего.       Су Шэ посмотрел в ответ.       — Привет? — сказал он визгливым голосом.       — О, здравствуй, Су Шэ, — поздоровался Лань Сичэнь. Было обидно, что его прервали, но его правильно воспитывали, поэтому он ответил Су Шэ.       Тем временем Су Шэ не знал что сказать. Он вошел в гардеробную, потому что увидел, как господин Мэн Яо вошел внутрь, и подумал, что он потерялся. Су Шэ обрадовался, что поможет ему найти дорогу. Он пришел за Мэн Яо.       Спасти его, понимаете? Как белый рыцарь.       Он не ожидал, что Лань Сичэнь уже здесь.       Неловко получилось.       Су Шэ не знал, как сказать племяннику своего работодателя уйти.       — Ита-а-ак? — подсказал Цзинь Гуанъяо. Он затянул последнюю часть своего вопроса, чтобы подчеркнуть, как они оба испытывают его терпение. — Кто-нибудь скажет мне, почему мы здесь?       Лань Сичэнь и Су Шэ начали переговариваться, создавая какофонию, которую Цзинь Гуанъяо не мог и не надеялся понять. Все, у него началась мигрень.       — Я просил тебя прийти, он…       — Я просто собирался зайти за тобой…       — …нужно сделать что-то действительно важное…       — …большой дом. Это понятно, если ты не сразу разберешься…       Цзинь Гуанъяо глубоко вдохнул, чтобы отругать двоих мужчин, и тут Мо Сюаньюй тоже заскочил в помещение. Гардеробная, которая изначально показалась Мэн Яо довольно просторной, сейчас стала очень тесной.       Прибытие Мо Сюаньюя остановило болтовню Лань Хуаня и Су Шэ.       Теперь на вновь прибывшего смотрели трое мужчин.       — Что? — сказал Мо Сюаньюй с большей дерзостью, чем обычно. Он был самым неконфликтным братом, который подчинялся своим старшим сводным братьям, но что-то в этом месте заставило проявиться его клыкам как у Цзинь Гуанъяо и капризному характеру как у молодого господина Цзинь Цзысюаня.       Поставив ноги врозь и разведя руки, он продолжил:       — Я не знаю… Я просто никого больше тут не знаю. Все, с кем я попытался пообщаться, заняты, все переодеваются. Кстати, я думал, что Вэй Усянь был, типа, черной овцой в своей семье, как его усыновили, но я почти уверен, что все трое Цзян — нераскаявшиеся преступники.       Цзинь Гуанъяо не мог винить его за столь проницательный вывод. Он встречался со всеми тремя Цзянами и по-отдельности, и группой, в разные моменты своей жизни, и был почти уверен, что они были в какой-то банде.       — Справедливое замечание, справедливое замечание. Значит, просто пошел за нами? Добро пожаловать в чулан. Это ужасно.       — Ну, вообще-то, я пошел только за тобой. Не знал, что будут другие, э-э, гости, — сказал Мо Сюаньюй, пытаясь освободить себе место, путем выталкивания Су Шэ к двери. Он хотел быть ближе к своему второму брату, спасибо.       Квартет погрузился в неловкое молчание.       Лань Сичэнь прочистил горло:       — Ах, так уютно. Очень приятно познакомиться, друг и брат А-Яо…       (Су Шэ не поверил своим ушам: Лань Сичэнь забыл, что Су Шэ работает в семье Лань?)       — …но мне действительно нужно обсудить с ним кое-что важное, так что, если вы будете любезны…       Сюэ Ян с грохотом распахнул дверь.       «И ЧТО ТЕПЕРЬ?!» — потребовал ответа Лань Сичэнь, настрой которого при виде своего смертельного врага вырос до 11 баллов по шкале Бофорта.       Сюэ Ян, который ни за кем в чулан не заходил, а просто совершал познавательную экскурсию по дому, пока все были заняты переодеваниями, подбирая по пути странные сувениры, быстро оглядел людей внутри помещения, и тихонько скользнул внутрь, в отличие от своего громкого входа.       Он засунул серебряные ложечки и богато украшенный нефритовый чайник, которые он «нашел» без охраны и в полном одиночестве на кухне, за пояс брюк.       — Что значит «что теперь»? — сказал Сюэ Ян, прислонившись к двери более уверенно и беспечно, чем следовало бы, учитывая, что при нем была припрятана контрабанда. — Разве парень не может насладиться неторопливой прогулкой по такому красивому дому?       Лань Сичэнь прищурился:       — А что это у тебя в рукаве? И сзади?       Сюэ Ян собирался сказать несколько очень отборных слов о том, как он сыт по горло отношением этого придурка и что ему не нравятся, намеки на то, что он стибрил, что плохо лежит, даже если это было абсолютной правдой, когда сбоку гардеробной раздался приглушенный стон.       — Сюэ Ян, — сказал Цзинь Гуанъяо, со вздохом. — Я думаю, ты расплющил Су Шэ дверью.       — Кого? — спросил Сюэ Ян. Он, конечно, помнил, кто такой Су Шэ, и знал, что вдавил кого-то в гипсокартон, когда распахнул дверь, ему просто хотелось еще чуть-чуть поизмываться над Су Шэ.       Цзинь Гуанъяо снова вздохнул. Вероятно, он вздохнул в этом чулане больше раз, чем за весь день, и это о чем-то говорило. Обхватив Мо Сюаньюя, он оттолкнул Сюэ Яна, повернул дверь и освободил Су Шэ.       — Как дела, приятель? — поинтересовался Цзинь Гуанъяо.       На глаза Су Шэ навернулись слезы. Господин Мэн Яо действительно был ангелом.       — Теперь, когда ты здесь, мне хорошо! — сказал он с чувством, бросаясь в объятия г-на Мэн Яо.       Однако на пути он столкнулся с рядом препятствий. Примечательно, что Мо Сюаньюй все еще находился между Су Шэ и своим братом. Ему не нравилось, что Су Шэ вспотел в его пространстве. Он ткнул Су Шэ в грудь.       Лань Сичэнь также был недоволен происходящим. Его рука поймала лицо Су Шэ, остановив траекторию движения к Цзинь Гуанъяо.       Затем Сюэ Ян ударил Су Шэ по лодыжкам.       В основном Сюэ Ян просто придерживался своего фирменного стиля, но ему также не нравилось, как Су Шэ постоянно пытался проникнуть в личное пространство А-Яо. Программа «старший брат» в колонии для несовершеннолетних была дерьмом, но, в конце концов, он стал воспринимать А-Яо как эрзац старшего брата, даже когда стал выше другого парня.       Су Шэ не соответствовал, тем, кого он считал бы подходящими для свиданий с А-Яо. Фу.       — Ребята, — сказал Цзинь Гуанъяо. — Прекратите бить Су Шэ. Он уже достиг дна.       Все неохотно отошли от Су Шэ, но это не означало, что они не ворчали и не оглядывались на остальных на случай, если те решат действовать не по правилам.       — Спасибо, господин Мэн Яо, — сказал Су Шэ, хотя у него было такое чувство, что невысокий человек только что оскорбил его.       — Он оскорбил тебя, — прошептал Сюэ Ян ему на ухо, каким-то образом сумев понять мыслительный процесс Су Шэ.       Баста!       Су Шэ больше не собирается это терпеть. Ему надоело быть всеобщей боксерской грушей! Он будет…       ХРЯСЬ!       Су Шэ снова вдавился в гипсокартон стены.       Кто-то другой снаружи с силой распахнул дверь и припечатал Су Шэ на замахе, а также сбил с ног Сюэ Яна и Мо Сюаньюя. Они приземлились на пол некрасивой кучей.       Цзинь Гуанъяо чуть не попал под человеческую лавину, но Лань Сичэню удалось вовремя увести его с зоны поражения. Теперь он был совершенно излишне прижат к груди Лань Сичэня.       Вязаный свитер прилегал к лицу комковатым и грубым слоем, но явно можно быть прижатым к чему и похуже.       Например, Су Шэ зажат между стеной и дверью.       — АГА! — заявил Лань Цижэнь, ворвавшись в этот проходной чулан. На нем был ярко-красный свитер, связанный Цзян Чэном, и Лань Цижэнь почему-то выглядел в нем устрашающе, а не по-дурацки.       Он указывал пальцем на Лань Хуаня и Цзинь Гуанъяо, как будто только что поймал их в процессе совершения преступления.       — Что… — начал он.       Он думал, что они сбежали на небольшое свидание (они вышли не вместе, но их маленькая уловка не обманула Лань Цижэня!), и надеялся поймать их, прежде чем они испортят еще больше его драгоценных вещей.       Так, у его парусов отнялось немного воздуха, когда он заметил, что они оба были полностью одеты и, похоже, не делали ничего более скандального, чем стояли очень близко друг к другу.       — Что-что? — спросил Цзинь Гуанъяо. Его серьезно смущало, почему все решили собраться именно в этом чулане. Этот дом был огромным. Неужели нельзя найти какой-нибудь другой чулан, и устраивать человеческие катастрофы там?       Тем временем Лань Цижэнь посмотрел вниз на звук стонов у своих ног и заметил, что фотограф и прихвостень Цзяна перепутались на полу. Знакомое жалобное хныканье предупредило Лань Цижэня о том, что Су Шэ по какой-то причине спрятался за дверью.       — Здесь значительно больше людей, чем я ожидал, — признался Лань Цижэнь, совершенно сбитый с толку неожиданным поворотом событий.       — Я голосую за то, чтобы мы избавились от Сюэ Яна, — без колебаний предложил Лань Хуань.       — Мудак, — почувствовал необходимость возразить Сюэ Ян. В более широком смысле ему повезло, потому что он приземлился на Мо Сюаньюя, а не на пол или проклятый чайник, который он засунул за пояс.       К сожалению, весь Мо Сюаньюй был кожа да кости, поэтому больно все равно было.       — Ты засранец, — сказал Мо Сюаньюй после того, как ему удалось восстановить дыхание. Он попытался оттолкнуть Сюэ Яна, и впервые в жизни тот не стал сопротивляться, когда с ним грубо обращались.       — Я не понимаю, — сказал Лан Цижэнь. — Вы правда тут одевались?       Цзинь Гуанъяо, уловив первоначальный ход мыслей Лань Цижэня, набросил на свое лицо самый невинный взгляд, тот, который заключал в себе оленьи глаза и умоляюще натянутые брови.       — Ну, конечно! — подтвердил он.       Он прекрасно осознавал, что выиграл этот раунд с Лань Цижэнем, и невинно добавил: «А что еще?» несмотря на то, что он определенно планировал сделать то, что, по мнению Лан Цижэня, они делали.       Нижняя сторона глаза Лань Цижэня дернулась, но в остальном ему нечего было на это сказать.       Устав от всеобщей глупости, Сюэ Ян осторожно перевернулся на полу и решил, что, поскольку все, кого нужно одеть, выглядят так, как будто они одеты, значит, он вполне может сделать то, что ему было поручено сделать здесь:       — Верно. Так может, просто сделаем эту чертову фотографию?       — Отлично. Пойдем.       Словно марионетка, у которой отрезали нити, Лань Цижэнь сник, развернулся и вышел из чулана в сопровождении хнычущего Су Шэ и Мо Сюаньюя, который потирал свою ушибленную задницу.       Сюэ Ян вскочил на ноги с кошачьей грацией. Заложив руки за голову и тоже неторопливо направляясь к выходу, он обернулся, чтобы спросить, идут ли Мэн Яо и его придурочный парень, но в последнюю минуту решил, что ему не хочется сейчас общаться с этим сумасшедшим чуваком, и поспешил выйти.       Теперь, когда они с Лань Сичэнем снова остались одни, Цзинь Гуанъяо спросил более высокого человека:       — Что ты хотел мне сказать?       Но Лань Сичэнь только покачал головой. Взяв Цзинь Гуанъяо за руку, он пробормотал «позже» и последовал за остальной толпой.       Чтобы догнать всех остальных, не потребовалось много времени.       Все, кто вышел из чулана, стояли тут же, снаружи, не двигаясь.       А Лань Цижэнь устраивал шоу, закрыв лицо руками. Раздавались приглушенные звуки, как будто он подавлял крик.       — Что на него нашло? — спросил Цзинь Гуанъяо своего брата, стоявшего ближе всех.       Мо Сюаньюй бросил на своего старшего брата раздраженный взгляд, как будто говоря: «Да, тебя не было десять секунд, но успела произойти еще какая-то глупость. Теперь это наша жизнь», — и взмахнул руками, показывая Цзинь Гуанъяо, что ему следует самому все увидеть.       Поднявшись на цыпочки, чтобы заглянуть за всех остальных (все чертовски высокие), Цзинь Гуанъяо различил лица Вэй Усяня и Лань Ванцзи.       Они оба уже были одеты в уродские свитера Цзян Чэна и каким-то образом умудрялись не выглядеть как потерпевшие после крушения пожарного поезда. Несправедливо.       Однако не это привлекло интерес Цзинь Гуанъяо. Казалось, они вышли из складского помещения на другом конце коридора, и, похоже, им повезло, что никто не пытался войти в их чулан.       Что ж, хорошо для них.       Но затем Цзинь Гуанъяо заметил, что свитер Вэй Усяня был вывернут наизнанку.       Хотя по всегда идеальной прическе Лань Ванцзи, которая своей длиной, как ни странно, не соответствовала полицейским правилам, не было ничего заметно, вялый длинный хвост Вэй Усяня представлял собой полный беспорядок.       Самым ужасным из всего было самодовольное отсутствие улыбки Лань Ванцзи и отстраненное глупое выражение лица Вэй Усяня.       Они вышли из своего чулана как раз в тот момент, когда Лань Цижэнь вышел в коридор из гардеробной, которую изначально заняли они с Лань Сичэнем.       Сами боги не могли выбрать лучшее время для того, чтобы Лань Цижэнь осознал, что он выбрал не тот чулан для рейда «полиция нравов против перепихона».       От Сюэ Яна исходило мрачное хихиканье.       Повернувшись к Цзинь Гуанъяо и Лань Хуаню, он шепотом заявил очевидное:       — Яо-ге, они совсем облажались!